Оранжевые губы полыхают посреди узкого нагловатого лица. Руки иссохшие. Из-под туго облегающих шорт торчат морщинистые и тонкие, как паучьи лапки, но изумительно загорелые конечности. Омерзительные желтые сандалии.
- Вы не имеете права здесь находиться, - выговариваю я, пытаясь взять себя в руки.
- Да ладно тебе. - Вера проходит мимо меня, и в ноздри шибает аромат дешевых духов с примесью кокосового масла. - Берди хочет с тобой потолковать, - добавляет она, выходя. И я слышу, как шлепают по ступенькам лестницы её сандалии.
Мисс Берди со скрещенными на груди руками восседает на софе и, позабыв обо всем на свете, таращится в телевизор, где гоняют очередную «мыльную оперу» для слабоумных. Вера роется в холодильнике. За столом ещё одно опаленное солнцем создание, здоровенный обрюзгший мужик с химически завитой, скверно выкрашенной шевелюрой и седыми, похожими на бараньи ляжки, бакенбардами в стиле Элвиса Пресли. Очки в золоченой оправе. Золотые браслеты на обоих запястьях. Вылитый сутенер.
- Вы, должно быть, и есть этот адвокат, - говорит мне крашеный, когда я прикрываю за собой дверь. На столе перед ним разложены какие-то бумаги.
- Меня зовут Руди Бейлор, - представляюсь я, останавливаясь перед столом.
- А меня - Делберт Берди. Я младший сын Берди. - Делберту уже под шестьдесят, но он отчаянно косит под сорокалетнего.
- Очень приятно.
- И я страшно рад. - Он указывает на стул. - Присаживайтесь.
- Зачем? - спрашиваю я. Эта парочка уже давно здесь. В кухне и примыкающей к ней столовой так и пахнет скандалом. Отсюда мне виден затылок мисс Берди. Трудно судить, нас она слушает или белиберду, что плетут с экрана. Звучит телевизор не слишком громко.
- Так, из вежливости предлагаю, - с хозяйским видом признается Делберт.
Не найдя в холодильнике ничего подходящего, Вера решает составить нам компанию.
- Он на меня наорал, - ябедничает она Делберту. - Велел убираться из его квартиры. Жуткий грубиян.
- Это правда? - хмурится сутенер.
- Еще какая! Я здесь живу, а вас прошу держаться от моей квартиры подальше. Это частное жилище.
Делберт распрямляет плечи. Привык, должно быть, к словесным баталиям.
- Но владеет квартирой моя мать, - напоминает он.
- Кому мать, а кому домовладелица, - сварливо говорю я. - И я исправно плачу ей за каждый месяц.
- Сколько?
- Это, сэр, вас не касается. Ваше имя среди лиц, имеющих права на этот дом, не фигурирует.
- На мой взгляд, гнездышко тянет в месяц сотни на четыре, а то и на пять.
- Очень славно. Еще мнения есть?
- Да. Ты, я смотрю, шустрый малый.
- Прекрасно. Что-нибудь еще? Ваша супруга сказала, что мисс Берди хочет поговорить со мной. - Я нарочно говорю громко, чтобы мисс Берди обратила на меня внимание, но она и ухом не ведет.
Вера подсаживается к Делберту. Они обмениваются понимающим взглядом. Делберт приподнимает за кончик какую-то бумажку. Потом поправляет очки, пялится на меня и спрашивает:
- Вы путались с маминым завещанием?
- Это наша с мисс Берди тайна, - строго говорю я, силясь разглядеть лежащую перед ним бумажку. Да, так и есть, это её завещание; то самое, которое подготовил её последний юрист. Это мне чертовски не нравится, ведь мисс Берди всегда подчеркивала, что ни один из сыновей, ни Делберт, ни Рэндолф, даже не подозревает о её миллионах. Между тем в завещании черным по белому значится сумма порядка двадцати миллионов. И теперь Делберту это известно. Он, судя по всему, изучал завещание уже несколько часов кряду. Насколько я помню, в третьем параграфе ему отводится два миллиона.
Еще менее приятно мне думать о том, как удалось Делберту наложить лапы на завещание. Мисс Берди ни за что не рассталась бы с документом по доброй воле.
- Да, очень шустрый малый, - повторяет он. - Не удивительно, что народ терпеть вашего брата не может. Приезжаю я домой мамочку проведать, и что вижу - она к себе адвокатишку подселила! Как бы ты сам повел себя на моем месте?
Понятия не имею.
- Я живу в этой квартире, - заявляю я. - Это частное жилье за запертой дверью. Сунетесь туда ещё раз, и я вызову полицию.
Вдруг я смекаю, что копия завещания мисс Берди хранится у меня в папке под кроватью. Остается только надеяться, что эта парочка не обнаружила мой тайник. При одной мысли, что я мог столь легкомысленно нарушить тайну завещания старушки у меня душа ушла в пятки.
Не мудрено, что мисс Берди меня не замечает.
Я не представляю, каковы были условия её предыдущих завещаний, а потому не в силах судить, на седьмом ли небе Делберт с Верой от радости, что станут миллионерами, или разгневаны из-за того, что ожидали большего. От меня они правду не узнают.
В ответ на мою угрозу Делберт презрительно фыркает.
- Я тебя снова спрашиваю, - цедит он сквозь зубы - жалкое подражание Марлону Брандо в «Крестном отце». - Ты состряпал для моей матери новое завещание?
- Ваша мать - сами её и спросите, - советую я.
- Она не отвечает, - встревает Вера.
- Правильно делает. Я тоже не отвечу. Эти сведения сугубо конфиденциальны.
Делберт, похоже, не слишком в этом смыслит, а зайти с другой стороны ума не хватает. Да и боязно, а вдруг он какой-нибудь закон нарушит?
- Надеюсь, парень, ты не собираешься валять дурака, - грозно рычит он.
Мне все это уже порядком поднадоело.
- Мисс Берди! - окликаю я. Она и глазом не ведет, но в следующее мгновение наводит на телевизор пульт дистанционного управления и увеличивает громкость.
Ну и ладно. Я наставляю указующий перст на супружескую парочку.
- Будете ещё ошиваться возле моей квартиры, и я вызову полицию. Ясно вам?
Делберт первым выдавливает смешок, а Вера хихикает вслед. Я хлопаю дверью.
Похоже, папки под моей кроватью сложены в том же порядке, что и были. И завещание мисс Берди, кажется, лежит на прежнем месте. Я уже несколько недель не заглядывал под кровать. Вроде бы ничего не тронуто.
Я запираю дверь и подсовываю под ручку замка спинку стула.
* * *
Я привык приходить на службу рано, около половины восьмого, но вовсе не потому, что перегружен работой или день мой плотно расписан судебными заседаниями и встречами с клиентами, а по той лишь причине, что люблю посидеть и выпить чашку кофе в одиночестве. Не меньше часа в день я трачу на дело Блейков - размышляю, изучаю документы. Мы с Деком стараемся без надобности друг друга не отвлекать, но порой это неизбежно. Телефон начинает звонить все чаще и чаще.
И все же до начала рабочего дня я наслаждаюсь покоем.
В понедельник Дек заявляется поздно, почти в десять. Несколько минут мы болтаем о том, о сем. Дек хочет сегодня пообедать пораньше, уверяет, что это важно.
Уже в одиннадцать мы покидаем контору и проходим два квартала до вегетарианской продуктовой лавки, в тыльной части которой разместился крохотный ресторанчик. Мы заказываем пиццу без мяса и апельсиновый чай. Дек явно нервничает, тик его заметен больше обычного, при малейшем шуме голова его дергается, как у марионетки.
- Дельце есть, - шепчет он.
Мы сидим в кабинке. Остальные шесть столов в столь ранний час пустуют.
- Здесь нас никто не подслушивает, Дек, - ободряю я его. - Что там у тебя?
- В субботу, сразу после допроса, я поехал в аэропорт. В Даллас слетал, а оттуда махнул в Лас-Вегас и снял номере в отеле «Пасифик».
Понятно, опять запил, значит. Прокутил все деньги, вот и сидит теперь без гроша.
- А вчера утром пообщался по телефону с Брюзером, и он велел, чтобы я срочно сматывался. Дескать, фэбээровцы следили за мной от самого Мемфиса, и мне нужно рвать когти. Кто-то все время сидит у меня на хвосте, и я должен немедленно возвращаться в Мемфис. Брюзер велел передать тебе, что и ты у федиков на крючке, поскольку ты единственный адвокат, который работал и на него и на Принца.
Я отхлебнул чай, чтобы промочить внезапно пересохшее горло.
- Так ты знаешь, где… Брюзер? - Я говорю громче, чем следует, но нас никто не слышит.
- Нет, - отвечает он, нервно шаря глазами по залу. - Не знаю.
- Но он хоть в Вегасе?
- Сомневаюсь. Думаю, что он специально отрядил меня туда, чтобы сбить с толку федеральных ищеек. Слишком уж логично было бы искать Брюзера в Вегасе, а коль так, то его там нет.
Перед моими глазами пелена, в мозгу лихорадочно роятся мысли. На ум приходят тысячи вопросов, но задать их все сразу я не могу. Многое, ох, многое, мне хотелось бы знать, но ещё больше знать мне вовсе не следует. С минуту мы молча таращимся друг на друга.
А я то думал, что Брюзер с Принцем схоронились в Сингапуре или в Австралии, канули бесследно.
- А почему он с тобой связался? - спрашиваю я, осторожно подбирая слова.
Дек закусывает губу, словно собирается заплакать. Видны кончики его здоровенных, как у бобра, резцов. Он молча скребет в затылке. Время, кажется, остановило свой бег.
- Ну, - говорит он наконец, - похоже, тут у них кое-какие бабки остались. Теперь они хотят их вызволить.
- Они?
- Да, похоже, они держатся вместе.
- Понятно. И что они от нас хотят?
- В детали мы пока не вдавались, - уклончиво отвечает Дек. - Но, судя по всему, они всерьез ждут от нас помощи.
- От нас? - снова переспрашиваю я.
- Ну да.
- В смысле - от тебя и от меня?
- Угу.
- И сколько там денег?
- Об этом пока речь не шла, но, должно быть, целая куча, иначе Брюзер вряд ли пошел бы на такой риск.
- И где эти деньги?
- В подробности он вдаваться не стал. Сказал только, что это наличняк, который спрятан в надежном месте.
- И он хочет, чтобы деньги взяли мы?
- Вот именно. Думаю так: денежки спрятаны где-то в городе, возможно, в нескольких шагах от нас. Поскольку фэбээровцы их до сих пор не нашли, то, скорее всего, уже и не найдут. Нам Брюзер и Принц доверяют, вдобавок мы с тобой теперь вполне легальная фирма, а не пара уличных проходимцев, которые, наложив лапу на их деньги, тотчас дали бы деру. По плану Брюзера, мы погрузим бабки в грузовичок, отвезем им, и - все будут счастливы.
Мне трудно судить, сколько на самом деле сказал Деку Брюзер, а сколько он домысливает. Да я и знать этого не хочу.
Но меня гложет любопытство.
- И что мы получим за всю эту головную боль?
- Об этом мы не условились. Но куш будет изрядный, это как пить дать. К тому же свою часть мы можем вперед взять.
Дек уже все рассчитал.
- Нет, Дек. Выкинь эту затею из головы.
- Да, я и сам понимаю, - уныло говорит он, сразу смиряясь с поражением.
- Слишком рискованно.
- Угу.
- Выглядит, конечно, заманчиво, но недолго и в тюрягу угодить.
- Да, ты прав, но не предложить я не мог, - отвечает Дек с таким видом, точно он изначально не помышлял склонить меня на свою сторону. Перед нами ставят тарелку с кукурузными чипсами и оливковым хуммусом. Каждый из нас терпеливо проводит взглядом удаляющегося официанта.
Да, мне и самому приходило в голову, что я единственный человек, который в свое время работал на обоих беглецов, но я и думать не смел, что федеральные агенты устроят за мной слежку. Аппетита мигом как не бывало. Во рту по-прежнему полная сушь. При малейшем звуке я вздрагиваю.
Мы оба погружаемся в невеселые мысли и невидящим взором пялимся перед собой на стол. Приносят пиццу, а мы все не разговариваем и сосредоточенно жуем в полном молчании. Меня интересуют подробности. Каким образом Брюзер связался с Деком? Кто оплатил его поездку в Лас-Вегас? Первый ли это был их контакт после бегства Брюзера и Принца? Собираются ли они общаться и впредь? И почему наконец Брюзер до сих пор не утратил интереса к моей персоне?
Туман в мозгах рассеялся, и в голове моей родились две мысли. Во-первых, раз уж Брюзеру по силам было выяснить, что за Деком следили по пути в Вегас, то ему тем более не составит труда найти людей, способных извлечь денежки из тайника в Мемфисе. Зачем тогда мы ему сдались? А вот зачем - ему наплевать, если нас схватят! Во-вторых, фэбээровцы до сих пор не удосужились допросить меня лишь по той простой причине, что не хотели спугнуть добычу. Куда проще наблюдать за жертвой, которая ничего не подозревает.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93