И там, на острове, среди неисправимых убийц и страшных извращенцев находится агент ассоциации, о котором печется сам сэр Генри. Блестящий ум, суперпропагандист, наделенный еще многими достоинствами, о коих им неведомо. И ради него рискует жизнью и он, Субботин. Вертолет приземлился на лужайке, окруженной со всех сторон водой.
В лагере их уже ждали. Но прежде полковнику и его спутникам пришлось четыре раза проходить едва заметными тропками, поверх которых была набросана сплетенная из ветвей дорожка-гать. И только теперь Субботин понял всю порочность замысла Гринько – вызволить агента с помощью боевиков. Такое мероприятие было смерти подобно. «Вот что значит планировать издали, не представляя истинного положения дел».
Начальник лагеря, военный без знаков различия, явно пенсионного возраста, без лишних разговоров пригласил гостей в свой кабинет.
– Разрешите ваши сопроводительные бумаги! Субботин, напрягая всю силу воли, мысленно гипнотизируя начальника лагеря, протянул пакет, сплошь заклеенный красными сургучными печатями, свои «липовые» документы, за которые бояться не приходилось: ассоциация печатала даже доллары, которые специалисты не могли отличить от настоящих.
Тот стал читать вслух: «Подателям сего, а именно: полковнику Селезневу и капитанам Курако и Филину предписывается доставить в Москву, в распоряжение Комитета госбезопасности, заключенного Вельяминова А.С., приговоренного к смертной казни и помилованного ВС СССР, для дополнительного расследования».
Это и был придуманный Субботиным трюк, позволяющий вполне спокойно освободить агента ассоциации.
Прочитав документы, начальник лагеря долго вертел их в руках, разглядывая красные печати, словно чуял опасность. Выручил Игорь Павлович, человек Гринько. Он с улыбкой расстегнул свой саквояж, достал две бутылки армянского коньяка, выставил на стол.
– Нас предупредили, – сообщил он, – на «пятаке» вас даже квасом не угостят, возьми для ребят! – И протянул коньяк начальнику лагеря. И снова замялся, явно мучаясь худым предчувствием. И Субботин, сконцентрировав всю свою волю, взял одну из бутылок, стал рассматривать этикетки, протер платочком, смоченным аэрозолью, головку бутылки, протянул начальнику.
– Коньяк настоящий, армянский, а то нынче подделок много!
– Попробуем? – предложил начальник, взялся было за «шапочку», но Субботин и полковник запротестовали, их ждал вертолет.
Внешне вроде бы ничего не изменилось в лице начальника лагеря, только чуточку покраснели глаза. Он спрятал бутылки под стол, вызвал дежурного и, подчиняясь мысленному приказу Субботина, приказал привести заключенного Вельяминова с вещами.
Через двадцать минут тайный агент ассоциации, приговоренный советским судом к смертной казни за взрыв поезда, уже сидел в вертолете между Субботиным и Игорем Павловичем. Пантюхин устроился сзади. Его помощь вообще не понадобилась, хотя он и вез «голосок» двух крупных «авторитетов» к местному пахану с просьбой о содействии.
В Красноярске, тепло попрощавшись с полковником, имени которого он так и не узнал, сдерживая стук сердца, Субботин подтолкнул освобожденного агента в спину, сам пошел следом, к самолету. Теперь можно было вздохнуть свободно. Если даже и возникнут подозрения, то концов найти никому не удастся: все были хорошо загримированы, даже составить портрет-робот вряд ли получится. А подписи и печати высших чинов КГБ были настоящими, искусно скопированными с других секретных бумаг.
Лишь когда самолет подлетал к Омску, Субботин позволил себе слегка отодвинуться от бывшего смертника, который, не зная писателя, сидел подавленный, ожидая самого худшего. Игорь Павлович словно ждал этого момента, он быстро обменялся взглядом с Субботиным, затем ловко извлек из кармана плоскую бутылку, разлил коньяк в пластмассовые стаканчики, один из них протянул Вельяминову.
– Привет вам, господин Вильямс, от сэра Генри! – шепнул Субботин в самое ухо недавнего смертника. – С освобождением вас…
* * *
Галине Ивановне Русич казалось, что она пребывает в дивном голубом сне, после которого меркнет обычная жизнь. Все происходящее вокруг было сказочно невероятным. В правительственном лайнере они запросто общались с четой Горбачевых. «Царица» была проста и доброжелательна, милостиво пообещала Галине Ивановне пригласить их с Разинковым на отдых в Крым, в местечко Форос, где у них уютненький дворец с подъемником и лифтами, сауной и транспортером прямо к морю.
Едва только лайнер коснулся американской земли, едва только из застекленного салона показался Михаил Сергеевич, как на бетонном покрытии аэродрома расстелили ковер. Едва члены делегации вышли вслед за четой Горбачевых, как грянул бравурный марш. Галина Ивановна и Разинков переглянулись: «Неужто это и нас встречают с такой помпой?»
Президента СССР приветствовали какие-то важные чины, генералы и адмиралы, а они, члены делегации, были предусмотрительно отведены в сторону, под крыло лайнера, оттуда было удобно наблюдать за церемонией встречи. Затем Михаил Сергеевич Горбачев и Джордж Буш обошли строй почетного караула.
Время пролетело незаметно. И вскоре черный «кадиллак» умчал Галину Ивановну и Разинкова в Вашингтон. А потом в голове Галины Ивановны все смешалось в единый калейдоскоп красок, чувств, переживаний, удивлений, восторга, нереальности происходящего. Разум отказывался воспринимать окружающие их картины, глаз не успевал фиксировать увиденное: внушительные фронтоны правительственных зданий, гигантские супермаркеты, памятники. Особенно поразили музей изящных искусств, роскошь и необыкновенный комфорт северо-западного Вашингтона, где находилась их резиденция. Галина Русич в жизни не видела ничего подобного банкету в Белом доме, где за столами, образующими большую букву Г, украшенными желтыми хризантемами, сервированными золотом и хрусталем, восседало около сорока гостей, особенно приближенных к президенту Бушу. Ее и Разинкова, конечно же, больше всего обрадовала и поразила поездка на металлургический завод корпорации «Бэтлехем стил компани», где Галину Ивановну и ее спутника, оказывается, знали. Владелец концерна мистер Вуд дважды бывал в России, посещал Старососненский металлургический комбинат как раз во время пуска первого в мире кислородно-конвертерного цеха, там и познакомился с Разинковым и Галиной Ивановной. Помнится, тогда, отозвав ее в сторонку, он предложил ей переехать в Штаты.
А позже, в роскошном офисе, мистер Вуд буквально огорошил всех русских гостей, открыто сделав Галине Ивановне предложение:
– Приглашаю вас, миссис Русич, на должность консультанта по непрерывному литью заготовок. Мои условия таковы: заработная плата 100 тысяч долларов в год. Будете ездить по своему усмотрению в любую страну мира для ознакомления с передовым опытом непрерывной разливки. За каждое новшество мы платим особо. Соглашайтесь, миссис Русич. Завтра же займете виллу на берегу озера, выберете себе два автомобиля.
Галина Ивановна растерялась, стала заикаться, все это походило на дивную сказку. Дома она едва сводила концы с концами, вся семья Русичей бедствовала, а тут… Спасибо, выручил Разинков. Он встал и с достоинством поблагодарил владельца концерна, заверил мистера Вуда, что они тщательно обсудят предложение в более подходящей обстановке.
Мистер Вуд, видимо, рассчитывал и на такой поворот событий, ибо прекрасно знал «зацикленность» советских людей на преданности социалистической родине и тому подобном. Он тут же связался со своим приятелем, хозяином завода «Дженерал моторс», и уже через час их тепло, по-дружески принимали автомобилестроители. Галина Ивановна, да и Разинков тоже были поражены, узнав, что с конвейера бесперебойно каждые сутки сходит 1200 автомобилей марки «шевроле». Банкеты, деловые встречи проходили столь стремительно, что Галина Ивановна с трудом вспоминала детали, все вокруг виделось только в розовом свете, очень жалела, что не взяла с собой фотоаппарат. Почему-то на них американцы смотрели с откровенным восхищением и… жалостью. Наверное, у них тоже выработался определенный стереотип русских: вечные мученики, народ, словно проклятый Богом – революции, репрессии, войны, голод и холод, страшное всевидящее око КГБ. Как не пожалеть людей, живущих в подобных условиях.
Разинков каждый вечер делал покупки в дорогих магазинах, и товары доставлялись в отели, приводя Галину Ивановну в тихий восторг. На третий день Разинков, словно волшебник из сказки, принес нейлоновую шубу, эту чудо-вещь можно было свернуть в трубочку и пропустить сквозь пальцы.
Однако самый потрясающий сюрприз ждал в Вашингтоне. Их отыскал эксперт по охране авторских прав и повез в свое управление. Видимо, сей удачный ход подсказал сам мистер Вуд, зная материальное положение гостей. И… чудо из чудес! Им предъявили лицензионные карты, в которых значилось, что новшества Галины Ивановны Русич защищены 36 патентами Америки, а Разинкова аж 53 патентами в области непрерывной разливки стали. Оказалось, что Советский Союз не входил в международную лигу по охране авторских прав, поэтому гонорар получить было невозможно нигде, кроме Америки, где чтили законы. В мгновение ока оба стали богачами. Галина Ивановна получила чек на 37 тысяч долларов, а Разинков… Видавший виды генеральный директор на сей раз даже побледнел, взяв в руки чек на сто тысяч долларов. Растерянные от неожиданного подарка судьбы, они вернулись в отель и до поздней ночи обсуждали, что делать с валютой. Это были прекрасные мгновения: можно было впервые почувствовать себя богатой, настоящей королевой – ничего не стоило купить двухэтажный коттедж с бассейном и садом, престижную автомашину, кожаную мебель. Решили сделать так: откровенно рассказать во время полета Михаилу Сергеевичу Горбачеву о внезапном подарке, ибо от глаз вездесущего ГБ им все равно не укрыться. Что скажет глава государства? Возможно, даст разрешение использовать честно заработанную валюту в Союзе. Можно будет осчастливить и близких в Старососненске…
Последнюю ночь перед вылетом в Союз, находясь в состоянии неземного блаженства, забыв о том, что каждый их шаг фиксируется, провели без сна, наплевав на все последствия. Занимались любовью, как в молодости, неистово, страстно, то и дело поглядывали на экран – одна из программ, специально включенная, показывала эротический фильм, и они невольно следовали тому, что вытворяли любовники в фильме. Насладившись, они, обнаженные, вставали с мягкого ложа, вновь садились за журнальный столик, пили сладкие вина, закусывали диковинными заморскими фруктами, чувствовали себя как в сказке…
* * *
На эту деловую встречу Михаил Сергеевич, на удивление всей делегации, отправился один: без переводчика, без Раисы Максимовны, без личной охраны. В бронированном автомобиле его доставили в отель «Хилтон», провели в роскошные апартаменты, где президента ждал сухонький, с пергаментной кожей на лице мультимиллиардер сэр Генри. Именно с этим негласным владельцем мира и попросил встретиться советского президента Джордж Буш. Против ожидания, разговор оказался недолгим. Сэр Генри с трудом приподнялся, пожал Горбачеву руку.
– Сэр Генри, – заговорил переводчик, – искренне благодарен вам, господин президент, за огромный вклад в дело демократии. Он выражает уверенность, что разрушение тоталитарного государства будет продолжаться и впредь. И еще сэр Генри просит принять на эти цели от него скромный подарок – чек на миллион долларов. И последнее. По возможности, господин президент, оказывайте доверие сотрудникам моих фирм в вашей стране, которые озабочены укреплением новой власти.
– Я очень тронут, сэр Генри, – привстал Горбачев, – от имени советского народа, переживающего сегодня трудные времена, благодарю вас…
С любезной, улыбающейся четой Горбачевых Галина Ивановна и Разинков увиделись только в просторном, украшенном полотнами с видами Крыма салоне правительственного лайнера.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74
В лагере их уже ждали. Но прежде полковнику и его спутникам пришлось четыре раза проходить едва заметными тропками, поверх которых была набросана сплетенная из ветвей дорожка-гать. И только теперь Субботин понял всю порочность замысла Гринько – вызволить агента с помощью боевиков. Такое мероприятие было смерти подобно. «Вот что значит планировать издали, не представляя истинного положения дел».
Начальник лагеря, военный без знаков различия, явно пенсионного возраста, без лишних разговоров пригласил гостей в свой кабинет.
– Разрешите ваши сопроводительные бумаги! Субботин, напрягая всю силу воли, мысленно гипнотизируя начальника лагеря, протянул пакет, сплошь заклеенный красными сургучными печатями, свои «липовые» документы, за которые бояться не приходилось: ассоциация печатала даже доллары, которые специалисты не могли отличить от настоящих.
Тот стал читать вслух: «Подателям сего, а именно: полковнику Селезневу и капитанам Курако и Филину предписывается доставить в Москву, в распоряжение Комитета госбезопасности, заключенного Вельяминова А.С., приговоренного к смертной казни и помилованного ВС СССР, для дополнительного расследования».
Это и был придуманный Субботиным трюк, позволяющий вполне спокойно освободить агента ассоциации.
Прочитав документы, начальник лагеря долго вертел их в руках, разглядывая красные печати, словно чуял опасность. Выручил Игорь Павлович, человек Гринько. Он с улыбкой расстегнул свой саквояж, достал две бутылки армянского коньяка, выставил на стол.
– Нас предупредили, – сообщил он, – на «пятаке» вас даже квасом не угостят, возьми для ребят! – И протянул коньяк начальнику лагеря. И снова замялся, явно мучаясь худым предчувствием. И Субботин, сконцентрировав всю свою волю, взял одну из бутылок, стал рассматривать этикетки, протер платочком, смоченным аэрозолью, головку бутылки, протянул начальнику.
– Коньяк настоящий, армянский, а то нынче подделок много!
– Попробуем? – предложил начальник, взялся было за «шапочку», но Субботин и полковник запротестовали, их ждал вертолет.
Внешне вроде бы ничего не изменилось в лице начальника лагеря, только чуточку покраснели глаза. Он спрятал бутылки под стол, вызвал дежурного и, подчиняясь мысленному приказу Субботина, приказал привести заключенного Вельяминова с вещами.
Через двадцать минут тайный агент ассоциации, приговоренный советским судом к смертной казни за взрыв поезда, уже сидел в вертолете между Субботиным и Игорем Павловичем. Пантюхин устроился сзади. Его помощь вообще не понадобилась, хотя он и вез «голосок» двух крупных «авторитетов» к местному пахану с просьбой о содействии.
В Красноярске, тепло попрощавшись с полковником, имени которого он так и не узнал, сдерживая стук сердца, Субботин подтолкнул освобожденного агента в спину, сам пошел следом, к самолету. Теперь можно было вздохнуть свободно. Если даже и возникнут подозрения, то концов найти никому не удастся: все были хорошо загримированы, даже составить портрет-робот вряд ли получится. А подписи и печати высших чинов КГБ были настоящими, искусно скопированными с других секретных бумаг.
Лишь когда самолет подлетал к Омску, Субботин позволил себе слегка отодвинуться от бывшего смертника, который, не зная писателя, сидел подавленный, ожидая самого худшего. Игорь Павлович словно ждал этого момента, он быстро обменялся взглядом с Субботиным, затем ловко извлек из кармана плоскую бутылку, разлил коньяк в пластмассовые стаканчики, один из них протянул Вельяминову.
– Привет вам, господин Вильямс, от сэра Генри! – шепнул Субботин в самое ухо недавнего смертника. – С освобождением вас…
* * *
Галине Ивановне Русич казалось, что она пребывает в дивном голубом сне, после которого меркнет обычная жизнь. Все происходящее вокруг было сказочно невероятным. В правительственном лайнере они запросто общались с четой Горбачевых. «Царица» была проста и доброжелательна, милостиво пообещала Галине Ивановне пригласить их с Разинковым на отдых в Крым, в местечко Форос, где у них уютненький дворец с подъемником и лифтами, сауной и транспортером прямо к морю.
Едва только лайнер коснулся американской земли, едва только из застекленного салона показался Михаил Сергеевич, как на бетонном покрытии аэродрома расстелили ковер. Едва члены делегации вышли вслед за четой Горбачевых, как грянул бравурный марш. Галина Ивановна и Разинков переглянулись: «Неужто это и нас встречают с такой помпой?»
Президента СССР приветствовали какие-то важные чины, генералы и адмиралы, а они, члены делегации, были предусмотрительно отведены в сторону, под крыло лайнера, оттуда было удобно наблюдать за церемонией встречи. Затем Михаил Сергеевич Горбачев и Джордж Буш обошли строй почетного караула.
Время пролетело незаметно. И вскоре черный «кадиллак» умчал Галину Ивановну и Разинкова в Вашингтон. А потом в голове Галины Ивановны все смешалось в единый калейдоскоп красок, чувств, переживаний, удивлений, восторга, нереальности происходящего. Разум отказывался воспринимать окружающие их картины, глаз не успевал фиксировать увиденное: внушительные фронтоны правительственных зданий, гигантские супермаркеты, памятники. Особенно поразили музей изящных искусств, роскошь и необыкновенный комфорт северо-западного Вашингтона, где находилась их резиденция. Галина Русич в жизни не видела ничего подобного банкету в Белом доме, где за столами, образующими большую букву Г, украшенными желтыми хризантемами, сервированными золотом и хрусталем, восседало около сорока гостей, особенно приближенных к президенту Бушу. Ее и Разинкова, конечно же, больше всего обрадовала и поразила поездка на металлургический завод корпорации «Бэтлехем стил компани», где Галину Ивановну и ее спутника, оказывается, знали. Владелец концерна мистер Вуд дважды бывал в России, посещал Старососненский металлургический комбинат как раз во время пуска первого в мире кислородно-конвертерного цеха, там и познакомился с Разинковым и Галиной Ивановной. Помнится, тогда, отозвав ее в сторонку, он предложил ей переехать в Штаты.
А позже, в роскошном офисе, мистер Вуд буквально огорошил всех русских гостей, открыто сделав Галине Ивановне предложение:
– Приглашаю вас, миссис Русич, на должность консультанта по непрерывному литью заготовок. Мои условия таковы: заработная плата 100 тысяч долларов в год. Будете ездить по своему усмотрению в любую страну мира для ознакомления с передовым опытом непрерывной разливки. За каждое новшество мы платим особо. Соглашайтесь, миссис Русич. Завтра же займете виллу на берегу озера, выберете себе два автомобиля.
Галина Ивановна растерялась, стала заикаться, все это походило на дивную сказку. Дома она едва сводила концы с концами, вся семья Русичей бедствовала, а тут… Спасибо, выручил Разинков. Он встал и с достоинством поблагодарил владельца концерна, заверил мистера Вуда, что они тщательно обсудят предложение в более подходящей обстановке.
Мистер Вуд, видимо, рассчитывал и на такой поворот событий, ибо прекрасно знал «зацикленность» советских людей на преданности социалистической родине и тому подобном. Он тут же связался со своим приятелем, хозяином завода «Дженерал моторс», и уже через час их тепло, по-дружески принимали автомобилестроители. Галина Ивановна, да и Разинков тоже были поражены, узнав, что с конвейера бесперебойно каждые сутки сходит 1200 автомобилей марки «шевроле». Банкеты, деловые встречи проходили столь стремительно, что Галина Ивановна с трудом вспоминала детали, все вокруг виделось только в розовом свете, очень жалела, что не взяла с собой фотоаппарат. Почему-то на них американцы смотрели с откровенным восхищением и… жалостью. Наверное, у них тоже выработался определенный стереотип русских: вечные мученики, народ, словно проклятый Богом – революции, репрессии, войны, голод и холод, страшное всевидящее око КГБ. Как не пожалеть людей, живущих в подобных условиях.
Разинков каждый вечер делал покупки в дорогих магазинах, и товары доставлялись в отели, приводя Галину Ивановну в тихий восторг. На третий день Разинков, словно волшебник из сказки, принес нейлоновую шубу, эту чудо-вещь можно было свернуть в трубочку и пропустить сквозь пальцы.
Однако самый потрясающий сюрприз ждал в Вашингтоне. Их отыскал эксперт по охране авторских прав и повез в свое управление. Видимо, сей удачный ход подсказал сам мистер Вуд, зная материальное положение гостей. И… чудо из чудес! Им предъявили лицензионные карты, в которых значилось, что новшества Галины Ивановны Русич защищены 36 патентами Америки, а Разинкова аж 53 патентами в области непрерывной разливки стали. Оказалось, что Советский Союз не входил в международную лигу по охране авторских прав, поэтому гонорар получить было невозможно нигде, кроме Америки, где чтили законы. В мгновение ока оба стали богачами. Галина Ивановна получила чек на 37 тысяч долларов, а Разинков… Видавший виды генеральный директор на сей раз даже побледнел, взяв в руки чек на сто тысяч долларов. Растерянные от неожиданного подарка судьбы, они вернулись в отель и до поздней ночи обсуждали, что делать с валютой. Это были прекрасные мгновения: можно было впервые почувствовать себя богатой, настоящей королевой – ничего не стоило купить двухэтажный коттедж с бассейном и садом, престижную автомашину, кожаную мебель. Решили сделать так: откровенно рассказать во время полета Михаилу Сергеевичу Горбачеву о внезапном подарке, ибо от глаз вездесущего ГБ им все равно не укрыться. Что скажет глава государства? Возможно, даст разрешение использовать честно заработанную валюту в Союзе. Можно будет осчастливить и близких в Старососненске…
Последнюю ночь перед вылетом в Союз, находясь в состоянии неземного блаженства, забыв о том, что каждый их шаг фиксируется, провели без сна, наплевав на все последствия. Занимались любовью, как в молодости, неистово, страстно, то и дело поглядывали на экран – одна из программ, специально включенная, показывала эротический фильм, и они невольно следовали тому, что вытворяли любовники в фильме. Насладившись, они, обнаженные, вставали с мягкого ложа, вновь садились за журнальный столик, пили сладкие вина, закусывали диковинными заморскими фруктами, чувствовали себя как в сказке…
* * *
На эту деловую встречу Михаил Сергеевич, на удивление всей делегации, отправился один: без переводчика, без Раисы Максимовны, без личной охраны. В бронированном автомобиле его доставили в отель «Хилтон», провели в роскошные апартаменты, где президента ждал сухонький, с пергаментной кожей на лице мультимиллиардер сэр Генри. Именно с этим негласным владельцем мира и попросил встретиться советского президента Джордж Буш. Против ожидания, разговор оказался недолгим. Сэр Генри с трудом приподнялся, пожал Горбачеву руку.
– Сэр Генри, – заговорил переводчик, – искренне благодарен вам, господин президент, за огромный вклад в дело демократии. Он выражает уверенность, что разрушение тоталитарного государства будет продолжаться и впредь. И еще сэр Генри просит принять на эти цели от него скромный подарок – чек на миллион долларов. И последнее. По возможности, господин президент, оказывайте доверие сотрудникам моих фирм в вашей стране, которые озабочены укреплением новой власти.
– Я очень тронут, сэр Генри, – привстал Горбачев, – от имени советского народа, переживающего сегодня трудные времена, благодарю вас…
С любезной, улыбающейся четой Горбачевых Галина Ивановна и Разинков увиделись только в просторном, украшенном полотнами с видами Крыма салоне правительственного лайнера.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74