Он напишет ваш портрет и сделает это так хорошо, насколько возможно.
- Но... - продолжил за нее Джек.
- Но ты не человек слова. Для этого ты слишком беспечный и невнимательный к другим. Тебя не волнует ничье мнение, кроме собственного, ты неверный муж и бесчувственная скотина. На самом деле, - она криво усмехнулась, - ты полное дерьмо во всем, кроме своего искусства.
Джек обратился к полицейскому:
- Итак, вы мне платите, сержант, или вы всего лишь пытались поиграть на уязвленном самолюбии моей жены, чтобы заставить ее высказаться?
Купер выдвинул стул и предложил его Саре. Когда она отказалась, детектив сам опустился на него с еле заметным вздохом облегчения.
- Буду с вами честен, сэр, я не могу заказывать у вас что-либо в настоящий момент.
- Я так и знал, - бросил Джек презрительно. - Вы ничуть не лучше этого слизняка Маттьюза. - Он изобразил певучий валлийский акцент викария: - «Мне действительно нравится твоя работа, Джек, но, как ты знаешь, я человек небогатый». - Художник стукнул кулаком по ладони. - Я предложил ему одну из своих ранних картин за пару тысяч, а этот гад пытался сбросить цену до несчастных трех сотен. Вы бы видели! - воскликнул Джек полным досады голосом. - Да он за несколько несчастных проповедей получает больше. Почему все хотят получить что-то даром? Насколько мне известно, зарплату вам выдают исправно, - он посмотрел на жену, - как, впрочем, и Саре. В то время как вам платит государство, я должен выцарапывать деньги себе на жизнь.
Купер чуть не сказал, что Блейкни сам выбрал свой путь, но передумал. Он провел достаточно болезненных споров на эту тему со своими детьми, чтобы начинать все заново с незнакомцем. В любом случае Блейкни его не понял. И детектив подозревал, что сделал художник это нарочно.
- Я не могу заплатить вам сейчас, - повторил Купер, старательно делая ударение на последнем слове, - потому что у вас были близкие отношения с женщиной, которую, возможно, убили. Если я дам вам деньги - не важно, по какой причине, - то неизвестно, как это отразится на судебном разбирательстве, не дай Бог, конечно, вам там оказаться. Когда расследование закончится - другое дело.
Джек посмотрел на детектива с внезапной нежностью:
- Если бы я заплатил вам две тысячи, а не наоборот, тогда вы были бы правы. Сейчас вы заботитесь о своем положении, а не о моем.
Купер снова засмеялся:
- Что из того? Возможно, это лишь пустой оптимизм, но я еще не оставил надежды на продвижение по службе, а финансовые отношения с подозреваемыми в убийстве положат этим мечтам конец. Будущее выглядело бы более радужным, выйди я на пенсию инспектором.
Джек внимательно смотрел на полицейского несколько секунд, затем скрестил руки поверх помятого джемпера. Он чувствовал, что проникается уважением к этому полному, очень нетипичному детективу с веселой улыбкой.
- Так каков был ваш вопрос? Почему Матильда позировала мне с «уздечкой» на голове? - Он посмотрел на портрет. - Потому что она заявила, что «уздечка» олицетворяет сущность ее характера. И была права. - Глаза Джека сузились, когда он начал вспоминать. - Наверное, проще всего сказать, что она была подавлена, но эта подавленность - палка о двух концах. - Он слабо улыбнулся. - Возможно, так всегда бывает. Ее оскорбляли в детстве, в итоге Матильда выросла неспособной ни чувствовать, ни выражать любовь, с ожесточенным сердцем. А символом этой жестокости, как активной, так и пассивной, стала «уздечка для сварливых». Сначала эту штуку цепляли на Матильду, а потом уж Матильда надевала ее на свою дочь. - Он взглянул на жену. - Ирония в том, что «уздечка» была также и символом ее любви или, вернее, тех пауз в вечной враждебности, которые в жизни Матильды можно назвать любовью или привязанностью. Она называла Сару своей Уздечкой Для Сварливых и считала это комплиментом. Она говорила, что Сара - единственный человек, который подошел к ней без предвзятости и воспринимал ее такой, какая она есть. - Джек дружелюбно улыбнулся. - Я пытался объяснить, что тут нечем восхищаться Сары много недостатков, но самый главный, по-моему, это ее наивная готовность воспринимать всех и каждого такими, какие они есть. Однако Матильда и слышать не хотела дурного о ней. Вот и все, что я знаю, - закончил он простодушно. Детектив Купер про себя решил, что Джек Блейкни, возможно, наименее простодушный человек из всех, кого он встречал, однако исходя из собственных интересов решил ему подыграть.
- Это огромная помощь, сэр. Я не знал миссис Гиллеспи лично, и для меня очень важно понять ее характер. Как по-вашему, она могла совершить самоубийство?
- Несомненно. И даже кухонным ножом. Думаю, она организовывала свой уход со сцены с не меньшим наслаждением, чем каждый публичный выход. Если Матильда смотрит на нас сейчас сверху, то наверняка трясется от хохота. Пока она была жива, ее обзывали стервой и мало замечали; это не идет ни в какое сравнение с тем, сколько о ней говорят сейчас. Она бы наслаждалась каждым мгновением.
Купер посмотрел на Сару:
- Вы согласны, доктор Блейкни?
- Знаете, в этом есть своя пусть абсурдная, но логика. Она действительно была такой. - Сара ненадолго задумалась. - Она не верила в загробную жизнь, только в «теорию червей», которая означает, что мы все каннибалы... Я объясню: человек умирает, его пожирают черви, червей едят птицы, птиц едят кошки, кошки испражняются на овощи в наших огородах, ну а мы едим эти овощи. Тут возможны вариации. - Она снова улыбнулась. - Мне очень жаль, но Матильда именно так воспринимала смерть. Однако она не стала бы устраивать свой последний великий выход. Наоборот, я верю, что она старалась бы отсрочить его как можно дольше и в процессе заставила бы наибольшее количество людей помучиться. Возьмите, например, эту видеопленку. Зачем ей понадобилось добавлять музыку и титры, если пленку должны были показать только после ее смерти? Нет, она собиралась сама ее посмотреть, а если бы кто-то застал Матильду за просмотром, то было бы еще лучше. Она собиралась использовать пленку в качестве оружия против Джоанны и Рут. Я ведь права, как по-твоему, Джек?
- Возможно. Ты всегда оказываешься права. - Он говорил с иронией. - А о какой пленке идет речь?
Сара забыла, что Джек не видел видеозавещания.
- Посмертное обращение Матильды к семье, - ответила она, качая головой. - Тебе бы запись понравилась. Она выглядела в точности как Круэлла де Виль из фильма «Сто один далматинец»: крашеные полосы черных волос на общем белом фоне, нос - как клюв и тонкие, словно ниточка, губы. Очень живописно. - Сара нахмурилась. - Почему ты мне не говорил, что знал ее?
- Ты бы вмешалась.
- Как?
- Нашла бы способ. Я не могу рисовать, когда ты мычишь свои интерпретации характеров мне на ухо. - Он заговорил фальцетом. - «Мне она нравится, Джек. Она и на самом деле хорошая. Люди преувеличивают ее недостатки, в душе она очень мягкая».
- Я никогда так не говорю, - бросила Сара.
- Тебе не мешало бы иногда прислушиваться к себе. Темная сторона людей мучает тебя, поэтому ты предпочитаешь ее не замечать.
- Это так плохо?
- Нет, если ты предпочитаешь существование без страстей. Сара некоторое время задумчиво смотрела на мужа.
- Если страсть означает конфронтацию, тогда да, я предпочитаю существование без страстей. Я пережила развод родителей, если помнишь. Я бы многое отдала, чтобы не переживать подобное снова.
Его темные глаза сверкнули на усталом лице.
- Тогда тебя, вероятно, пугает собственная темная сторона. Не прячется ли там огонь, готовый вырваться из-под контроля? Крик отчаяния, который разрушит твой старательно возведенный карточный домик? Тебе бы следовало молиться на легкие бризы, а не ждать сильных ветров, мой ангел, иначе в один прекрасный день ты обнаружишь, что жила в рае для дураков.
Сара не ответила, и в комнате повисла тишина; все трое присутствующих странным образом отдалились друг от друга, словно портреты, выстроившиеся вдоль стен. Детективу Куперу пришло в голову, пока он неподвижно сидел на стуле, что Джек Блейкни - странный человек. Мучил ли он кого-нибудь так же, как мучил свою жену? «Крик отчаяния разрушит твой старательно возведенный карточный домик». Купер сдерживал собственный вопль отчаяния уже долгие годы, крик человека, пойманного в ловушку честности и ответственности. Разве не мог Джек Блейкни сдерживать себя так же, как сдерживался он?
Купер кашлянул.
- Миссис Гиллеспи говорила вам когда-нибудь о своих планах насчет завещания?
До этого момента Джек не отводил взгляда от Сары. Теперь он взглянул на полицейского:
- Не очень много. Однажды она спросила, что бы я сделал, если бы у меня были ее деньги.
- Что вы ответили?
- Сказал, что потратил бы их.
- Ваша жена утверждает, будто вы презираете все материальное.
- Совершенно верно, поэтому я потратил бы деньги, чтобы обогатить собственную духовную жизнь.
- Интересно, каким образом?
- Спустил бы все на наркотики, секс и алкоголь.
- Звучит вполне материально. Нет ничего духовного в том, чтобы потакать своим физическим потребностям.
- Это зависит от того, последователем какого учения вы себя считаете. Если вы стоик, как Сара, то ваше духовное развитие происходит через ответственность и исполнение долга. Если же вы эпикуреец, как я - хотя поспешу заметить, что старый добрый Эпикур, возможно, и не узнал бы во мне своего последователя, - так вот, у эпикурейцев духовное развитие происходит через удовлетворение желаний. - Художник приподнял одну бровь. - К сожалению нас, современных эпикурейцев, часто осуждают. Есть что-то необъяснимо презренное в мужчине, который отказывается признавать свою ответственность, предпочитая погружать чашу в фонтан удовольствий. - Джек внимательно смотрел на Купера. - Но это лишь оттого, что наше общество состоит из овец, а овцам очень легко промывать мозги пропагандой. Они могут и не верить, что белое белье женщины - символ ее успеха в качестве домохозяйки, зато они наверняка верят, что на кухне не должно быть микробов, что улыбки должны быть белоснежными, дети - благовоспитанными, мужья - трудолюбивыми, а моральная устойчивость - очевидной. Или возьмите ролики про пиво. Предполагается, что реклама убедит мужчин в том, какие они мужественные, однако на самом деле она убеждает их лишь носить чистый свитер, регулярно бриться, иметь по крайней мере троих друзей, никогда не напиваться и увлеченно болтать в пабе. - Его напряженное лицо расплылось в улыбке. - А моя проблема заключается в том, что я скорее напьюсь до чертиков и трахну шестнадцатилетнюю девственницу, особенно если мне удастся медленно стянуть ее школьный сарафан.
«Господи, - с тревогой подумал Купер, чувствуя тяжесть взгляда собеседника на своей склоненной голове, - неужели этот негодяй еще и мысли читает?» Детектив сделал вид, будто записывает что-то в блокноте.
- Вы все это так же красочно описали миссис Гиллеспи или просто сказали, что потратили бы ее деньги, окажись они у вас?
Джек взглянул на Сару. Та рассматривала портрет Матильды и не поднимала глаз на мужа.
- У нее была великолепная кожа для ее возраста. Скорее всего я сказал что-то вроде: «Я бы лучше напился до чертиков и трахнул старушку».
Купер, который оказался намного более добропорядочным, чем сам от себя ожидал, был настолько шокирован, что поднял глаза:
- И что она ответила?
Джек явно наслаждался происходящим.
- Она спросила, не хотел бы я нарисовать ее обнаженной. Я согласился, и она сняла одежду. Если вас это интересует, то на Матильде была только «уздечка», когда я ее рисовал.
Джек улыбнулся, проницательно глядя в глаза полицейского.
- Вас это возбуждает, сержант?
- Да, - ответил тот ровно. - А она, случайно, не была в ванной в этот момент?
- Нет. Она была вполне жива и лежала на кровати во всем своем великолепии. - Джек встал и пошел к тумбочке в углу комнаты.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51