Без посторонней помощи мы вряд ли выбрались бы из Вашингтона благополучно. Бросив «тойоту» в пяти кварталах от Юнион-стейшн, я остановил такси, которое перевезло нас через Потомак в Александрию - большой город в штате Виргиния. В дорогом торговом центре я набрал тот же телефонный номер, по которому было организовано свидание в кафе с Мэри Венэбл. Ответившей мне женщине я сообщил, что профессор Рейчел Вайс в смертельной опасности и отчаянно нуждается в помощи. Уже через сорок пять минут женщина в синей «тойоте» подобрала нас и увезла обратно в Вашингтон. Там мы нашли приют в частном доме на юге города.
Особнячок принадлежал группе феминисток, которые обеспечивали новыми документами беглянок с детьми. Нам выделили спальню в этой подпольной гостинице, а через некоторое время появилась знакомая нам Мэри Венэбл. Подробно расспросив Рейчел о происшедшем (мне она, похоже, совершенно не доверяла), наша благодетельница сказала, что на следующий день нам предоставят автомобиль, на котором мы сможем добраться до международного аэропорта Кеннеди. Машину достаточно оставить на стоянке; позже ее заберет одна из "сестер".
Включив телевизор в нашей комнате, мы обнаружили, что перестрелка на Юнион-стейшн была новостью номер один на всех программах. Временное закрытие вашингтонского вокзала вызвало не меньший переполох, чем сама стрельба. Вначале высказывали догадки, что причина эвакуации пассажиров - поиски бомбы. Затем кто-то из вашингтонской полиции «проболтался», что инцидент связан с поисками типа, который задумал покушение на президента США. Мое имя названо не было, но ведущие новостей снова и снова повторяли, что женщина, которую прежде считали моей заложницей, возможно, на самом деле моя сообщница.
Однако моей анонимности быстро пришел конец. Уже утром в "Вашингтон пост" появилась моя фотография с фамилией. В статье представитель Секретной службы характеризовал меня как врача-идеалиста, который душевно сломался после многих лет скорби по трагически погибшей семье. Во власти параноидального бреда несчастный обещал убить президента, и его теперешнее появление в Вашингтоне с оружием в руках лишний раз подтвердило, насколько он опасен. Кто сообщница профессора Теннанта, пока что неизвестно; несколько свидетелей видели, как она стреляла в "офицера федеральной службы". Особенно меня ужаснули заключающие статью слова Ивэна Маккаскелла, руководителя президентской администрации. По телефону из Китая он сказал корреспонденту следующее:
- Профессор Теннант действительно один раз встречался с президентом в Овальном кабинете. Президент высоко ценит его книгу по медицинской этике. Он крайне огорчен психопатическим припадком профессора Теннанта и надеется, что тот вовремя получит медицинскую помощь - до того как произойдет что-либо трагически непоправимое.
Я опасался, что Мэри Венэбл, прочитав статью, выдаст меня полиции, но час спустя она появилась с новыми паспортами и водительскими правами, а также ключами к автомобилю, который «сестры» нам любезно одалживали. Статью она видела, но ее преданность Рейчел была сильнее веры в байки средств массовой информации. Поэтому мы с Рейчел вскоре уже катили по девяносто пятой федеральной автостраде в сторону Нью-Йорка.
То, что мое имя и фотография появились в общенациональной прессе, только укрепило мое решение на время исчезнуть из страны. Ищейки АНБ полагают, что я планирую завтра встретиться с президентом в Вашингтоне. Никто не ожидает, что я вдруг возьму и уеду из Штатов. Конечно, пройти через пограничный контроль в международном аэропорту Кеннеди - дело рискованное, но если получится, вне Соединенных Штатов мы будем в куда большей безопасности!
Первый отрезок дороги Рейчел угрюмо молчала, почти не реагируя на мои слова. Однако к моменту, когда мы въехали в штат Нью-Джерси, она немного повеселела. По крайней мере ее хватило на то, чтобы взять список с моими размерами и купить в торговом центре нужную для нашей поездки одежду. Еще раз мы остановились, чтобы заправиться, но я и на этот раз не выходил из автомобиля. Перед самым Нью-Йорком Рейчел позвонила из автомата Адаму Штерну и пересказала ему историю, которую я сочинил в оправдание того, что мы не сами резервировали себе авиабилеты и комнату в отеле.
В связи с наплывом пасхальных туристов Адам Штерн сумел добыть нам билеты только на ночной рейс в Тель-Авив, из-за чего я сильно нервничал: в это время в аэропорту меньше пассажиров. Я натянул на голову бейсболку и уповал на то, что белый мужчина среднего роста и среднего возраста особого внимания не привлечет. Билеты мы выкупили без приключений, причем у стойки израильской авиакомпании разговор вел в основном я. Больше всего я опасался неформального собеседования с сотрудниками израильской службы безопасности. По словам Штерна, до посадки в самолет «Эль-Аль» к вам непременно подходят двое в штатском и завязывают как бы случайную беседу - прощупать, что вы за люди и с какой целью летите в Израиль. Значит, Рейчел, несмотря на ее душевное состояние, придется участвовать в разговоре и вести себя свободно и непринужденно.
- Цыпленок с брокколи выглядит аппетитно, - сказал я, показывая на блюда за стеклом. - Возьмем?
- Ладно, - отозвалась Рейчел убитым голосом.
Я тронул ее за плечо.
- Ты в порядке?
Она только губы поджала.
Когда я оплачивал две порции цыплят с брокколи, за моей спиной раздался мужской голос:
- Добрый вечер. Мы с вами стояли в одной очереди к стойке «Эль-Аль». Летите посмотреть, как в Израиле празднуют христианскую Страстную неделю, да?
- Нет, мы не туристы, - ответила Рейчел.
Я оглянулся. За нами стояли двое смуглых мужчин среднего роста. Улыбчивые и быстроглазые, похожие как братья.
- А-а, наверное, родных повидать? - поинтересовался второй мужчина, с массивной золотой цепью на шее.
- Нет. - Рейчел потупила глаза. - По личному делу. Проблема со здоровьем.
Мужчины изобразили на лице сочувствие.
- О, извините за неуместное любопытство.
"Эти явно ищут не потенциального убийцу президента, а террористов", - успокоил я себя.
Повисло неловкое молчание, но Рейчел внезапно подняла голову и сказала:
- Ах, не стесняйтесь. Это мой гинеколог направил меня в Израиль. Он обнаружил у меня рак яичника. Но у моего врача есть приятель в иерусалимском медицинском центре «Хадасса», где испытывают новейшие способы борьбы с опухолями. Мой гинеколог, старый друг семьи, все хлопоты взял, слава Богу, на себя. Авиабилеты, гостиница, ну и так далее. - Тут Рейчел осеклась и положила руку себе на сердце. - Простите, что я разболталась. И на такую тему… Но израильский метод лечения - первый луч надежды для меня.
- Это замечательно, - горячо кивнул мужчина с золотой цепью на шее. - Я уверен, у вас все будет хорошо. Доктора в медицинском центре «Хадасса» - лучшие в мире!
- Да, - встрял я, чтобы не стоять молчаливым столбом, - разработанный ими метод лечения кажется мне многообещающим. Я слышал доклад их ведущего специалиста в онкологическом центре Слоуна и Кеттеринга.
- Похоже, вы и сами врач, - сказал второй мужчина, без цепи на шее и пониже ростом. Теперь я уже нисколько не сомневался в том, что «близнецы» - сотрудники безопасности «Эль-Аль». И с тревогой подумал о шестнадцати тысячах долларов в денежном поясе.
- Возьмите ваш заказ, мистер, - сказал буфетчик-китаец.
- Спасибо. - Я опять повернулся к мужчинам. - Да, я терапевт.
- Разбираетесь в артритах? - спросил тот, что пониже ростом. - Доктора говорят, у меня псориатический артрит. Слышали про такую гадость?
"Ответить? - лихорадочно соображал я. - Или естественнее проявить высокомерие?"
- Говоря коротко, есть пять типов артрита, - сказал я наконец. - Одни просто неприятны, другие делают человека калекой.
- А какой противней всего?
- Артритис мутиланс.
Мужчина радостно улыбнулся.
- Значит, слава Богу, все не так плохо. У меня только с фалангами пальцев непорядок.
- А-а, периферический межфаланговый. Дайте-ка руку… Ну, ничего страшного. Бывает куда хуже.
Мужчина смущенно высвободил руку.
- Спасибо, что успокоили. Ну ладно, приятного аппетита.
- Удачи вам в «Хадасса», - сказал второй, с цепью на шее. - Вы выбрали правильное место для лечения.
Я поставил тарелки на поднос и пошел к свободному столу. Рейчел как сомнамбула следовала за мной. Я оглянулся на буфетную стойку: «близнецы» ушли, так ничего и не заказав.
- Ты отлично сыграла, - прошептал я. - Тянет на "Оскара".
- Инстинкт выживания, - отозвалась Рейчел, садясь за стол. - Есть у каждого. Ты мне это сказал, когда мы метались по Северной Каролине. Тогда я тебе не поверила.
Я взял вилку.
- Не имеет смысла себя корить. Ложь во спасение.
- У меня чувство, что они успели побеседовать с Адамом.
- Наверняка. И он, будем надеяться, рассказал им ту же историю. Если попадем в самолет без приключений, буду должен твоему другу ящик шампанского.
Рейчел устало закрыла глаза.
- Думаешь, получится?
- Надеюсь. Надо только не дергаться и в ближайшие полчаса не навредить себе.
В «Боинге-747», даром что ночной рейс, пассажиров было много. Однако нам повезло - от ближайшего соседа нас отделяли два свободных места и проход. Я старался ни с кем не встречаться глазами. Мы с Рейчел тут же накрылись одеялами.
Самолет не взлетал минут сорок, которые показались нам двумя часами. Пассажиры вокруг оживленно болтали, предвкушая посещение Святой земли. А мы с Рейчел делали вид, что спим. Наконец лайнер вырулил на взлетно-посадочную полосу и взмыл в ночное небо.
- Ну, пронесло! - прошептала Рейчел, когда колеса самолета оторвались от бетона.
Радоваться было рано: через одиннадцать часов нам предстоял пограничный контроль в Тель-Авиве. Но лиха беда начало, и я старался сосредоточиться на нашей маленькой победе.
- Камень с души, да?
Рейчел открыла глаза.
- Хочу кое-что спросить у тебя, Дэвид. - Впервые после того, как мы с ней занимались любовью, она говорила с привычной интонацией терапевта. - Мы летим в Иерусалим, и я должна наконец понять глубинные причины твоего решения. Воспринимай это как очередной сеанс психоанализа.
- Нет. Давай на равных. Хочешь, чтоб я отвечал на твои вопросы, тогда и сама отвечай, когда я спрашиваю. Не уклоняясь и честно. Отныне у нас такие отношения.
Поколебавшись, Рейчел кивнула:
- Ладно, справедливо. Итак, если верить твоим словам, ты атеист. Твоя мать сторонилась церкви, хотя верила, что есть нечто над человеком. А что твой отец? Атеист?
- Нет. Только у него была своя концепция Бога. Ему казался нелепым традиционный образ Бога, все внимание которого сосредоточено на человеке. Физики - народ скептический.
- Но он все-таки верил, что есть некое высшее существо?
Мой отец не принадлежал к людям, которые любят философствовать на отвлеченные темы, однако пару раз, на ночевках в лесу, он излагал брату и мне свое религиозное кредо.
- Теория отца была бесхитростная, но глубокая. Человека он воспринимал не как что-то особенное, отдельное от Вселенной, а как ее часть. Любил повторять: "Человек есть орган, посредством которого Вселенная осознает саму себя".
- По-моему, я где-то уже слышала эту фразу.
- Не исключено. Возможно, нынешние гуру нетрадиционалов говорят именно так. Но я слышал эту мысль от отца лет двадцать пять назад.
- Что он имел в виду?
- Отец много раз напоминал нам, что каждый атом в нашем теле был однажды частью далекой взорвавшейся звезды. Развитие идет от простого к сложному, поэтому человеческий разум есть высшая из известных ступеней эволюции. Отец говорил: ничтожный мозг лягушки в миллион раз сложнее звезды. Для него человеческий разум был первым нейроном будущей самоосознающей Вселенной. Искра во мраке, от которой возгорится пламя всевселенского разума.
Рейчел задумчиво морщила лоб.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78