Ред мысленно рассмеялся. Парень снова нащупал самую суть.
- Человек по телефону сказал, будто видел, как я выбросил Джои за борт. Разумеется, это неправда, - пояснил Чаз.
Тул наморщил лоб:
- Чё неправда? Ты такого не делал или ты такое сделал, но никто не видел?
Чаз открыл было рот, но только сипло квакнул.
Ред Хаммернат быстро сменил тему:
- Этот Ролвааг, непохоже, чтобы он вел собственную игру. Я пожил достаточно и жулика узнаю.
- Я же сказал, это он, больше некому. - Ред предпочел бы, чтобы в голосе Чаза уверенности было побольше. Если Чаз и впрямь выбросил жену за борт, кто-то мог увидеть - другой пассажир, юнга, да кто угодно.
- Давай сначала выясним, кто такой этот шантажист и сколько он хочет, - сказал Ред. - Может, просто какой-нибудь ловкач, увидел историю в новостях и решил тебя потрясти. С этим мы справимся. - Он уверенно кивнул на Тула. - Но если это и правда коп, тогда нам надо быть очень, очень осторожными. Он нам может устроить веселую жизнь, даже если ты ничего плохого не делал.
- Я не делал, Ред, - произнес Чаз сквозь зубы. - Я же сказал, это был несчастный случай.
- Не дергайся, сынок. Я тебе верю.
Тул, тыча в заусенец ржавым рыболовным крючком, неопределенно хмыкнул.
- Когда сукин сын снова позвонит, - сказал Ред Хаммернат, - постарайся назначить ему встречу.
- Господи, Ред, это что же - лицом к лицу? - заскулил Чаз. - Зачем? Что мы будем делать?
- Вежливо выслушаем все, что он имеет сказать, - ответил Ред. - Да, сынок, и надо прояснить еще один момент. Не мы. А ты.
Тринадцать
Мик Странахэн позвонил Чарльзу Перроне в 5:42 утра.
- Доброе утро, говнюк. - На этот раз он подражал Джерри Льюису. Мексиканский писатель, владелец острова, обожал «Чокнутого профессора», и Странахэн часто смотрел его по видео. Не худший способ одолеть тропическую депрессию.
В трубке муж Джои Перроне очнулся только через несколько секунд.
- Это ты вчера звонил?
- Вееееррррно.
- Нам надо встретиться, - сказал Чаз Перроне.
- Зачем?
- Поговорить.
- Мы уже говорим, - возразил Странахэн. - Ты бросил свою любимую в Атлантический океан. Интересно, как ты это объяснишь.
- Я ее не толкал. Она сама упала.
- Я видел совсем другое.
- Послушай, - затухающим голосом взмолился Перроне.
- Эге-гей? Чаз?
- Это надо сделать лично.
- Сделать что? У тебя на счету тысяча восемьсот долларов, - сказал Странахэн. - Это весьма прискорбно.
- Я могу достать еще, - выпалил Перроне, но потом спохватился: - А откуда ты знаешь, сколько у меня в банке?
- При-скорб-но.
- Не вешай трубку. Не надо!
- Где ты возьмешь денег? - спросил Странахэн.
- Мне кое-кто должен.
- Ты биолог или ростовщик? - засмеялся Странахэн.
- Ладно, Ролвааг. Скажи мне, сколько ты хочешь? «Опять этот "Ролвааг"», - подумал Странахэн.
- Я еще не решил сколько, - сказал он.
- Хорошо, так когда мы можем встретиться? Я серьезно.
- Пока-пока, Чаз.
- Погоди, - остановил его Перроне. - Я только хотел спросить… ты сейчас кому подражаешь?
- Ну?
- Джиму Кэрри, верно?
- Мистер, моя цена только что возросла вдвое, - произнес Странахэн.
Тул стоял в дверях спальни и вопрошал, кому понадобилось звонить в такую рань. Когда Чаз Перроне ответил, что шантажисту, Тул заторможенно выругался и побрел обратно в кровать. Это была долгая, судорожная ночь, фентаниловые пластыри засыхали один за другим, увядали, как цветы. От так называемого доктора никакого проку - ему явно отвратительна сама идея оставить Тула у себя дома, и отвращение взаимно. Но Ред - хозяин, а Ред говорит, нечего Тулу болтаться на улице и пугать соседей. Тул остается с доктором и следит, чтобы никто больше не проник в дом. Чаз Перроне с неохотой препроводил его в гостевую комнату. Чуть позже Тул попытался принять душ, но уже через пять минут так полинял, что черная шерсть засорила сток. Чаз прочистил его вешалкой и не сказал ни слова, но Тул видел, что Чаз вот-вот взорвется.
На завтрак Тул приготовил омлет из девяти яиц, пинты сливочного варенца, полуфунта чеддера, перцев-ассорти, горсти оливок без косточек и четырех унций соуса табаско. Едва Тул начал пожирать свое острое произведение, доктор в омерзении ретировался из кухни.
После этого Тул заявил, что собирается свалить в поисках лекарства.
- Где тут в округе больница? - спросил он.
- Ты что, рехнулся? Ты не можешь обворовать больницу.
- Если есть больница, есть дом призрения. Ну или как там его - куда кладут, в натуре, конченых. Которые помрут скоро.
- Ты, наверное, имеешь в виду хоспис.
- Ага, - подтвердил Тул, - где люди такие больные, что не шумят.
- И дальше что?
- Ищу кого-нибудь с пластырями.
- О господи. - Доктор неожиданно притих.
- Ну? - спросил Тул.
- Мистер Хаммернат знает, что ты этим промышляешь?
- Ред в мои дела не лезет.
- Умно. - Чарльз Перроне полез за ручкой. - Ближайшая больница - на Сайприс-Крик. Я напишу, как проехать.
- Лучше план нарисуй.
- В смысле, карту?
- Ага, самое оно, - улыбнулся Тул.
Он оставил минивэн в «Херц» и изменил ему с «Ави-сом» ради черного «гранд-маркиз». Он наслаждался, вытянув наконец ноги, а кондиционер был выше всяких похвал. Отыскав больницу, Тул начал обследовать окрестности в поисках возможных мишеней. Первой он исследовал «Безмятежную виллу», но отступил, едва понял, что это дом престарелых. Значит, старики еще ничего так себе шевелят костями, а опыт Тула говорил, что такие нелегко расстаются со своими медикаментами.
Следующая остановка - «Неземное поместье», больница при местной церкви. Тул надел белый лабораторный халат для гигантов, который всегда носил с собой, и вошел через служебную дверь. Он передвигался очень осторожно для великана, проверяя по одной койке за раз. Некоторые пациенты, хилые, как воробушки, вроде спали, и Тул бережно переворачивал их, ища пластыри. Те, кто не спал, вели себя спокойно, хотя один все-таки разразился забавным монологом, суть которого Тул не уловил, - что-то о распродаже в Ялте, фиг знает, где это вообще.
Помимо прочего, Тул предпочитал дома призрения больницам, поскольку тут редки визиты посетителей. Фиг знает, почему люди так мало времени проводят со своими хворыми родителями, но факт оставался фактом. Только в одной палате в «Неземном поместье» Тул обнаружил родственника - тот примостился на краешке постели. Тул жестом извинился и продолжил путь по коридору. Никто не выказал к нему ни малейшего интереса: замотанные медсестры решили, что он - новый санитар, а в гериатрических отделениях свирепствует текучка персонала.
Он наткнулся на золотую жилу в частной палате номер 33. Пациентка, женщина с костлявыми плечами и серебристым перманентом, спала, свернувшись калачиком, лицом к стене. Завязки сорочки на спине были распущены, обнажая хрустящий новый фентаниловый пластырь на серой коже, тонкой, как бумага. Тул подкрался и потянул пластырь. Женщина яростно развернулась и врезала ему узловатым правым локтем между глаз, словно дубиной. Тул отшатнулся, ему пришлось ухватиться за спинку кровати, чтобы устоять на ногах.
- Что это ты задумал? - Ее живые синие глаза были ясны и настороженны.
- Пластырь вам поменять, - пробормотал Тул.
- Но мне только час назад поставили новый.
- Мэм, я делаю, чё мне велели.
- Чушь, - отрезала она.
«Плохо, - подумал Тул. - Больно злобная».
- Вам еще принесут, - пообещал он. - Ну-ка, перевернитесь.
- Ты тоже болен, я же вижу. У тебя рак?
Тул ощупал шишку, вздувающуюся на лбу.
- Я не болен, - сказал он, глядя на дверь. Кто угодно может вломиться в любую секунду.
- Меня зовут Морин. - Женщина указала на жесткий стул в углу. - Тащи сюда стул и присаживайся. Как тебя зовут?
- Все очень просто, - сказал Тул. - Я сниму пластырь, а вы дальше спите.
Морин села в кровати, подоткнув подушку под голову.
- Я, наверное, ужасно выгляжу. - Она коснулась своих волос. - Если хочешь знать, я не спала. Кто сможет спать в моем-то состоянии? Тащи сюда стул. Я дам тебе то, то ты хочешь.
Тул мог думать лишь о теплых объятиях наркотика, таких глубоких, таких восхитительных. Он подтащил стул к кровати и сел.
- Тебе, значит, больно, да? - спросила она.
- И не грите. У меня пуля прямо посередь задницы.
- Ух ты.
- Мне потому и надо лекарство, - сказал Тул. - Ну гак как?
Он не хотел брать его силой. Женщина явно не робкого десятка, придется ее ударить, может, даже задушить…
- Как тебя подстрелили? - спросила она.
- На охоте не склалось.
- И что, прооперировать не могли?
- Наверно, нет, - пожал плечами Тул.
- Мой покойный муж служил в полиции Чикаго, Иллинойс. Однажды стрелял в человека.
- Уж наверно не в задницу, а?
- В плечо, - подтвердила Морин. - Парень был закоренелым преступником. Бродячее такси ограбил. Ты тоже преступник?
- По-мойму, нет. - Тул потел под лабораторным халатом. Он боролся с желанием сорвать пластырь со шкуры этой старой идиотки и рвануть к двери.
- Хорошо, - сказала Морин. - Вижу, тебе лекарство нужнее, чем мне. - Она повернулась, подставила ему голую спину и махнула через плечо: - Давай, бери, только аккуратнее, пожалуйста. У меня в последнее время кровь идет безо всякого повода.
Тул начал с верхнего угла и осторожно потащил пластырь, словно бирку сдирал.
- Тебе еще принесут, - уверил он Морин. - Скажи им, что была в ванне и он отвалился.
- У меня нет ванны, юноша. Меня моют губкой.
- В постели? Небось грязь разводят?
- Никакой личной жизни, - пожаловалась Морин. Когда Тул закончил, она повернулась, чтобы еще раз на
него посмотреть.
- Мне восемьдесят один год, но я чувствую себя на все сто десять. Пожалуйста, скажи, как тебя зовут.
- Эрл. - Тул еле узнал собственный голос. Никого не осталось, кто называл бы его Эрлом.
- Твоя мать еще жива? - спросила Морин.
- Нет. И папа тож умер.
- Мне очень жаль, Эрл. Надеюсь, не от рака.
- Ты им болеешь?
Морин кивнула:
- Но иногда я довольно бодра. Иногда сама себя удивляю.
Тул уставился на телесного цвета пластырь в руке и подумал:
«Ну почему она не спала? Или хотя бы не впала в маразм?»
- Нет, нет, оставь себе. - Морин погладила его по руке. - Я хочу, чтобы тебе полегчало.
- Пасиб.
Он сделал уже три шага к двери, когда услышал:
- Эрл, может, как-нибудь еще заглянешь ко мне на огонек?
Тул остановился и обернулся:
- Мэм, я… я тут ваще-то не работаю.
- О, я знаю. - В ее синих глазах плясали черти. - Я что, похожа на идиотку?
Ролвааг готовил дела для преемника, и тут зашел капитан Галло и сказал:
- Завтра - последний день, который ты потратишь на Перроне.
- Да, я помню, - отозвался Ролвааг.
- Я это к тому, что мне позвонил человек.
- Без шуток?
Галло всегда называл шерифа «человеком».
- Он спросил, что ты вчера делал в Лабелль, и я не нашелся, что ответить, - сказал Галло, - потому как я во Флориде убил тридцать лет, но у меня ни разу не было повода туда съездить.
Ролвааг объяснил, что шел по следу в деле о несчастном случае на круизном лайнере.
- И этот след привел тебя в офис мистера Сэмюэла Джонсона Хаммерната, - уточнил Галло. - Надеюсь, ты знаешь, кто он такой?
- Фермер, - произнес детектив.
- Не просто фермер, а директор корпорации, миллионер с большой волосатой лапой. Как только ты уехал, Хаммернат позвонил своему закадычному дружку, шерифу округа Хендри, а тот сразу позвонил шерифу округа Бровард, твоему и моему боссу, и спросил у него, мол, кто такой Карл Ролвааг? Не успел я оглянуться, как мне звонят и спрашивают, с какой стати ты докучаешь такому хорошему, честному гражданину, как Ред Хаммернат. - Галло распростер руки, словно в ожидании распятия. - И как по-твоему, Карл, что я ему ответил, не считая того, что начал заикаться, как какой-нибудь дебил? Что я мог человеку сказать?
Ролвааг закрыл ручку колпачком и откинулся на спинку стула.
- Любопытно, что Хаммернат так отреагировал. Не находишь?
- Ты что, издеваешься надо мной, Карл?
- Нет, сэр. Я всего лишь пытаюсь подготовить бумаги.
- Забудь об этом, - отрезал Галло.
- Я действительно собираюсь перевестись в Миннесоту.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56