Он незаметен, как асфальт. Он сер.
Внешне.
Это были загнанные волки. Зажатые в угол. У них не было выхода. То, что
они делали, карается в Советском Союзе высшей мерой наказания и именуется
страшным термином - горизонтальные связи в агентурном добывании. Но в
затылок им дышало Гестапо.
Они сидели долго. Они о чем-то спорили. Они приняли решение. Они изменили
тактику. Они изменили системы связи, способы локализации провалов, проверок
и вербовок. Каждый делал это якобы по собственной инициативе, не докладывая
в ГРУ о тайном сговоре. Да связи тогда и не было.
Они все пережили войну. Каждый из них добился блестящих результатов. Они
все вместе доложили руководству ГРУ о незаконном совещании 41-го только в
1956 году. Они все стали героями. Победителей не судят.
Но кто за рубежом взвешивал вклад этих людей в победу? Кто принимал их в
расчет, когда планировал молниеносный разгром Красной Армии?
С первого дня существования ленинского режима ему пророчат быструю и
немедленную гибель. Пророчат все, забывая предыдущие пророчества. Отчего же
забывают об этих людях в потертых пиджаках на скамейке женевского парка
Монрепо?
5.
"Аскот", "Энсом", "Амат", "Дэрби" - это гостиницы в Женеве. Это цитадели
ГРУ. Вообще-то в Женеве любая гостиница в квадрате, ограниченном парком
Монрепо, рю де Лозанн, набережной озера и рю де Монблан, - давно превращена
в пристанище ГРУ или КГБ. Из этих гостиниц ранним утром потянулись группы
добывания на левый берег. Наш путь к Palais des Expositions. Это гигантское
сооружение строилось много лет. С огромным, как вокзал, залом сливались
такие же залы, образуя бескрайнее бетонное поле под общей крышей. Бетон
застилают коврами, разделяют залы перегородками, и каждый выставляет свои
достижения.
Сейчас к этому сооружению со всех концов выдвигаются группы агентурного
добывания ГРУ. Сюда стекаются группы обработки и агентурного обеспечения.
Если бы на огромной карте каждого нашего варяга и борзого каждую нашу
машину обозначить светящейся подвижной лампочкой, то получилась бы
грандиозная картина. Так полчище крыс медленно окружает льва, которому
суждено быть съеденным. Так бесчисленные советские дивизии выдвигались на
штурм окруженного Рейхстага.
Сколько стянуто сюда машине дипломатическими номерами! Сколько серых,
незаметных "фордов" без дипломатических номеров. Сколько автобусов и
фургонов. Генеральный консул из Берна и консул из Женевы поставили свои
черные "мерседесы" в разных концах Plaine de Plainpalais. Они не в
добывании. Они в обеспечении, и не в агентурном, а в общем обеспечении.
Если кого-то из нас арестуют, они готовы вмешаться, они готовы
протестовать, они готовы угрожать ухудшением добрососедских отношений и
ответными санкциями, они готовы полицию отшивать, отмазывать. Советский
посол в Швейцарии Герасимов и советский посол при отделении ООН в Женеве
Миронова тоже на боевых постах. Они тоже в общем обеспечении. Они не знают,
что происходит, но имеют шифрованное указание из Центрального Комитета
находиться в полной готовности - угрожать, пугать, давить, отшивать,
отмазывать. На боевом посту дипкурьеры. Возможно, будет срочный груз в
Москву. На боевом посту Аэрофлот. Если из нас кого арестуют, он готов
немедленно после освобождения переправить домой. Чтобы шуму меньше было.
Чтобы журналистам пищи не давать. Чтобы скандал не раздувался. Чтобы все
тихо и мирно было.
Входов много. У каждого входа очередь. Это хорошо. В толпе мы серые,
незаметные. Семь франков билет. Пожалуйста, три билетика. Двадцать один
франк. Отлично. Хорошая цифра. Все, кто работает в добывании,- суеверны,
как старая дева. В нашей группе один портфель. Демонстрационный. Можете
проверить. Бумага. Ничего более. Можете рентгеном просветить или через
магнитные ворота нас пропустить: бумага.
Спутники мои скорее к своими стендам торопятся. Ну уж хрен вам! Теперь я
хозяин. Мне человека вербовать, мне с ним работать, так уж не спешите. Вот
к этому дяде подойдем. Он вас не интересует? А это ничего. Поговорим с ним,
можем и кофе с ним попить. А теперь вот сюда подойдем и вот сюда. Опять
посидим, побеседуем с представителями фирм, покачаем головами,
повосхишаемся слегка. Вот и сюда можно зайти - радиостанции. Это вам совсем
не интересно? Знаю я, знаю. Но зайдем. Побеседуем.
А вот и наши стенды потянулись. Крупные фирмы, большие достижения. Мы
сюда тоже подойдем, на серые коробки с завистью посмотрим и дальше пойдем.
У стендов крупных фирм по многу людей скапливается. Объяснения дают
специалисты фирмы, явно тут и служба безопасности фирмы присутствует.
Дальше, дальше пойдем. Вот тут и остановимся. У серых коробочек одиноко
скучает небольшого роста мужчина. Один. Фирма маленькая. Кто он? Владелец
фирмы или ее директор, он же сам для себя и служба безопасности.
- Доброе утро.
- Здравствуйте.
- Ваши коробочки нас очень интересуют. Небывалая вещь. - Мои спутники
притворяются, что языками не владеют, и оттого я играю роль переводчика.
Это хороший прием: у них гораздо больше времени на обдумывание ответов.
Кроме того, этим они меня как бы на передний план выталкивают.
Поговорили о всякой технической чепухе, цифры какие-то, у меня от этого
голова болит. А спутники мои аж подпрыгивают, на месте усидеть не могут.
- И сколько вы за одну коробочку желаете?
- 5 500 долларов.
Мы все смеемся. Я тут же (сзади никого нет) демонстрационный портфель
открываю, прямо двойное дно, чтобы он сумел изумрудным сиянием насладиться.
Тут же я его и закрываю. А он на портфель завороженным взглядом смотрит.
- Мы за одну эту коробочку готовы 120000 долларов вот сейчас вам
отсыпать. Да вот беда, мы из Советского Союза, а ваши западные
правительства варварски попирают свободу торговли, и мы, к сожалению, вашу
коробочку купить не можем. Так жаль!
Мы встаем и уходим. Отошли на тридцать шагов. Завернули за угол.
Смешались с толпой.
- Ну что? Настоящая коробка или макет?
- Настоящая! Иди вербуй!
Технические эксперты со мной ходят для умного разговора да для того,
чтобы пощупать товар перед покупкой, Меня-то обмануть можно. Их нет, Я к
стенду возвращаюсь. Портфель мой в рухах. Он меня узнает. Улыбается. Я мимо
иду. Тоже улыбаюсь. Вдруг, как бы на что-то решившись, я поворачиваюсь к
нему: не хотели бы со мной вечером выпить по рюмочке?
Улыбка его гаснет. Долгим холодным взглядом он смотрит мне в глаза. Затем
- на мой портфель. Снова в глаза и утвердительно кивает головой. Я
протягиваю ему карточку с рисунком и адрес: Hotel du Lac в Монтре. На
карточке я еще вчера написал "21.00". Это чтобы сейчас времени на
объяснения не тратить.
От стенда я на крыльях лечу. Вербовка! Он согласен!
Он уже мой секретный агент! Черт побери! Только бы
к потолку от восторга не начать прыгать. Только бы
улыбку ликующую с лица стереть. Только бы сердце так
не билось. Я догоняю своих спутников и говорю, что
вербовку произвел.
Мы обходим еще несколько стендов. Беседуем. Восхищаемся. Качаем головами.
Пьем кофе. А не открыть ли наш портфельчик еще раз? Не вербануть ли еще
одного? Глаза у меня огнем загораются. Две вербовки! Но я старого доброго
еврея дядю Мишу вспоминаю. Нет. Не будем вербовать второго. Жадность фраера
губит.
6.
На Plaine de Plainpalais половодье машин. Толпа настоящая. От горизонта
до горизонта все машинами заставлено. Ищи своих. Вот машина советского
генерального консула. Он на месте, значит, его помощь не потребовалась.
Значит, все идет хорошо. Значит, проведены десятки ценнейших вербовок без
проколов, без осложнений. Вон там огромный автобус среди десятков столь же
огромных своих братьев-автобусов. Там Навигатор принимает самых успешных из
своих учеников. Но я пока не дорос до такой чести - докладывать о
результатах своей работы лично Навигатору. Я подчинен его первому
заместителю - Младшему лидеру. Где же он, черт побери?
Ах, вот он. Среди бесконечных рядов машин я пробираюсь к нашему автобусу.
Он уж полон. Все передние ряды офицерами информации ГРУ и ВПК
(Военно-промышленный комитет) заняты. Теми, кто помогал нам сейчас
вербовать. Задние ряды свободны. Вроде бы от солнца занавески опущены. Там,
на заднем сиденье, - Младший лидер. Он нас по одному подзывает. Шепотом
доложи. Он, как полководец на поле выигранного сражения, первые рапорта о
несметных трофеях принимает.
А мы все, борзые да варяги, в проходе столпились. Вроде как бесцельно.
Шум. Толкотня. Шутки. Но это очередь. Очередь на доклад. Каждому не
терпится.
У каждого глаза горят. Хохот.
Младший лидер мне кивает. Мое время.
- Вербанул. За 6 минут 40 секунд. Сегодня вечером первая встреча.
- Молодец. Хвалю. Следующий.
7.
Я завербовал ценного агента, который будет десятилетиями поставлять нам
самую современную электронную технику для самолетов, для артиллерии, для
боевых вертолетов, для систем наведения ракет. То, что он завербован, - в
этом ни у меня, ни у Младшего лидера сомнений нет.
Правда, о новом секретном агенте ГРУ мы знаем только то, что на его
визитной карточке указано. О его аппаратуре известно больше: у нас две
небольшие вырезки из газет об аппарате RS-77. Но это не беда. Это совсем не
главное. Главное то, что его аппарат нужен нам, и он будет нашим. А о
секретном агенте мы скоро узнаем больше. Главное, что он согласен тайно
работать с нами.
За неполных семь минут вербовки я сообщил ему множество важных вещей. Я
сказал самые обыкновенные фразы, из которых следовало, что:
- мы официальные представители Советского Союза;
- нас интересует самая современная военная электроника, в частности его
аппараты,
- мы готовы хорошо платить за них, и он теперь знает нашу точную цену;
- мы работаем скрытно, умело, осторожно, не давим и не настаиваем;
- нам не нужно много экземпляров прибора, а лишь один для копирования.
Из всего этого он уже сам может заключить, что:
- мы не являемся конкурентами его фирмы;
- если подобное производство будет налажено в СССР, то он от этого не
теряет, а выигрывает: возрастет спрос и на его аппаратуру, а может быть,
западные армии закажут нечто еще более дорогое и современное;
- продав нам только один экземпляр аппарата, он может это легко скрыть от
властей и от полиции, один - это не сто и не тысяча;
- наконец, ему совершенно ясны наши предложения, - он знает, чего мы
хотим, и поэтому не боится нас, он понимает, что продажа аппарата может
быть квалифицирована как промышленный шпионаж, за который на Западе
почему-то меньше наказывают.
Ему ясны все аспекты сделки. В одном предложении я сообщил ему наши
интересы, условия и цены. Поэтому, когда он кивнул головой, согласившись
встретиться, он совершенно отчетливо сказал "да" советской военной
разведке. Он понимает, что мы занимаемся запрещенной деятельностью, и
соглашается иметь с нами контакты. Значит...
Мой короткий вербовочный разговор - это примерно то же самое, что
молоденькой красивой студентке объяснить, что я богатый развратник и за
половые сношения с хорошенькой девочкой готов щедро платить. Да деньги
показать и сказать, сколько именно. И тут же ей предложить встретиться и
наедине послушать музыку. Если она согласна, что же еще обсуждать? О чем
еще говорить?
Именно так осуществляются мгновенные массовые вербовки на выставках: это
нам интересно, готовы платить, где встретимся?
С другой стороны, если бы весь мой разговор с ним записали на пленку, то
в нем не было решительно ничего криминального. Мы посмотрели на прибор,
сказали, что хотели бы его купить, но это не разрешено. А потом я вернулся
и предложил вечером выпить вина.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54