Я безотлагательно настрочил краткий ответ, сообщив, что рассчитаюсь с ним в самом скором времени. Потом, ощутив неодолимый приступ голода, отправился в обеденный зал.
За едой мысли мои крутились вокруг Мартина Дейкина. Что, если боль давней обиды еще не утихла и племянник отнюдь не разделяет желания дяди положить конец семейной ссоре? Для Джайлса это станет сокрушительным ударом. Я вновь с горечью осознал, что все мои заботы об умирающем старике неразрывно связаны с чувством вины перед отцом. Но, как бы то ни было, я поступаю так, как велят мне сердце и совесть.
По пути к воротам я заметил Билкнэпа, который только что вышел из конторы. Скорее всего, он увидел меня из окна.
– Брат Шардлейк! – возопил он, едва не подпрыгивая от восторга. – До нас тут дошли слухи о ваших увлекательных приключениях. Говорят, в Йорке сам король изволил обратить внимание на вашу персону, хотя отозвался о ней не слишком лестно. А потом вам пришлось воспользоваться гостеприимством смотрителей Тауэра.
И он устремил многозначительный взгляд на мою правую руку. Проклятый наручник с упорством, достойным лучшего применения, вновь выскользнул из-под манжеты.
– Вы что, решили оставить эту милую вещицу на память? – усмехнулся Билкнэп.
– Слухи о моем пребывании в Тауэре дошли до вас подозрительно быстро, – отрезал я. – Мне не составляет труда определить их источник. Ричард Рич – вот кто сообщил вам о моем аресте. Вне всякого сомнения, он этот арест и устроил.
– Ох, мастер Шардлейк, вы выглядите не лучшим образом. У вас сильно распухла щека, – с фальшивым сочувствием вздохнул Билкнэп.
Внезапно я с потрясающей ясностью вспомнил камеру пыток, невозмутимые лица палачей, треск вырываемого зуба. На несколько мгновений леденящий ужас овладел моей душой. Я моргнул, отгоняя прочь кошмарное видение, и устремил на своего недруга гневный взгляд. Тот поспешно отвел глаза в сторону.
– Вам, разумеется, известно, что тяжба, которую вы вели для Городского совета, закончилась ко взаимному удовлетворению, – сообщил он с издевательской улыбкой. – Каждая сторона заплатит свои судебные издержки. Полагаю, Городскому совету придется изрядно раскошелиться. Что до моих издержек, их возьмет на себя Палата перераспределения имущества.
– Иными словами, Рич.
– Точнее, двор. Ибо моя победа в этом деле имеет государственную важность. И потому она была неизбежна.
Он снял шляпу, отвесил мне преувеличенно почтительный поклон и пошел прочь.
– Мы с вами еще встретимся – и посмотрим, чья возьмет! – крикнул я ему в спину. – В честной борьбе победу одержу я, так и знайте, Билкнэп!
Он не счел нужным обернуться.
Я вышел на Канцлер-лейн и направился в Грейс-Инн, которая располагалась на другой стороне Холборна. В этот день дождь решил дать горожанам передышку, хотя небо оставалось пасмурным и неприветливым. Войдя в домик привратника, я осведомился, где находится Гарден-Корт. Получив необходимые указания, я пересек внутренний двор, наблюдая за стряпчими, сновавшими здесь так же озабоченно, как и в Линкольнс-Инне.
«С кем из них был связан Бернард Лок, кому он должен был передать документы? – спрашивал я себя. – Впрочем, вполне возможно, неведомый заговорщик уже арестован или покинул Лондон».
Я открыл дверь и очутился в просторном зале. Низенький упитанный клерк поднялся мне навстречу.
– Добрый день! – произнес я. – Меня зовут Мэтью Шардлейк, я служу в Линкольнс-Инне. Я разыскиваю законника, который практикует в Гарден-Корте. Его имя Мартин Дейкин.
Клерк в ответ пробормотал что-то нечленораздельное. Упоминание о Мартине Дейкине явно привело его в растерянность.
– Вам известно это имя?
– Да, сэр, но… Думаю, вам лучше поговорить с братом Филипсом. Прошу вас, подождите несколько минут.
И он поспешно вышел, оставив меня в полном недоумении. В сердце вновь ожила тревога. Растерянность клерка граничила с испугом, что наводило на самые неприятные подозрения. Вполне может быть, Дейкин арестован.
Я обвел глазами комнату. У стен стояло несколько столов, заваленных бумагами.
«Когда-то в этой палате служил Бернард Лок», – пришло мне на ум. Перед внутренним взором возникло его лицо, покрытое ожогами, и бессильно повисшие переломанные конечности. Я невольно содрогнулся.
– Брат Филипс хочет поговорить с вами, сэр, – провозгласил клерк, появляясь в дверях.
Судя по его лицу, он был чрезвычайно рад, что избавился от столь неудобного посетителя. Посторонившись, он пригласил меня войти.
Я оказался в кабинете, весьма напоминавшем мой собственный. За письменным столом восседал дородный барристер средних лет, который поднялся при моем появлении. Вид у него был утомленный, вокруг глаз – синева. Он поклонился и уставился на меня с выражением величайшей озабоченности.
– Брат Ральф Филипс, к вашим услугам, – представился он.
Едва заметный акцент выдавал в нем уроженца северных графств.
– Брат Мэтью Шардлейк, из Линкольнс-Инна.
– Вы разыскиваете брата Мартина Дейкина?
– Именно так.
– Не сочтите меня излишне любопытным, но могу я узнать: вы состоите с ним в родстве?
– Нет. Я всего лишь друг его дяди, брата Джайлса Ренна из Йорка. Он давно не имел вестей о своем племяннике и ныне прибыл в Лондон, рассчитывая с ним увидеться. Я познакомился с ним в Йорке, где оказался, сопровождая короля во время путешествия. Сейчас брат Ренн остановился в моем доме.
Я помолчал немного и добавил:
– Он в преклонных годах, к тому же страдает тяжким недугом.
– А! – тяжело вздохнул брат Филипс.
– Скажите наконец, что произошло! – произнес я несколько более резко, чем позволяли требования учтивости. – Он что, арестован? Обвинен в участии в заговоре? Я знаю, многие законники подверглись допросам.
– Да, в последнее время нас не оставляли в покое, – пробормотал брат Филипс, пристально глядя на меня. – Всем нам пришлось выдержать несколько не слишком приятных бесед. Но никто из членов нашей корпорации не был арестован, ибо каждый сумел доказать свою непричастность к заговору. Что касается Мартина Дейкина, ему не пришлось ничего доказывать.
По губам его скользнула едва заметная печальная улыбка.
– Но почему, почему? – воскликнул я, окончательно теряя терпение.
– Потому что Мартин Дейкин мертв, сэр. Он умер еще позапрошлой зимой от застоя мокроты в легких.
– О нет! – выдохнул я, ушам своим не веря. – Это слишком жестоко.
Все надежды Джайлса, все усилия, которые предпринял умирающий старик, отправившись в длительное путешествие, оказались тщетными. И теперь мне предстояло сообщить ему горестную весть.
– Вижу, сэр, вы очень расстроены, – пробормотал брат Филипс, с беспокойством глядя на меня.
– Да. Прошу прощения. Подобного поворота событий я никак не ожидал.
Так вот что имел в виду Лок. Мартину Дейкину и в самом деле ничего не угрожает и не может угрожать. Мертвецам не страшны ни тюрьмы, ни пытки. Именно поэтому Лок сказал, что знал Мартина Дейкина. А я-то думал, он употребил прошедшее время, сознавая, что собственная его жизнь кончена.
Я испустил сдавленный стон. И тут в сознании внезапно мелькнул луч надежды.
– Может статься, у Дейкина остались жена и дети?
– Увы, нет, – печально покачал головой брат Фи липе. – Он был совершенно одинок. И, насколько я припомню, никогда не упоминал о том, что у него есть дядя.
– Между ними вышла серьезная размолвка, – вздохнул я. – Значит, ни родных, ни близких у Дейкина не было?
– Насколько мне известно, нет. После смерти брата Дейкина его имущество поступило в ведение казначейства корпорации.
Брат Филипс посмотрел на меня в некотором замешательстве.
– Но я не слишком хорошо осведомлен о жизни брата Дейкина, – добавил он. – Должен сказать, мы с ним не были особенно близки.
Я с интересом взглянул на него.
– Видите ли, брат Дейкин был ярым сторонником реформ, – неуверенно продолжал Филипс. – Далеко не все члены нашей корпорации разделяли его взгляды.
– Вот как? А я полагал, он был приверженцем консервативных воззрений.
– Да, но в прошлом. Проповеди здешнего священника-евангелиста заставили его изменить убеждения.
Губы брата Филипса вновь тронула печальная улыбка.
– Брат Дейкин относился к числу страстных натур, которые склонны бросаться из одной крайности в другую. В последнее время таких появилось немало.
– Вы правы.
– Но брат Дейкин всегда оставался честным, сведущим барристером и благородным человеком.
Я тупо кивнул.
– О распоряжениях, сделанных относительно имущества покойного, вы можете узнать у казначея корпорации. Возможно, у него все-таки имелись родственники, предъявившие права на наследство.
– Да, я непременно наведу справки.
– Может, выпьете стакан вина, брат? – участливо предложил Филипс. – Я вижу, эта горестная весть стала для вас настоящим ударом.
– Нет-нет, спасибо. Я должен поговорить с казначеем. Благодарю вас, брат, но мне надо идти.
Я поклонился и вышел.
«Какая насмешка судьбы! – пронеслось у меня в голове. – Я опасался, что Мартин Дейкин арестован за участие в заговоре, а он оказался убежденным реформатором».
Выйдя во двор, я обессиленно опустился на скамью под деревом. Она оказалась влажной, но мне было все равно. Сердце разрывалось от жалости к старику Ренну. Хорошо еще, что в Грейс-Инн я отправился без него; по крайней мере, дома я попытаюсь сообщить ему горькую весть как можно осторожнее.
Мимо меня прошел какой-то рослый человек в мантии законника. Дородная фигура, черные волосы, длинная черная борода – все это было мне слишком хорошо знакомо. Вне всякого сомнения, то был Малеверер. Однако надменное его лицо изменилось почти до неузнаваемости. Казалось, за эти дни он постарел лет на десять. Бросив на меня изумленный взгляд, он поспешил прочь.
Капля воды, упавшая на ладонь, отвлекла меня от горьких размышлений. Снова начинался дождь. Мне пришлось встать. Кожа под проклятым наручником невыносимо горела. Я потер свою многострадальную руку, опустил манжет как можно ниже и спросил у проходившего мимо клерка, где находится контора казначея. Он указал на одно из зданий, и я пересек двор, склонив голову под струями припустившего с новой силой дождя.
Казначей оказался высоким сутулым человеком с настороженным взглядом. Настороженность сменилась откровенной подозрительностью, когда он узнал, что я принадлежу к другой корпорации и желаю навести справки об имуществе Мартина Дейкина. Однако после того, как я сообщил обо всех обстоятельствах, связанных с покойным барристером и его дядей, казначей проникся ко мне участием и пригласил в свой уютный кабинет.
– Времена сейчас тревожные, – вздохнул он. – Поэтому всякий раз, когда меня начинают расспрашивать о ком-нибудь из наших законников, я жду неприятностей.
– Понимаю вас. Насколько мне известно, не так давно Грейс-Инн посетило множество дознавателей, желавших выяснить, не кроется ли здесь корень заговора.
– Многие барристеры были подвергнуты допросу. Вы, разумеется, знаете, что в прежние дни в Грейс-Инне практиковал Роберт Эск. Слава богу, ныне он и все его сообщники получили по заслугам. По моему убеждению, корпорации существуют для того, чтобы служить закону, а не для того, чтобы строить заговоры против короля.
Казначей провел меня в прилегающую к кабинету контору, где за письменным столом сидел старик стряпчий, погруженный в чтение бумаг.
– Все вопросы, связанные с имуществом покойного Дейкина, находились в ведении брата Джиббса, – сообщил казначей. – Он более не практикует, но является моим первейшим помощником.
Старик встал и поклонился, с любопытством взглянув на меня сквозь толстые стекла очков. Он показался мне почти таким же древним, как брат Сванн из Халла.
– Брат Шардлейк пытается найти родственников брата Мартина Дейкина, – сообщил ему казначей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115