- И… как давно? - выдавливаю я.
- С конца прошлой недели.
- А точнее? Заседание состоялось в четверг. Вы знали об этом уже тогда?
- Нет. Она уволилась в субботу.
- Ее уволили?
- Нет. Она ушла по собственному желанию.
- И где она сейчас?
- Она ведь больше не является служащей компании, - пожимает плечами Т. Пирс. - Значит мы не имеем возможности привлечь её в качестве свидетеля.
На мгновение я сверяюсь со своими записями, просматривая остальные фамилии.
- Что ж, как тогда насчет Тони Крика, младшего инспектора по исковым заявлениям?
- Его тоже нет, - отвечает Т. Пирс. - Он уволен по сокращению штатов.
Второй удар посылает меня в нокдаун. В голове все смешалось, и я не знаю, как быть дальше.
«Прекрасный дар жизни» уволил своих людей, чтобы не позволить мне взять у них показания.
- Надо же, какое совпадение, - уязвленно говорю я. Планк, Хилл и Гроун не отрывают глаз от блокнотов. Что они там пишут - ума не приложу.
- Наш клиент время от времени проводит сокращение штатов, - поясняет Т. Пирс, сохраняя серьезную мину.
- А как насчет Ричарда Пеллрода, старшего инспектора по исковым заявлениям? - спрашиваю я. - Впрочем, я и сам знаю - его тоже сократили.
- Нет. Он здесь.
- А Рассел Крокит?
- Мистер Крокит перешел на другую работу.
- Его уволили по сокращению штатов? - саркастически спрашиваю я.
- Нет.
- Ага, значит он уволился по собственному желанию, как Джеки Леманчик?
- Совершенно верно.
Именно Рассел Крокит, будучи в ту пору старшим инспектором по рассмотрению исковых заявлений, сочинил злосчастное «дурацкое» письмо. Мой ключевой свидетель, допрос которого я предвкушал перед приездом в Кливленд, несмотря на все свои страхи и опасения.
- А Эверетт Лафкин, вице-президент по искам? Тоже сокращен?
- Нет. Он тоже здесь.
Надолго воцаряется молчание - дожидаясь, пока страсти улягутся, все делают вид, что занимаются какими-то делами. Да, вчиненный мною иск произвел во вражеском стане изрядный переполох. Я лихорадочно строчу в блокноте, составляя перечень ближайших задач.
- А где досье? - спрашиваю я наконец.
Т. Пирс оборачивается и извлекает откуда-то кипу бумаг. Придвигает их ко мне. Это аккуратно выполненные ксерокопии, стопки которых перехвачены толстыми резинками.
- Они разложены в хронологическом порядке? - интересуюсь я. Именно так должно быть, согласно требованию Киплера.
- Надеюсь, - говорит Т. Пирс и устремляет гневный взгляд на квартет молодцев из «Прекрасного дара».
Да, досье довольно внушительное, дюймов в пять толщиной.
- Дайте мне час на рассмотрение, - говорю я, не снимая резинки. - Потом продолжим.
- Хорошо, - кивает Т. Пирс. - Вон там вы найдете кабинет для работы. - Он встает и указывает на стену за моей спиной.
Я следую за ним и одним из инспекторов «Прекрасного дара» в небольшую комнату, где они меня оставляют, а сами испаряются. Я усаживаюсь за стул и начинаю копаться в документах.
* * *
По прошествии часа я возвращаюсь в конференц-зал. Адвокаты и белые воротнички потягивают кофе и о чем-то шушукаются, убивая время.
- Придется звонить судье, - возвещаю я, и Т. Пирс вострит уши. - Идемте сюда, - приглашаю я его в комнатенку, откуда только что вышел.
Мы снимаем трубки параллельных аппаратов, и я набираю номер служебного телефона Киплера. Судья отвечает уже на второй звонок. Мы с Т. Пирсом представляемся и обмениваемся с Киплером приветствиями.
- У нас кое-какие затруднения, ваша честь, - говорю я, стремясь сразу направить разговор в нужное русло.
- Какие ещё затруднения? - спрашивает он. Т. Пирс слушает, безучастно пялясь на пол.
- Видите ли, из шестерых свидетелей, поименованных в моем списке и обязанных присутствовать здесь, согласно вашему требованию, трое внезапно исчезли. Либо их сократили, либо они уволились по собственному желанию, либо без оного, но суть в том, что их здесь нет. Причем все это случилось в самом конце прошлой недели.
- О ком конкретно идет речь?
Наверное, досье лежит сейчас перед ним и он смотрит на список имен.
- Джеки Леманчик, Тони Крик и Рассел Крокит больше здесь не служат. Пеллрод, Лафкин и Андерхолл, местный юрисконсульт, каким-то чудом уцелели после резни.
- А как насчет досье?
- Я просмотрел его.
- Ну и что?
- Недостает по меньшей мере одного документа, - говорю я, пристально следя за Т. Пирсом. Он нахохливается, словно не веря моим словам.
- Какого именно?
- «Дурацкого» письма. Оно не подшито к остальным бумагам. Впрочем, и их я ещё как следует не проверил.
Адвокаты «Прекрасного дара жизни» впервые увидели «дурацкое» письмо лишь на прошлой неделе. На той его копии, которую Дот передала Драммонду, штамп «копия» был оттиснут трижды в самом верху. Я специально это сделал, чтобы отличить этот экземпляр от других, которые могли всплыть ещё где-нибудь. Оригинал же письма надежно заперт в моей конторе. Навряд ли Драммонд со своей командой стали бы рисковать, пересылая мою заштампованную копию «Прекрасному дару» для вложения в затребованное мною досье.
- Это верно, Пирс? - грозно спрашивает Киплер.
- Да, сэр, - отвечаем мы в унисон.
- Хорошо. Пирс, выйдите - я хочу поговорить с Руди.
Т. Пирс бормочет было что-то невнятное, но тут же умолкает. Кладет трубку на рычажки, встает и с растерянным видом покидает комнатенку.
- Все в порядке, судья, я один, - говорю я.
- Как они настроены?
- Нервничают.
- Не удивительно. Что ж, поступим так. Избавляясь от свидетелей и скрывая документы, они сами развязали мне руки, и теперь я могу перенести все допросы сюда. Это вполне в моей власти, а они заслужили хорошую порку. Считаю, что допросить вам стоит одного лишь Андерхолла. Спрашивайте его обо всем, что взбредет в голову, но только постарайтесь припереть к стенке по поводу увольнения троих свидетелей. Не стесняйтесь в выражениях. А покончив с ним, возвращайтесь сюда. Я назначу допрос на конец этой недели и сам докопаюсь до сути. Прихватите с собой копии страхового полиса и всех выплат по нему.
Я поспешно записываю, стараясь ничего не упустить.
- А теперь дайте мне Пирса, - заканчивает судья. - Пусть ещё попотеет.
* * *
Джек Андерхолл - коренастый человечек с коротко подстриженными усиками и на редкость немногословный. Он просвещает меня насчет «Прекрасного дара жизни». Владеет страховой компанией «Пинн-Конн Груп», частная фирма, об учредителях которой он знает лишь понаслышке. Я пространно допрашиваю его об уставе и взаимных связях всех трех компаний, которые занимают это здание, но быстро убеждаюсь, что все запутано до безнадежности. Примерно час я трачу на подробные расспросы о структуре «Прекрасного дара» сверху донизу. Мы беседуем о сферах действия компании, уровне продаж, о филиалах и подразделениях, о персонале и о многом другом; кое-что из этого по-своему любопытно, однако совершенно мне ни к чему. Андерхолл предъявляет мне личные заявления об уходе, подписанные двумя из вызванных мной свидетелей, и заверяет меня, что их уход, ну совершенно не связан с рассматриваемым делом.
Я выкачиваю из него разного рода сведения добрых три часа, после чего сворачиваю допрос. Я уже заранее смирился с тем, что мне предстоит провести в Кливленде по меньшей мере три дня и, затворившись в одной комнате с парнями из «Трень-Брень», заслушивать одного свидетеля за другим, а по ночам разгребать горы всякой документации и прочей писанины.
Вместо этого уже во втором часу дня я покидаю мотель, нагруженный бумагами, заниматься которыми предстоит Деку, и окрыленный мыслью, что теперь уже этим болванам придется лететь в гости к нам и давать показания на моей территории, в присутствии моего судьи.
Обратный путь на автобусе в Мемфис кажется мне едва ли не вдвое короче.
Глава 35
Дек обзавелся новой визитной карточкой, на которой он значится «ассистентом адвоката» - с таким зверем я сталкиваюсь впервые. Он слоняется по коридорам здания городского суда, навязывая свои услуги мелким правонарушителям, собирающимся впервые предстать перед судьей. Он высматривает какую-нибудь особенно запуганную жертву с повесткой в руке и - пикирует на нее. Дек называет всю эту процедуру «охотой стервятника»; таким промыслом охотно занимаются многие внештатные юристы, околачивающиеся вокруг городского суда. Как-то раз Дек предложил и мне поохотиться вместе, чтобы обучить основным приемам и уловкам. Я отказался.
Деррика Доугена Дек изначально тоже наметил в одну из жертв «охоты стервятника», однако его кровожадный план рассыпался в пух и прах в то самое мгновение, когда Доуген спросил у него: "А что такое, черт побери, «ассистент адвоката»? Дек, который обычно за словом в карман не лезет, на сей раз смешался и был вынужден поспешно ретироваться с поджатым хвостом. Однако карточку его Доуген сохранил. В тот же самый день машина, за рулем которой сидел какой-то недоросль, к тому же превысивший скорость, врезалась в его автомобиль. И вот, по прошествии примерно суток с той минуты, как сам послал Дека куда подальше, Доуген позвонил в нашу контору. Дек снял трубку в кабинете, где я корпел над мешаниной документов, предоставленных «Прекрасным даром жизни». Несколько минут спустя мы уже на всех парах неслись к больнице. Доуген возжелал пообщаться с настоящим адвокатом, а не с каким-то «ассистентом».
Это мой первый и вдобавок полулегальный визит в больницу к возможному клиенту. Доуген лежит в отдельной палате со сломанной ногой, переломами ребер и запястья, порезанным лицом и множественными ушибами. Он молод, лет двадцати с небольшим и, судя по отсутствию кольца, не женат. Я наседаю на него, как подобает настоящему адвокату, скармливаю ему обычную галиматью насчет того, что нужно держаться подальше от страховых компаний и стараться держать язык на привязи. Мы должны содрать с них три шкуры, а моя фирма давно специализируется на автомобильных авариях. Дек ухмыляется. Я оказываюсь способным учеником.
Доуген подписывает договор и ещё одну бумажку, согласно которой мы получаем доступ к его медицинской карте. Его мучает боль, поэтому мы долго не задерживаемся. Его подпись красуется под договором. Мы прощаемся и обещаем наведаться завтра.
К полудню Дек раздобывает копию полицейского протокола о данном дорожно-транспортном происшествии, а также успевает поговорить с отцом подростка, виновного в аварии. Отец и сын застрахованы компанией «Стейт Фарм». Отец пробалтывается, что, по его мнению, страховая сумма не превышает двадцати пяти тысяч долларов. Им с сыном страшно жаль, что так случилось. Ерунда, успокаивает Дек, готовый целовать руки сорванцу, протаранившему машину нашего нового клиента.
Третья часть от двадцати пяти тысяч долларов это восемь тысяч с хвостиком. Мы позволяем себе отобедать в «Даксе», изумительном ресторане при отеле «Пибоди». Дек даже лакомится десертом. Этой звездный час нашей фирмы. Часа три мы подсчитываем барыши и прикидываем, на что потратить бешеные деньги.
* * *
В четверг в семнадцать тридцать, через два дня после моего возвращения из Кливленда, мы все заседаем в зале суда под председательством Тайрона Киплера. Его честь выбрал это время, чтобы великий и несравненный Лео Ф. Драммонд успел приехать после затяжных судебных баталий и получить очередную головомойку. С его появлением команда «Трень-Брень» представлена наконец в полном составе - все пятеро восседают напротив меня как на параде. Выглядят они уверенными в себе, хотя всем ясно, что положение у них незавидное. Джек Андерхолл, ведущий юрисконсульт «Прекрасного дара жизни», тоже здесь, а вот остальные белые воротнички предпочли остаться в Кливленде. И я их не виню.
- Мистер Драммонд, я предупреждал вас о том, чтобы истцу были предоставлены все документы, - в голосе его чести звенит металл. - Киплер открыл заседание всего пять минут назад, но Драммонд уже получил на орехи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93