– А где Тэмми? – обеспокоенно спросил Барак. – Обычно она сопровождает мистрис Марлин.
Он прикусил губу.
– Не могли бы вы подойти к мистрис Марлин и узнать насчет Тамазин? – обратился он ко мне. – Мне, человеку низкого положения, не пристало разговаривать с леди.
Я поднялся, сделал несколько шагов по направлению к дамам и поклонился. На мистрис Марлин было серое платье из дамасского шелка и головной убор старинного фасона, с двумя длинными хвостами, развевавшимися у нее за спиной. Она сделала своим спутницам знак не ждать ее и остановилась. К своему удивлению, я заметил, что на губах ее играет улыбка, правда несколько неуверенная.
– Добрый день, мастер Шардлейк. Вы тоже идете в церковь?
– Нет. Но, если позволите, я хотел бы кое о чем у вас спросить. Вижу, сегодня с вами нет мистрис Ридбурн. Надеюсь, она здорова?
– Тамазин слегка прихворнула и осталась в своей комнате.
Мистрис Марлин вновь наградила меня неуверенной улыбкой, набрала в грудь побольше воздуха и выпалила:
– Сэр, во время нашей прошлой встречи я была с вами непозволительно груба. Приношу свои извинения. Я очень привязалась к Тамазин и тревожусь за ее участь, – добавила она, метнув быстрый взгляд на Барака. – Но если она и ваш помощник прониклись друг к другу привязанностью, нам не следует мешать их любви, правда?
– Правда, – пробормотал я, ошеломленный ее тирадой.
Оказывается, в последние дни не только я один изменил свое отношение к роману Барака и Тамазин. Возможно, Тамазин пустила в ход все свое обаяние, чтобы заставить мистрис Марлин смягчиться. Впрочем, Дженнет Марлин производила впечатление особы, которая не слишком легко поддается на чары.
– Я была так резка с вами, сэр, потому что на душе у меня тяжело, – произнесла она, не сводя с меня огромных карих глаз. – Вам ведь известно, мой жених брошен в Тауэр, хотя он ни в чем не виновен.
– Я все понимаю и не держу на вас обиды.
– Вам не доводилось слышать, как долго король намерен пробыть в Йорке? – осведомилась она, беспрестанно теребя на пальце обручальное кольцо.
– Нет, сударыня. Судя по всему, это никому не известно. Думаю, все зависит от того, прибудет ли сюда король Шотландии.
– Пока что никто и словом не обмолвился о том, что он направляется в Йорк, – покачала головой мистрис Марлин. – А вчера в королевском особняке говорили о новых набегах на наши границы.
Она огляделась по сторонам и произнесла:
– Откровенно говоря, мне здесь изрядно надоело.
– Мне тоже.
– Я совсем извелась от тревоги за Бернарда. Насколько мне известно, ему до сих пор не предъявили обвинения. Сэр, вы опытный законник. Скажите, как долго его могут держать в Тауэре, ни в чем не обвиняя?
– Сколько угодно. Конечно, если на то будет распоряжение короля. Но тем не менее арест вашего жениха можно опротестовать. У вас в Лондоне есть хорошие знакомые?
– Только стряпчие – друзья Бернарда. Но, сами понимаете, они опасаются ввязываться в подобное дело.
– И все же не стоит отчаиваться. Возможно, ваша преданность спасет жизнь вашему жениху.
– Мне очень жаль, что в пятницу король обошелся с вами так… грубо, – неожиданно произнесла она, вновь скользнув по мне взглядом блестящих карих глаз.
– Благодарю вас, – растерянно пробормотал я.
– Мне на собственном опыте довелось узнать, каково это – быть мишенью жестоких шуток. То, что вы называете преданностью, кажется прочим придворным дамам глупостью, достойной всяческих насмешек.
– Этот мир слишком жесток.
– Раньше я считала, что вы заодно с сэром Уильямом Малеверером, но сейчас я вижу, что ошиблась. Малеверер на весь Йоркшир славится своим коварством и низостью.
– К счастью, мне он не друг и не патрон.
– Рада это слышать. Но скажите, как случилось, что вы приняли участие в королевском путешествии?
– Архиепископ Кранмер попросил меня помочь местному стряпчему в разборе прошений, поданных на королевское имя.
– Да, говорят, архиепископ – порядочный и благородный человек. Вы служите у него?
– В некотором смысле.
– Еще раз примите мои извинения. Я судила о вас до крайности несправедливо и сожалею об этом.
Мистрис Марлин сделал мне реверанс и поспешила к церкви, у дверей которой нетерпеливо переминался с ноги на ногу служитель.
Я вернулся к Бараку.
– О чем вы так долго болтали? – пробурчал он.
– Она попросила извинения за резкие слова, которые позволила себе во время нашей прошлой встречи. И сказала, что более не собирается чинить препятствий вашим отношениям с Тамазин. Странная особа, – добавил я, покачав головой. – Одному богу известно, что творится у нее на душе.
– А она сказала, где Тамазин?
– Ваша зазноба пожаловалась на недомогание и попросила разрешения остаться в своей комнате. Полагаю, она поступила вполне разумно. Если вчерашнее происшествие выйдет наружу, Дженнет Марлин окажется в чрезвычайно затруднительном положении, – сказал я, бросив взгляд на закрытые двери церкви. – Тамазин подчиняется ей, а сама она находится в подчинении у леди Рочфорд.
– Подобные затруднения – сущий пустяк по сравнению с нашими.
– Что ж, думаю, нам пора навестить мастера Ренна, – предложил я, оставив последнюю фразу Барака без ответа. – Оставим на время это злополучное аббатство.
Настороженно озираясь по сторонам, мы обогнули павильоны, где, кроме часовых, не было ни одной живой души, и направились к воротам.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ТРЕТЬЯ
Когда мы проходили мимо королевского особняка, я увидал на ступенях крыльца человека в отороченной серым мехом мантии и с массивной золотой цепью на шее. То был сэр Ричард Рич. Он тоже меня заметил. Сердце мое тоскливо сжалось, когда он, сделав сопровождавшим его клеркам знак оставаться на месте, направился прямиком к нам. Я низко поклонился.
– О, мастер Шардлейк, – произнес Рич, растянув губы в улыбке. – И молодой Барак с вами. Он что, служит у вас клерком?
– Да, сэр Ричард.
– Разве он умеет читать и писать? – вопросил Рич, бросив на Барака насмешливый взгляд. – Только что я имел беседу с королем, – сообщил он, не дождавшись ответа. – После того как нынешней весной в Йорке был раскрыт очередной заговор, все земли заговорщиков отошли к моему ведомству. Мы обсуждали, как ими лучше распорядиться.
– Это весьма важный вопрос, сэр Ричард.
– Король намерен щедро наградить тех йоркширских дворян, которые сохранили ему верность. Хотя ныне, когда над страной тяготеет постоянная опасность вторжения извне, ему необходимо извлекать из своих земель максимальный доход.
Рич вновь растянул в улыбке свои тонкие губы.
– Кстати, разговор о доходах заставил меня вспомнить еще об одном обстоятельстве. Вы подумали о том, о чем я говорил? Насчет тяжбы барристера Билкнэпа и Городского совета?
– Да, сэр Ричард, – произнес я, судорожно переведя дух. – И должен сказать, я не разделяю вашей уверенности в том, что судья в любом случае вынесет благоприятное для вас решение. Как говорится, тот, кто хвалится козырями в начале игры, обычно блефует.
Затаив дыхание, я ожидал, как Рич ответит на мои слова. Говорить так с канцлером Палаты перераспределения имущества было с моей стороны недопустимой дерзостью, но сейчас не простой стряпчий обращался к всемогущему вельможе, а законник беседовал со своим собратом по сословию. Глаза Рича угрожающе прищурились, и я понял, что не ошибся в своих предположениях. Он еще не успел заручиться поддержкой судьи и пытался взять меня на испуг.
– Отойдем на минуту, – процедил он и, схватив меня за руку повыше локтя, оттащил на несколько шагов от Барака.
Взгляд его полыхал ледяной злобой.
– Вам, без сомнения, известно, что у меня есть общие дела с вашим здешним патроном, сэром Уильямом Малеверером, – произнес он прерывающимся от ярости голосом. – Сэр Уильям намерен увеличить свои земельные владения, и Палата перераспределения готова продать ему земли. Не забывайте, брат Шардлейк, сэр Уильям обладает в Йорке непререкаемой властью. А вы здесь совсем один, если не считать вашего прихвостня-недоумка. К тому же король с первого взгляда проникся к вам неприязнью. Так что вам не стоит слишком зарываться.
Рич выдержал многозначительную паузу и продолжал:
– Кстати, я не советовал бы вам посылать в Лондон письмо относительно дела Билкнэпа. Я знаю наверняка, вы еще не успели это сделать.
Должно быть, на лице моем отразилось удивление, ибо Рич довольно усмехнулся.
– Неужели вы думали, сэр, что почта, отсылаемая и получаемая участниками королевского путешествия, не просматривается? Это было бы до крайности неосмотрительно.
Он вперил в меня взгляд холодных серых глаз.
– Хорошенько запомните все, что я сказал. И остерегайтесь переходить мне дорогу.
С этими словами он резко повернулся и пошел прочь.
– Чего он от вас добивался? – подскочил ко мне Барак.
Я вкратце передал ему свой разговор с Ричем.
– По своему обыкновению, он сыпал угрозами, – завершил я свой рассказ. – Впрочем, на угрозы он не скупился и в прошлом году.
Говорил я нарочито бодрым тоном, однако на сердце стало еще тревожнее. Я прекрасно понимал, что угрозы Рича – это отнюдь не пустой звук.
– Нам нужно немедленно вернуться в Лондон, – с пылом заявил Барак. – И взять с собой Тамазин.
– Мы не можем этого сделать, пока не получим разрешения. Так что все мы в ловушке. Точно мухи в меду.
– Точнее, в дерьме, – угрюмо бросил Барак.
Мы вошли в соборный квартал и направились к дому Джайлса. Дверь открыл сам старый законник. Выглядел он намного лучше, чем вчера; на морщинистых щеках вновь появился румянец. Он провел нас в гостиную. Меджи, сидевшая у очага с шитьем в руках, встала и поклонилась. Хозяин попросил ее подать гостям вина, а нас пригласил садиться. Сокол, нахохлившийся на своей жердочке, с любопытством поглядывал на нас своим черным глазом-бусинкой.
– Рад, что сегодня вам лучше, сэр, – сказал я.
– Благодарю вас, – с улыбкой откликнулся Джайлс. – Отдых пошел мне на пользу. А снадобье, прописанное доктором Гибсоном, изрядно облегчило боль. Как поживаете, мастер Барак? Удалось вам вчера увидеть короля?
Старик держался со своей обычной непринужденностью и о короле упомянул беззаботным, почти легкомысленным тоном.
– Да, сэр. Я видел, как король въезжал в город. Спору нет, выглядит он внушительно.
Во взгляде, который Барак метнул на Ренна, мелькнуло смущение. Как видно, никогда прежде моему помощнику не доводилось общаться с человеком, медленно умирающим от неизлечимого недуга, догадался я.
– Да, осанка у короля чрезвычайно величественная, – кивнул Джайлс.
Меджи принесла вина и тарелку с печеньем. Я заметил, что она избегает моего взгляда, но никак не мог понять причину этого.
– Превосходное французское вино. Самый подходящий напиток в такое ясное солнечное утро, – изрек Джайлс, отхлебнув из своего бокала. – Угощайтесь, джентльмены. Уверяю вас, это сладкое печенье стоит попробовать. Из конторы лорда-камергера мне уже принесли список просителей, которые будут присутствовать в замке на первом судебном слушании, – сообщил он. – Насколько мне известно, всего слушаний будет два.
– Вы уверены, что завтра сможете председательствовать на слушании? – спросил я.
– Совершенно уверен, – решительно кивнул Джайлс. – К тому же дела, которые нам предстоит разбирать, не требуют особых умственных усилий.
– Но что, если стороны не согласятся с нашим решением?
– Пусть тогда едут в Лондон и попытают счастья в тамошнем суде, – усмехнулся Джайлс. – Впрочем, вряд ли кто-нибудь пожелает поступить подобным образом.
– Тем выше ответственность, которая лежит на нас. Завтра мы предстанем вершителями справедливости.
– Разумеется. Я оставил список просителей на столе в своем кабинете. Там же лежат и сумки с петициями. Быть может, мастер Барак возьмет на себя труд отобрать те прошения, что нам предстоит разбирать завтра.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115