Я достаю из кармана ручку и держу ее так, словно сию минуту готов приступить к действиям. - Во-первых, и, пожалуйста, простите меня, что я об этом говорю, но меня действительно очень беспокоит, когда вы или любой другой клиент предпринимает такие суровые меры против своей собственной семьи. Мне кажется, вы должны это обсудить спокойно и не торопясь.
Она поджимает губы, но молчит.
- Во-вторых, и опять простите меня, пожалуйста, но я не могу считать себя достойным уважения адвокатом, если не скажу об этом: мне очень сложно составить завещание или другой документ, по которому основное состояние переходило бы в собственность человека, подвизающегося на телевидении.
- Он Божий человек, - произносит она с выражением, немедленно бросаясь на защиту чести достопочтенного Кеннета Чэндлера.
- Я знаю. И это прекрасно. Однако зачем же оставлять ему все состояние, мисс Берди? Почему не двадцать пять процентов? Понимаете ли, это было бы разумно и достаточно.
- У него всяких нужд выше головы. И потом его реактивный самолет уже староват. Он мне все-все рассказал.
- О'кей. Но Господь Бог не ожидает от вас полного финансирования проповеднических потребностей мистера Чэндлера.
- То, что Господь внушает мне, мое личное дело. Благодарю за внимание.
- Ну конечно же, личное. Я хочу только напомнить, и, уверен, вы об этом знаете, что большинство из этих парней-проповедников - совершают тяжкие грехи, мисс Берди. Их часто ловят в обществе других женщин, а не собственных жен.
Их уличают в том, что они тратят миллионы на свою роскошную жизнь: дорогие дома, автомобили, курорты, модную одежду. Большинство из них просто мошенники.
- Он не мошенник.
- Но я и не говорю, что он им был.
- Что вы хотите сказать?
- Ничего, - отвечаю я и делаю долгий глоток. Она не сердится, пока по крайней мере. - Я присутствую здесь как ваш юрист, мисс Берди, вот и все. Вы просили меня подготовить для вас завещание, и мой долг позаботиться обо всех пунктах документа. Я серьезно и ответственно отношусь к своим обязанностям.
Сетка морщин вокруг ее рта разглаживается, и взгляд смягчается.
- Как любезно с вашей стороны, - роняет она.
Я полагаю, что многие из старых богачей вроде мисс Берди, особенно пострадавшие во время Великой депрессии и сами сделавшие свои состояния, должны бы особенно яростно охранять свое богатство с помощью бухгалтеров, юристов и хмурых, недружелюбных банкиров. Но это не относится к мисс Берди. Она наивна и доверчива, как бедная вдова, единственным источником существования которой является пенсия.
- Ему нужны деньги. - Она отпивает кофе и довольно подозрительно оглядывает меня.
- Мы можем поговорить о деньгах?
- И почему это вы, юристы, всегда так хотите говорить о деньгах?
- По очень веской причине, мисс Берди. Если вы не будете осторожны, государство отхватит себе большой кусок вашего состояния. Сейчас кое-что можно сделать, чтобы избежать многих издержек и осуществить осторожное управление состоянием.
Она подавлена и напугана.
- Да, всегда можно найти возможность ограбить, забивая голову разными словами.
- Поэтому я и приехал, мисс Берди.
- Наверное, вы хотите, чтобы я упомянула в завещании и вас? - говорит она, все еще подавленная, под впечатлением суровости законов.
- Конечно, нет. - Я пытаюсь показать, что шокирован одним только предположением. Но в то же время стараюсь скрыть удивление при мысли, что она таки меня подловила.
- Адвокаты всегда старались, чтобы я их упомянула.
- Мне жаль, мисс Берди, но юристов криминального типа немало.
- То же самое говорит и преподобный Чэндлер.
- Я уверен, что он так говорит. Послушайте, я не хочу входить сейчас во все подробности, но вы можете сказать, куда вложены деньги - в недвижимость, акции, облигации, наличность или в какие-то другие инвестиции? Чтобы контролировать ведение дел, очень важно знать, во что вложены деньги.
- Они все в одном месте.
- О'кей. Где?
- В Атланте.
- Атланте?
- Да, но это долгая история, Руди.
- Почему бы вам не рассказать ее мне?
В отличие от нашего совещания в «Кипарисовых садах» накануне сейчас время мисс Берди не поджимает. У нее нет в данный момент никаких обязанностей. Боско поблизости нет.
Не надо наблюдать, как убирают после ленча, не надо выступать третейским судьей на играх. Так что она медленно вертит чашку с кофе в руках и раздумывает над моим предложением, пристально глядя на стол.
- Никто об этом ничего не знает, - говорит она очень тихо, клацнув раза два зубными протезами. - По крайней мере в Мемфисе никто.
- Но почему же? - спрашиваю я, все-таки чуть-чуть волнуясь.
- Мои дети об этом не знают.
- О деньгах? - уточняю я недоверчиво.
- О, кое-что им известно, конечно. Томас усердно трудился, и у нас были большие сбережения. Когда одиннадцать лет назад он умер, то оставил мне почти сто тысяч долларов. Мои сыновья, а особенно их жены, уверены, что теперь сбережения увеличились в пять раз. Но они ничего не знают об Атланте. Хотите еще кофе? - Она уже на ногах.
- Конечно.
Она несет мою чашку к буфету, сыплет туда немного больше, чем пол чайной ложки кофе, добавляет тепловатой воды и возвращается к столу. Я помешиваю воду с таким видом, словно наслаждаюсь ароматом экзотического капучино.
Наши взгляды встречаются, я весь симпатия и сочувствие.
- Послушайте, мисс Берди. Если вам слишком тяжело говорить об этом, то, может быть, мы опустим данную тему? Просто назовите конечные цифры.
- А почему тяжело? Мы же говорим о моем состоянии, о богатстве.
Это как раз то, о чем я сейчас думаю.
- Чудесно! Тогда расскажите мне в общих чертах, куда вложены деньги. Меня особенно интересует недвижимость. - И это правильно. Наличные и другие ликвидные инвестиции и ликвидируются в первую очередь, чтобы уплатить налоги на наследство. В последнюю очередь для этих целей используют недвижимое имущество. Так что мои вопросы заданы не только из чистого любопытства.
- О деньгах я еще не рассказывала никому, - произносит она по-прежнему очень тихо.
- Но вчера вы упомянули, что говорили об этом с Кеннетом Чэндлером.
Следует долгое молчание, она только крутит чашку на пластиковой поверхности стола.
- Да, полагаю, что так. Но я не уверена, что рассказала ему все. Может быть, немножко я и приврала. И уверена, что я не рассказывала ему, откуда у меня деньги.
- О'кей. Откуда они?
- От моего второго мужа.
- Вашего второго мужа?
- Да, от Тони.
- Значит, Томас и Тони - так звали ваших мужей?
- Да. Примерно через два года после смерти Томаса я вышла замуж за Тони. Он сам был из Атланты и куда-то ехал через Мемфис, когда мы встретились. Мы так или иначе скоротали вместе пять лет, все время ссорились, а затем он бросил меня и уехал к себе домой. Он был лентяй и зарился на мои деньги.
- Не понимаю. Вы, кажется, сказали, что унаследовали деньги после него.
- Так оно и было, только он никогда об этом не узнал. Это долгая история. Было несколько наследств и всякое добро, о которых Тони ничего не знал и я тоже. У него имелся богатый сумасшедший брат. Вообще-то все в их семье сумасшедшие, и как раз перед самой смертью Тони унаследовал после умершего брата большое состояние. То есть за два дня до того как Тони протянул ноги во Флориде, умер его брат.
Тони умер, не сделав завещания. У него не было никого, кроме жены. То есть меня. Поэтому они связались со мной из Атланты, какая-то большая юридическая фирма, и сообщили, что я в соответствии с законодательством Джорджии теперь богачка и стою больших денег.
- И сколько их было?
- Гораздо больше, чем мне оставил Томас. Но как бы то ни было, я об этом не сказала никому. До сих пор об этом никто не знает. И вы об этом тоже никому не разболтаете, да, Руди?
- Мисс Берди, как ваш адвокат, я не имею права об этом рассказывать. Я даю клятву о неразглашении тайны. Это называется привилегией поверенного и его клиента.
- Как замечательно.
- Но почему вы ничего не сказали о деньгах вашему умершему адвокату? - спросил я.
- О, ему! Я ему не очень доверяла в душе. Я только упомянула о размерах дарений, но никогда не говорила ему, какой у меня капитал в действительности. Однажды он вообразил, что у меня денег куры не клюют, и захотел, чтобы я включила его в завещание.
- Но вы никогда ему всего не рассказывали?
- Никогда.
- И никогда не говорили, сколько у вас денег точно?
- Нет.
Если я тогда правильно подсчитал, завещанные ею дары тянули на двадцать миллионов. Значит, адвокат знал по крайней мере о такой сумме, раз он составлял завещание. Возникает очевидный вопрос: сколько реально имеет эта драгоценная маленькая женщина?
- Вы мне скажете, сколько у вас всего денег?
- Может быть, завтра, Руди. Может, завтра и скажу.
Мы выходим из кухни и направляемся во внутренний дворик. У нее здесь устроен новый фонтан около розовых кустов, который она мне хочет показать. Я любуюсь им с восторженными восклицаниями.
Теперь мне ясно, что мисс Берди богатая старая женщина, но она не хочет, чтобы об этом кто-нибудь знал, особенно ее семья. Она всегда жила с комфортом и сейчас ни у кого не вызывает подозрений, она просто восьмидесятилетняя вдова, которая проживает свои более чем достаточные сбережения.
Мы сидим на вычурной железной скамье, попивая холодный кофе в темноте, пока я наконец не привожу должное количество причин, извиняющих мой уход.
Чтобы иметь возможность вести, с моей точки зрения, широкий образ жизни, я в последние три года работал барменом и официантом в «Йогисе», студенческой забегаловке у самого входа в кампус. Забегаловка известна сочными бургерами с луком и молодым пивом. Это - шумное местечко, где с ленча до закрытия время пролетает как один счастливый час. Кружка разбавленного водой светлого пива стоит один доллар по понедельникам, когда идет программа «Вечерний футбол», и Два бакса во все другие дни.
Хозяин забегаловки Принс Томас - странный парень с волосами, завязанными в «конский хвост», с массивным телом и еще более весомым "я". Принс один из самых заметных городских деловых людей, настоящий антрепренер, который любит, когда его фотографии появляются в газетах, любит порисоваться в последних известиях на телевидении. Он организует марафоны ползком на животе и состязания по игре в шары.
Он подавал петицию городским властям о разрешении таким заведениям, как его, не закрываться на ночь. Городские власти, в свою очередь, не раз преследовали его по суду за различные прегрешения. Грешить он любит, только назовите какой-нибудь грех, а уж он постарается организовать группу практикантов и легализовать его.
Принс осуществляет в «Йогисе» свободу управления. Мы, работники, сами устанавливаем часы работы, распоряжаемся чаевыми и не слишком-то заботимся о порядке. Но не надо ничего усложнять. Следи главным образом за тем, чтобы всегда было в наличии пиво, а в кухне достаточный запас мяса, и заведение будет работать с удивительной четкостью как бы само собой. Принс предпочитает быть на виду. Он с удовольствием приветствует хорошеньких молоденьких студенточек и любит сопровождать их к столику или в телефонную будку. Он флиртует с ними и вообще выставляет себя на посмешище. Он любит присесть у столика за занавеской и делать ставки на игроков. Это большой, сильный мужчина с могучими бицепсами, и время от времени он затевает драку.
Есть в Принсе что-то темное, говорят, он связан со стриптизными заведениями. В нашем городе они процветают, и все предполагаемые партнеры Принса имеют криминальное прошлое. Об этом было в газетах. Его дважды привлекали за нечистую игру в карты и на бегах, но оба раза присяжные запутывались в деле из-за происков противной стороны. Проработав на него три года, я уверился в двух вещах. Первое: Принс снимает большую часть выручки из кассы для собственных нужд, наверное, не меньше двух тысяч долларов в неделю.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93