— Как мы потом друг другу знак подадим? Из пушки стрелять? Да и потерять друг друга недолго. А ты знаешь, сколько их там? Нет? Ну, тогда и говорить не о чем. Пошли!
Два смоленых челнока, в каждом из которых сидело по пять казаков, повернули и заскользили вдоль берега. Багровый диск солнца низко висел над краем моря, уже почти купаясь в волнах. Постепенно начали опускаться сумерки, загустели тени в низинках Казаки молча гребли, стараясь не плескать водой под веслами. На их счастье, стоял штиль, и только почти незаметная рябь иногда пробегала по гладкой поверхности моря. Берега казались вымершими: нигде ни огонька костра, ни поднимающегося к небу дыма. Не проскачет конник, не взлетит спугнутая птица. Пусто, только пожелтелая под солнцем трава, камни и песок. Однообразие пейзажа и монотонная работа на веслах притупляли внимание, глаза бездумно отмечали серый язык отмели или промытую водой яму, прибитую волнами к берегу разломанную пустую бочку или обломок доски. Но казаки были упрямы: сменяя друг друга на веслах, они гнали черные челноки вдоль берега, пока наконец Фролов не приказал поворачивать.
— Так далеко они забираться не станут, — решил он.
— И то, — откликнулся один из гребцов. — С другой стороны плавни гуще и берег неровный. Опять же им к дому ближе.
— Может, и так, — нехотя согласился Никола. — Навались! Громче зажурчала вода, разрезаемая носами челнов. На темном небе высветились звезды и выплыла неправдоподобно огромная луна.
— Ага, вот и наше солнышко, — повеселели казаки.
Прошли гирло Дона и опять начали красться вдоль берега, напряженно вглядываясь в него и прислушиваясь к каждому шороху; слева раскинулось посеребренное луной море, а справа залегла темная степь. Вскоре начались плавни, береговая линия будто сломалась, превратилась в бесконечную череду мелких бухточек, скрытых большими камнями. Движение челноков замедлилось.
— Слухайте, браты. — Старый Софрон неожиданно бросил весло. — Не то мы делаем!
— Ты чего, белены объелся? — зашипел на него Фролов.
— Да погоди ты, — отмахнулся Софрон. — Я эти места хорошо знаю. Дальше нужно искать.
— Почем знаешь?
— Воды тута нету, а как им без пресной воды?
— Верно говорит, — признали казаки: — За Каменным мысом речка есть. Вот рядом с ней и пошукаем.
— Ладно, пошли за мыс. — Фролов сам сел на весла и мощными гребками погнал челнок вперед.
Стоило поторопиться — ночь не такая длинная, как кажется, да и луна не будет светить до утра, а Паршин строго наказал все закончить к рассвету. И откуда он только пронюхал, что в плавнях спрятана басурманская лодка? Может, нету там ее вовсе, промыкаются они впустую, а есаул потом еще и попеняет, что плохо, мол, искали, поленились во все углы заглянуть, и упустили татарских лазутчиков. Оправдываться перед Федором не хотелось. Лучше уж действительно все облазить, все осмотреть, чем потом стоять с повинной головой, опустив глаза в землю.
Вскоре прошли мимо мыса, прозванного Каменным. За ним море круто вдавалось в берег, густо заросший камышами: самое местечко для басурман Здесь и днем, при ярком свете, их не сыскать, а уж ночью…
Подгребли ближе к берегу, спрятали челны в его угольно-черной тени. Двое казаков разделись, зажали в зубах длинные острые кинжалы и бесшумно соскользнули в воду. Нырнули и пропали, словно растворились в темноте Потянулись томительные минуты ожидания разведчиков. Про сети, брошенные на дно челноков, никто не вспоминал Какая рыбалка! Здесь дело серьезное, и пахнет оно не тиной и рыбьей чешуей, а большой человеческой кровью.
Вдруг Софрон, отличавшийся очень острым слухом, настороженно поднял голову
— Кажись, плывет?
Через несколько минут и другие услышали легкий всплеск. Вскоре появилась мокрая голова пловца, и его рука ухватилась за борт.
— Ну? — помогая ему влезть в челнок, нетерпеливо спросил Никола.
— Пусто, — натягивая порты и рубаху, глухо ответил казак. — Я с этого краю смотрел. Аксен дальше поплыл.
Теперь ждали возвращения Аксена. Тот был молод, дерзок и неутомим. Но что делать, если и он вернется ни с чем? Софрон вертел во все стороны головой, приставляя к уху ладонь, но, кроме плеска волн, ничего не слышал. Фролов сидел на доске, заменявшей носовое сиденье, и молился, прося у Богородицы удачи. Еще час или полтора — и начнет светать: небо на востоке посереет, потом станет розовым, и медленно поднимется жаркое солнце.
Аксен вынырнул совершенно неожиданно. Никола перегнулся через борт, подхватил его под мышки и рывком вытащил из воды.
— Есть! — не дожидаясь вопроса, выдохнул казак. Все разом зашевелились.
— Где? — загорелся Фролов. — Где они?
— Насилу отыскал, — обтираясь куском холстины, начал рассказывать Аксен. — Хитро запрятались, почитай, случаем наткнулся, когда возвращаться хотел.
— Где они? — прервал его Никола.
— Саженей этак сотни две будет от речки. По правому берегу. Затончик тама, камыши, камни.
— Сколько их?
— Трое или четверо. Я близко подплывать побоялся, чтобы не спугнуть. Один на корме сидел, караулил.
— Так, один челнок войдет в речку. Высадитесь — и бегом по бережку: перерезать дорогу, чтобы по суше не улизнули, — начал распоряжаться Фролов. — А мы подберемся поближе — и вплавь. Живыми брать!
Предупреждать, чтобы не стреляли, он не стал: ни ружей, ни пистолетов у казаков не было. Ведь расчет — застать басурманов врасплох, а на крайний случай действовать кинжалами. Но лучше обойтись без этого. Пока выгребали к устью речушки, Никола разобрал лежавшую на дне челнока сеть и отмахнул от нее кинжалом большой кусок. Свернул его и привязал к голове.
— Добро переводишь, — недовольно пробурчал Софрон.
— Ниче, новую сплетем, — весело оскалился Фролов. — Табань!
Вторая лодка вошла в речку и скрылась в темноте. Оставив Софрона на веслах, четверо казаков быстро разделись и поплыли за Аксеном. Однако вскоре начались заросли камыша, вода едва доходила до пояса, так что пришлось брести по топкой грязи. Пробиравшийся впереди Аксен остановился и поднял руку. Впереди неясным пятном смутно темнела узкая и длинная татарская лодка. На ее корме сидел человек, похоже — дремал.
«Хорошо устроились, — подумал Никола. — Крепость далеко и в то же время почти рядом. И как только есаул о них проведал?»
Он отвязал от головы сеть, передал ее Аксену, ткнул себя пальцем в грудь и показал на сидевшего на корме. Потом осторожно двинулся вперед, затаив дыхание и боясь выдать себя всплеском или хрустом сломанного камышового стебля. Чужая лодка словно медленно выплывала из темноты: судя по острому, чуть приподнятому носу и плавным обводам бортов, она была очень быстроходной. Скорее всего, у нее есть и мачта, которую басурманы сняли. Ну, осталось пять шагов, не больше. Четыре, три, два…
Неожиданно сидевший на корме человек вздрогнул: он увидел рядом с собой высокого голого человека и схватился за лежавшее на коленях ружье. Но Фролов оказался быстрее. Его тяжелый кулак впечатался караульному в висок.
Аксен мигом развернул сеть и набросил на татар, спавших в лодке. И тут же на них, не успевших понять, что случилось, навалились казаки, приставив к горлу каждого острый кинжал.
— Вяжи их, — вытягивая из воды незадачливого караульного, велел Никола. — Рты заткните, чтоб не орали.
Вместе с караульным татар оказалось четверо. Их по одному вытащили из-под сети, связали, забили рты тряпьем. Но поговорить можно было только с тремя — караульный валялся без сознания.
— Кто такие? — Никола вытащил кляп у старшего седобородого татарина.
— Рыбаки, бедные рыбаки, — ответил тот. — Мы ни с кем не воюем, нам есть надо.
— Врет, — усмехнулся Аксен.
— Зачем мне врать? — задергался старик. — Правду говорю.
Никола резко выбросил вперед длинную руку и крепко ухватил его за бороду. Потянул ее в сторону, выворачивая челюсть.
— Рыбак? А рыба где? Сети где? Из ружьишка по рыбке пуляешь?
Татарин выпучил глаза и присел от жуткой боли. Почувствовав, что хватка на бороде немного ослабла, жалобно простонал:
— Ничего не знаю, ничего. Непогода сюда загнала.
— Опять брешет, — равнодушно отметил Аксен. — Который день на небе ни облачка и море спокойное. Сколько же ты тут прячешься?
— Да ну его в болото! — обозлился Фролов. — Потом поговорим. Беги на берег, скажи, что взяли. Пусть сюда идут. Устроим засаду, а второй челнок отправим в город: порадовать есаула вестями…
* * *
Казаков для охоты за скрывающейся в степи татарской заставой есаул отбирал, наверно, более придирчиво, чем бояре выбирали невесту для царя. Наконец определил почти два десятка, среди которых было несколько опытных сакмогонов, поскольку без них искать басурман в широкой степи дело гиблое. Никто из них не знал, куда, с кем и надолго ли он отправляется. Все выехали за ворота поодиночке и собрались в балочке, верстах в пяти от крепости. Конечно, жаль оставлять бедного Макара под замком, но с затеянной Федором облавой нельзя было больше медлить. Есаул твердо решил не успокаиваться, пока не вскроет наболевший гнойник.
Он вывел казаков к морю, раскинул их цепью и велел неспешно ехать вдоль побережья, отыскивая следы татарских лошадей: старые они или свежие, не имело значения. Важно зацепиться за след и начать его разматывать. Эта идея родилась у него после того, как он догадался, что вести в Крым идут морем. Значит, те, кто встречался с изменником в степи или под стенами крепости, должны приехать на берег.
Время близилось к полудню. От земли поднимался настоянный на травах дух, в воздухе дрожало знойное марево. Кони часто обмахивались хвостами, отгоняя надоедливых оводов, и поворачивали головы в сторону моря: им, как и людям, хотелось оставить пыльную и жаркую степь, сменив ее на прохладу пенистых волн.
Только непосвященному кажется, что степь однообразна, и в ней трудно отыскать след конника. Для хорошего следопыта покрытая травой равнина подобна открытой книге. Вот здесь недавно охотилась степная лиса, а на том кургане пировал беркут, закогтивший добычу. Дальше прятался в норе пугливый суслик, предпочитающий всегда держаться поближе к своей кладовой, набитой зернышками. Но он бывает и очень любопытным: встанет столбиком у входа в норку, вытянет шею и смотрит, смотрит, тонко посвистывая от страха, а любопытство все равно сильнее.
Хорошим следопытом Федор себя не считал, поэтому ехал ближе к каменистому берегу, где едва ли могли сохраниться следы конных татар. Есаул твердо решил, что, если в светлое время не удастся ничего сделать, будут продолжать поиск ночью: вдруг появится далекая светлая точка чужого костра? Ну а если ничего не найдут, придется все повторять снова и снова. Враг должен быть уничтожен!
Доехали до берега Дона и развернулись в обратную сторону, захватывая широкой полосой новый участок степи. Тонко позвякивали удила, поскрипывали седла, глухо стучали копыта, надоедливо жужжали противные мухи. Лился с неба солнечный жар, и не было ни одного, хоть махонького облачка, чтобы закрыть разъяренное светило, дать передышку людям и лошадям. И ветер, всегда вольно гуляющий по просторам, сегодня куда-то запропастился, — ах, как не вовремя! Но ни ветру, ни солнцу не прикажешь. Терпи, казак!
Прошли вторую полосу и вновь развернулись. Теперь уже к реке. Сколько раз еще придется проехать шагом по степи, прежде чем отыщется след басурманских коней?
— Есть! — Афонька Ханеев свесился с седла и впился глазами в землю.
Сдавленный вскрик заставил всех вздрогнуть и натянуть поводья. Неужели нашел? Не может быть! Федор подскакал к нему и осторожно спешился, боясь затоптать следы. Еще несколько казаков тоже соскочили с коней, и подошли ближе.
— Где? Где, покажи?
— Да вона, гляди левее. — Афонька показал на сухой, успевший посереть комочек земли, вывороченный копытом коня.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114