– Помимо Ричарда Третьего, у этой дамочки было еще двое сыновей, – задумчиво потерев подбородок, пробормотал Барак.
– Да. Георг, герцог Кларенс, отец Маргарет, графини Солсбери, казненной в этом году. И Эдуард Четвертый, который приходится дедом нынешнему королю.
– Если существуют документы, которые ставят под сомнение законное происхождение ветви Кларенсов, королю это только на руку, – сказал Барак. – Он не преминул бы предать их широкой огласке.
– А вот заговорщикам подобные свидетельства совершенно ни к чему, – подхватил я. – Они ни за что не стали бы их хранить, напротив, постарались бы уничтожить. Значит, под подозрением оказывается Эдуард Четвертый, дед короля. Кстати, говорят, между дедом и внуком существует большое внешнее сходство.
– Но если Эдуард Четвертый не являлся сыном герцога Йоркского…
Барак осекся, устремив на меня полный ужаса взгляд.
– Значит, в его жилах течет не королевская кровь, – закончил я. – Следовательно, нынешний король имеет на престол куда меньше прав, чем представители ветви графини Солсбери. А все права короля основаны на том, что он приходится сыном Генриху Тюдору.
– В жилах которого текла лишь малая толика королевской крови.
– Именно так. Если мои предположения справедливы, жирной чертой здесь подчеркнуты имена представителей незаконной династии, – указал я на родословное древо. – Все это потомки Эдуарда Четвертого.
– А кто же был его отцом?
– Одному богу известно, что там произошло двести лет назад. Возможно, отцом Эдуарда был какой-нибудь благородный дворянин, принадлежавший ко двору герцога Йорка. Возможно, он носил имя Блейбурн, – добавил я, вскинув бровь.
Барак в ответ лишь изумленно присвистнул.
– Что-то я никогда не слыхал о знатном семействе с такой фамилией, – заявил он спустя несколько мгновений.
– Я тоже не слыхал. Но немало знатных родов оборвалось навсегда во время войны Алой и Белой розы.
– Все это более чем серьезно, – произнес Барак едва слышно, хотя в подобных предосторожностях не было надобности. Наши соседи отправились обедать, и в доме царила тишина. – За одно упоминание о том, что король принадлежит к незаконной линии, нас могут обвинить в государственной измене.
– Но если это действительно так и тому существуют доказательства, трон под королем вскоре может зашататься. Особенно если огласку получат не только документы, но и история, связанная с неприглядным поведением королевы Кэтрин. Тогда от величия короля не останется и следа. Трудно с благоговением относиться к внуку бастарда и рогоносцу. Пожалуй, Генрих станет мишенью для насмешек.
– Столь важное дело – не повод для шуток, – сердито прищурившись, осадил меня Барак.
– Вы правы. Но все же меня забавляет мысль о том, что великий Генрих на самом деле всего лишь потомок кукушонка, подброшенного в королевское гнездо. Если мои предположения верны, – продолжал я, согнав с лица усмешку, – в распоряжении заговорщиков оказались сведения, способные произвести в стране настоящую бурю. Эти сведения ставят под сомнение не только законность детей, которых когда-нибудь произведет на свет Кэтрин Говард, но и законность пребывания Генриха на троне. Полагаю, заговорщики намеревались пустить в ход столь мощное оружие, когда мятеж будет в полном разгаре. Однако подходящий момент так и не настал, ибо заговорщиков предали прежде, чем они успели привести свои планы в исполнение.
– Предали? – переспросил Барак. – Вы, верно, хотели сказать, что заговорщиков разоблачили? Человек, который сделал это, сослужил Англии добрую службу.
– Да, конечно, их именно разоблачили. А документы, с которыми они связывали столько надежд, удалось спасти. До поры до времени их спрятали в тайнике в доме Олдройда. Вне всякого сомнения, заговорщики не сомневались, что им еще подвернется случай пустить документы в ход, – произнес я, пристально глядя на Барака. – Бродерик заявил, что час падения Генриха близок. Может статься, у него есть веские основания так полагать. Ведь тайны, порочащие короля, по-прежнему находятся в руках его заклятых врагов.
– Вы хотите сказать, что назревает еще одно восстание? Но в Йорке сейчас все гайки закручены крепко-накрепко. По-моему, солдат в этом городе больше, чем простых жителей.
– Да, но король и его свита не будут находиться здесь вечно. Вскоре они уедут, а вместе с ними уедут и солдаты. Поддержание порядка в Йорке вновь будет возложено на местных констеблей. А еще неизвестно, кому принадлежат их симпатии. Сейчас жители Йорка воздерживаются от открытых проявлений недовольства, но всякому ясно: они приветствуют короля отнюдь не слишком сердечно. Не далее как сегодня мастер Уотерс упомянул, что настроение в городе оставляет желать лучшего. Кранмер сам признался, что властям до сих пор не удалось вырвать заговор с корнем. Некоторые его главари бежали, и сейчас власти, пытаясь выйти на их след, хватают тех, на кого пала лишь тень подозрения. Думаю, именно поэтому в Тауэре оказался жених Дженнет Марлин.
– А те, кто, подобно Бродерику, действительно осведомлен о планах заговорщиков, пока держат язык за зубами, – заметил Барак. – Но все это не более чем ваши домыслы. И, надо сказать, весьма опасные домыслы.
– Тем не менее эти домыслы очень многое объясняют. Например, причину, по которой выделены некоторые имена на родословном древе. Или двусмысленные выражения в «Titulus Regulus», которые до сих пор оставались для меня загадкой. А также замечание Малеверера относительно Сесиль Невиль.
– Но кто пытался вас убить? Ответ на этот вопрос по-прежнему покрыт мраком, и все ваши рассуждения ничуть его не проясняют.
– Пока нет. Но я хотя бы понял, почему заговорщики вознамерились убрать меня во что бы то ни стало. Они думают, что я успел прочесть все документы, они знают, что я связан с Кранмером. Возможно, они предполагают, что, вернувшись в Лондон, я незамедлительно сообщу архиепископу о содержимом шкатулки, а до поры храню молчание, ибо не доверяю Малевереру.
Я встал, разорвал листок с изображением родословного древа на мелкие кусочки и сжег на фитиле лампы.
– Это так уж необходимо? – удивился Барак.
– Необходимо, – кивнул я, бросив обгорелые клочки на пол и потоптавшись на них.
Внезапная мысль заставила меня задать Бараку неожиданный вопрос:
– Как бы вы поступили, будь вы заговорщиком, которому удалось избежать ареста? Предположим, вы скрываетесь где-нибудь вместе с ценными документами, похищенными из шкатулки.
Барак погрузился в задумчивость.
– Я бы выждал, пока король, его свита и охрана вернутся в Лондон, – наконец заявил он. – Потом я вышел бы из своего убежища и попытался вновь раскинуть сеть заговора на севере. Но на этот раз я остерегался бы осведомителей и не распускал бы язык перед непроверенными людьми.
– А почему сеть заговора, как вы выражаетесь, должна охватить только север? Юг тоже не должен оставаться в стороне. В Грейс-Инне, например, найдется немало недовольных нынешним королем.
– Вы правы, необходимо наладить связи по всей стране. А потом, выждав подходящий момент, перейти к решительным действиям. Растрезвонить по всему свету, что Генрих – внук бастарда, а королева Кэтрин – шлюха. Думаю, лучшее время для мятежа – весна. Зимой воевать слишком тяжело, особенно если у твоих людей недостаточно еды и теплой одежды.
– Думаю, именно так рассуждают заговорщики. Кстати, если королева Кэтрин действительно беременна, им это только на руку. Беременность послужит неопровержимым доказательством ее связи с Калпепером.
– А как насчет всех этих клятв и заверений, которые принесли королю местные дворяне? Если появятся доказательства того, что король не имеет законных прав на престол, эти клятвы утратят свою силу?
– Разумеется, утратят. Подобное известие изменило бы все.
– Пожалуй, в результате Малеверер лишился бы головы, которая украсила бы ворота Йорка?
– Если бы мятеж вспыхнул вновь, Малевереру бы не поздоровилось, – пробормотал я, опускаясь на кровать. – И, признаюсь, я понимаю, что северяне имеют все основания быть недовольными. Жизнь здесь отличается от жизни южных графств далеко не в лучшую сторону.
– Вот как? – нахмурился Барак. – А о том, что мятежники только и мечтают, как бы вернуть Папу, вы, видно, позабыли. К тому же они будут искать поддержки за границей и, конечно, первым делом обратятся за помощью к шотландцам. А там, где шотландцы, там и французы…
– Да, пролились бы реки крови, – вздохнул я.
Барак задумчиво почесал голову.
– А как вы думаете… – нерешительно начал он.
– О чем вы?
– Известна ли королю темная история, связанная с рождением его деда? Знает ли он, что не имеет законных прав на престол? Я уверен, что знает. Ведь стоило Малевереру упомянуть имя Блейбурна в разговоре с герцогом Суффолком, поднялся настоящий переполох. А уж если герцог осведомлен о том, что этот самый Блейбурн является истинным предком короля, королю это известно наверняка.
– Вы полагаете, он знает, что взошел на трон, не имея на то законных оснований, но тем не менее делает все для сохранения своей власти?
– Будь вы на его месте, вы что, поступили бы иначе?
– Мне трудно представить себя на его месте, – усмехнулся я. – Одно могу сказать с уверенностью: король даже не догадывается, что молодая жена ему изменяет. В противном случае он не стал бы ей потворствовать. Не такой у него нрав. И еще в одном я убежден – нам не стоит делиться своими соображениями с Малеверером. Узнай он только, что я проник в скрытый смысл «Titulus», моя догадливость будет стоить мне жизни.
– Да уж, тогда не только у заговорщиков возникло бы желание навсегда заткнуть вам рот.
– Так что пока нам стоит придерживаться правила «Молчание – золото». Надеюсь, король не задержится здесь слишком долго. Я жду не дождусь, когда мы окажемся на корабле, идущем в Лондон.
– А когда мы вернемся, вы расскажете обо всем Кранмеру?
– Посмотрим, – уклончиво ответил я.
– Тамазин придется возвращаться вместе с королевской свитой. А это путешествие, скорее всего, затянется на несколько недель. Девчонка не показывает виду, но после того, что случилось, она не знает ни одной минуты покоя.
В голосе Барака послышалась неподдельная забота, и я понял, как много для него значит Тамазин.
– Нельзя ли как-нибудь устроить, чтобы она вернулась с нами, на корабле?
– Это не так просто. Необходимо измыслить вескую причину, по которой Тамазин должна вернуться в Лондон раньше всех остальных слуг.
– Можно сказать, что кто-нибудь из ее родственников тяжко захворал.
– Я попытаюсь что-нибудь придумать, – пообещал я. – Но прежде надо узнать, какие перспективы ожидают нас самих.
– Спасибо, – с облегчением вздохнул Барак. – Скажите, а зачем королю возвращаться в Халл? Он ведь уже там был.
– Насколько мне известно, он намерен укрепить защитные сооружения этого города.
– Ехать туда со всей свитой и челядью – большая морока.
– Он король и волен делать все, что пожелает. Кстати, есть еще один человек, которому я должен во что бы то ни стало обеспечить место на корабле. Это мастер Ренн. Я обещал ему помощь и должен выполнить свое обещание. Знаете, подчас мне кажется, что, заботясь о нем, я искупаю свою вину перед покойным отцом.
– Я тоже привязался к старикану. И мне его жаль. Хотя, глядя на него, никогда не подумаешь, что он стоит на краю гроба. По крайней мере, голова у него варит наилучшим образом, и сегодня, во время слушаний, всякий мог в этом убедиться.
– Да, с виду Джайлс бодр и крепок. Но доктор Гибсон уверен, что ему осталось жить совсем немного, – с грустью заметил я.
– Я так понял, решение, которое он принял по делу торговца древесиной, вас не удовлетворило?
– Нет. Но он живет в Йорке и должен руководствоваться многочисленными соображениями, которые мне не известны.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115