– Теперь, Иван Кириллович, – нарушил молчание Арчил Тимурович, – кратко и быстро. Я окончательно убежден: время нас торопит, и мы не имеем права позволить себя опередить. Сейчас не буду посвящать вас в свои соображения, догадки, если хотите. Рановато… Но скоро, надеюсь, появится определенность… А сейчас мы распечатаем все это на принтере. Он у вас работает?
– Безотказно! Мария Никитична…
– Копии я возьму с собой…
В руках Арчила Тимуровича были две распечатанные страницы с четким изображением круга, с непонятными чертежами, подписью каракулями и крохотным рисуночком в правом углу страницы. На второй странице – прекрасное изображение коричневой бабочки, хоть в рамку, под стекло, – и на стену вешать. Правда, все портила надпись дитяти – уж больно вульгарная и ёрническая. Оба листа были спрятаны в кейсе, с которым Табадзе не расставался.
– Вопрос, Иван Кириллович: у вас есть чертежи проекта этого дворянского особняка?
– Кажется, где-то есть в архиве…
– Кажется? – нетерпеливо перебил Арчил Тимурович.
– Нет, определенно есть. Но надо поискать. Понадобится некоторое время…
– Сколько?
– День-два – не знаю.
– Один день, мой друг. Один день. Переверните всё и – найдите.
– Найдем, Арчил Тимурович.
– Кстати… Подвалы. У вас только один подвал, в котором экспозиция с «Золотой братиной»?
– Под этим домом двухэтажные подвалы. Но в нижнем – коммуникации, канализация, ну и прочее…
– Если есть архитектурный проект всего здания, то чертежи подвалов тоже должны быть. Найти, Иван Кириллович, обязательно! Всенепременно! Найдете – тут же сделайте ксерокопии и звоните мне. Только вот что… – Из внутреннего кармана пиджака Табадзе извлек маленький мобильный телефон, точно такой же, какой находился в верхнем кармашке его пиджака, и передал Любину – Звоните только по этой штучке. И я буду звонить вам на нее. Возможность перекрытия связи или подслушивания исключена. Вы понимаете?
– Понимаю.
– Если что-то появится в вашей электронной почте сегодня, завтра… По нескольку раз заглядывайте в Интернет. Но без подробности, просто так, уж извините, звонить не надо.
– Конечно, конечно!
– Но в наших возможных разговорах – всё кратко и лучше иносказательно. Береженого Бог бережет. И последнее: всё, что сегодня произошло, знают двое – вы и я. Естественно, вы можете обратиться в милицию или ФСБ…
– Я им не верю! – перебил Любин.
– И я им не верю, – горько усмехнулся Арчил Тимурович. – А теперь проводите меня только до парадной двери.
* * *
…Через день, ближе к вечеру, Иван Кириллович Любин позвонил Табадзе.
– Добрый день, Арчил Тимурович! – Его голос звучал взволнованно и торжественно.
– Я вас внимательно слушаю, Иван Кириллович.
– Представляете? Нашли! Отксерили. Получилась объемистая папка и…
– Великолепно, – спокойно перебил глава фирмы «Барс». – Поздравляю. И сейчас же высылаю знакомую вам машину. Не забываете просматривать электронную почту?
– Что вы! Обязательно! Но пока…
– Мы подробно поговорим при встрече. Надеюсь, она скоро состоится. Берегите себя, дорогой Иван Кириллович.
Связь прервалась.

Глава 2
Гималаи. У истоков нашей цивилизации

Когда среди первобытных народов Земли на всех континентах возникла торговля и появились деньги, пробил час, заранее предопределенный Высшими Силами Вселенной.
Над пространством с нагромождением высочайших горных цепей (потом эти горы назовут Гималаями, и здесь возникнет страна Тибет), где вершины покрыты ледниками, бездонные пропасти таят в себе черный мрак, водопады наполняют окрестности шумом и звоном, – над этим величественным каменным хаосом вставало Солнце. В мириадах граней ледников отражались его лучи, «слепя глаза», сказали бы люди, но их здесь еще не было. Для тех, кто в то утро собрался у подножия самой высокой вершины, время отсутствовало (если перевести происходящее в категории человеческого бытия). Они были вечны, как вечно мироздание. Они были невидимы человеческим глазом, но сами видели, осязали и понимали друг друга. Они входили в контакт с homo sapiens, для чего материализовались – ненадолго становились людьми. Ненадолго, потому что постоянная среда их обитания – мир тонких энергий.
В беспредельной пещере, напоминавшей огромный зал гигантского подземного дворца, горел большой костер. Бесшумное пламя трепетало над поленьями, и если бы вы, оказавшись там, протянули руку к огню, то не почувствовали бы его опаляющего жара: пламя было холодным. Вокруг мертвого огня неподвижно, в позе лотоса, сидели старцы в красных одеждах, в клобуках и смотрели на костер. Они были похожи друг на друга, как близнецы, и лишь один из них казался древнее других: его анемичное лицо иссекали глубокие морщины, огромный нос нависал над плотно сжатыми губами, в глубоких глазницах пылали глаза, излучая могучую энергию злой мысли. Он, Старейшина среди Вождей Черного Братства по имени Падх, и нарушил молчание:
– Пора! Призовите их!
Один из старцев легко, без всяких видимых усилий поднялся, в руке его был глиняный сосуд, похожий, сказали бы люди, на античную амфору. Он подошел к костру и выплеснул содержимое сосуда в холодное пламя. Бесцветная жидкость, вспенившись на поленьях костра пузырьками, мгновенно испарилась, образовав густое голубоватое облако, в котором просверкивали искры. Облако плавно сдвинулось в сторону и застыло недалеко от костра. Падх легко, словно взлетев, поднялся, подошел к облаку и, протянув к нему руки, медленно описал фигуру, в которой современный человек – окажись он там – узнал бы пятиконечную звезду. Облако истаяло, рассеялось, а на его месте оказались четверо молодых мужчин в черных плащах. Непохожие друг на друга, все они были отмечены ослепительно холодной красотой. И только одно объединяло их: у каждого возле левого уха было небольшое родимое пятно, напоминающее паука.
– Постепенно, если иметь в виду людское время, вас будет становиться все больше и больше, – заговорил Старейшина Черного Братства. – Вы – начинаете. Пока каждый из вас получает по куску земной тверди, которые скоро люди назовут материками. Ты, – обратился он к первому Черному воину, – становишься хозяином того, что будет у них Евразией. А имя твое Каррах…
И остальные трое получили свои материки – Америку, Африку и Австралию – и свои имена.
– Оказавшись среди людей и приняв их облик, вы будете узнавать друг друга по нашей метке возле левого уха. А потом и тех, кто придет к вам на помощь. Их будет много. – Нечто похожее на улыбку скользнуло по лицу Падха. – Люди скажут: «Имя им – легион».
Черные воины бесстрастно слушали Старейшину. Он продолжал:
– Итак, уже несколько столетий, по их летосчислению, у людей существует торговля, а вместе с ней деньги. Сначала ими были кусочки разноцветных камней, фигурки из дерева, круги из крепкой кожи, мелкие кости животных, потом возникли первые монеты – из глины, из бронзы, из железа, из сплавов других металлов. Все эти деньги – тлен, быстро уничтожаемый тем, что там, внизу, называется временем. Но сбылось предначертанное: уже несколько десятилетий люди чеканят монеты из нового металла, найденного ими, – из Золота. Скоро этот драгоценный металл распространится повсюду. Он станет основой всех денежных систем на протяжении… – Старейшина усмехнулся, как ни странно, с горечью, – недолгой, короткой, как миг, человеческой истории. И мы – мы! – а не те, кто противостоит нам, – должны овладеть Золотом, наполнив его своей силой и энергией и таким образом подчинив себе людские стада. У нас появится, может быть, самое могучее оружие в борьбе с Белым Братством за людские души. Обращая Золото по своей воле, мы в конце концов завоюем планету Земля – скорее всего к исходу существования человечества. Но это будет наше торжество! Мы сокрушим их… – глаза Старейшины пылали пронзительным зеленым светом, – посланцев так называемого Бога на этой капле Вселенной! Так осознайте свою миссию! И действуйте! Немедленно! Битва начинается!
Старейшина описал руками круг, в который как бы заключил четырех Черных воинов, крепко сомкнул пальцы и мгновенно разъял их. Черных воинов уже не было.
Слова Старейшины Падха слышали те, кого Вожди Черного Братства ненавидели всеми силами своих бессмертных душ. Слышали и видели все, что сейчас произошло. Может быть, они были совсем рядом и только – сказали бы люди – оградительное биополе, невидимое и непроницаемое, отделяло их от магического костра Черных. Или, вполне возможно, их сущности, сотканные из тонких энергий, оплодотворенных Любовью Творца всего сущего, находились в другом измерении, пересекающемся с обиталищем Черного Братства. У них тоже пылал костер, только огонь был ярким, жарким, животворящим, зажженным от искры Солнца. И не в пещере, черное пространство которой невозможно постичь, разбрасывал искры их костер, а на высоком плоскогорье, над которым простиралось беспредельное небо. Вокруг костра в позе лотоса сидели старцы в белых одеждах, с непокрытыми головами, седыми волосами, аккуратно подвязанными белыми лентами, и были похожи друг на друга, как близнецы. Только Старейшина Белого Братства по имени Ланд казался намного старше остальных Вождей: огромный лоб с двумя глубокими и множеством мелких морщин – загадочные письмена на этом неповторимом лице… Кто-то может их прочитать. Кто? Только Бог. И завораживающие голубые глаза под густыми белыми бровями – полные света, всепонимания и любви.
Рядом с костром стояли четверо молодых мужчин в белых плащах, совсем не похожих друг на друга, тоже безукоризненно, картинно-красивых, но красота, дарованная им, была одухотворена искрой Божьей, а объединял их общий Знак Белого Братства – родимое пятнышко возле правого уха, своими очертаниями напоминающее крохотную бабочку.
Старейшина сказал:
– Вы все видели и слышали. Да, Падх прав: отныне и навсегда Золото властно и неумолимо входит в жизнь человечества. Но мы не позволим им наполнить этот прекрасный металл их энергией… – Старейшина надолго задумался, лицо его стало скорбным. – Мы будем делать для этого все, что в наших силах. И у нас есть могучее средство, которое в начинающемся поединке за Золото мы можем противопоставить им. Посмотрите, что пробуждает в людях добрые, святые чувства? Что смягчает их сердца? Зажигает в них любовь, вызывает уважение друг к другу, рождает жажду понять чужестранца при встрече на пустынных дорогах? Песня у ритуального костра, рисунок на скале, в котором человек стремится передать свое понимание жизни, женские украшения из горных камней, роспись кувшина, где юноша попытался запечатлеть любимую. Скоро все это у разных народов будет называться одним словом – Искусство. Вот оружие в нашей битве за Золото, а значит, и за людские сердца и души. Нет более благородного и вечного материала для Искусства, чем этот драгоценный металл. Мы сделаем все – везде и всюду, – чтобы наполнить Золото нашей энергией творчества и любви. Мы принимаем ваш вызов, Падх!
Над плоскогорьем, где пылал костер Белого Братства, над горными хребтами, словно раскат грома, прокатился оглушительный хохот. Эхо многократно повторило его. И это было ответом Вождей Черного Братства.
– Что же… – теперь Старейшина обратился к четырем Белым воинам, – вы у нас тоже первые. Но постепенно вас будет все больше и больше. А пока каждый из вас также получает по куску земной тверди, где обитают люди. – И он обратился к Белому воину: – Ты получаешь Евразию, а имя твое – Грэд…

Глава 3
Завещание и ограбление

Москва, 24 июля 1996 года
Директор Музея народного искусства России Иван Кириллович Любин приехал на работу рано, еще и девяти не было, и, сдерживая нервное возбуждение, всю первую половину дня не покидал своего кабинета.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92