Это проявление скрытого беспокойства, результат стресса или нервного перенапряжения.
- Вы только подумайте, как точно этот сон подгадал по времени! Я видел угрозу во сне, а когда проснулся - она была здесь, в реальном мире! Та же угроза, которая мне только что снилась! Это, по-вашему, самое обычное дело?
Рейчел сочувственно тронула меня за плечо.
- Да, самое обычное дело. Вы хорошо знаете все звуки своего дома. Вы впали в сон, уже будучи на пределе - комок нервов. И вот во сне ваш мозг фиксирует посторонние звуки. Скрипнула дверь, затем половица… В ответ на эти стимулы ваш мозг стал сочинять соответствующие картинки. И эти картинки так вас напугали, что вы резко проснулись. Ваш сон был реакцией на идущие извне раздражения. Никакой мистики.
Я действительно помнил подозрительные звуки. Но я слышал их, уже проснувшись!
- Во сне я видел его пистолет с глушителем, - упрямился я. - Тот, что сейчас у меня за поясом.
- Совпадение.
- Я впервые в жизни увидел оружие с глушителем!
- Бросьте, вы его тысячу раз видели в фильмах!
Я надолго задумался.
- Ладно. Вы, может, и правы. Но как вы объясните другой факт…
- Какой именно?
- Это уже второй сон такого типа. Я второй раз переселяюсь во сне не в Иисуса, а в своего современника. Первое «переселение» было в день, когда умер Филдинг.
- Опишите.
Даремская полицейская патрульная машина обогнала нас. Сердце у меня сжалось от страха. Но полицейские не стали притормаживать или мигать задними огнями. Им до нас не было дела.
- Вчера, когда я вырубился посреди видеозаписи - перед тем как вы вошли в мой дом, - мне снилось, что я был Филдингом. Во сне я пережил его последние минуты перед смертью - и саму смерть. Все было настолько реально, что я на полном серьезе ощутил себя покойником. Я утратил способность видеть, слышать, дышать… Когда вы кричали у двери, я долго не мог понять, на каком я свете, кто я и что со мной происходит!
- Но Филдинг умер утром того дня. А сон вы увидели через много часов после этого.
- Ну и что?
Рейчел картинно вскинула руки, словно подчеркивая всю очевидность выводов из сказанного.
- Неужели не улавливаете? Ваш сон о Филдинге не был пророческим. Не был он и синхронным отражением реально происходящего в другом месте. Он был всего лишь порождением вашей печали. Случались у вас другие похожие сны?
Мы уже въехали в Треугольник науки. Сороковая федеральная проходит прямо через него. Где-то буквально в миле отсюда Гели Бауэр сейчас разворачивает полномасштабную охоту на меня.
- Дэвид, случались у вас другие похожие сны?
- Сейчас не время это обсуждать.
- Лучшего времени не будет никогда! Почему вы пропустили три последних сеанса?
Я покачал головой:
- Вы опять думаете, что я чокнутый?
- Это не медицинский термин.
- Зато яркий.
Она вздохнула и стала смотреть на идеальные газоны с ее стороны дороги.
- Вот это и есть здание «Тринити», - сказал я. - Вон оно.
Лаборатория отстояла от дороги так далеко, что много не разглядишь.
- Там щит "Аргус оптикал", - заметила Рейчел.
- Это для прикрытия.
- Послушайте, какой смысл скрывать некоторые ваши галлюцинации? Что в себе вы пытаетесь защитить от меня?
- Поговорим позже. - Я чувствовал, что она не уймется, пока не доведет разговор до победного конца. - Мне нужно лекарство, Рейчел. Я не могу позволить себе пять раз в день внезапно отключаться, находясь в бегах.
- А что вы принимали? Модафинил?
- Изредка. Я предпочитаю метамфетамин.
- Дэвид! Мы же с вами беседовали о побочных действиях амфетаминов!.. Как раз метамфетамин мог усугубить ваши галлюцинации.
- Зато он единственный держит меня на плаву, не позволяет нырнуть в сон. А Рави Нара потчевал меня декседрином.
Она возмущенно фыркнула.
- Я выпишу вам рецепт на адерал.
- Рецепт не проблема, я и сам могу его выписать. Штука в том, что они знают о моей зависимости от лекарств. И будут наблюдать за всеми аптеками.
- Не могут же они поставить своих людей возле каждой аптеки в Треугольнике науки!
- Рейчел, это АНБ. Если они уверены, что я без лекарств пропаду, они исхитрятся все аптеки страны под колпаком держать. Это те самые ребята, у которых задним числом нашлась запись разговоров в кабине советского истребителя, сбившего корейский пассажирский самолет над Сахалином в 1983 году. Причем двадцать лет назад - в каменный век электроники. А теперь против нас будет задействовано все. Вы читали "1984"?
- В юности.
- Когда я говорю АНБ, подставляйте мысленно "Большой Брат". АНБ - самое близкое к Большому Брату, что мы имеем сейчас в Америке.
- Но вы же не можете обойтись без лекарств!
- У вас должны быть знакомые…
- Я сама возьму что угодно в больничной аптеке.
- Там они ждут нас в первую очередь.
- Вот засранцы!
Пожалуй, я впервые слышал от нее грубое слово. Наверное, это джинсы ее так расслабляют. Возможно, вместе с шелковой юбкой и строгой блузкой она снимает с себя и чопорность?
- У меня есть знакомый доктор в северной части Дарема, - сказала Рейчел. - В его кабинете всегда запас лекарств.
Дарем мы давно проехали и были почти что на полпути к Роли. Хорошо зная Гели Бауэр, я не хотел задерживаться в этих краях дольше необходимого. К тому же - вот парадокс - мне не очень-то и хотелось избавиться от «галлюцинаций». Мой последний сон, что ни говори, спас нам жизнь! У меня была тайная уверенность, что мои сны - даром что такие тягостные и пугающие - могут еще не раз выручить нас, подкидывая мне информацию, которую немыслимо получить привычными путями.
- Нет, возвращаться не станем, - сказал я.
- А если вы потеряете сознание прямо за рулем?
- У меня дома вы видели, что мгновенного провала в сон не бывает.
- За рулем совсем другое дело!
- Обычно я догадываюсь о приступе хотя бы за пару минут до выпадения из жизни. И сейчас, как только почувствую, что накатывает, тут же сверну на обочину.
Рейчел это не очень успокоило. Словно для разрядки, она задрала ногу на приборную доску, зачем-то развязала шнурок туфли, потом завязала его. Похоже, это был ее личный обсессивный ритуал для самоуспокоения.
По 440-му шоссе я обогнул Роли и выехал на 64-ю федеральную автостраду - по ней можно жарить до самого Атлантического океана. Автострада была типичная для Юга: две широкие бетонные полосы через густой темнохвойный лес. Часа через два начнется пологий скат к океану. Не умри Филдинг, он именно сегодня ехал бы по этой уже знакомой ему дороге к месту, где мы с женой были двенадцать лет назад. Такого рода мысли хорошо показывают, что мы зря так упрямо разводим в разные концы нашего сознания пространство и время. Когда обычный человек слышит рассуждения о единстве времени и пространства, он испуганно машет руками: мол, мне этого никогда не понять. Но это же так просто! Каждое место-пространство, что вы когда-либо видели, намертво связано с определенным моментом в вашей жизни. Филдинг провел медовый месяц с женой в том же самом домике в Нэгс-Хеде, где я некогда прожил несколько дней со своей женой. Но это только кажется. Того дома, где я был со своей женой, уже нет, хотя он и стоит на месте и в нем можно жить. Если не разделять пространство и время, то моего домика в Нэгс-Хеде больше не существует. Ушло время, исчез и домик. Школа, в которую вы зашли через двадцать лет после выпускного вечера, и школьный стадион, где вы играли в футбол и бегали стометровку, - всего этого уже нет, хотя оно есть. Это не та школа и не тот стадион. Все только очень похоже. Будь это иначе, вы бы столкнулись с поколениями школьников, что бегали тут до вас и после вас. Возлюбленная, которую вы сейчас целуете, совсем не та, какой она была шестьюдесятью секундами раньше. В том числе и потому, что за эту минуту сотни тысяч ее клеток умерли и заменены новыми. Между мыслью и поступком есть хоть чуть-чуть пространства и времени. Как между жизнью и смертью.
- Не хочу наводить еще большую тоску, - сказала Рейчел, - но все же спрошу: теперь, когда помощь президента сомнительна, на что вы, собственно, рассчитываете? Куда нам податься, в какие двери стучать?
- В прибрежном домике, к которому мы едем, я надеюсь найти какую-то подсказку. А пока что у нас одна задача - выжить.
- Отчего бы нам не предать все дело огласке? Завернуть в Атланту - и прямиком в студию Си-эн-эн!
- И АНБ преспокойно обвинит меня в гнусной клевете. Сами подумайте, что и чем я могу доказать в настоящий момент?
- Вы упоминали лауреата Нобелевской премии Рави Нара. Неужели он даст ложные показания, чтобы покрыть ваше начальство?
- Еще как даст! Ни на полсекунды не задумается! Для него национальная безопасность превыше всего. А что касается здания «Тринити»… может, уже сейчас из него все вывезено, и следователей встретят голые стены.
- Лу Ли Филдинг может выступить свидетелем.
- Лу Ли исчезла.
Рейчел заметно побледнела.
- Нет-нет, - поспешно сказал я, - не воображайте так сразу самое худшее. Я в курсе, что она планировала бежать. Впрочем, понятия не имею, вышло это у нее или нет.
- Дэвид, похоже, вы мне не всю правду говорите.
- О Лу Ли?
- О "Тринити"!
Тут она была права.
- Ладно, ваша взяла, - сказал я. - Вот вам еще немного информации. Несколько недель назад Филдинг пришел к выводу, что официальная приостановка проекта - не более чем уловка, чтобы успокоить его и меня. По мнению Филдинга, работа над «Тринити» продолжалась в другом месте. Или не прекращалась: не исключено, что работа в другом месте велась уже в течение долгого времени - параллельно с той, в которой участвовали мы.
- Где же могла происходить эта тайная деятельность?
- По убеждению Филдинга, в калифорнийских лабораториях "Годин суперкомпьютинг". Годин вдруг стал постоянно летать туда на своем частном реактивном самолете. И несколько раз прихватывал с собой Рави Нара.
- Ну и что? Могли просто в гольф играть где-нибудь в Пеббл-Бич!
- Наши в гольф не играют. Не из того теста. Они вкалывают. Они черту душу продадут, лишь бы достичь задуманного. Питер Годин - это современный Фауст.
- Чего они хотят?
- Каждый своего. Джона Скоу, к примеру, после ряда его неудач намерены были турнуть из АНБ - но тут из воздуха соткался Годин и пригласил его руководить проектом «Тринити». Если Скоу и это дело завалит, то его карьере конец.
- А зачем Питеру Годину понадобился такой человек - с репутацией неудачника?
- Думаю, у Година есть что-то на Скоу. Какие-то компрометирующие материалы. А значит, Скоу ему никогда не доставит неприятностей, на что угодно согласится и будет помалкивать. Работая в АНБ, больших миллионов не наживешь. Но если под его руководством будет создан компьютер «Тринити», Скоу запросто пересядет в кресло директора Агентства национальной безопасности и станет бесценной фигурой для частных корпораций. Вот они - большие миллионы! Поэтому Скоу готов на все ради успеха "Тринити".
- А Рави Нара?
- Нара за участие в проекте потребовал миллион долларов в год. Правительству это не по зубам, а Годин платит. К тому же успех «Тринити» - гарантия второй Нобелевской премии. Разумеется, в компании с Годином и Юттой Клейн. По-настоящему Нобелевскую премию заслужил именно Филдинг, однако посмертно ее не дают. Вторая Нобелевка - это неограниченное фондирование исследований до конца жизни и место во всех учебниках истории!
- Вы упомянули Ютту Клейн…
- Клейн, пожилая немка, в 1994 году разделила Нобелевскую премию с двумя другими учеными из Германии. Одолжена «Тринити» компанией «Сименс». Годин хотел собрать команду гениев, лучших из лучших, поэтому черпал откуда мог. Из "Сан микросистемс", из "Силикон грэфикс"… В обмен эти компании получат бесплатно лицензии на некоторые технологии, разработанные во время работы над «Тринити», как только эти технологии будут рассекречены. Если они будут рассекречены.
- А не поможет ли нам Ютта Клейн?
- Даже если бы она захотела нам помочь - не посмеет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78
- Вы только подумайте, как точно этот сон подгадал по времени! Я видел угрозу во сне, а когда проснулся - она была здесь, в реальном мире! Та же угроза, которая мне только что снилась! Это, по-вашему, самое обычное дело?
Рейчел сочувственно тронула меня за плечо.
- Да, самое обычное дело. Вы хорошо знаете все звуки своего дома. Вы впали в сон, уже будучи на пределе - комок нервов. И вот во сне ваш мозг фиксирует посторонние звуки. Скрипнула дверь, затем половица… В ответ на эти стимулы ваш мозг стал сочинять соответствующие картинки. И эти картинки так вас напугали, что вы резко проснулись. Ваш сон был реакцией на идущие извне раздражения. Никакой мистики.
Я действительно помнил подозрительные звуки. Но я слышал их, уже проснувшись!
- Во сне я видел его пистолет с глушителем, - упрямился я. - Тот, что сейчас у меня за поясом.
- Совпадение.
- Я впервые в жизни увидел оружие с глушителем!
- Бросьте, вы его тысячу раз видели в фильмах!
Я надолго задумался.
- Ладно. Вы, может, и правы. Но как вы объясните другой факт…
- Какой именно?
- Это уже второй сон такого типа. Я второй раз переселяюсь во сне не в Иисуса, а в своего современника. Первое «переселение» было в день, когда умер Филдинг.
- Опишите.
Даремская полицейская патрульная машина обогнала нас. Сердце у меня сжалось от страха. Но полицейские не стали притормаживать или мигать задними огнями. Им до нас не было дела.
- Вчера, когда я вырубился посреди видеозаписи - перед тем как вы вошли в мой дом, - мне снилось, что я был Филдингом. Во сне я пережил его последние минуты перед смертью - и саму смерть. Все было настолько реально, что я на полном серьезе ощутил себя покойником. Я утратил способность видеть, слышать, дышать… Когда вы кричали у двери, я долго не мог понять, на каком я свете, кто я и что со мной происходит!
- Но Филдинг умер утром того дня. А сон вы увидели через много часов после этого.
- Ну и что?
Рейчел картинно вскинула руки, словно подчеркивая всю очевидность выводов из сказанного.
- Неужели не улавливаете? Ваш сон о Филдинге не был пророческим. Не был он и синхронным отражением реально происходящего в другом месте. Он был всего лишь порождением вашей печали. Случались у вас другие похожие сны?
Мы уже въехали в Треугольник науки. Сороковая федеральная проходит прямо через него. Где-то буквально в миле отсюда Гели Бауэр сейчас разворачивает полномасштабную охоту на меня.
- Дэвид, случались у вас другие похожие сны?
- Сейчас не время это обсуждать.
- Лучшего времени не будет никогда! Почему вы пропустили три последних сеанса?
Я покачал головой:
- Вы опять думаете, что я чокнутый?
- Это не медицинский термин.
- Зато яркий.
Она вздохнула и стала смотреть на идеальные газоны с ее стороны дороги.
- Вот это и есть здание «Тринити», - сказал я. - Вон оно.
Лаборатория отстояла от дороги так далеко, что много не разглядишь.
- Там щит "Аргус оптикал", - заметила Рейчел.
- Это для прикрытия.
- Послушайте, какой смысл скрывать некоторые ваши галлюцинации? Что в себе вы пытаетесь защитить от меня?
- Поговорим позже. - Я чувствовал, что она не уймется, пока не доведет разговор до победного конца. - Мне нужно лекарство, Рейчел. Я не могу позволить себе пять раз в день внезапно отключаться, находясь в бегах.
- А что вы принимали? Модафинил?
- Изредка. Я предпочитаю метамфетамин.
- Дэвид! Мы же с вами беседовали о побочных действиях амфетаминов!.. Как раз метамфетамин мог усугубить ваши галлюцинации.
- Зато он единственный держит меня на плаву, не позволяет нырнуть в сон. А Рави Нара потчевал меня декседрином.
Она возмущенно фыркнула.
- Я выпишу вам рецепт на адерал.
- Рецепт не проблема, я и сам могу его выписать. Штука в том, что они знают о моей зависимости от лекарств. И будут наблюдать за всеми аптеками.
- Не могут же они поставить своих людей возле каждой аптеки в Треугольнике науки!
- Рейчел, это АНБ. Если они уверены, что я без лекарств пропаду, они исхитрятся все аптеки страны под колпаком держать. Это те самые ребята, у которых задним числом нашлась запись разговоров в кабине советского истребителя, сбившего корейский пассажирский самолет над Сахалином в 1983 году. Причем двадцать лет назад - в каменный век электроники. А теперь против нас будет задействовано все. Вы читали "1984"?
- В юности.
- Когда я говорю АНБ, подставляйте мысленно "Большой Брат". АНБ - самое близкое к Большому Брату, что мы имеем сейчас в Америке.
- Но вы же не можете обойтись без лекарств!
- У вас должны быть знакомые…
- Я сама возьму что угодно в больничной аптеке.
- Там они ждут нас в первую очередь.
- Вот засранцы!
Пожалуй, я впервые слышал от нее грубое слово. Наверное, это джинсы ее так расслабляют. Возможно, вместе с шелковой юбкой и строгой блузкой она снимает с себя и чопорность?
- У меня есть знакомый доктор в северной части Дарема, - сказала Рейчел. - В его кабинете всегда запас лекарств.
Дарем мы давно проехали и были почти что на полпути к Роли. Хорошо зная Гели Бауэр, я не хотел задерживаться в этих краях дольше необходимого. К тому же - вот парадокс - мне не очень-то и хотелось избавиться от «галлюцинаций». Мой последний сон, что ни говори, спас нам жизнь! У меня была тайная уверенность, что мои сны - даром что такие тягостные и пугающие - могут еще не раз выручить нас, подкидывая мне информацию, которую немыслимо получить привычными путями.
- Нет, возвращаться не станем, - сказал я.
- А если вы потеряете сознание прямо за рулем?
- У меня дома вы видели, что мгновенного провала в сон не бывает.
- За рулем совсем другое дело!
- Обычно я догадываюсь о приступе хотя бы за пару минут до выпадения из жизни. И сейчас, как только почувствую, что накатывает, тут же сверну на обочину.
Рейчел это не очень успокоило. Словно для разрядки, она задрала ногу на приборную доску, зачем-то развязала шнурок туфли, потом завязала его. Похоже, это был ее личный обсессивный ритуал для самоуспокоения.
По 440-му шоссе я обогнул Роли и выехал на 64-ю федеральную автостраду - по ней можно жарить до самого Атлантического океана. Автострада была типичная для Юга: две широкие бетонные полосы через густой темнохвойный лес. Часа через два начнется пологий скат к океану. Не умри Филдинг, он именно сегодня ехал бы по этой уже знакомой ему дороге к месту, где мы с женой были двенадцать лет назад. Такого рода мысли хорошо показывают, что мы зря так упрямо разводим в разные концы нашего сознания пространство и время. Когда обычный человек слышит рассуждения о единстве времени и пространства, он испуганно машет руками: мол, мне этого никогда не понять. Но это же так просто! Каждое место-пространство, что вы когда-либо видели, намертво связано с определенным моментом в вашей жизни. Филдинг провел медовый месяц с женой в том же самом домике в Нэгс-Хеде, где я некогда прожил несколько дней со своей женой. Но это только кажется. Того дома, где я был со своей женой, уже нет, хотя он и стоит на месте и в нем можно жить. Если не разделять пространство и время, то моего домика в Нэгс-Хеде больше не существует. Ушло время, исчез и домик. Школа, в которую вы зашли через двадцать лет после выпускного вечера, и школьный стадион, где вы играли в футбол и бегали стометровку, - всего этого уже нет, хотя оно есть. Это не та школа и не тот стадион. Все только очень похоже. Будь это иначе, вы бы столкнулись с поколениями школьников, что бегали тут до вас и после вас. Возлюбленная, которую вы сейчас целуете, совсем не та, какой она была шестьюдесятью секундами раньше. В том числе и потому, что за эту минуту сотни тысяч ее клеток умерли и заменены новыми. Между мыслью и поступком есть хоть чуть-чуть пространства и времени. Как между жизнью и смертью.
- Не хочу наводить еще большую тоску, - сказала Рейчел, - но все же спрошу: теперь, когда помощь президента сомнительна, на что вы, собственно, рассчитываете? Куда нам податься, в какие двери стучать?
- В прибрежном домике, к которому мы едем, я надеюсь найти какую-то подсказку. А пока что у нас одна задача - выжить.
- Отчего бы нам не предать все дело огласке? Завернуть в Атланту - и прямиком в студию Си-эн-эн!
- И АНБ преспокойно обвинит меня в гнусной клевете. Сами подумайте, что и чем я могу доказать в настоящий момент?
- Вы упоминали лауреата Нобелевской премии Рави Нара. Неужели он даст ложные показания, чтобы покрыть ваше начальство?
- Еще как даст! Ни на полсекунды не задумается! Для него национальная безопасность превыше всего. А что касается здания «Тринити»… может, уже сейчас из него все вывезено, и следователей встретят голые стены.
- Лу Ли Филдинг может выступить свидетелем.
- Лу Ли исчезла.
Рейчел заметно побледнела.
- Нет-нет, - поспешно сказал я, - не воображайте так сразу самое худшее. Я в курсе, что она планировала бежать. Впрочем, понятия не имею, вышло это у нее или нет.
- Дэвид, похоже, вы мне не всю правду говорите.
- О Лу Ли?
- О "Тринити"!
Тут она была права.
- Ладно, ваша взяла, - сказал я. - Вот вам еще немного информации. Несколько недель назад Филдинг пришел к выводу, что официальная приостановка проекта - не более чем уловка, чтобы успокоить его и меня. По мнению Филдинга, работа над «Тринити» продолжалась в другом месте. Или не прекращалась: не исключено, что работа в другом месте велась уже в течение долгого времени - параллельно с той, в которой участвовали мы.
- Где же могла происходить эта тайная деятельность?
- По убеждению Филдинга, в калифорнийских лабораториях "Годин суперкомпьютинг". Годин вдруг стал постоянно летать туда на своем частном реактивном самолете. И несколько раз прихватывал с собой Рави Нара.
- Ну и что? Могли просто в гольф играть где-нибудь в Пеббл-Бич!
- Наши в гольф не играют. Не из того теста. Они вкалывают. Они черту душу продадут, лишь бы достичь задуманного. Питер Годин - это современный Фауст.
- Чего они хотят?
- Каждый своего. Джона Скоу, к примеру, после ряда его неудач намерены были турнуть из АНБ - но тут из воздуха соткался Годин и пригласил его руководить проектом «Тринити». Если Скоу и это дело завалит, то его карьере конец.
- А зачем Питеру Годину понадобился такой человек - с репутацией неудачника?
- Думаю, у Година есть что-то на Скоу. Какие-то компрометирующие материалы. А значит, Скоу ему никогда не доставит неприятностей, на что угодно согласится и будет помалкивать. Работая в АНБ, больших миллионов не наживешь. Но если под его руководством будет создан компьютер «Тринити», Скоу запросто пересядет в кресло директора Агентства национальной безопасности и станет бесценной фигурой для частных корпораций. Вот они - большие миллионы! Поэтому Скоу готов на все ради успеха "Тринити".
- А Рави Нара?
- Нара за участие в проекте потребовал миллион долларов в год. Правительству это не по зубам, а Годин платит. К тому же успех «Тринити» - гарантия второй Нобелевской премии. Разумеется, в компании с Годином и Юттой Клейн. По-настоящему Нобелевскую премию заслужил именно Филдинг, однако посмертно ее не дают. Вторая Нобелевка - это неограниченное фондирование исследований до конца жизни и место во всех учебниках истории!
- Вы упомянули Ютту Клейн…
- Клейн, пожилая немка, в 1994 году разделила Нобелевскую премию с двумя другими учеными из Германии. Одолжена «Тринити» компанией «Сименс». Годин хотел собрать команду гениев, лучших из лучших, поэтому черпал откуда мог. Из "Сан микросистемс", из "Силикон грэфикс"… В обмен эти компании получат бесплатно лицензии на некоторые технологии, разработанные во время работы над «Тринити», как только эти технологии будут рассекречены. Если они будут рассекречены.
- А не поможет ли нам Ютта Клейн?
- Даже если бы она захотела нам помочь - не посмеет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78