Да еще какие! Однажды вечером, за книгой, я отключился уже привычным образом. И опять оказался в знакомом бессветном пространстве - с тупым упрямством задавая черному шару все тот же вопрос. И вдруг ни с того ни с сего шар взорвался - внезапное, опаляющее сетчатку извержение света! После густейшей и бесконечной тьмы даже зажженная спичка показалась бы взрывом света, но тут-то не спичка вспыхнула! Тут было столько света во все стороны, как при взрыве водородной бомбы. Только этот взрыв не схлопнулся и не превратился в атомный гриб; он продолжал расширяться в пространстве - с безудержной мощью и неописуемой скоростью, и возникло жуткое ощущение, что этот взрыв света пожирает меня… Но я оставался невредимым! После того как свет начал поглощать темноту, бывшую когда-то мной, у меня отчего-то появилась уверенность, что этот процесс может длиться хоть миллиарды лет - и все равно я не буду уничтожен окончательно никогда. Однако страх от этого не уменьшался.
Как толковать сон, Рейчел решительно не знала. В следующие три недели она только слушала, а я, закрыв глаза, взахлеб рассказывал о происходящем в моих снах - о рождении звезд и галактик, об их жизни и гибели: черные дыры; сверхновые звезды; сверкающие туманности, похожие на присыпанные пудрой алмазы на черном бархате тьмы; планеты - новорожденные или умирающие. Казалось, я мог видеть разом всю Вселенную - от края до края - и наблюдать, как она расширяется во тьму - в меня - со скоростью света.
- Вы видели подобные картины прежде? - спросила Рейчел. - Наяву?
- Как и где я мог видеть подобное?
- Вам знакомы фотографии, сделанные космическим телескопом "Хаббл"?
- Конечно.
- Очень похоже на то, что вы описываете.
Это замечание привело меня в отчаяние.
- Ничего вы не понимаете! Я ведь не просто вижу все то, о чем рассказываю. Я это всеми чувствами ощущаю. Так, как если бы я наблюдал за играющими детьми, или за кровавой битвой, или за любовниками в постели. Это не рассматривание картинок; это полная гамма эмоций, реальное переживание реальных событий.
- Продолжайте.
- Вот я наблюдаю планету. Парю над ней. Она скрыта за облаками. Но это не привычные нам облака, а ядовито-зеленые тучи, истерзанные ураганами. Я пронизываю облака, как спускающийся спутник. Там, внизу, океан. Но не синий, а красный, кипящий. Я погружаюсь в него глубоко-глубоко. Я что-то ищу… и не нахожу. Океан пуст.
- Ваш рассказ наводит на множество мыслей, - сказала Рейчел. - Начнем с цветовой гаммы. Красный цвет может быть исполнен глубокого смысла. А пустота океана - символ бесплодия, отражение вашей скорби. - Она на мгновение-другое задумалась, потом спросила: - А что вы искали в том океане?
- Понятия не имею.
- А если напрячься? Уверена, вы знаете, что вы там искали.
- Не Карен и Зуи!
- Дэвид! - с упреком в голосе воскликнула Рейчел. - Если вы полагаете, что образы в ваших снах не имеют символического значения, то чего ради вы вообще обратились ко мне?
Я резко открыл глаза. На лице Рейчел ни единой эмоции. Как ловко прячется ее эмпатия за занавесом профессионализма! Однако правду не скроешь: Рейчел проектирует на меня собственную горечь от потери семьи, приписывает мне собственные сиюминутные чувства.
- Я здесь, потому что не могу найти разгадку моим снам самостоятельно. Успел перечитать гору книг по теме, но они не помогли.
Рейчел мрачно кивнула: понимаю.
- Каким образом вы столь подробно запоминаете свои галлюцинации? - спросила она. - Проснувшись, вы их записываете?
- Нет. Они совершенно не похожи на обычные сны, которые чем больше пытаешься вспомнить, тем скорее забываешь. Это, кстати, что - характерная особенность нарколептических видений?
- Да, - вкрадчиво подтвердила Рейчел. - Ладно, продолжим. Карен и Зуи погибли в воде. Утонули. Руки Карен были наверняка изрезаны. Из головы, после удара о руль, тоже текла кровь. Вот вам и красный океан. - Откинувшись на спинку кресла, Рейчел смотрела в потолок и говорила как по писаному. - В ваших галлюцинациях отсутствуют люди, тем не менее вы испытываете сильнейшие эмоции. Вот вы упомянули кровавую битву. А сами вы когда-либо бывали в настоящем бою?
- Нет.
- Но вы знаете, что Карен билась за жизнь Зуи. Она сражалась за то, чтобы выжить. Вы же мне все это сами рассказывали!
Я закрыл глаза. Я избегал представлять в деталях, как именно погибла моя семья, однако время от времени сознание само рисовало жуткие подробности. После сальто в воздухе автомобиль упал в пруд крышей вниз, затонул и увяз в иле - там было примерно полметра вязкой грязи. Из-за короткого замыкания не действовал мотор, опускающий окна, а двери не открывались. Сломанные кости рук и ног Карен говорят о ярости, с которой она пыталась разбить стекла. Она была женщина маленькая, субтильная, но боролась до конца. Как рассказал мне санитар, бывший на месте несчастного случая, когда автомобиль наконец вытащили из ила и стали открывать дверцы, Карен была на заднем сиденье: одной рукой она прижимала к себе Зуи, другая рука свободно плавала - изрезанная, с разбитыми костяшками пальцев.
Было нетрудно догадаться, как все происходило. Когда вода стала заполнять автомобиль, а Карен тщетно пыталась открыть окна или двери, Зуи запаниковала. Любой запаникует в подобной ситуации, а ребенок тем более. При таких обстоятельствах одни матери продолжали бы искать выход, игнорируя вопли ужаса своего ребенка. Другие ничего бы не делали - только успокаивали ребенка и молились, чтобы поскорее прибыла помощь. Карен пыталась совместить обе стратегии: обняла Зуи, говорила ей какие-то успокаивающие слова, при этом свободной рукой и ногами до последнего дыхания била в стекло, пытаясь выбраться из машины, ставшей гробом. То, что она, захлебываясь, по-прежнему обнимала Зуи, свидетельствовало о любви, которая сильнее предсмертного ужаса… и это знание давало моей душе хоть какой-то покой.
- Зеленые тучи и красный океан не имеют ни малейшего отношения к автомобильной катастрофе пятилетней давности, - сердито сказал я.
- Нет? Тогда расскажите мне больше о своем детстве, чтобы я могла…
- Мое детство тут ни при чем.
- Откуда вам знать! - стояла на своем Рейчел.
- Я знаю.
- В таком случае расскажите мне о своей работе.
- Я преподаю медицинскую этику.
- Больше года назад вы ушли в бессрочный отпуск.
Я резко вскинул голову и открыл глаза.
- Откуда вам это известно?
- Слышала в больнице.
- От кого?
- Не помню. Случайно подслушала чей-то разговор. Среди медиков вы весьма известная персона. Врачи в Дьюке то и дело цитируют вашу книжку. Как, впрочем, и в нью-йоркской больнице, где я прежде работала. Ну, так правда это или нет? Вы больше не преподаете в университетском медицинском колледже, вы в бессрочном отпуске?
- Давайте ограничимся обсуждением моих снов, хорошо? Так безопасней для нас обоих.
- Безопасней - в каком смысле?
На это я ничего не ответил.
До сеанса на следующей неделе сны успели опять измениться.
- Я смотрю на Землю откуда-то из космоса. Чудесней ничего не видел!.. Синее, и зеленое, и завихрения белых облаков… Это живое существо, идеальная самодостаточная система. Я ныряю сквозь облака вниз. О, здесь всюду жизнь! В океане планктон, медузы, кальмары, морские змеи, акулы. На суше тоже изобилие всяческих живых существ. Бесконечные джунгли. Симфония оттенков зеленого. На побережье рыбы выбираются из воды и растят из плавников ноги. Диковинные крабы выползают на песок и превращаются в животных, которых я никогда и нигде не видел. Время мчится с сумасшедшей скоростью, и я собственными глазами наблюдаю весь процесс эволюции - только в миллион раз быстрее, чем он происходил на самом деле. Динозавры превращаются в птиц, грызуны - в млекопитающих. Приматы теряют шерсть. Ледники надвигаются и сминают джунгли, потом тают, уступая место саваннам. Двадцать тысяч лет проходит за время одного вдоха…
- Не торопитесь, - посоветовала Рейчел. - А то вы перевозбуждаетесь.
- Как я мог видеть все это?
- Вы сами знаете ответ. В мозгу мы способны сочинить любую картинку и затем вообразить, что она - реальность. Тот же вид Земли из космоса - просто расхожее место современной культуры. Кто из нас не видел фотографию планеты из космоса раз пятьдесят, начиная с детства!
- По-вашему, мой мозг способен создавать животных, которых я никогда не видел? Животных, которые выглядят вполне реалистично?
- Конечно. Убедительны ведь картины Иеронима Босха! А весьма правдоподобные картинки убыстренной эволюции я видела в какой-то телепередаче. Еще до эпохи компьютерной анимации журнал «Лайф» делал подобные вещи с помощью фотоколлажей. Вопрос не в том, откуда взялись образы; вопрос в том, почему вы видите во сне именно это, а не что-то другое.
- Правильно! Я к вам хожу, чтобы докопаться до ответа именно на этот вопрос.
- Во сне про эволюцию вы являетесь частью всего этого сюрреалистического пейзажа?
- Нет.
- А что вы ощущаете, глядя на все это?
- Я по-прежнему что-то ищу.
- Что именно?
- Не знаю. Я похож на птицу, которая с высоты высматривает на земле и в море… что-то.
- В своем сне вы - птица?
В ее голосе прозвучала надежда. Очевидно, в ее соннике птицы означают нечто определенное.
- Нет.
- А кто же вы?
- По сути - никто или ничто. Просто пара глаз. Без хозяина.
- Наблюдатель.
- Да. Бестелесный наблюдатель.
Рейчел задумчиво покусывала кончик шариковой ручки. Впервые при мне она утратила контроль за своим поведением.
- А вы сами что думаете - почему вам все это видится?
- Тут у меня совершенно четкое мнение, - решительно сказал я, отлично понимая, что следующей фразой сильно ее удивлю. - Я полагаю, кто-то мне все это показывает.
Рейчел сделала большие глаза. Нарочито театрально.
- Вы серьезно?
- Да.
- И кто же вам все это показывает?
- Понятия не имею. А по-вашему, с какой стати я все это вижу во сне?
Рейчел раздумчиво покачала головой. Я мысленно представил ее мозг в этот момент: миллионы нейрончиков истерично потрескивают, торопливо обрабатывая мои слова с помощью фильтров, установленных ее превеликим образованием и немалым опытом.
- Эволюция - синоним изменения, - медленно произнесла она. - Вы наблюдаете изменения в неестественно высоком темпе. Изменения, которые никому не подконтрольны. Знаете, я начинаю предполагать, что ваши навязчивые галлюцинации имеют некоторое отношение к вашей работе.
"А вот это замечание, возможно, в самое яблочко!" - подумал я, хотя вслух ничего не сказал. Просто стал рассказывать дальше. Пока я помалкивал о своей работе, Рейчел ничего не грозило.
Впрочем, тема ускоренной эволюции отпала сама собой, ибо она скоро ушла из моих снов. А то, что в них стало доминировать, потрясло меня до сокровенных глубин души.
В снах появились люди. Оставаясь невидимкой, я наблюдал их в течение считанных секунд. Словно был зрителем фильма, склеенного из случайной нарезки кадров. Вот идет женщина с ребенком. Вот мужчина тянет сосуд с водой из колодца. А вот воин с гладиусом - тем самым коротким мечом, про который нам рассказывала миссис Уэйли в восьмом классе на уроке латинского языка. Это древнеримский солдат. Тут я впервые догадался, что «кадрики» не совсем случайные, что я подглядываю во вполне определенную эпоху. Волы тянут плуг. Молодая женщина продает себя на улице. А вот денежный меняла. В руках у него золотые и медные монеты с властным профилем императора. На монетах имя: Тиберий. Что-то слышанное в школьные годы. Я справился в Интернете. Память не подвела. Тиберий, преемник Августа, видный военачальник, в бытность императором большую часть времени также проводил в военных походах. Среди немногих важных событий его правления самым важным (разумеется, с точки зрения потомков) была казнь одного еврейского крестьянина, который называл себя царем иудейским.
- Ваш отец был глубоко религиозным человеком?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78