Полицейские на дух не выносят адвокатов, но сейчас мне на это наплевать.
Смазертон начинает со стандартных вопросов про Келли и Клиффа - даты рождения, когда был заключен брак, место работы, наличие детей и тому подобное. Келли терпеливо отвечает, но вид у неё отсутствующий. Лицо её уже приобрело привычные очертания, но левый глаз по-прежнему разукрашен иссиня-черным синяком. И бровь заклеена. Выглядит она насмерть перепуганной.
Сцены избиений она описывает в таких подробностях, что мы невольно стискиваем зубы. Смазертон отправляет Хамлета в архив, где хранятся данные о трех предыдущих арестах Клиффа за нанесение побоев жене. Но Келли рассказывает о тех случаях, когда в полицию не обращалась, и которые нигде не фиксировались. О том, как муж отделывал её бейсбольной битой, и как однажды сломал ей лодыжку. Как, боясь сломать кости, лупил её кулаками.
Она переходит к рассказу о последнем случае, после которого терпение её вконец иссякло и она решила подать на развод. Говорит она очень убедительно, потому что до сих пор все сказанное - чистая правда. Меня тревожат только сегодняшние события.
- А почему вы сегодня вернулись домой? - спрашивает Смазертон.
- Чтобы забрать одежду. Я была уверена, что его не застану.
- А где вы были в последние дни?
- В приюте для женщин, подвергшихся избиениям.
- Как он называется?
- Я бы не хотела это говорить.
- Но он здесь, в Мемфисе?
- Да.
- А каким образом вы попали домой?
Сердце мое уходит в пятки, но Келли уже предвосхитила этот вопрос.
- Приехала на своей машине, - отвечает она.
- Какая у вас машина?
- «Фольксваген-рэббит».
- Где она сейчас?
- На стоянке возле дома.
- Можем мы на неё взглянуть?
- Только после меня! - перебиваю я, вспоминая, что присутствую здесь как адвокат, а не соучастник преступления.
Смазертон щерит зубы. Жаль, что взгляды не могут убивать.
- Каким образом вы попали в квартиру?
- Отомкнула дверь собственным ключом.
- Что вы делали после того, как вошли?
- Я сразу пошла в спальню и начала собирать одежду. Набила своим бельем несколько наволочек и перетащила платья в столовую.
- Сколько времени вы провели в квартире до прихода мистера Райкера?
- Минут десять, не больше.
- И что было потом?
Я вновь вмешиваюсь.
- Она не должна отвечать на этот вопрос, прежде чем я сам не переговорю с ней. Все, на этом допрос окончен. - Я решительно протягиваю руку и нажимаю красную кнопку «стоп». Запись прекращается. Смазертон с недовольным видом просматривает свои записи. Возвращается Хамлет с распечаткой из досье Клиффа, и они изучают его, склонив головы. Мы с Келли старательно отводим друг от друга глаза. Зато наши ноги соприкасаются под столом.
Смазертон пишет что-то на листе бумаги и вручает его мне.
- Уголовное дело придется открыть, но заниматься им будет прокуратура, отдел бытовых преступлений. Обвинитель там дама по имени Морган Уилсон.
- Так вы её задерживаете?
- У меня нет выбора. Я не имею права её отпустить.
- А обвинение?
- Простое убийство.
- Отпустите её под мое поручительство.
- Я не имею права, - огрызается Смазертон. - Как будто сами не знаете. Что вы за адвокат?
- Тогда отпустите её по залог.
- Ничего не выйдет, - отвечает он, обескураженно глядя на Хамлета. - У нас труп на руках. Решение примет судья. Убедите его, что она не преступила допустимой самозащиты - и она свободна. Я же должен исполнить свой долг.
- Меня сажают в тюрьму? - жалобно спрашивает Келли.
- Да, мэм, у нас нет другого выхода, - говорит ей Смазертон, почти сочувственно. - Если ваш адвокат не зря ест свой хлеб, то завтра он вас вызволит. Под залог, разумеется. Я же не имею права вас отпустить, как бы мне этого ни хотелось.
Я протягиваю руку и ободряюще треплю Келли по ладони.
- Не волнуйся, все будет в порядке. Завтра я тебя отсюда вытащу.
Келли кивает и сжимает зубы, отчаянно пытаясь не расплакаться.
- Вы можете поместить её в отдельную камеру? - спрашиваю я Смазертона.
- Слушай, умник, тюрьмой не я заправляю, - не выдерживает он. - Можно подумать, что мне больше делать нечего, кроме как с тюремщиками лясы точить. Сам к ним отправляйся - они вашего брата любят.
Не выводи меня из себя, приятель - одну башку я уже проломил. Мы свирепо поедаем друг друга глазами.
- Спасибо за совет, - цежу я.
- Не за что. - Смазертон и Хамлет отодвигают стулья, встают и дружно устремляются к двери. - У вас есть пять минут, - бросает через плечо Смазертон. И они выходят, оставляя нас одних.
- Осторожней, - шепчу я. - Они нас видят. Кроме того, здесь наверняка установлены микрофоны, так что обдумывай каждое слово.
Келли молчит.
- Мне очень жаль, что так случилось, - говорю я, продолжая играть роль адвоката.
- Что значит «простое» убийство?
- Это довольно расплывчатый термин, но в целом под ним подразумевается убийство, совершенное без умысла. По неосторожности, например.
- И на сколько меня посадят?
- Сначала тебе должны вынести обвинительный приговор, а я этого не допущу.
- Обещаешь?
- Да. Тебе страшно?
Келли вытирает глаза и надолго умолкает. Потом говорит:
- У Клиффа много родных, и все они такие же, как и он. Пьяницы и забияки. Я боюсь их.
Я не отвечаю. Честно говоря, я и сам страшусь возможных последствий.
- Они ведь не могут заставить меня пойти на похороны, правда?
- Да.
- Слава Богу.
Проходит несколько минут, и за Келли приходят. Теперь уже с наручниками. Я смотрю им вслед. У лифта процессия останавливается, Келли оборачивается и смотрит на меня. Я машу ей рукой, и двери лифта смыкаются, скрывая её от меня.
Глава 52
Совершая убийство, ты делаешь в среднем пару дюжин ошибок. Если ты в состоянии предусмотреть хотя бы десять из них, ты - гений. Такое изречение я как-то услышал с экрана кинотеатра. Я, правда, убил, защищаясь. И тем не менее ошибки уже начинают накапливаться.
В конторе я кружу вокруг своего стола, который устлан вырванными из блокнота листками. Я нарисовал на них план квартиры Райкера, схематически набросал положение тела, одежды, бейсбольной биты, пивных жестянок - всего, о чем мог вспомнить. Я изобразил также план автостоянки, крестиками пометив свою машину, «фольксваген» Келли и джип Райкера. Я исписал полблокнота, восстанавливая в памяти все свои шаги и все события того страшного вечера. Судя по всему, в квартире я провел не более четверти часа, на бумаге же это выглядит как небольшой роман. Сколько было криков и визгов, которые могли услышать снаружи? Кажется, не больше четырех. А сколько соседей могли увидеть незнакомого мужчину, который выходил из квартиры Райкера? Одному Богу известно.
Вот где я совершил первую ошибку. Зря я смылся с такой поспешностью. Нужно было выждать минут десять, пока уляжется сумятица. А уж потом потихоньку выскользнуть и раствориться в темноте.
А, может, следовало вызвать полицию и честно во всем признаться? Никаких законов мы с Келли не преступали. Клифф же, вместо того, чтобы играть в свой софтбол, явно прятался в засаде где-то поблизости. Я имел полное право защищать в свою жизни и, в порядке самообороны, применить против него его собственное оружие. Зная, что он был за фрукт и как избивал жену, ни один суд присяжных не признал бы меня виновным. Не говоря уж о том, что единственный очевидец происшедшего был бы целиком на моей стороне.
Так почему же я не остался? Во-первых, потому что Келли буквально выпихивала меня вон, и тогда это казалось вполне разумным. Можно ли сохранить присутствие духа, когда за каких-то десять секунд ты превращаешься из жертвы в убийцу?
Вторую ошибку допустила уже Келли, когда солгала насчет своей машины. Покинув полицейский участок, я проехал мимо автостоянки напротив дома Райкера, и обнаружил её «фольксваген» и джип Клиффа на прежних местах. Остается только молиться, чтобы никто не сказал полицейским, что машина Келли стоит там уже несколько дней.
А вдруг после бегства Келли Клифф с кем-нибудь из своих дружков каким-то образом вывели её автомобиль из строя, а теперь этот дружок заявится в участок и заявит об этом? Мое воображение рисует самые мрачные картины.
Но худшую ошибку все-таки совершил я сам, соврав полицейским, что, вызвав полицию по телефону 911, Келли тут же позвонила мне. Этот предлог я придумал, чтобы объяснить свой столь скорый приезд в полицию. Глупее вранья не придумать, потому что подтвердить мои показания некому. Полицейским стоит только навести справки на телефонной станции, и - я влипну по самые уши.
Время идет, а с ним растет и число ошибок, о которых я вспоминаю. По счастью, большая часть их - плод моего воспаленного воображения и, хорошенько поразмыслив, я их вычеркиваю.
Пять утра - я звоню Деку и бужу его. Час спустя он входит в мой кабинет с термосом кофе. Я рассказываю о случившемся, и Дек тут же меня радует.
- Ни один суд присяжных не вынесет ей обвинительный вердикт, - убежденно заявляет он.
- С судом все ясно, - говорю я. - Сейчас главное - вызволить её из тюрьмы.
Мы разрабатываем план действий. Мне нужны документы - сведения об арестах Клиффа, копии заявлений, выписки из истории болезни и тому подобное. Дек готов раздобыть все, что мне нужно. В семь он покидает контору, отправляясь за кофе и свежими газетами.
Заметка о вчерашнем происшествии - три коротких абзаца без фотографий - помещена на третьей полосе «Метрополитен». Все случилось так поздно, что времени на подробности выпускающим газету попросту не хватило. Заголовок гласит: «ЖЕНА АРЕСТОВАНА ЗА УБИЙСТВО МУЖА», но этим в Мемфисе никого не удивишь - такое уже раз в неделю случается. Не выискивай я это сообщение специально, я бы его и не заметил.
Я звоню Мяснику и вытаскиваю его едва ли не с того света. После трех разводов он живет один, ведет ночной образ жизни и засиживается в барах до закрытия. Я сообщаю, что его приятеля, Клиффа Райкера, постигла безвременная кончина, и это действует на Мясника отрезвляюще. В начале девятого он уже сидит напротив меня, и я ставлю ему задачу. Он должен пошататься вокруг дома Райкера и разнюхать, есть ли среди жильцов такие, которые накануне видели или слышали что-нибудь подозрительное. А заодно проверить, нет ли там полицейских, которые делают то же самое. Мясник прерывает меня на полуслове. Он - сыщик. Он собаку съел в своем деле.
Я звоню на работу Букеру и рассказываю, что моя клиентка по делу о разводе - славная девчушка - вчера вечером убила своего мужа, а я хочу вытащить её из тюрьмы. Прошу его о помощи. Брат Марвина Шэнкла - судья по уголовным делам, и я хочу, чтобы он освободил её под мое поручительство, либо под смехотворно низкий залог.
- Неужели после пятидесятимиллионного вердикта ты докатился до бракоразводных дел? - поддразнивает меня Букер.
Я натужно смеюсь. Знал бы он, в чем дело, ему было бы не до шуток.
Марвина Шэнкла сейчас в Мемфисе нет, но Букер обещает навести справки. В половине девятого я покидаю нашу контору, сажусь в «вольво» и мчусь в центр. Всю ночь я старательно гнал от себя мысли о Келли за решеткой.
* * *
Я вхожу в здание Судебного центра округа Шелби и устремляюсь в контору Лонни Шэнкла. И тут же узнаю, что судья Шэнкл, как и его брат, куда-то отбыл, и ожидается ближе к вечеру. Тогда я сажусь за телефон и начинаю разузнавать, как и где раздобыть необходимые для освобождения Келли бумаги. Она лишь одна из множества арестованных вчерашним вечером, и я убежден - её дело по-прежнему в полицейском участке.
В половине десятого мы с Деком встречаемся в вестибюле. Он передает мне копию протокола о задержании. Я отправляю его в участок, чтобы он выяснил, где находится её дело.
Контора окружного прокурора округа Шелби расположена на третьем этаже здания Судебного центра. Под началом у окружного прокурора трудятся более семидесяти обвинителей, разбитых по пяти отделам. В отделе бытовых преступлений их всего двое - Морган Уилсон и ещё одна дама.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93