Мы не имеем права ночью входить в частные дома, но, известно по опыту, люди, которые проснутся, сами пойдут нам навстречу. Это, Павел Матвеевич, по вашей части. Поднимайте свой спецотряд. Не хватит людей – поможем.
– Думаю, справимся своими силами, Вениамин Георгиевич, – заявил моложавый мужчина с совершенно седой головой. – Разрешите идти?
– Действуйте. Я, товарищи, буду у себя. – Повернувшись к операторам, Миров сказал: – Все донесения переводите на мои телефоны.
Острое чувство дискомфорта испытывал Вениамин Георгиевич. Одна мысль не давала ему покоя: «Прав Арчил – играем в предложенную ими игру. Что-то неординарное надо предпринять. Немедленно… Но что?…»
Скорый поезд Москва – Хельсинки отправлялся от перрона Ленинградского вокзала в ноль сорок пять. Черный «мерседес» подъехал к вокзалу за пятнадцать минут до назначенного времени. Все пока шло по плану.
Ян первым вышел из машины. Теперь на голове его была летняя шляпа из тонкого бежевого фетра с короткими полями, через левую руку перекинут легкий плащ, в правой – солидный черный кейс из натуральной кожи, на двух замках с кодами. Пожилой преуспевающий бизнесмен или путешественник, не стесненный в средствах… Ничего общего с тем простоватым, услужливым, обстоятельным «охранником», каким знал Никодима Ивановича Воротаева директор Музея народного искусства России господин Любин. Два разных человека.
– Чего ты там расселся? – спросил Ян, неторопливо оглянувшись. Площадь трех вокзалов, как в любой час суток, кипела своей суетной жизнью. – Может быть, вылезешь?
– Куда тачку отгонять? – угрюмо спросил Кол.
– Пошли, проводишь меня до вагона. Кол повиновался – вылез из машины.
– Не в службу, а в дружбу, – попросил Ян: – Сбегай вон до тех киосков. Поищи «Данхил», возьми три пачки. Только их курю. – Никодим Иванович сунул руку в карман за бумажником.
– Да у меня есть… – поморщился Кол.
– Дуй! Ноги у тебя молодые. Время поджимает.
Кол убежал, а Ян быстро сел в машину на место водителя, осторожно вынул из внутреннего кармана плоский целлофановый пакет, из него извлек перчатки из тончайшей бесцветной резины и крохотный пузырек темного стекла.
– Еле нашел, – запыхавшись, сказал Кол. – Вот!
– Спасибо, Кол. Ты настоящий друг. – Ян рассовал пачки по карманам. – Пошли.
У вагона СВ скучала молоденькая проводница.
– Что, красавица, пассажиров нет? – спросил Ян, отдавая девушке свой билет.
– Кто в спальном за такие деньги теперь ездит, – ответила проводница, – когда в купированные и мягкие билетов полно. Вы у меня четвертый.
– Паспорт предъявить? – спросил Ян.
– Не надо. Я солидного и честного клиента сразу вижу. – Она игриво улыбнулась. – Проходите.
– Юноша на минуту со мной зайдет.
– Пожалуйста! Только до отправления… – проводница посмотрела на маленькие часики, – семь минут осталось.
– Успеем проститься. Пошли, мой юный друг.
В купе была идеальная чистота, прохладно, на столике стояла вазочка с тремя фиолетовыми астрами.
– Ни хрена себе!.. – присвистнул Кол. – Во капиталисты катаются!
– Ты чего набычился, скажи?
– Ничего! Всех парней – кого в Питер, а кого – за бугор. Только Кол вам больше ненужный…
– Может, еще и понадобишься.
– Это как? Еще работа будет?
– Слушай внимательно и не перебивай. Все, что было за последние полтора года – и в «Амулете», и везде, – забудь. Ничего этого не было. Понял?
– Понял! – покорно кивнул стриженый Кол.
– Ты честно зарабатывал свою тысячу долларов в месяц. Немного, конечно, но… Или тебе было мало? Ты недоволен?
– Доволен. Только…
– Ну-ну, говори.
– Вы мне никогда не доверяли деньги, если предстояли расходы. А вот Очкарику…
– Ладно! – перебил Ян. – Значит, так, Кол… Ты, как мы договорились, все забыл. Но, может статься, еще понадобишься. И тогда мы тебя найдем. А может, и не понадобишься… Это как судьба распорядится. Вот тебе доплата за сделанное и задаток за возможное будущее. – Ян вынул из внутреннего кармана пиджака плотный запечатанный пакет и передал его озадаченному Колу. – Ключи от «мерседеса» у тебя?
– У меня.
– В пакете все необходимые документы на твое имя. Теперь «мерседес»…
– Мой? – Кол не верил своим ушам.
– Твой. И ступай.
Кол хотел еще что-то сказать, но Ян остановил его жестом, в котором было что-то брезгливое.
– Мальчики! – послышался голос проводницы. – Дано отправление!
– Спасибо, Ян… – Кол опрометью бросился из купе. И уже на ходу выпрыгнул на перрон.
Прошло с полчаса. Торопливо стучали колеса поезда. Ян сидел неподвижно, глядя в окно, за которым плыла подмосковная июльская ночь. Деликатно постучали в дверь.
– Прошу! – спокойно сказал Ян, не меняя позы.
В купе заглянула молодая проводница. Ей было лет двадцать пять – полнеющая аппетитная блондинка с карими шальными глазами.
«Одинокая», – определил Ян.
– Не спите? Может, чаю или кофе? Пиво есть, баночное, немецкое.
– Когда мы будем в Питере?
– Без четверти семь утра.
– Понятно… Ну а кроме пива, что у вас есть?
– Да все есть! – оживилась проводница. – Шампанское, коньяк, водка разная…
– А вы что предпочитаете?
– Я? – Возникла небольшая пауза. – Я лучше шампанское.
– Так, может быть, вместе выпьем шампанского?
– С хорошим клиентом – с удовольствием!
– Как тебя зовут?
– Елизавета.
– Тащи, Лиза, шампанского, бутылку коньяку, фрукты, конфеты. Что там еще у тебя?
– Я мигом! – Проводница исчезла.
Ян снял пиджак, отстегнул сбрую с пистолетом, который был у него под мышкой, и засунул оружие под толстый поролоновый матрац. И стал ждать Елизавету. Лизу…
Вертолет, на котором летела группа Николая Корчного, в ста пятидесяти километрах от Петербурга попал в грозовой фронт, и пришлось совершать облет эпицентра разбушевавшейся стихии. В результате посадку на стадионе спортивного клуба «Парус» совершили только в начале четвертого утра. Уже светало, но солнце еще не взошло. Здесь, как и в Москве, минувшими сутками тоже прошли сильные дожди с грозой, и сейчас под бледно-голубым промытым небом вокруг маленького стадиона лежал зеленый, благоуханный, в россыпях дождевых капель мир.
Их ждали. Грузовая крытая машина с бойцами ОМОНа и «форд» от Федеральной службы безопасности для группы Корчного стояли возле маленькой дощатой конторы стадиона, ветхой и жалкой. В тесной комнатке кроме командира омоновцев и представителя ФСБ находился перепуганный, бледный и небритый заместитель мэра Ораниенбаума. С ходу пожав руки гостям из Москвы, он быстро затараторил:
– Все, товарищи, сделано со строжайшим соблюдением закона. – Голос у представителя местной власти был высоким и тонким, в полном контрасте с крупным и рыхлым телом. – Я захватил все документы. Прощу ознакомиться.
– Мы уже ознакомились, – заявил пожилой мужчина спортивного вида, работник питерской ФСБ Федор Александрович Грач-ко. – Документы в полном порядке. Мы и на месте были.
– То есть, – спокойно спросил Корчной, – сделка уже состоялась?
– Да, состоялась, еще вчера, – ответил заместитель мэра, вытирая вспотевшее от волнения лицо.
– И ворота с этими львами вывезены?
– Вывезены, – повторил Грачко. – Мы на всякий случай дали команду постам таможни на западных границах области проверять все фуры. Но… Вы понимаете, если документы в порядке, если неразрешенного к вывозу груза нет… Вы ведь не сразу снабдили нас точной информацией. А вывоза этих ворот можно было и не допустить.
– Постойте, постойте! – перебил Корчной. – Почему вы решили, что граф именно в автофургоне будет вывозить за границу свои ворота?
– Так они уехали после завершения сделки, то есть после того, как двадцать тысяч долларов уже были в нашем отделении Сбербанка и перечислены на счет пансионата ветеранов войны… – вмешался заместитель мэра. – Уверяю вас, все эти деньги до последнего рубля… простите, до последнего доллара… будут истрачены на капитальный ремонт здания пансионата. Наш мэр лично распорядился…
– Я не о том, – поморщился Корчной. – Вы сказали – они… Это кто, граф Оболин? А еще кто?
– Да нет же! – всплеснул пухлыми ладошками заместитель мэра. – За два дня до приезда этого Оболина оформлением всех документов занимался Самойлов Виктор Иннокентьевич, доверенное лицо графа. Он представил нам соответствующие документы с печатью графов Оболиных. Ведь оформление документов действительно кропотливое, хлопотное дело, а этот Виктор Иннокентьевич оказался блестящим юристом, специалистом высшего класса. В купчей же, которую вместе составили, была оставлена пустая строка только для суммы. Граф Оболин, приехав вчера, остался доволен состоянием ворот и подтвердил сумму, о которой был до этого лишь заочный устный договор, – двадцать тысяч долларов. Очень щедрым человеком оказался граф Александр Петрович. Истинно русский человек. Он даже прослезился, когда беседовал с нашими стариками-ветеранами.
– Так… – Николай Корчной ненадолго задумался. – Теперь вернемся к автофургону…
– Да, да!.. – заспешил заместитель мэра. – После того как все документы были оформлены и деньги переведены, они пригнали этот фургон, кажется, какой-то немецкой фирмы…
– Когда это было?
– Вчера, во второй половине дня. Граф и Виктор Иннокентьевич приехали на такси, а в фургоне кроме шофера были двое работников с инструментами и сварочным аппаратом. Пришлось им повозиться…
– Сколько?
– Часа два. Мужики оказались профессионалами. Лихо у них все получалось – любо смотреть. Все жители пансионата собрались, да и дачники, ребятня. Смотрели, подбадривали.
– И погрузившись, что же, сразу за границу?
– Да. Так сказал граф Оболин. Он очень спешил – дела у него какие-то дома. В Риме, кажется.
– Когда они отбыли?
– Ну… Я на часы не смотрел. Думаю, часов в пять или шесть вечера.
– А вы, Федор Александрович, когда отдали распоряжение на таможне досматривать автофургоны?
– После вашего звонка. Вчера, в девятнадцать пятнадцать…
– И что же? На таможнях ничего в пересекающих границу фургонах не обнаружено?
– Пока ничего. Сигналов не было.
«Если ворота из усадьбы Оболиных каким-то образом связаны с похищением „Золотой братины“, – подумал Николай Корчной, – не мог их граф вчера отправить за границу. Только какая тут может быть связь?…»
– Что же, – решил он, – поехали на место, посмотрим. Можно, Федор Александрович, воспользоваться машиной?
– Конечно! «Форд» в вашем распоряжении. Кто за руль сядет?
– Вот он. – Командир группы кивнул на Игоря Томма.
– Добро! А я с ОМОНом.
Путь занял не более десяти минут: мимо еще спящих старинных вилл, что утонули в густых садах, мимо новостроек – огромных кирпичных сооружений, не то крепостей, не то маленьких тюрем, помпезных и безвкусных. Пансионат ветеранов тоже спал – было начало шестого. Однако стоило появиться грузовику с ОМОНом и «форду» с оперативниками ФСБ, как сразу же оставили свои кровати старики-ветераны. И скоро у бывших ворот собралась порядочная толпа. Слышались голоса, реплики:
– Я говорил, дело нечистое! Чего от них, от графов, ждать?
– Что? Незаконно вывезли народное достояние?
– Да какое в этих львах достояние?
– Если товарищи приехали, значит, точно – дело нечистое.
– Граждане начальники! Чем мы можем быть полезными?
– Я все с самого начала видел. Как автогеном резали. Один из рабочих сигареткой угостил – аромат! Никогда таких не курил.
На месте бывших ворот осталось только четыре ямы, две круглые и две продольные, в которых глинистая почва смешалась с окалиной, рваными кусками металла от креплений столбов ворот и фигур львов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92
– Думаю, справимся своими силами, Вениамин Георгиевич, – заявил моложавый мужчина с совершенно седой головой. – Разрешите идти?
– Действуйте. Я, товарищи, буду у себя. – Повернувшись к операторам, Миров сказал: – Все донесения переводите на мои телефоны.
Острое чувство дискомфорта испытывал Вениамин Георгиевич. Одна мысль не давала ему покоя: «Прав Арчил – играем в предложенную ими игру. Что-то неординарное надо предпринять. Немедленно… Но что?…»
Скорый поезд Москва – Хельсинки отправлялся от перрона Ленинградского вокзала в ноль сорок пять. Черный «мерседес» подъехал к вокзалу за пятнадцать минут до назначенного времени. Все пока шло по плану.
Ян первым вышел из машины. Теперь на голове его была летняя шляпа из тонкого бежевого фетра с короткими полями, через левую руку перекинут легкий плащ, в правой – солидный черный кейс из натуральной кожи, на двух замках с кодами. Пожилой преуспевающий бизнесмен или путешественник, не стесненный в средствах… Ничего общего с тем простоватым, услужливым, обстоятельным «охранником», каким знал Никодима Ивановича Воротаева директор Музея народного искусства России господин Любин. Два разных человека.
– Чего ты там расселся? – спросил Ян, неторопливо оглянувшись. Площадь трех вокзалов, как в любой час суток, кипела своей суетной жизнью. – Может быть, вылезешь?
– Куда тачку отгонять? – угрюмо спросил Кол.
– Пошли, проводишь меня до вагона. Кол повиновался – вылез из машины.
– Не в службу, а в дружбу, – попросил Ян: – Сбегай вон до тех киосков. Поищи «Данхил», возьми три пачки. Только их курю. – Никодим Иванович сунул руку в карман за бумажником.
– Да у меня есть… – поморщился Кол.
– Дуй! Ноги у тебя молодые. Время поджимает.
Кол убежал, а Ян быстро сел в машину на место водителя, осторожно вынул из внутреннего кармана плоский целлофановый пакет, из него извлек перчатки из тончайшей бесцветной резины и крохотный пузырек темного стекла.
– Еле нашел, – запыхавшись, сказал Кол. – Вот!
– Спасибо, Кол. Ты настоящий друг. – Ян рассовал пачки по карманам. – Пошли.
У вагона СВ скучала молоденькая проводница.
– Что, красавица, пассажиров нет? – спросил Ян, отдавая девушке свой билет.
– Кто в спальном за такие деньги теперь ездит, – ответила проводница, – когда в купированные и мягкие билетов полно. Вы у меня четвертый.
– Паспорт предъявить? – спросил Ян.
– Не надо. Я солидного и честного клиента сразу вижу. – Она игриво улыбнулась. – Проходите.
– Юноша на минуту со мной зайдет.
– Пожалуйста! Только до отправления… – проводница посмотрела на маленькие часики, – семь минут осталось.
– Успеем проститься. Пошли, мой юный друг.
В купе была идеальная чистота, прохладно, на столике стояла вазочка с тремя фиолетовыми астрами.
– Ни хрена себе!.. – присвистнул Кол. – Во капиталисты катаются!
– Ты чего набычился, скажи?
– Ничего! Всех парней – кого в Питер, а кого – за бугор. Только Кол вам больше ненужный…
– Может, еще и понадобишься.
– Это как? Еще работа будет?
– Слушай внимательно и не перебивай. Все, что было за последние полтора года – и в «Амулете», и везде, – забудь. Ничего этого не было. Понял?
– Понял! – покорно кивнул стриженый Кол.
– Ты честно зарабатывал свою тысячу долларов в месяц. Немного, конечно, но… Или тебе было мало? Ты недоволен?
– Доволен. Только…
– Ну-ну, говори.
– Вы мне никогда не доверяли деньги, если предстояли расходы. А вот Очкарику…
– Ладно! – перебил Ян. – Значит, так, Кол… Ты, как мы договорились, все забыл. Но, может статься, еще понадобишься. И тогда мы тебя найдем. А может, и не понадобишься… Это как судьба распорядится. Вот тебе доплата за сделанное и задаток за возможное будущее. – Ян вынул из внутреннего кармана пиджака плотный запечатанный пакет и передал его озадаченному Колу. – Ключи от «мерседеса» у тебя?
– У меня.
– В пакете все необходимые документы на твое имя. Теперь «мерседес»…
– Мой? – Кол не верил своим ушам.
– Твой. И ступай.
Кол хотел еще что-то сказать, но Ян остановил его жестом, в котором было что-то брезгливое.
– Мальчики! – послышался голос проводницы. – Дано отправление!
– Спасибо, Ян… – Кол опрометью бросился из купе. И уже на ходу выпрыгнул на перрон.
Прошло с полчаса. Торопливо стучали колеса поезда. Ян сидел неподвижно, глядя в окно, за которым плыла подмосковная июльская ночь. Деликатно постучали в дверь.
– Прошу! – спокойно сказал Ян, не меняя позы.
В купе заглянула молодая проводница. Ей было лет двадцать пять – полнеющая аппетитная блондинка с карими шальными глазами.
«Одинокая», – определил Ян.
– Не спите? Может, чаю или кофе? Пиво есть, баночное, немецкое.
– Когда мы будем в Питере?
– Без четверти семь утра.
– Понятно… Ну а кроме пива, что у вас есть?
– Да все есть! – оживилась проводница. – Шампанское, коньяк, водка разная…
– А вы что предпочитаете?
– Я? – Возникла небольшая пауза. – Я лучше шампанское.
– Так, может быть, вместе выпьем шампанского?
– С хорошим клиентом – с удовольствием!
– Как тебя зовут?
– Елизавета.
– Тащи, Лиза, шампанского, бутылку коньяку, фрукты, конфеты. Что там еще у тебя?
– Я мигом! – Проводница исчезла.
Ян снял пиджак, отстегнул сбрую с пистолетом, который был у него под мышкой, и засунул оружие под толстый поролоновый матрац. И стал ждать Елизавету. Лизу…
Вертолет, на котором летела группа Николая Корчного, в ста пятидесяти километрах от Петербурга попал в грозовой фронт, и пришлось совершать облет эпицентра разбушевавшейся стихии. В результате посадку на стадионе спортивного клуба «Парус» совершили только в начале четвертого утра. Уже светало, но солнце еще не взошло. Здесь, как и в Москве, минувшими сутками тоже прошли сильные дожди с грозой, и сейчас под бледно-голубым промытым небом вокруг маленького стадиона лежал зеленый, благоуханный, в россыпях дождевых капель мир.
Их ждали. Грузовая крытая машина с бойцами ОМОНа и «форд» от Федеральной службы безопасности для группы Корчного стояли возле маленькой дощатой конторы стадиона, ветхой и жалкой. В тесной комнатке кроме командира омоновцев и представителя ФСБ находился перепуганный, бледный и небритый заместитель мэра Ораниенбаума. С ходу пожав руки гостям из Москвы, он быстро затараторил:
– Все, товарищи, сделано со строжайшим соблюдением закона. – Голос у представителя местной власти был высоким и тонким, в полном контрасте с крупным и рыхлым телом. – Я захватил все документы. Прощу ознакомиться.
– Мы уже ознакомились, – заявил пожилой мужчина спортивного вида, работник питерской ФСБ Федор Александрович Грач-ко. – Документы в полном порядке. Мы и на месте были.
– То есть, – спокойно спросил Корчной, – сделка уже состоялась?
– Да, состоялась, еще вчера, – ответил заместитель мэра, вытирая вспотевшее от волнения лицо.
– И ворота с этими львами вывезены?
– Вывезены, – повторил Грачко. – Мы на всякий случай дали команду постам таможни на западных границах области проверять все фуры. Но… Вы понимаете, если документы в порядке, если неразрешенного к вывозу груза нет… Вы ведь не сразу снабдили нас точной информацией. А вывоза этих ворот можно было и не допустить.
– Постойте, постойте! – перебил Корчной. – Почему вы решили, что граф именно в автофургоне будет вывозить за границу свои ворота?
– Так они уехали после завершения сделки, то есть после того, как двадцать тысяч долларов уже были в нашем отделении Сбербанка и перечислены на счет пансионата ветеранов войны… – вмешался заместитель мэра. – Уверяю вас, все эти деньги до последнего рубля… простите, до последнего доллара… будут истрачены на капитальный ремонт здания пансионата. Наш мэр лично распорядился…
– Я не о том, – поморщился Корчной. – Вы сказали – они… Это кто, граф Оболин? А еще кто?
– Да нет же! – всплеснул пухлыми ладошками заместитель мэра. – За два дня до приезда этого Оболина оформлением всех документов занимался Самойлов Виктор Иннокентьевич, доверенное лицо графа. Он представил нам соответствующие документы с печатью графов Оболиных. Ведь оформление документов действительно кропотливое, хлопотное дело, а этот Виктор Иннокентьевич оказался блестящим юристом, специалистом высшего класса. В купчей же, которую вместе составили, была оставлена пустая строка только для суммы. Граф Оболин, приехав вчера, остался доволен состоянием ворот и подтвердил сумму, о которой был до этого лишь заочный устный договор, – двадцать тысяч долларов. Очень щедрым человеком оказался граф Александр Петрович. Истинно русский человек. Он даже прослезился, когда беседовал с нашими стариками-ветеранами.
– Так… – Николай Корчной ненадолго задумался. – Теперь вернемся к автофургону…
– Да, да!.. – заспешил заместитель мэра. – После того как все документы были оформлены и деньги переведены, они пригнали этот фургон, кажется, какой-то немецкой фирмы…
– Когда это было?
– Вчера, во второй половине дня. Граф и Виктор Иннокентьевич приехали на такси, а в фургоне кроме шофера были двое работников с инструментами и сварочным аппаратом. Пришлось им повозиться…
– Сколько?
– Часа два. Мужики оказались профессионалами. Лихо у них все получалось – любо смотреть. Все жители пансионата собрались, да и дачники, ребятня. Смотрели, подбадривали.
– И погрузившись, что же, сразу за границу?
– Да. Так сказал граф Оболин. Он очень спешил – дела у него какие-то дома. В Риме, кажется.
– Когда они отбыли?
– Ну… Я на часы не смотрел. Думаю, часов в пять или шесть вечера.
– А вы, Федор Александрович, когда отдали распоряжение на таможне досматривать автофургоны?
– После вашего звонка. Вчера, в девятнадцать пятнадцать…
– И что же? На таможнях ничего в пересекающих границу фургонах не обнаружено?
– Пока ничего. Сигналов не было.
«Если ворота из усадьбы Оболиных каким-то образом связаны с похищением „Золотой братины“, – подумал Николай Корчной, – не мог их граф вчера отправить за границу. Только какая тут может быть связь?…»
– Что же, – решил он, – поехали на место, посмотрим. Можно, Федор Александрович, воспользоваться машиной?
– Конечно! «Форд» в вашем распоряжении. Кто за руль сядет?
– Вот он. – Командир группы кивнул на Игоря Томма.
– Добро! А я с ОМОНом.
Путь занял не более десяти минут: мимо еще спящих старинных вилл, что утонули в густых садах, мимо новостроек – огромных кирпичных сооружений, не то крепостей, не то маленьких тюрем, помпезных и безвкусных. Пансионат ветеранов тоже спал – было начало шестого. Однако стоило появиться грузовику с ОМОНом и «форду» с оперативниками ФСБ, как сразу же оставили свои кровати старики-ветераны. И скоро у бывших ворот собралась порядочная толпа. Слышались голоса, реплики:
– Я говорил, дело нечистое! Чего от них, от графов, ждать?
– Что? Незаконно вывезли народное достояние?
– Да какое в этих львах достояние?
– Если товарищи приехали, значит, точно – дело нечистое.
– Граждане начальники! Чем мы можем быть полезными?
– Я все с самого начала видел. Как автогеном резали. Один из рабочих сигареткой угостил – аромат! Никогда таких не курил.
На месте бывших ворот осталось только четыре ямы, две круглые и две продольные, в которых глинистая почва смешалась с окалиной, рваными кусками металла от креплений столбов ворот и фигур львов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92