успехов тебе.
И только красные огни по белому туману, только улыбка его зубастая за
стеклом. Исчез.
Я жду три минуты. Ему сейчас преимущество. Он сейчас с грузом. Через два
часа возле Интерлакен у меня еще одна встреча: отдать эту машину, получить
свою.
В ту ночь меня могли видеть во Фрибурге и в Нешателе. Рассвет я встретил
в Цюрихе. Главное сейчаскак можно больше контактов. Меня могли видеть в
огромной библиотеке, в оружейном магазине, в пивной, на вокзале. Я
разговаривал с мужчинами и женщинами. Я разыскивал фирму, которая реально
существует, но мне совершенно не нужна. Я рылся в адресных книгах и искал
людей, которые нам совсем неинтересны. Говорят, что лиса тоже так же путает
свои следы.
Границу я пересек у Брегенца поздно вечером. Полицейского контроля
почему-то не было. Но если бы и был контроль, разве позволено кому-то
осматривать мою дипломатическую машину? Но если бы, применив силу и нарушив
Венскую конвенцию 1815 года, они осмотрели мой багаж, могли бы они найти
что-то? Нет. То, что интересно, то уже в Москве на Ходынке, в огромном
здании, именуемом Аквариум. Пока я путаю следы, особый самолет с
вооруженными дипломатическими курьерами уже давно привез десятки плотных
зеленых опечатанных мешков, аккуратно уложенных в алюминиевые контейнеры.
Австрийские полицейские меня приветствуют, улыбаются. Документы?
Пожалуйста. Осмотреть машину? Да ни в коем случае! Но у них и намерения
такого нет. Толстый добродушный дядька с пистолетом на боку козыряет:
проезжай.
Зачем им придираться к советскому дипломату, у которого такое простое
доброе лицо. Разве он похож на лохматых террористов, фотографии которых
вывешены у полицейского участка?
Я медленно проезжаю пограничный шлагбаум, салютуя им. Я вам не враг. Я
почти друг. Мы провели массовую вербовку, но среди наших агентов ни одного
гражданина Швейцарии, ни одного гражданина Австрии. Ваших мы вербуем в
других местах. Против Австрии мои коллеги работают с территорий всех
остальных стран мира. А мы никогда не злоупотребляем гостеприимством.
10.
Я смотрю в зеркало, а на меня смотрит серое лицо, поросшее щетиной.
Глаза красные у этого человека в зеркале, ввалились. Он сильно устал.
- Спускайся вниз, попарь косточки. Побрейся. И к командиру-на львиную
шкуру.
- Зачем?
- Не бойся, не на расправу.
В сауне трое моих друзей: 4-й, 2-й, 32-й.
- Здорово, братцы.
- Здравствуй, варяг!
Парятся они уже, видно, давно. Раскраснелись.
- Садись, Витя! - и ржут все. Знают, что я сидеть не могу после двух
суток за рулем. Они сами не сидят. Лежат на животах.
- Хочешь, Витя, пивка?
- Еще бы...
Спину мне Колька березовым веником исхлестал и задницу тоже.
- Восстанавливается кровообращение?
- О-о-о... да.
- Вить, а Вить, да не спи ты, опасно это. Вить, лучше пивка попей.
В большом зале накрыт праздничный стол. Стульев нет. Кто сейчас сидеть
будет? Все молчат. Улыбаются. Появляется Навигатор, за ним, как верный
оруженосец, - первый шифровальщик.
- Деталей прошедшей операции я оглашать не буду. Не имею права. Но успеха
добились все. Некоторые имеют по три вербовки. Несколько человек - по две
вербовки. - Навигатор поворачивается к первому шифровальщику и говорит:
- Александр Иванович, зачитай личному составу шифровки в части, их
касающейся.
"Командиру дипломатической резидентуры 173-В генерал-майору Голицыну.
Восемь контейнеров дипломатической почты, направленной вами из Женевы,
Берна и Парижа, получил. Первый анализ, проведенный 9-м Управлением службы
информации, - позитивный. Это позволяет сделать предварительное заключение
о надежности всех лиц, привлеченных к сотрудничеству. Начальник 1-го
Управления ГРУ вице-адмирал Ефремов. Начальник 5-го направления 1-го
Управления ГРУ генералмайор артиллерии Ляшко".
Мы улыбаемся.
- Читай дальше.
Командир сам сияет.
"Проведенная вами операция - одна из наиболее успешных массовых вербовок
последних месяцев. Поздравляю вас и весь личный состав резидентуры со
значительными достижениями. Заместитель начальника Генерального штаба,
начальняк Второго главного управления генерал армии Ивашутин".
Пробки ударили залпом. Заиграл золотистый напиток, заискрился. Бутылки
запотевшие. Ведерочки со льдом - серебряные. Как я устал! Как я хочу пить!
Как я хочу спать.
По одному, по одному - к командиру.
И я подхожу.
- Товарищ генерал, поздравляю вас. Многое имеет Япония, многое имеет
Америка, а мы с сегодняшнего дня имеем все.
Он улыбается.
- Не все, но выходы ко всему. Ты почему второго вербовать не стал?
- Не знаю, товарищ генерал, боялся испортить.
- Правильно сделал. Самое страшное в нашей работе: мнительность и
излишнее увлечение. Одна вербовка это тоже очень много. Поздравляю.
- Спасибо, товарищ генерал.
- Александр Иванович...
- Я!
- Читай последнюю.
Первый шифровальщик вновь открывает свою папку:
"Генерал-майору Голицыну. Благодарю за службу.
Начальник Генерального штаба генерал армии Куликов".
- Ура!-заорали мы.
Командир вновь серьезен. Он торжественно поднимает бокал...
11.
Разбудил меня третий шифровальщик через четыре часа тридцать минут после
того, как я коснулся подушки щекой. В комнате отдыха восемнадцать
раскладушек. Некоторые уже свободны. На остальных еще спят мои товарищи,
те, у которых сегодня вторая операция.
- Виктор Андреевич, я вас правильно разбудил? - шифровальщик смотрит в
свой список.
Я смотрю на часы и киваю.
Завтрак подают в большом зале, еще хранящем запах шампанского. Есть не
хочется. Голова кружится. Я заставляю себя выпить стакан холодного сока и
съесть кусок бекона. А в дверях уже шифровальщик:
- Младший лидер ждет вас. Кофе он разрешает взять с собой.
У Младшего лидера глаза ошалевшие. Наверное, он так и не ложился спать.
- Жилет с деньгами подгони поточнее. Дверь в машине должна быть постоянно
закрыта изнутри. В случае неприятностей требуй советского консула. За ночь
твою машину вымыли, проверили, отрегулировали, заправили, сбросили лишний
километраж. Маршрут движения и сигналы снятия с операции согласуешь в
группе контроля. Все. Желаю удачи. Следующий!
Я вернулся через двое суток. Новый агент, который теперь уже именуется
173-В-41-706, привез на встречу полное техническое описание прибора RS-77.
Он передал список официальных лиц, которые имеют контакт с его фирмой и
которые могли бы быть завербованы позже. На каждого из них было составлено
короткое дело с фотографией, адресом, а главное, с перечислением выявленных
слабостей. Я заплатил ему 120000 долларов. Назначил новую встречу.
Данные, которые он собрал по собственной инициативе, будут в следующий
раз.
Полученные документы экономили нам миллионы и годы.
12.
Еще через восемь, дней я получил очередное воинское звание - майор
Генерального штаба.
Мне почему-то грустно. Первый раз в такой день мне не радостно. Когда
командир прочитал мне шифровку, я рявкнул: "Служу Советскому Союзу!" А сам
подумал: со мной они, как с моим агентом обращаются. Он получает сотни
тысяч, а там, наверху, экономят миллионы. Я добываю эти миллионы, а мне за
это алюминиевую звездочку в награду. Да и ее я носить не имею права,
спрятав свой мундир в шкаф с нафталином.
Мне грустно. Меня не радуют чины и ордена. Меня что-то мучает. Я не знаю
- что. Главное скрыть свою тоску от чужого взгляда. Если в моих глазах
погаснет оптимизм, то это заметят и примут меры. Не знаю какие, но примут.
Мне это совсем ни к чему.
Я смотрю в генеральские глаза и улыбаюсь радостно и счастливо.
ГЛАВА X
1.
Когда я сплю, я укрываюсь с головой, я укутываюсь в одеяло, как в шубу.
Это старая армейская привычка. Это бессознательный рефлекс. Это попытка
сохранить тепло до самого утра.
Я уже не сплю в холодных палатках, в мокрых землянках, в продрогшем
осеннем лесу. Но привычка кутаться - на всю жизнь.
Последнее время одеяло меня стало пугать. Внезапно проснувшись ночью в
кромешной темноте от жуткого страха, я спрашиваю себя: не в гробу ли
проснулся. Я осторожно носом касаюсь мягкого теплого одеяла. На гроб не
похоже. А может, я в полотнище закутан, а доски гроба чуть выше? Медленно я
трогаю воздух. Нет, я пока не в гробу.
Наверное, так люди начинают сходить с ума. Так к людям подкрадывается
безумие. Но может быть, я давно шизофреник, только окружающие меня пока не
раскусили? Это вполне допустимо. Быть сумасшедшим совсем не так плохо, как
это может показаться со стороны. Если меня завтра замотают в белые простыни
и повезут в дурдом, я не буду сопротивляться и удивляться. Там мое место.
Я, конечно, ненормальный. Но кто вокруг меня нормальный?
Вокруг меня сплошной сумасшедший дом. Беспросветное безумие. Отчего Запад
пускает нас к себе сотнями и тысячами? Мы же шпионы. Разве не понятно, что
я направлен сюда для того, чтобы причинить максимальный вред Западу? Отчего
меня не арестуют, не выгонят? Почему эти странные, непонятные западные люди
никогда не протестуют? Откуда у них такая рабская покорность? Может, они с
ума все посходили? А может быть, мы все безумны? Уж я-то точно. И крышка
гроба не зря мне мерещится. Ох, не зря. Началось это полтора года назад
после встречи с Киром.
Кира все знают. Кир - большой человек. Кир Лемзенко в Риме сидел, но
работал, конечно, не только в Италии. У Кира везде успехи были. Особенно во
Франции. Римский дипломатический резидент ГРУ генерал-майор Кир Гаврилович
Лемзенко власть имел непомерную. За то его папой римским величали. Теперь
он генерал-полковник. Теперь он в административном отделе Центрального
Комитета партии. Теперь он от имени партии контролирует и ГРУ и КГБ.
Полтора года назад, когда я прошел выездную комиссию ГРУ, вызвал меня
Кир. Пять минут беседа. Он всех принимает: и ГРУ и КГБ офицеров. Всех, кто
в добывание уходит. Кир всех утверждает. Или не утверждает. Кир велик. Кто
Кира знает? Все знают. Судьба любого офицера в ГРУ и в КГБ в его руках.
Старая площадь. Памятник гренадерам. Милиция кругом. Люди в штатском.
Группами. Серые плащи. Тяжелые взгляды. Подъезд № 6. Предъявите партийный
билет. Суворов - читает прапорщик в синей форме, Виктор Андреевич -
отзывается второй, найдя мою фамилию в коротком списке. Да - отзывается
первый. Проходите. Третий прапорщик провожает меня по коридору. Сюда,
пожалуйста, Виктор Андреевич, Ему, охраннику, не дано знать, кто такой
Виктор Андреевич Суворов. Он только знает, что этот Суворов приглашен в
Центральный Комитет на беседу. С ним будут говорить на седьмом этаже. В
комнате 788. Охранник вежлив. Пожалуйста, сюда.
Вот OHИ, коридоры власти. Сводчатые потолки, под которыми ходили Сталин,
Хрущев, Под которыми ходит Брежнев. Центральный Комитет - это город.
Центральный Комитет - это государство в центре Москвы. Как Ватикан в центре
Рима.
Центральный Комитет строится всегда. Десятки зданий соединены между
собой, и все свободные дворики, переходы застраиваются все новыми белыми
стеклянными небоскребами. Странно, но со Старой площади этих белоснежных
зданий почти не видно. Вернее, они видны, но не бросаются в глаза. На
Старую площадь смотрят огромные окна серых дореволюционных зданий,
соединенных в одну непрерывную цепь. Внутри же квартал Центрального
Комитета не так суров и мрачен, Тут смешались все архитектурные стили.
Пожалуйста, сюда. Чистота ослепительная. Ковры красные. Ручки дверей -
полированная бронза. За такую ручку и взяться рукой страшно, не испачкать
бы. Лифты бесшумные.
Подождите тут. Передо мной огромное окно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54
И только красные огни по белому туману, только улыбка его зубастая за
стеклом. Исчез.
Я жду три минуты. Ему сейчас преимущество. Он сейчас с грузом. Через два
часа возле Интерлакен у меня еще одна встреча: отдать эту машину, получить
свою.
В ту ночь меня могли видеть во Фрибурге и в Нешателе. Рассвет я встретил
в Цюрихе. Главное сейчаскак можно больше контактов. Меня могли видеть в
огромной библиотеке, в оружейном магазине, в пивной, на вокзале. Я
разговаривал с мужчинами и женщинами. Я разыскивал фирму, которая реально
существует, но мне совершенно не нужна. Я рылся в адресных книгах и искал
людей, которые нам совсем неинтересны. Говорят, что лиса тоже так же путает
свои следы.
Границу я пересек у Брегенца поздно вечером. Полицейского контроля
почему-то не было. Но если бы и был контроль, разве позволено кому-то
осматривать мою дипломатическую машину? Но если бы, применив силу и нарушив
Венскую конвенцию 1815 года, они осмотрели мой багаж, могли бы они найти
что-то? Нет. То, что интересно, то уже в Москве на Ходынке, в огромном
здании, именуемом Аквариум. Пока я путаю следы, особый самолет с
вооруженными дипломатическими курьерами уже давно привез десятки плотных
зеленых опечатанных мешков, аккуратно уложенных в алюминиевые контейнеры.
Австрийские полицейские меня приветствуют, улыбаются. Документы?
Пожалуйста. Осмотреть машину? Да ни в коем случае! Но у них и намерения
такого нет. Толстый добродушный дядька с пистолетом на боку козыряет:
проезжай.
Зачем им придираться к советскому дипломату, у которого такое простое
доброе лицо. Разве он похож на лохматых террористов, фотографии которых
вывешены у полицейского участка?
Я медленно проезжаю пограничный шлагбаум, салютуя им. Я вам не враг. Я
почти друг. Мы провели массовую вербовку, но среди наших агентов ни одного
гражданина Швейцарии, ни одного гражданина Австрии. Ваших мы вербуем в
других местах. Против Австрии мои коллеги работают с территорий всех
остальных стран мира. А мы никогда не злоупотребляем гостеприимством.
10.
Я смотрю в зеркало, а на меня смотрит серое лицо, поросшее щетиной.
Глаза красные у этого человека в зеркале, ввалились. Он сильно устал.
- Спускайся вниз, попарь косточки. Побрейся. И к командиру-на львиную
шкуру.
- Зачем?
- Не бойся, не на расправу.
В сауне трое моих друзей: 4-й, 2-й, 32-й.
- Здорово, братцы.
- Здравствуй, варяг!
Парятся они уже, видно, давно. Раскраснелись.
- Садись, Витя! - и ржут все. Знают, что я сидеть не могу после двух
суток за рулем. Они сами не сидят. Лежат на животах.
- Хочешь, Витя, пивка?
- Еще бы...
Спину мне Колька березовым веником исхлестал и задницу тоже.
- Восстанавливается кровообращение?
- О-о-о... да.
- Вить, а Вить, да не спи ты, опасно это. Вить, лучше пивка попей.
В большом зале накрыт праздничный стол. Стульев нет. Кто сейчас сидеть
будет? Все молчат. Улыбаются. Появляется Навигатор, за ним, как верный
оруженосец, - первый шифровальщик.
- Деталей прошедшей операции я оглашать не буду. Не имею права. Но успеха
добились все. Некоторые имеют по три вербовки. Несколько человек - по две
вербовки. - Навигатор поворачивается к первому шифровальщику и говорит:
- Александр Иванович, зачитай личному составу шифровки в части, их
касающейся.
"Командиру дипломатической резидентуры 173-В генерал-майору Голицыну.
Восемь контейнеров дипломатической почты, направленной вами из Женевы,
Берна и Парижа, получил. Первый анализ, проведенный 9-м Управлением службы
информации, - позитивный. Это позволяет сделать предварительное заключение
о надежности всех лиц, привлеченных к сотрудничеству. Начальник 1-го
Управления ГРУ вице-адмирал Ефремов. Начальник 5-го направления 1-го
Управления ГРУ генералмайор артиллерии Ляшко".
Мы улыбаемся.
- Читай дальше.
Командир сам сияет.
"Проведенная вами операция - одна из наиболее успешных массовых вербовок
последних месяцев. Поздравляю вас и весь личный состав резидентуры со
значительными достижениями. Заместитель начальника Генерального штаба,
начальняк Второго главного управления генерал армии Ивашутин".
Пробки ударили залпом. Заиграл золотистый напиток, заискрился. Бутылки
запотевшие. Ведерочки со льдом - серебряные. Как я устал! Как я хочу пить!
Как я хочу спать.
По одному, по одному - к командиру.
И я подхожу.
- Товарищ генерал, поздравляю вас. Многое имеет Япония, многое имеет
Америка, а мы с сегодняшнего дня имеем все.
Он улыбается.
- Не все, но выходы ко всему. Ты почему второго вербовать не стал?
- Не знаю, товарищ генерал, боялся испортить.
- Правильно сделал. Самое страшное в нашей работе: мнительность и
излишнее увлечение. Одна вербовка это тоже очень много. Поздравляю.
- Спасибо, товарищ генерал.
- Александр Иванович...
- Я!
- Читай последнюю.
Первый шифровальщик вновь открывает свою папку:
"Генерал-майору Голицыну. Благодарю за службу.
Начальник Генерального штаба генерал армии Куликов".
- Ура!-заорали мы.
Командир вновь серьезен. Он торжественно поднимает бокал...
11.
Разбудил меня третий шифровальщик через четыре часа тридцать минут после
того, как я коснулся подушки щекой. В комнате отдыха восемнадцать
раскладушек. Некоторые уже свободны. На остальных еще спят мои товарищи,
те, у которых сегодня вторая операция.
- Виктор Андреевич, я вас правильно разбудил? - шифровальщик смотрит в
свой список.
Я смотрю на часы и киваю.
Завтрак подают в большом зале, еще хранящем запах шампанского. Есть не
хочется. Голова кружится. Я заставляю себя выпить стакан холодного сока и
съесть кусок бекона. А в дверях уже шифровальщик:
- Младший лидер ждет вас. Кофе он разрешает взять с собой.
У Младшего лидера глаза ошалевшие. Наверное, он так и не ложился спать.
- Жилет с деньгами подгони поточнее. Дверь в машине должна быть постоянно
закрыта изнутри. В случае неприятностей требуй советского консула. За ночь
твою машину вымыли, проверили, отрегулировали, заправили, сбросили лишний
километраж. Маршрут движения и сигналы снятия с операции согласуешь в
группе контроля. Все. Желаю удачи. Следующий!
Я вернулся через двое суток. Новый агент, который теперь уже именуется
173-В-41-706, привез на встречу полное техническое описание прибора RS-77.
Он передал список официальных лиц, которые имеют контакт с его фирмой и
которые могли бы быть завербованы позже. На каждого из них было составлено
короткое дело с фотографией, адресом, а главное, с перечислением выявленных
слабостей. Я заплатил ему 120000 долларов. Назначил новую встречу.
Данные, которые он собрал по собственной инициативе, будут в следующий
раз.
Полученные документы экономили нам миллионы и годы.
12.
Еще через восемь, дней я получил очередное воинское звание - майор
Генерального штаба.
Мне почему-то грустно. Первый раз в такой день мне не радостно. Когда
командир прочитал мне шифровку, я рявкнул: "Служу Советскому Союзу!" А сам
подумал: со мной они, как с моим агентом обращаются. Он получает сотни
тысяч, а там, наверху, экономят миллионы. Я добываю эти миллионы, а мне за
это алюминиевую звездочку в награду. Да и ее я носить не имею права,
спрятав свой мундир в шкаф с нафталином.
Мне грустно. Меня не радуют чины и ордена. Меня что-то мучает. Я не знаю
- что. Главное скрыть свою тоску от чужого взгляда. Если в моих глазах
погаснет оптимизм, то это заметят и примут меры. Не знаю какие, но примут.
Мне это совсем ни к чему.
Я смотрю в генеральские глаза и улыбаюсь радостно и счастливо.
ГЛАВА X
1.
Когда я сплю, я укрываюсь с головой, я укутываюсь в одеяло, как в шубу.
Это старая армейская привычка. Это бессознательный рефлекс. Это попытка
сохранить тепло до самого утра.
Я уже не сплю в холодных палатках, в мокрых землянках, в продрогшем
осеннем лесу. Но привычка кутаться - на всю жизнь.
Последнее время одеяло меня стало пугать. Внезапно проснувшись ночью в
кромешной темноте от жуткого страха, я спрашиваю себя: не в гробу ли
проснулся. Я осторожно носом касаюсь мягкого теплого одеяла. На гроб не
похоже. А может, я в полотнище закутан, а доски гроба чуть выше? Медленно я
трогаю воздух. Нет, я пока не в гробу.
Наверное, так люди начинают сходить с ума. Так к людям подкрадывается
безумие. Но может быть, я давно шизофреник, только окружающие меня пока не
раскусили? Это вполне допустимо. Быть сумасшедшим совсем не так плохо, как
это может показаться со стороны. Если меня завтра замотают в белые простыни
и повезут в дурдом, я не буду сопротивляться и удивляться. Там мое место.
Я, конечно, ненормальный. Но кто вокруг меня нормальный?
Вокруг меня сплошной сумасшедший дом. Беспросветное безумие. Отчего Запад
пускает нас к себе сотнями и тысячами? Мы же шпионы. Разве не понятно, что
я направлен сюда для того, чтобы причинить максимальный вред Западу? Отчего
меня не арестуют, не выгонят? Почему эти странные, непонятные западные люди
никогда не протестуют? Откуда у них такая рабская покорность? Может, они с
ума все посходили? А может быть, мы все безумны? Уж я-то точно. И крышка
гроба не зря мне мерещится. Ох, не зря. Началось это полтора года назад
после встречи с Киром.
Кира все знают. Кир - большой человек. Кир Лемзенко в Риме сидел, но
работал, конечно, не только в Италии. У Кира везде успехи были. Особенно во
Франции. Римский дипломатический резидент ГРУ генерал-майор Кир Гаврилович
Лемзенко власть имел непомерную. За то его папой римским величали. Теперь
он генерал-полковник. Теперь он в административном отделе Центрального
Комитета партии. Теперь он от имени партии контролирует и ГРУ и КГБ.
Полтора года назад, когда я прошел выездную комиссию ГРУ, вызвал меня
Кир. Пять минут беседа. Он всех принимает: и ГРУ и КГБ офицеров. Всех, кто
в добывание уходит. Кир всех утверждает. Или не утверждает. Кир велик. Кто
Кира знает? Все знают. Судьба любого офицера в ГРУ и в КГБ в его руках.
Старая площадь. Памятник гренадерам. Милиция кругом. Люди в штатском.
Группами. Серые плащи. Тяжелые взгляды. Подъезд № 6. Предъявите партийный
билет. Суворов - читает прапорщик в синей форме, Виктор Андреевич -
отзывается второй, найдя мою фамилию в коротком списке. Да - отзывается
первый. Проходите. Третий прапорщик провожает меня по коридору. Сюда,
пожалуйста, Виктор Андреевич, Ему, охраннику, не дано знать, кто такой
Виктор Андреевич Суворов. Он только знает, что этот Суворов приглашен в
Центральный Комитет на беседу. С ним будут говорить на седьмом этаже. В
комнате 788. Охранник вежлив. Пожалуйста, сюда.
Вот OHИ, коридоры власти. Сводчатые потолки, под которыми ходили Сталин,
Хрущев, Под которыми ходит Брежнев. Центральный Комитет - это город.
Центральный Комитет - это государство в центре Москвы. Как Ватикан в центре
Рима.
Центральный Комитет строится всегда. Десятки зданий соединены между
собой, и все свободные дворики, переходы застраиваются все новыми белыми
стеклянными небоскребами. Странно, но со Старой площади этих белоснежных
зданий почти не видно. Вернее, они видны, но не бросаются в глаза. На
Старую площадь смотрят огромные окна серых дореволюционных зданий,
соединенных в одну непрерывную цепь. Внутри же квартал Центрального
Комитета не так суров и мрачен, Тут смешались все архитектурные стили.
Пожалуйста, сюда. Чистота ослепительная. Ковры красные. Ручки дверей -
полированная бронза. За такую ручку и взяться рукой страшно, не испачкать
бы. Лифты бесшумные.
Подождите тут. Передо мной огромное окно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54