Он сидел за столом, покрытым простой белой скатертью. Комнату ярко освещали масляные светильники. На голой стене висела потемневшая от времени икона. Увидев гостей, хозяин встал из-за стола и обнял казака:
— Как добрался? Все хорошо?
— Здравствуй, Спиридон, — облапил его своими ручищами Волосатый. — Здравствуй, друг дорогой.
Лицо хозяина покраснело, он с трудом вырвался из могучих объятий, едва переводя дыхание.
— Медведь. — Спиридон шутливо ткнул кулаком в широченную грудь Куприяна. — Кости переломаешь! Кто с тобой?
Его глаза настороженно ощупали татарский наряд Тимофея.
— Мой человек, не опасайся. Дело у него тут.
Куприян опустился на лавку. Хозяин сел за стол. Помедлив, уселся и Тимофей. Чернобородый принес блюдо с жареной рыбой и кувшин вина, поставил на стол.
— Садись, Ивко. — Куприян хлопнул ладонью по лавке рядом с собой. — Поговорим.
— Угощайтесь, — предложил Спиридон.
— Потом. — Куприян подвинулся, давая место чернобородому Ивко, и продолжил: — Надо плыть в Константинополь, Спиридон. И поскорее!
— Корабль готов, — улыбнулся хозяин. — Только тебя ждал. Завтра закончим грузить товар и можем отчаливать.
«Греческий купец, — понял Головин. — А вот кто такой Ивко? И куда подевали коней, на которых мы сюда прискакали? Что мне тут нужно делать? Кто мне скажет об этом, если завтра Волосатый уплывет к туркам? Спросить или набраться терпения и подождать?»
— Погода прекрасная, — продолжал купец. — Если будет попутный ветер, добежим быстро. Но тебе лучше подняться на корабль ночью. В последние дни у нас неспокойно, везде рыскают люди Азис-мурзы. Может, что пронюхали?
— Откуда бы им? — насторожился Куприян.
— Не беспокойся, здесь тебя никто не найдет, — подал голос Ивко. — Вход в подвал завалим мешками, никакой Азис-мурза не догадается.
Куприян с сомнением покачал головой: начальник стражи Азис-мурза жесток, своенравен, но далеко не глуп. Хан Гирей не всегда им доволен, но принужден считаться с мнением Константинополя, которому такой человек, как Азис-мурза, угоден и полезен. Поощряя доносительство, мурза везде насадил своих шпионов, пытался даже засылать лазутчиков в Азов. Если он действительно хоть что-то пронюхал, неминуемо жди беды.
— Что же нам теперь — сидеть, как крысам, в подвале и носа не высовывать? — нахмурился Куприян. — А дело кто будет делать? Не отсиживаться приплыли.
— Какое у тебя дело? — Спиридон отхлебнулвина из кувшина . — Уплыть в Царьград? Уплывешь! И всех твоих богатырей увезу, места хватит.
— Э-э, нет, дорогой, молодцам здесь есть работа, — возразил Куприян, — надо украсть знатного татарина и увезти в Азов.
Спиридон отодвинул кувшин и уставился на атамана, приоткрыв рот от изумления. Ивко с хрустом почесал густую бороду и неуверенно растянул губы в улыбке: наверно, атаман шутит?
Тимофей внутренне вздрогнул: в отличие от Спиридона и Ивко, он понимал, что Куприян не склонен шутить. Вот что, оказывается, предстоит Головину и его девяти товарищам! Раньше им ни словом не обмолвились об этом, желая сохранить в тайне замысел отчаянно дерзкого предприятия. Одно дело взять в плен знатного степняка в жестоком бою в поле, но совсем иное — скрытно проникнуть в Крым, украсть татарского вельможу и доставить в Азов. Для этого нужно обладать хитростью лисицы и отвагой льва. Да, не зря отец Зосима отправил в такую даль десяток своих питомцев.
— И… кого же ты хочешь украсть? — Спиридон, наконец, обрел дар речи. — Надеюсь, это не шутка?
— Какие шутки? — буркнул Куприян. — А кого украсть, скажешь мне ты!
— Я? — округлил глаза купец. — Ты в своем уме?
— В своем, — заверил Куприян. — И даже хмельного в рот не брал.
— Ты говоришь странные веши, — покачал головой Ивко. — Странные и непонятные. Если не доверяешь нам, не хочешь назвать имя…
— Нужен ханский вельможа, который много знает, — перебил его казак. — Вы живете здесь давно, поэтому я жду от вас совета, кого лучше выкрасть, чтобы узнать у него о намерениях Гирея и турок.
— Вот оно что, — помрачнел Спиридон. — Твои люди ищут смерти!
— Нет, — нарушил молчание Тимофей. — Если нам поручено украсть знатного татарина, мы украдем! И вывезем его в Азов.
Грек с интересом взглянул на молодого человека, но тут же отвел глаза.
— Это трудно, — вздохнул он, — очень трудно. Любой мурза не просто вельможа, это маленький хан в своих владениях! У них дома-дворцы, похожие на крепости, вооруженная охрана, множество слуг. И потом, как я могу точно знать, кто из приближенных хана посвящен в его замыслы и замыслы турок? Если вы так отважны, то лучше всего похитить самого Гирея.
— Спиридон прав, — согласно закивал Ивко. — За вами будет сильная погоня. Слишком велик риск! Могут перебить при попытке похищения, могут не пустить к морю, а могут и утопить в нем, не пожалев ни вас, ни мурзу.
— А если уходить через степь? — предположил Головин,
— Долго, — отмахнулся Куприян, — да и гнать придется через весь Крым. Это уж точно смерть! А на море отчалил — и неизвестно куда уплыл…
Повисло гнетущее молчание. Спиридон уставился в стену и беззвучно шевелил губами: наверное, поименно вспоминал каждого из приближенных хана Гирея, прикидывал, кого из них лучше выкрасть. Куприян схватил со стола кувшин и жадно припал заросшим ртом к его горлышку. Ивко опустил голову и разглядывал пальцы сцепленных рук. Тимофей напряженно ждал, что скажут хозяева: неужели они ничем не смогут помочь?
Ивко поднял голову, загадочно улыбнулся и неожиданно воскликнул:
— Алтын-карга!
— Золотой Ворон? — перевел на русский язык Годовик. — Кто это?
— Иляс-мурза. Татары прозвали его Золотой Ворон, — объяснил грек. — Богатый, знатный. В родстве с Гиреем, поскольку тоже, как и хан, принадлежит к роду Чингиза, что дает ему право носить нa шлеме перья серого кречета. Пожалуй, это хорошая мысль!
— Иляс известный воин, — дополнил Ивко. — У него большой дом неподалеку отсюда. Много слуг и русская жена.
— Тебе приходилось бывать в его дворце? — заинтересовался Куприян.
— Ты хочешь украсть Иляса? — прямо спросил Спиридон. — Это невозможно!
— Почему? — вмешался Тимофей. — Судя по всему, этот мурза нам подойдет. Конечно, плохо, что его дом недалеко от вашего, но зато можно ночью поглядеть, как там и что.
— У него во дворце сильная охрана, — замахал руками грек. — И за вами кинется в погоню половина Крыма! Но он должен многое знать, очень многое. Не лучше ли попробовать поймать его вне дома? Например, когда мурза отправится на охоту?
— А когда это будет? — вскинул голову Куприян. — Кто знает? А у нас всего пять дней. Даже четыре. Струг не сможет ждать!
— Погоди, — поднял ладони купец. — Скажи, ты хочешь плыть в Константинополь или останешься, чтобы украсть мурзу? Что для тебя важнее?
— Подготовим похищение и отплываем, — после недолгого раздумья решил Куприян. — Мы с тобой отправимся на корабле, а Ивко поможет здесь выкрасть Алтын-каргу. Без Ивко все равно не найти дороги к бухте, куда должен прийти струг. Кто из вас бывал в доме мурзы?
Ивко молча встал и вышел из комнаты. Вернулся он с куском угля в руке. Снял со стола кувшин и блюдо с рыбой, разгладил скатерть и начал чертить на ней непонятные линии.
— Смотрите, — объяснил он Тимофею и Куприяну, — вот тут дом, где мы находимся. Это дорога, это роща, это сады, а это ограда дворца Алтын-карги…
Через час Головин вернулся в подвал. В руках у него была бережно свернутая скатерть с начертанным углем планом усадьбы и дворца Иляс-мурзы…
* * *
Казалось, Анастасию, наконец, не только оставили в покое, но и дозволили делать все, что ей заблагорассудится. Она вышивала платок диковинными цветами и птицами, а когда работа подошла к концу, задумалась: что дальше? Разноцветные шелка на белом фоне так и переливаются, птички получились как живые; цветы алеют, словно маки. Можно еще что-нибудь вышить. А потом, что потом?
Ей не отказывали ни в еде, ни в питье, проворные старухи в черной одежде приносили блюда и кувшины, убирали грязную посуду. Тень голода не витала над русской рабыней, грозя ей костлявой рукой, наоборот, здесь не знали, какими бы еще вкусными кушаньями и сладостями ее порадовать. Невольницу выпускали гулять в большой роскошный сад, раскинувшийся вокруг дворца Алтын-карги, разрешали побегать и порезвиться, посидеть на мягкой траве, подставив лицо ласковому солнышку. Если ей вдруг хотелось прилечь, на низком деревянном помосте в тени деревьев для нее были расстелены пушистые ковры, громоздилось множество подушек. Ложись, отдыхай, нежься! А если задремлешь, бдительная старуха, наблюдавшая за прогулкой, сядет в изголовье и отгоняет докучливых мух, чтобы не тревожили сон северной красавицы.
А наряды? Полны сундуки: шелка, бархат, златотканая парча, тончайшая кисея. И все можешь примерить, надеть — хоть целый день напролет вертись перед драгоценным зеркалом, купленным за огромные деньги у венецианских купцов. Примеряй шапочки, украшенные пушистыми, легкими перьями, или погляди, как сидят на ножке туфли из тонкого сафьяна, а хочешь — обмотай голову тюрбаном. Да можно ли перечесть все, что лежит в сундуках?
Не надо полоть огород, таскать воду из колодца, растапливать печь, месить тесто, ворошить сено, доить корову, сбивать масло, мыть полы, подмазывать глиной курень, возиться с горшками. По вечерам не ломит натруженную спину, не гудят от усталости руки и ноги, но… Раньше, бывало, только коснулась щекой подушки, так сразу проваливалась в сон. Здесь и постель мягкая, и спину от трудов не ломит, а сна нет. Пуховая подушка казалась камнем, подсунутым под голову. И маетно, и душно, металась ночи напролет, а сон не шел. Словно кто украл его и не хочет вернуть. Лежала, думала и поняла, что хотят ее или подкупить, или сломать. Свобода — только призрак, а на самом деле она в золотой клетке: крепки прутья, неусыпна стража!
Это Анастасия уже проверила. День и ночь стояли за дверями проклятые старухи. Пойдешь в сад — и они обе за тобой следом, словно воронье, так и мелькают между деревьями. Попробуй только подойти к ограде, они тут как тут. Значит, боятся, чтобы не сбежала? Но куда бежать? Даже если удастся украсть коня, далеко не ускачешь. Чужая страна, чужие люди, а родной дом за тридевять земель. Да и цел ли он после татарского набега? Живы ли отец и братья?
И все же один раз ей повезло. Как-то, гуляя по саду, она заметила в густой траве что-то блестящее. Однако сразу к тому месту не подошла, а принялась вываживать старух, чтобы отвлечь их внимание. Резвилась, прыгала, бегала по дорожкам из конца в конец сада. Старухи немедленно разделились: одна караулила вблизи ворот, а вторая от дальней стороны ограды наблюдала за расшалившейся рабыней. Уловка удалась: старухи в черном оказались достаточно далеко и не могли ее видеть.
И вот, наконец, Анастасия возле загадочного блестящего предмета. Сердце ее замерло: в траве лежал кинжал с рукоятьюиз рога. Хищно поблескивала под лучами яркого солнца синеватая сталь изогнутого клинка, так и маня схватить его и поскорее спрятать. Но Анастасия сумела сдержаться, не нагнулась за находкой. Наверно, кинжал обронил кто-то из слуг Алтын-карги или охранник, которому ночью причудился подозрительный шорох в саду. Он отправился поглядеть, не забрались ли в имение воры, и выронил кинжал из ножен, а когда хватился, уже не вспомнил, где случилась потеря. Впрочем, какое имеет значение, кто потерял? Важно, что нашла она! Побегав еще немного, Настя, будто от усталости, повалилась на траву, схватила кинжал и успела спрятать его на груди до появления старух.
«Поздно, голубушки, — злорадно подумала она, увидев медленно приближавшихся с двух сторон стражей в черном, — Проворонили!»
Назад она возвращалась в отличном расположении духа. Как только осталась одна в комнате, тут же вытащила кинжал и попробовала пальцем лезвие клинка:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114
— Как добрался? Все хорошо?
— Здравствуй, Спиридон, — облапил его своими ручищами Волосатый. — Здравствуй, друг дорогой.
Лицо хозяина покраснело, он с трудом вырвался из могучих объятий, едва переводя дыхание.
— Медведь. — Спиридон шутливо ткнул кулаком в широченную грудь Куприяна. — Кости переломаешь! Кто с тобой?
Его глаза настороженно ощупали татарский наряд Тимофея.
— Мой человек, не опасайся. Дело у него тут.
Куприян опустился на лавку. Хозяин сел за стол. Помедлив, уселся и Тимофей. Чернобородый принес блюдо с жареной рыбой и кувшин вина, поставил на стол.
— Садись, Ивко. — Куприян хлопнул ладонью по лавке рядом с собой. — Поговорим.
— Угощайтесь, — предложил Спиридон.
— Потом. — Куприян подвинулся, давая место чернобородому Ивко, и продолжил: — Надо плыть в Константинополь, Спиридон. И поскорее!
— Корабль готов, — улыбнулся хозяин. — Только тебя ждал. Завтра закончим грузить товар и можем отчаливать.
«Греческий купец, — понял Головин. — А вот кто такой Ивко? И куда подевали коней, на которых мы сюда прискакали? Что мне тут нужно делать? Кто мне скажет об этом, если завтра Волосатый уплывет к туркам? Спросить или набраться терпения и подождать?»
— Погода прекрасная, — продолжал купец. — Если будет попутный ветер, добежим быстро. Но тебе лучше подняться на корабль ночью. В последние дни у нас неспокойно, везде рыскают люди Азис-мурзы. Может, что пронюхали?
— Откуда бы им? — насторожился Куприян.
— Не беспокойся, здесь тебя никто не найдет, — подал голос Ивко. — Вход в подвал завалим мешками, никакой Азис-мурза не догадается.
Куприян с сомнением покачал головой: начальник стражи Азис-мурза жесток, своенравен, но далеко не глуп. Хан Гирей не всегда им доволен, но принужден считаться с мнением Константинополя, которому такой человек, как Азис-мурза, угоден и полезен. Поощряя доносительство, мурза везде насадил своих шпионов, пытался даже засылать лазутчиков в Азов. Если он действительно хоть что-то пронюхал, неминуемо жди беды.
— Что же нам теперь — сидеть, как крысам, в подвале и носа не высовывать? — нахмурился Куприян. — А дело кто будет делать? Не отсиживаться приплыли.
— Какое у тебя дело? — Спиридон отхлебнулвина из кувшина . — Уплыть в Царьград? Уплывешь! И всех твоих богатырей увезу, места хватит.
— Э-э, нет, дорогой, молодцам здесь есть работа, — возразил Куприян, — надо украсть знатного татарина и увезти в Азов.
Спиридон отодвинул кувшин и уставился на атамана, приоткрыв рот от изумления. Ивко с хрустом почесал густую бороду и неуверенно растянул губы в улыбке: наверно, атаман шутит?
Тимофей внутренне вздрогнул: в отличие от Спиридона и Ивко, он понимал, что Куприян не склонен шутить. Вот что, оказывается, предстоит Головину и его девяти товарищам! Раньше им ни словом не обмолвились об этом, желая сохранить в тайне замысел отчаянно дерзкого предприятия. Одно дело взять в плен знатного степняка в жестоком бою в поле, но совсем иное — скрытно проникнуть в Крым, украсть татарского вельможу и доставить в Азов. Для этого нужно обладать хитростью лисицы и отвагой льва. Да, не зря отец Зосима отправил в такую даль десяток своих питомцев.
— И… кого же ты хочешь украсть? — Спиридон, наконец, обрел дар речи. — Надеюсь, это не шутка?
— Какие шутки? — буркнул Куприян. — А кого украсть, скажешь мне ты!
— Я? — округлил глаза купец. — Ты в своем уме?
— В своем, — заверил Куприян. — И даже хмельного в рот не брал.
— Ты говоришь странные веши, — покачал головой Ивко. — Странные и непонятные. Если не доверяешь нам, не хочешь назвать имя…
— Нужен ханский вельможа, который много знает, — перебил его казак. — Вы живете здесь давно, поэтому я жду от вас совета, кого лучше выкрасть, чтобы узнать у него о намерениях Гирея и турок.
— Вот оно что, — помрачнел Спиридон. — Твои люди ищут смерти!
— Нет, — нарушил молчание Тимофей. — Если нам поручено украсть знатного татарина, мы украдем! И вывезем его в Азов.
Грек с интересом взглянул на молодого человека, но тут же отвел глаза.
— Это трудно, — вздохнул он, — очень трудно. Любой мурза не просто вельможа, это маленький хан в своих владениях! У них дома-дворцы, похожие на крепости, вооруженная охрана, множество слуг. И потом, как я могу точно знать, кто из приближенных хана посвящен в его замыслы и замыслы турок? Если вы так отважны, то лучше всего похитить самого Гирея.
— Спиридон прав, — согласно закивал Ивко. — За вами будет сильная погоня. Слишком велик риск! Могут перебить при попытке похищения, могут не пустить к морю, а могут и утопить в нем, не пожалев ни вас, ни мурзу.
— А если уходить через степь? — предположил Головин,
— Долго, — отмахнулся Куприян, — да и гнать придется через весь Крым. Это уж точно смерть! А на море отчалил — и неизвестно куда уплыл…
Повисло гнетущее молчание. Спиридон уставился в стену и беззвучно шевелил губами: наверное, поименно вспоминал каждого из приближенных хана Гирея, прикидывал, кого из них лучше выкрасть. Куприян схватил со стола кувшин и жадно припал заросшим ртом к его горлышку. Ивко опустил голову и разглядывал пальцы сцепленных рук. Тимофей напряженно ждал, что скажут хозяева: неужели они ничем не смогут помочь?
Ивко поднял голову, загадочно улыбнулся и неожиданно воскликнул:
— Алтын-карга!
— Золотой Ворон? — перевел на русский язык Годовик. — Кто это?
— Иляс-мурза. Татары прозвали его Золотой Ворон, — объяснил грек. — Богатый, знатный. В родстве с Гиреем, поскольку тоже, как и хан, принадлежит к роду Чингиза, что дает ему право носить нa шлеме перья серого кречета. Пожалуй, это хорошая мысль!
— Иляс известный воин, — дополнил Ивко. — У него большой дом неподалеку отсюда. Много слуг и русская жена.
— Тебе приходилось бывать в его дворце? — заинтересовался Куприян.
— Ты хочешь украсть Иляса? — прямо спросил Спиридон. — Это невозможно!
— Почему? — вмешался Тимофей. — Судя по всему, этот мурза нам подойдет. Конечно, плохо, что его дом недалеко от вашего, но зато можно ночью поглядеть, как там и что.
— У него во дворце сильная охрана, — замахал руками грек. — И за вами кинется в погоню половина Крыма! Но он должен многое знать, очень многое. Не лучше ли попробовать поймать его вне дома? Например, когда мурза отправится на охоту?
— А когда это будет? — вскинул голову Куприян. — Кто знает? А у нас всего пять дней. Даже четыре. Струг не сможет ждать!
— Погоди, — поднял ладони купец. — Скажи, ты хочешь плыть в Константинополь или останешься, чтобы украсть мурзу? Что для тебя важнее?
— Подготовим похищение и отплываем, — после недолгого раздумья решил Куприян. — Мы с тобой отправимся на корабле, а Ивко поможет здесь выкрасть Алтын-каргу. Без Ивко все равно не найти дороги к бухте, куда должен прийти струг. Кто из вас бывал в доме мурзы?
Ивко молча встал и вышел из комнаты. Вернулся он с куском угля в руке. Снял со стола кувшин и блюдо с рыбой, разгладил скатерть и начал чертить на ней непонятные линии.
— Смотрите, — объяснил он Тимофею и Куприяну, — вот тут дом, где мы находимся. Это дорога, это роща, это сады, а это ограда дворца Алтын-карги…
Через час Головин вернулся в подвал. В руках у него была бережно свернутая скатерть с начертанным углем планом усадьбы и дворца Иляс-мурзы…
* * *
Казалось, Анастасию, наконец, не только оставили в покое, но и дозволили делать все, что ей заблагорассудится. Она вышивала платок диковинными цветами и птицами, а когда работа подошла к концу, задумалась: что дальше? Разноцветные шелка на белом фоне так и переливаются, птички получились как живые; цветы алеют, словно маки. Можно еще что-нибудь вышить. А потом, что потом?
Ей не отказывали ни в еде, ни в питье, проворные старухи в черной одежде приносили блюда и кувшины, убирали грязную посуду. Тень голода не витала над русской рабыней, грозя ей костлявой рукой, наоборот, здесь не знали, какими бы еще вкусными кушаньями и сладостями ее порадовать. Невольницу выпускали гулять в большой роскошный сад, раскинувшийся вокруг дворца Алтын-карги, разрешали побегать и порезвиться, посидеть на мягкой траве, подставив лицо ласковому солнышку. Если ей вдруг хотелось прилечь, на низком деревянном помосте в тени деревьев для нее были расстелены пушистые ковры, громоздилось множество подушек. Ложись, отдыхай, нежься! А если задремлешь, бдительная старуха, наблюдавшая за прогулкой, сядет в изголовье и отгоняет докучливых мух, чтобы не тревожили сон северной красавицы.
А наряды? Полны сундуки: шелка, бархат, златотканая парча, тончайшая кисея. И все можешь примерить, надеть — хоть целый день напролет вертись перед драгоценным зеркалом, купленным за огромные деньги у венецианских купцов. Примеряй шапочки, украшенные пушистыми, легкими перьями, или погляди, как сидят на ножке туфли из тонкого сафьяна, а хочешь — обмотай голову тюрбаном. Да можно ли перечесть все, что лежит в сундуках?
Не надо полоть огород, таскать воду из колодца, растапливать печь, месить тесто, ворошить сено, доить корову, сбивать масло, мыть полы, подмазывать глиной курень, возиться с горшками. По вечерам не ломит натруженную спину, не гудят от усталости руки и ноги, но… Раньше, бывало, только коснулась щекой подушки, так сразу проваливалась в сон. Здесь и постель мягкая, и спину от трудов не ломит, а сна нет. Пуховая подушка казалась камнем, подсунутым под голову. И маетно, и душно, металась ночи напролет, а сон не шел. Словно кто украл его и не хочет вернуть. Лежала, думала и поняла, что хотят ее или подкупить, или сломать. Свобода — только призрак, а на самом деле она в золотой клетке: крепки прутья, неусыпна стража!
Это Анастасия уже проверила. День и ночь стояли за дверями проклятые старухи. Пойдешь в сад — и они обе за тобой следом, словно воронье, так и мелькают между деревьями. Попробуй только подойти к ограде, они тут как тут. Значит, боятся, чтобы не сбежала? Но куда бежать? Даже если удастся украсть коня, далеко не ускачешь. Чужая страна, чужие люди, а родной дом за тридевять земель. Да и цел ли он после татарского набега? Живы ли отец и братья?
И все же один раз ей повезло. Как-то, гуляя по саду, она заметила в густой траве что-то блестящее. Однако сразу к тому месту не подошла, а принялась вываживать старух, чтобы отвлечь их внимание. Резвилась, прыгала, бегала по дорожкам из конца в конец сада. Старухи немедленно разделились: одна караулила вблизи ворот, а вторая от дальней стороны ограды наблюдала за расшалившейся рабыней. Уловка удалась: старухи в черном оказались достаточно далеко и не могли ее видеть.
И вот, наконец, Анастасия возле загадочного блестящего предмета. Сердце ее замерло: в траве лежал кинжал с рукоятьюиз рога. Хищно поблескивала под лучами яркого солнца синеватая сталь изогнутого клинка, так и маня схватить его и поскорее спрятать. Но Анастасия сумела сдержаться, не нагнулась за находкой. Наверно, кинжал обронил кто-то из слуг Алтын-карги или охранник, которому ночью причудился подозрительный шорох в саду. Он отправился поглядеть, не забрались ли в имение воры, и выронил кинжал из ножен, а когда хватился, уже не вспомнил, где случилась потеря. Впрочем, какое имеет значение, кто потерял? Важно, что нашла она! Побегав еще немного, Настя, будто от усталости, повалилась на траву, схватила кинжал и успела спрятать его на груди до появления старух.
«Поздно, голубушки, — злорадно подумала она, увидев медленно приближавшихся с двух сторон стражей в черном, — Проворонили!»
Назад она возвращалась в отличном расположении духа. Как только осталась одна в комнате, тут же вытащила кинжал и попробовала пальцем лезвие клинка:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114