- Я сделала это не нарочно, - произнесла она ледяным тоном через минуту. - Вам бы следовало искать получше с самого начала, тогда бы этого не произошло. - Она с треском опустила трубку на телефон. - Мы должны оставаться здесь до прихода полиции.
Джоанна окончательно потеряла самообладание.
- Убирайтесь из моего дома! Никто не смеет говорить со мной таким тоном в моем доме! - Она взбежала вверх по лестнице. - Вам это так не пройдет. Я пожалуюсь в медицинский совет. Не отмоетесь. Я сообщу, что вы убили мистера Стургиса и мою мать.
Сара последовала за ней и увидела, как Джоанна забежала в ванную, захлопнув дверь. Тогда Сара села на пол возле двери, скрестив ноги.
- Приступы и конвульсии, возможно, срабатывали с Матильдой, но меня ими не испугаешь. Черт побери! - вдруг закричала она, приложив рот к дубовой двери. - Ты сорокалетняя женщина, глупая корова, пора вести себя соответственно возрасту.
- Не смей говорить со мной таким образом!
- Ты меня достала. Я презираю тех, кто может хоть как-то соображать только под дозой.
Джек рассказал Саре о том, что, возможно, Джоанна сидит на транквилизаторах. Ответа не последовало.
- Тебе нужна помощь, - продолжала Сара спокойно. - Я знаю в Лондоне психиатра, специализирующегося на зависимости от наркотиков. Правда, он не возьмется за тебя до тех пор, пока ты сама не захочешь покончить с этим. Если есть желание, я тебя рекомендую; если же нет, тогда советую приготовиться к последствиям длительного употребления наркотиков на человеческое тело, начиная с самого неприятного. Ты постареешь куда быстрее, чем я, потому что химия твоего организма испытывает постоянное давление.
- Убирайтесь из моего дома, доктор Блейкни. - Джоанна начала успокаиваться.
- Не могу до приезда сержанта Купера. И не забывай - это мой дом, а не твой. На чем ты сидишь?
Последовало долгое, очень долгое, молчание.
- На валиуме, - наконец ответила Джоанна. - Доктор Хендри прописал его, когда я вернулась сюда после смерти Стивена. Я пыталась задушить Рут в ее кроватке; мама вызвала его и упросила дать мне что-нибудь.
- Почему ты пыталась задушить Рут?
- Тогда это казалось наиболее разумным выходом. Я с собой не справлялась, не то, что с ребенком.
- И как, транквилизаторы помогли?
- Не помню. Единственное, что осталось в памяти, - это вечная усталость.
Сара поверила Джоанне; она ожидала подобного от Хью Хендри. Классические симптомы послеродовой депрессии, и, вместо того чтобы дать бедной женщине антидепрессант, этот идиот подтолкнул ее к состоянию полной апатии, выписав успокоительное. Немудрено, что Джоанне так тяжело найти общий язык с дочерью; ведь одно из наиболее трагичных последствий послеродовой депрессии, если ее не лечить как следует, то, что мать не в состоянии испытывать естественное чувство любви к ребенку. Многое, случившееся в этой семье, становится понятным, если у женщин рода Гиллеспи склонность к послеродовой депрессии.
- Я хочу помочь тебе, - сказала Сара. - Позволь мне помочь тебе.
- Многие принимают валиум. Он совершенно законен.
- И довольно эффективен в определенных обстоятельствах и при должном наблюдении. Однако ты получаешь его не от доктора, Джоанна. Зависимость от валиума настолько хорошо описана, что ни один здравомыслящий врач не стал бы выписывать его тебе. Значит, у тебя есть поставщик, и покупаешь ты таблетки недешево. Позволь мне помочь тебе, - повторила Сара.
- Тебе никогда не было страшно. Как ты можешь понять, если тебе никогда не было страшно?
- А чего ты боялась?
- Я боялась заснуть. Долгие годы я боялась засыпать. - Джоанна внезапно засмеялась. - Правда, не сейчас. Сейчас она умерла.
Зазвонили в дверь.
Сержант Купер приехал злым и раздраженным. Последние двадцать четыре часа были тяжелыми, и не только потому, что пришлось работать все выходные и пропустить воскресный обед с детьми и внуками. Жена, тоже уставшая и раздраженная, отчитала Купера за недостаток преданности семье. «Мог бы иногда и топнуть ногой. Ты не принадлежишь полиции душой и телом, Томми».
Хьюза продержали в участке всю ночь, однако вынуждены были отпустить на следующий день без предъявления обвинений. После настойчивого отказа произнести хоть слово вчера днем сегодня утром Хьюз вернулся к своим предыдущим показаниям, утверждая, что он бесцельно ездил по городу до того, как возвратиться домой в девять вечера.
Купер, опросив соседей Хьюза, пришел мрачный.
- Все подстроено, - доложил он старшему инспектору. - У них заранее подготовлено для него алиби. Я говорил с каждым по очереди, просил дать подробный отчет о своих передвижениях субботним вечером, шестого ноября, и каждый рассказал одну и ту же историю. Они смотрели переносной телевизор и пили пиво в комнате Хьюза, когда тот вошел в девять часов. Он оставался дома всю ночь, так же как и его фургон, припаркованный на обочине. Я даже ни разу не упомянул имя Хьюза, не намекнул, что заинтересован в нем или его проклятом фургоне. Они предоставили информацию бесплатно и без принуждения.
- Как они могли узнать, что он сказал нам о девяти часах вечера?
- Может, адвокат? Чарли покачал головой:
- Вряд ли. У меня сложилось впечатление, что он любит своего клиента не больше, чем мы.
- Значит, договорились заранее. Если спросят, то надо сказать, будто Хьюз всегда возвращается домой в девять часов вечера.
- Или они говорят правду. Купер фыркнул:
- Ничего подобного. Это настоящие подонки. Если хоть один из них мирно смотрел телевизор в тот вечер, то я обезьяний дядюшка. Наверняка в то время они грабили старушек или избивали фанатов соперничающего футбольного клуба.
Инспектор немного подумал.
- Такой вещи, как алиби, подходящее в любой ситуации, не существует, - промолвил он задумчиво. - Если только Хьюз не имеет привычки совершать преступления после девяти часов вечера. А мы знаем, что это не так, потому что Рут украла серьги своей бабушки в половине третьего.
- Что ты хочешь сказать? - спросил Купер, не дождавшись, пока инспектор изложит свои выводы. - Что они говорят правду? - Он активно покачал головой. - Не верю.
- Интересно, а почему Хьюз не представил это алиби вчера? Почему он так долго молчал, если был уверен, что приятели его прикроют? - Джонс медленно ответил на собственный вопрос. - Потому что адвокат надавил на меня сегодня утром и потребовал назвать самое раннее время смерти миссис Гиллеспи. Это означает, что Хьюз сообщил ему, что у него есть алиби с девяти часов.
- И что нам это дает?
- Да ничего, - бодро ответил Джонс. - Если все было оговорено заранее, как ты полагаешь, то он в тот вечер совершил нечто такое, что требует прикрытия с девяти часов. Нам надо лишь выяснить, что именно. - Он потянулся к телефону. - Поговорю с коллегами из Борнмута. Посмотрим, что у них в списке преступлений на вечер субботы, шестого ноября.
Но полиция Борнмута ситуацию не прояснила - не случилось ничего такого, что хоть отдаленно напоминало бы методы «работы» Дэйва Марка Хьюза. Отсюда и раздражение Купера.
Сержант с упреком посмотрел на Сару и бросил сердито:
- Я думал, у вас больше здравого смысла, доктор Блейкни. Сара с трудом сохраняла терпение.
- Я понимаю. Простите.
- На вашем месте я бы надеялся, что мы обнаружим на ключе еще чьи-нибудь отпечатки пальцев. В противном случае я буду склонен считать, что это сделано преднамеренно.
- В каком смысле?
- Вы хотели оставить на ключе свои отпечатки пальцев законным способом.
Сара продолжила его мысль:
- То есть вы подумаете, что я убила Матильду и забыла стереть отпечатки пальцев в тот раз, а теперь воспользовалась этой возможностью?
- Не совсем, - ответил он мягко. - Я больше склоняюсь к мысли о добром самаритянине. То есть к тому, что вы кого-то покрываете. Кто, по-вашему, в этот раз невиновен, доктор Блейкни?
- Вы не очень-то благодарны, Купер, - ответила Сара. - Я вообще могла бы не говорить о ключе. Просто положила бы его обратно и держала рот на замке.
- Вряд ли. На нем ваши отпечатки пальцев, а рано или поздно ключ все равно бы нашли. - Он посмотрел на Джоанну: - Вы действительно не знали, что ваша мать хранит там запасной ключ, миссис Лассель?
- Я уже ответила, сержант. Нет. У меня только ключ от главного входа.
«Что-то очень странное происходит между ней и доктором Блейкни», - подумал Купер. Язык телодвижений не поддавался объяснению. Женщины стояли близко друг к другу, их руки почти соприкасались, и все же они старались не смотреть друг на друга. Если бы они были мужчиной и женщиной, сержант предположил бы, что застал их flagrante delicto . Сейчас же интуиция подсказывала детективу, что у женщин существует одна общая тайна. Но была ли эта тайна связана со смертью миссис Гиллеспи?
- Как насчет Рут?
Джоанна безразлично пожала плечами:
- Не знаю. Рут никогда не упоминала о существовании еще одного ключа и при мне использовала только ключ от главного входа. Какой смысл обходить весь дом, если можешь войти спереди? С той стороны раньше не было входа. Должно быть, это недавнее нововведение матери. - Она выглядела озадаченной. - Когда я жила здесь, мы не пользовались кухонной дверью.
Купер взглянул на Сару, которая беспомощно развела руками:
- Когда я пришла к ней во второй или третий раз, Матильда не открыла дверь. Тогда я обошла дом и заглянула в окна гостиной. Матильда была совершенно беспомощной, не могла подняться с кресла, потому что запястья отказались слушаться. Я прочитала ее инструкции по губам: «Ключ. Третий цветочный горшок. Ящик с углем». Наверное, она хранила там ключ как раз для подобных случаев. Матильда всегда боялась потерять способность к передвижению.
- Кто еще знал о ключе?
- Понятия не имею.
- Вы кому-нибудь говорили? Сара покачала головой:
- Не помню. Может, и упомянула как-нибудь в приемной. В любом случае это было сто лет назад. Новое лекарство стало действовать очень хорошо, и подобная ситуация больше не повторялась. Я вспомнила о ключе только сегодня, когда обошла дом и увидела цветочные горшки.
Купер достал два полиэтиленовых пакета из кармана, надел один на руку, а затем положил ключ в другой пакет.
- Почему вы решили обойти дом, доктор Блейкни? Миссис Лассель отказалась впустить вас через главный вход?
Сара впервые посмотрела на Джоанну.
- Возможно, она просто не слышала звонка.
- Должно быть, вы хотели обсудить что-то очень срочное, иначе откуда такая решимость попасть в дом? Не скажете ли мне, что это было? Дело касается Рут?
- Конечно, - ответила Сара быстро. - Мы обсуждали будущее образование Рут.
«Врет», - подумал детектив, поразившись той легкости, с которой Сара это делала. Вздохнув, Купер сделал мысленную пометку: пересмотреть все, что доктор Блейкни говорила ему раньше. Сначала он решил, что Сара честная, даже несколько наивная женщина; оказалось, что наивным был как раз он. «Нет никого глупее старого глупца», - горько подумал сержант.
Ведь глупый старый Томми немного влюбился.
Как верно сказано: «Месть - это такое блюдо, которое лучше есть холодным». Месть становится намного слаще после долгого ожидания, и я жалею лишь о том, что не могу прокричать о своем триумфе всему миру. И даже Джеймсу, которого надули, хоть он об этом и не догадывается.
Сегодня утром мне сообщили из банка, что он обналичил мой чек на двенадцать тысяч фунтов и, следовательно, согласился на условия страхового соглашения. Я знала, что так и будет. Когда дело касается денег, в Джеймсе просыпается по-детски невоздержанная жадность. Он спустит их в одно мгновение, потому что наличные в руках - это единственное, что ему необходимо. Как бы мне хотелось превратиться в насекомое и посмотреть, как он живет! Хотя я и так могу догадаться.
Пьет и развратничает. В жизни Джеймса ничего иного никогда не было.
Сегодня я стала на тридцать шесть с половиной тысяч богаче, чем вчера, и это приводит меня в восторг.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51