- Да, он в курсе всего. И на нашей стороне. Он тоже может поплатиться карьерой, если не подсуетится.
- Мне плевать на его карьеру. И на вашу тоже. Чтоб вы оба в аду горели!
- Гели, вы бы лучше не ругались, а просто позвонили папе и поговорили по душам.
- Тайная лаборатория «Тринити» находится в форте Уачука?
- Нет.
Этому Гели в первый момент не поверила. Там, на отдаленной аризонской базе, тысячи акров испытательных полигонов. Можно спрятать хоть сотню лабораторий.
С другой стороны, ее отец был дока в вопросах служебного выживания. Он не мог не просчитать заранее вариант неудачи проекта «Тринити» и наверняка оставил себе возможность в любой момент дистанцироваться от Година. У него хватило бы ума не затевать нелегальные дела на подведомственной ему территории.
Гели надела наушники и, нажав нужную клавишу, приказала компьютеру: "Генерал-майор Хорст Бауэр. Форт Уачука, штат Аризона".
Скоу облегченно вздохнул.
К телефону подошел адъютант генерала.
- Генерала Бауэра! - не заботясь о вежливости, сказала Гели.
- Генерал в данный момент занят. Что передать?
- Капитан, доложите ему немедленно, что звонит дочь.
- Не кладите трубку, пожалуйста.
Скоу явно наслаждался происходящим. Гели повернула кресло так, чтобы не видеть рожу стареющего прощелыги с дипломом лучшего американского университета.
Она мысленно представила себе отца. Высокий импозантный мужчина с типичной немецкой внешностью. Враги Хорста Бауэра описывали его как белокурую версию сыгранного Бертом Ланкастером генерала Джеймса Маттуна Скотта из фильма "Семь дней в мае". Что ж, сравнение справедливое. Во всеобщем восприятии он был жестким и придирчивым начальником. Однако Гели знала его с другой стороны, куда более отвратительной стороны - как бабника, который изменял жене на каждом шагу и имел за границей кучу незаконных детей. Нетерпеливый воспитатель, грубый и жестокий по натуре, он воспитывал непокладистую дочь рукоприкладством. Трагическая ирония ее жизни заключалась в том, что она во всем следовала по стопам человека, которого люто ненавидела. Причина была проста. Она ненавидела отца за то, что он в детстве нанес ей неизлечимые психические травмы, однако пассивную, безвольную и покорную мать презирала и походить на нее не хотела.
- Привет, Гели, - раздался в наушнике басистый голос, от которого каждая мышца напряглась. - Похоже, у тебя неприятности. В другое время ты мне никогда не звонишь.
- Что ты знаешь о проекте по созданию искусственного интеллекта?
- Шутишь? Я на такие неопределенные вопросы не отвечаю.
- Ладно, давай говорить конкретно. Я отвечаю за безопасность в лаборатории проекта «Тринити» в Северной Каролине. И вот мне говорят, что есть некая секретная лаборатория, которая работает над тем же. Что тебе о ней известно?
Ответом было долгое молчание. Затем Бауэр сказал:
- Кое-что известно.
- И ты не счел нужным сообщить мне об этом?
Сухой смешок на другом конце связи.
- Я и не подозревал, что мы с тобой опять друзья-приятели.
- Ты рекомендовал меня Годину для этой работы?
- А как бы иначе он тебя нашел?.. Но про свое участие в «Тринити» я помалкивал не по своей воле. Обычная тактика Година: каждый знает только свой кусочек правды. Поэтому ты не сердись, в таких делах свои законы. Если уж на то пошло, ты меня тоже не балуешь информацией. После восемнадцати ты практически ничего про свою жизнь мне не рассказывала. Все, что я про тебя знаю, стало известно из сплетен, разговоров с лечившими тебя врачами и полицейских протоколов.
"Некоторые сражения никогда не заканчиваются", - подумалось Гели.
- Не будем ворошить прошлое, - сказала она. - Что касается проекта «Тринити», теперь я в курсе того, что мне положено было знать уже давно.
- Ты понимаешь ситуацию? Понимаешь, что необходимо делать?
- Меня подробно просветили.
- Скоу трусоват, но ему не откажешь в таланте правильно действовать в кризисной ситуации.
- Ладно, прощай, - сказала Гели, но связь не отключила.
Она сдернула наушники и впилась взглядом в Скоу.
- Ну, - ухмыльнулся аэнбэшник, - похоже, теперь все мы в одной лодке?
- Похоже.
- Это не совсем тот ответ, которого я ожидаю.
- Меня тошнит от одной мысли, что такой человек, как Годин, будет вывалян посмертно в грязи - чтобы гады вроде вас и моего отца вышли сухими из воды. Рядом с Питером Годином вы сморчок никчемный.
Скоу впервые за весь разговор покраснел.
- Так вы согласны насчет Теннанта и Вайс? Оставляем их в живых и извиняемся перед ними: мол, простите, недоразумение вышло?
- Не спешите хоронить Година.
- И то верно.
- Мы, кстати, понятия не имеем, где сейчас наши беглецы. Хоть на телевидение иди и объявляй на всю страну: ребята, возвращайтесь, вас передумали убивать.
- Стало быть, не будем торопить события.
- Тем не менее я и сейчас не вполне уверена, нужен ли нам Теннант, который неизбежно начнет трепаться и рассказывать в высоких кабинетах свою версию происшедшего. Как ни крути, а связи у него большие. Неизвестно, что и кому он в уши надует. И чья правда верх возьмет.
Скоу глубокомысленно кивнул.
- Знаете что? Проблему Теннанта и Вайс я оставляю на ваше усмотрение. Действуйте по обстоятельствам. В случае чего постараемся обыграть факт их гибели так, как нам нужно.
- А вот это правильное решение, - кивнула Гели. - Я с ними сама разберусь.
Скоу встал и направился к двери.
- Есть еще вопросы? - спросил он напоследок.
- Только один. Почему Филдинг саботировал проект?
Скоу улыбнулся:
- Считал, что ученые не должны создавать вещи, которых они не понимают.
- Тогда зачем же он согласился участвовать в проекте?
- Очевидно, полагал, что впереди десятилетия работы. А на деле за два года была пройдена чуть ли не половина пути! Филдинг надеялся, что в процессе работы над проектом «Тринити» мы получим новые знания о мозге - задолго до создания работающего суперкомпьютера.
- Ну и как? Получили новые знания?
- Куда там! Если «Тринити» вдруг заработает именно так, как планировалось, у нас не будет ни малейшей возможности его контролировать!
Глава 25
Мы выбрали дешевый мотель в Арлингтоне - напротив Вашингтона, на другом берегу Потомака. Мотель из тех, где не поднимают удивленно брови, если гость предпочитает платить не карточкой, а наличными. Одна комната, две двуспальных кровати, ванная, телевизор и телефон. Рейчел тут же сбросила с себя ненавистный камуфляжный наряд и пошла под душ. Я проводил ее любопытным взглядом до двери ванной. Рейчел в джинсах была для меня огромным сюрпризом - после того как я неделями видел ее только в строгой юбке и блузке. Теперь она - без всяких комплексов - разделась при мне до нижнего белья. Все это решительно изменило мое уже сложившееся мнение о ней. Кожа упругая, мускулы крепкие - в тридцать пять лет так выглядит только тот, кто хоть немного занимается спортом. Это не очень согласовывалось с образом университетского врача, одержимого работой. Очевидно, тут сыграл положительную роль ее почти болезненный аккуратизм - свое тело она пыталась содержать в таком же порядке, как и вещи в своей комнате.
Я достал из пикапа нашу нормальную одежду, купил в автомате на автостоянке "Вашингтон пост" и две бутылки «Дасани» и вернулся в комнату. Из щели под дверью ванной валил густой пар. Я переоделся, сел на кровать, прислонившись к спинке, и включил Си-эн-эн. Никаких беглецов в федеральном розыске не упомянули, поэтому я начал просматривать криминальный раздел в "Вашингтон пост".
К поездке в Израиль мы начали готовиться уже во время восьмичасового путешествия в Теннеси. Прежде всего нужно было раздобыть новые паспорта. На берегу Роанка мы остановились, и Рейчел из телефона-автомата позвонила своей бывшей пациентке. Та дала ей номер контактного телефона в Вашингтоне и велела переждать один час. В течение того часа кто-нибудь позвонит туда и поручится за Рейчел.
Набрав полученный номер, Рейчел выслушала инструкции: быть завтра в одиннадцать утра в кафе на вокзале Юнион-стейшн; иметь наготове фотографии для паспортов и карточку с полными именами и датами рождения. Все это она должна отдать тому, кто придет на встречу. На вопрос о сроках ей ответили: обычно достаточно сорока восьми часов.
Между Лексингтоном и шестьдесят шестой федеральной автострадой мы вдруг сообразили, что у нас возникнет проблема с кредитными карточками. Покупка дорогих авиабилетов в Израиль за наличные возбудит нездоровый интерес в аэропорту. Плюс странноватый факт, что у нас не забронированы места в гостинице. Кто-либо из друзей или родственников должен был зарезервировать на наши новые имена комнату в иерусалимской гостинице, используя законные кредитные карточки.
У меня не было живых родственников, а все друзья и приятели, вне сомнения, находились под колпаком у АНБ. Обращаться к родителям Рейчел, к ее бывшему мужу или ее друзьям было опасно по той же причине. В конце концов Рейчел вспомнила профессора, за которого она чуть не выскочила замуж, когда училась в Колумбийском университете. Еврей, он часто посещал Израиль и был лично предан Рейчел. Я усомнился, согласится ли он заказать авиабилеты и забронировать места в гостинице на какие-то чужие имена. Но Рейчел уверила меня, что он выполнит все, о чем она ни попросит, даром что они уже несколько лет не общались. По пути в Вашингтон она трижды пыталась дозвониться ему. Его секретарша наотрез отказалась дать номер его сотового, а Рейчел, по понятным причинам, не могла оставить номер своего.
Из ванной, напуская в комнату клубы пара, появилась Рейчел, завернутая в два полотенца: большое вокруг тела, маленькое вокруг головы.
- Забирайтесь и вы под душ! Такой кайф! Снова чувствую себя человеком.
- Вначале надо еще раз попробовать дозвониться до вашего друга. Я принес вашу старую одежду. Мятая и несвежая, но другой нет.
Рейчел устало улыбнулась.
- Полцарства за фланелевую пижаму!
- Завтра купим одежду. Если очень не терпится, то прямо сегодня вечером. Дозвонитесь в Вашингтон - и пойдем на поиски.
У Рейчел был огорченный вид.
- А нельзя нам сперва немного поспать?
- Забронировать места в гостинице нужно побыстрее. Только тот не привлекает к себе внимания, кто резервирует отель за несколько недель до приезда. Мы и так выбиваемся из образа обычных туристов.
- Стало быть, одеваться?
Я кивнул.
Рейчел села на край кровати и принялась сушить волосы феном.
- Если вас не смутит мое предложение, то во время путешествия нам лучше всего выдавать себя за супружескую пару.
Она повернулась и лукаво посмотрела на меня.
- Похожа я на женщину, которую может смутить подобное предложение?
- Ну и замечательно. Гора с плеч. Тогда выберем себе общую фамилию. Лучше еврейскую, да?
- Глупости. Любой израильтянин в две секунды разоблачит вас как самозванца. Лучше вариант положительной еврейской девушки, которую угораздило в порыве чувств выскочить замуж за гоя. Разговоры на эту тему предоставьте мне.
Прихватив с покрывала свою рубашку, Рейчел отправилась обратно в ванную комнату. Я слышал, как она вешала влажное полотенце. Вернулась она в рубашке, которая хоть и доходила до середины бедра, но, благо под ней ничего больше не было, оставляла воображению мало работы.
- Я должна хоть ненадолго прилечь. Будете готовы - разбудите.
Я посмотрел на часы - без четверти шесть. Позволить Рейчел заснуть было бы опрометчиво. С другой стороны, на улицу до темноты лучше не выходить. Впрочем, я тоже нуждался в отдыхе. После двух почти бессонных суток я чувствовал какую-то одурелость, да и мышцы, которые я не напрягал как следует уже много лет, мучительно ныли.
Юркнув под одеяло на своей кровати, Рейчел легла на живот и повернула лицо в мою сторону. Глаза были затуманены усталостью, но на губах играла слабая улыбка.
- Соображаю с трудом, - сказала она.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78