Поживешь там годик под знаменем с полумесяцем, сколотишь капиталец, а тем временем тут все забудется, сотрется из памяти. Ну, договорились по-доброму или все еще кусаться будешь?
– Разинкова я хоть с трудом, но понять могу, наверное, нашел себе новую пассию, помоложе, а ты… спешишь лишний раз в задницу лизнуть.
– Последний раз спрашиваю, едешь в загранкомандировку или?.. – Сырцов начинал терять терпение. Ему надоела эта комедия, в которой, честно сказать, сам оказался с боку припека, взял в руки бумагу, делая вид, что готов ее разорвать. – Отвечай!
– Ладно, ваша взяла. В Индию, так в Индию. – Силы оставили Галину Ивановну, сопротивлялась больше по инерции, отлично понимала, без непрерывной разливки ей просто не выжить. Это, наверно, звучало кощунственно, но она могла пережить гибель близких людей, землетрясение, цунами, всеобщий потоп, но только не это. Отлучение от огня могло означать для нее беспросветное существование, медленное угасание. – Эх, ладно, ваша взяла, пусть все летит в тартарары! Гнилая сила добрую солому всегда сломит. Знаю, ты хороший взяточник, Сырец, скажи, что тебе за услуги привезти из Индии? – Галина Ивановна имела обыкновение быстро приходить в себя после самых тяжелых ударов, недаром занималась мужским делом. И на сей раз весьма вовремя подумала о том, что жизнь, к счастью, продолжается. И еще подумала о том, что эта несправедливость словно придала ей новые силы. Если Родина оказывается ей мачехой, то она обязательно прославит любую чужую страну, утрет сопливый нос всем этим доморощенным прилипалам. Каково будет без нее выглядеть новатор товарищ Разинков?
– Видишь, всегда можно полюбовно договориться, – нашелся Сырцов, очень обрадованный, что конфликт исчерпан. Генеральный директор, лучше его знающий слабости и силу Галины, предупредил: «Будь осмотрителен, Сырцов, наша Галя может так лягнуть, искры из глаз посыплются». – Привези-ка мне индуску – статную, с черной точкой на лбу.
– Держи карман шире! – огрызнулась Галина Ивановна. Но Сырцов готов был простить ей любую брань. Главное, что с ее уходом всем им дышать станет легче. – Прощай, товарищ Сырцов! Признаюсь, меня от одной твоей жирной рожи воротит, бежать хочется хоть на край света! – и, словно предупреждая ответный выпад, Галина Русич метнулась к двери…
* * *
Мало кому прежде знакомый в Старососненске приезжий писатель-анималист Субботин медленно, но верно, словно острый нож в сливочное масло, «прорезался» в самые верхи областной власти, обзаводился нужными знакомствами. Активно помогал ему в этом побаивающийся писателя Петр Кирыч, готов был исполнить любую просьбу. То ли интуитивно чувствовал за спиной Субботина некую силу, то ли боялся, что с помощью писателя всплывет на свет Божий роковая связь между ним и преступным дядей. Вполне вероятно, что подливал масла в огонь рассказ Пантюхина, верной «шестерки», который «напевал» давнему благодетелю про своего соседа-писателя. Как бы там ни было, отстраненный от должности Петр Кирыч еще больше потянулся к Субботину.
И когда тот попросил свести его с генералом Ачкасовым, Петр Кирыч не смог ему отказать.
Встретились они будним днем на даче бывшего первого секретаря обкома партии, где отныне Петр Кирыч проводил большую часть времени.
Субботин привез с собой бутылку коньяка «Мартини», шампанское, бутылку водки. Нашлось что выпить и в холодильнике Петра Кирыча, который не прочь был «расслабиться» как следует. Генерал Ачкасов вышел из дома, подошел к дежурному сержанту:
– Меня здесь ты не видел, понял?
– Так точно, товарищ генерал! – отчеканил сержант.
– На, хозяин угощает, – Ачкасов сунул в руки оторопевшему сержанту бутылку «Пшеничной», – выпьешь после дежурства…
Для форсу Петр Кирыч растопил камин, включил боковой свет, хотя на дворе еще было достаточно светло. Как водится, выпили первую за знакомство, вторую – за встречу. Постепенно разговорились. Словно невзначай упомянул Субботин покойного генерала армии Щелокова.
– Кстати, давно хотел вас спросить, Павел Эдуардович, – оживился Петр Кирыч, – откуда вы знали Николая Анисимовича?
– Я писал о нем книгу, которая по известным вам причинам не вышла. Жаль, оклеветали его враги.
Петр Кирыч и Ачкасов дипломатично промолчали: оба боготворили бывшего министра. Щелочихин был обязан дяде всем на свете, а генерал – своим званием. Улучив момент, ловкий Субботин поинтересовался майором Андрейченко, что, мол, это за человек.
– О, это наш Мегрэ, – широко разулыбался Ачкасов, – фанатик сыскного дела. Волкодав! Ежели в кого вцепится – загрызет. Чудаковатый, наивный, но дотошный. А что, чем-то он тебе тоже досадил?
Пришлось Субботину открывать карты, рассказал, что этот «Мегрэ» ворвался к нему в квартиру, учинил незаконный допрос, намекал на связь с неким Пантюхиным. При этих словах Петр Кирыч и Ачкасов невольно насторожились. Когда-то Петр Кирыч передал его «по цепочке»
Ачкасову, а тот сделал Пантюхина своим личным сексотом.
– Устрой-ка ты, генерал, головомойку этому майору, – дружески посоветовал Петр Кирыч, – пусть лучше жуликов ловит, а не фантазирует. Человек прибыл по рекомендации министра.
На том и расстались. А сегодня чуть свет майор Андрейченко снова появился в квартире Субботина, вежливо предъявил хозяину ордер на обыск.
– Вы меня, майор, верно, с кем-то путаете, – хладнокровно заметил Субботин, понимая, что «Мегрэ» за что-то зацепился, ибо копал настойчиво и смело, не подозревая, что в любом случае роет себе могилу. Видимо, генерал еще не успел с ним разобраться. – По какому поводу обыск?
– Вы, гражданин Субботин, подозреваетесь в связях с преступной группировкой, которая занималась бандитизмом, убийствами. Кстати, как свидетельствуют задержанные, они участвовали в покушении и на вашу жизнь. Странно, вы не находите ли? Чем вы им не угодили? Это для меня пока неясно, а остальное…
– Послушайте, товарищ майор, – ни один мускул не дрогнул в лице Субботина, – вы мне по-человечески очень нравитесь своей напористостью, смелостью, однако нельзя руководствоваться одними эмоциями. Зачем «шить» несуществующее дело? К примеру, на меня никто никогда не нападал. Зачем злоумышленникам это делать? Золота не имею, врагов – тоже.
– Клевета получается, да? Наоборот, интересное мероприятие проклевывается. Сейчас вы в этом убедитесь. – Майор приоткрыл дверь, и Субботин успел разглядеть на лестничной клетке людей в милицейской форме, мысленно возблагодарил небеса за то, что сдержался, не принял мер самозащиты. – Семенихин, войди!
Вот кого не думал увидеть Субботин в квартире. В сопровождении сотрудника в гражданском появился тот самый субъект, который с дружком покушался на его жизнь. Был уверен, купил их всех и каждого с потрохами. И вдруг… Раскололся, подлец!
– Встаньте, Семенихин, вот здесь! – Майор указал арестованному место у стены, ближе к двери. Тот повиновался, двигался неуверенно, словно в полусне. – А теперь прошу повторить, ничего не скрывая, что записано в протоколе.
– А чо повторять-то? Записано ведь, – тупо проговорил Семенихин. – Подступил Пантюха: мол, надобно проучить за «полкуска» доходягу-писателя, сует, мол, длинный нос куда не следует. Темнил Пантюха, а теперича я вот какой больной, – для убедительности ухватился за стенку.
– Дальше продолжайте.
– Ну, вошли мы в тот вечер в подъезд, там и Пантюха проживает, выкрутили лампочки, встали вдоль стенки, я должен был его первым огреть по кумполу, а Лорд лежачего отметелить. Пантюха нам его личность заранее показывал. Приготовились. И туточки, мама родная! Вроде как из огнетушителя на нас брызнуло, по мордам. Я брякнулся и отключился, до сих пор шишка на башке. Сколько лежал, не знаю, очухался – слезы из глаз ручьем, задышка в груди. Видать, газом он нас траванул. С тех пор у меня и начались припадки. Чуть что и… закрутит, жизнь не мила…
– Что вы теперь скажете, гражданин писатель? – прищурился майор. – Отпираться будем или… Чем это вы их шуранули, а?
– Спьяну наговаривает, – небрежно отмахнулся Субботин. – Богатая у вас с ним фантазия. Вы, кажется, хотели обыскивать квартиру, пожалуйста, но – прежде я позвоню вашему начальству.
– Хоть самому министру! – Майор Андрейченко распахнул дверь, и в нее вошли еще двое сотрудников, без лишних разговоров начали производить обыск.
Субботину казалось, что внутри у него все дрожит. В квартире было столько скрытых механизмов и тайных средств нападения и защиты, что даже малая толика найденного выдала бы его с головой. Конечно, все упрятано профессионально, этим ментам из провинции отыскать тайники не по зубам, но все же, все же… Случается, раз в год и палка стреляет. Сконцентрировав всю волю, Субботин мечтал только об одном, чтобы генерал Ачкасов был на месте.
– Ачкасов у аппарата!
– Здравствуйте, товарищ генерал, – ровным голосом заговорил Субботин, заметив, что все сотрудники приостановили поиск, затаили дыхание. – Это писатель Субботин Настроение? Неважное. Хочу звонить в МВД, но прежде. Да, именно, майор Андрейченко. Производит обыск. Есть какая-то писулька, вроде бы от районного прокурора. Что? Передаю трубку – Полуобернулся к майору – Вас генерал просит.
– Товарищ генерал, – бойко заговорил майор Андрейченко, – приступил к обыску. Да, есть веские основания. Как это прекратить? Все строго по закону. К вам? Сейчас? Слушаюсь, но… Хорошо, доложу лично. – Майор Андрейченко положил трубку и сказал ледяным тоном – Вижу, товарищ писатель, у вас крепко завязано Ничего, и не такие узелки распутывали. Посидите дома, пожалуйста, часа два, а потом продолжим. А ты, Сергеев, побудь с ним неотлучно. Лиса рыжая, смотри в оба.
Майор, арестованный Семенихин и еще двое сотрудников уехали. Субботин остался наедине с рыжеволосым немолодым сержантом, который демонстративно сел у дверей, с вызовом поглядывая на хозяина квартиры. Ситуация возникла чрезвычайно сложная.
«Нужно убрать микрофоны и другие устройства, лежащие на поверхности, – решил про себя Субботин – Как это сделать? Попробую сконцентрироваться на подсознании этого рыжего, а потом… подавив его волю… А может, брызнуть нервно-паралитическим? Нельзя. Это крайний ход»
– Сержант, разрешите мне выпить рюмку с расстройства? – заискивающе спросил Субботин, устремив взгляд в лицо рыжего.
– Ваше право, – охотно откликнулся сержант, – хотите пейте, хотите нет.
Субботин нарочно распахнул бар так, чтобы был виден весь арсенал.
– Ого! Тут у вас, как на банкете, – заинтересовался сержант – А пьете что? Название?
– Коньяк «Наполеон», – небрежно ответил Субботин, гипнотизируя сержанта, внушая ему мысль выпить с ним.
– Ароматная штука, – рыжеволосый приблизился к бару, жадно пожирал глазами невиданные прежде напитки. – Понюхать можно?
– Я бы предложил попробовать, но… на службе. Понимаю. – Субботин развел руками, поймал заинтересованный взгляд рыжеволосого сержанта.
– На службе не пьем! – неровным голосом ответил сержант. И отступил на пару шагов, к двери, дабы не соблазняться чудным зрелищем.
В дверь позвонили. Сержант, не спрашивая разрешения хозяина, отворил. На пороге стоял взволнованный Пантюхин. Завидя сержанта, обрадовался, дернул его за рукав.
– Сеня! Здорово, что ты здесь! Выдь-ка на минутку, что скажу! – Сержант растерянно оглянулся на Субботина, строго сказал: – Вы тут не балуйте, я сейчас. – И вышел за дверь, осторожно притворив ее. Однако Пантюхин отлично понял ситуацию и, вроде бы неловко повернувшись, захлопнул дверь.
– Ты что натворил, сука? – услышал Субботин голос рыжего сержанта. – Зачем дверь закрыл?
– Нечаянно. Да ты, Сеня, не дергайся. Отмычки-то у меня на что, вмиг откроем, а пока… слушай сюда.
Видимо, ловкий Пантюхин отвел сержанта от дверей. Этого было достаточно, чтобы скрыть явные улики, которые могли бы заинтересовать майора.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74
– Разинкова я хоть с трудом, но понять могу, наверное, нашел себе новую пассию, помоложе, а ты… спешишь лишний раз в задницу лизнуть.
– Последний раз спрашиваю, едешь в загранкомандировку или?.. – Сырцов начинал терять терпение. Ему надоела эта комедия, в которой, честно сказать, сам оказался с боку припека, взял в руки бумагу, делая вид, что готов ее разорвать. – Отвечай!
– Ладно, ваша взяла. В Индию, так в Индию. – Силы оставили Галину Ивановну, сопротивлялась больше по инерции, отлично понимала, без непрерывной разливки ей просто не выжить. Это, наверно, звучало кощунственно, но она могла пережить гибель близких людей, землетрясение, цунами, всеобщий потоп, но только не это. Отлучение от огня могло означать для нее беспросветное существование, медленное угасание. – Эх, ладно, ваша взяла, пусть все летит в тартарары! Гнилая сила добрую солому всегда сломит. Знаю, ты хороший взяточник, Сырец, скажи, что тебе за услуги привезти из Индии? – Галина Ивановна имела обыкновение быстро приходить в себя после самых тяжелых ударов, недаром занималась мужским делом. И на сей раз весьма вовремя подумала о том, что жизнь, к счастью, продолжается. И еще подумала о том, что эта несправедливость словно придала ей новые силы. Если Родина оказывается ей мачехой, то она обязательно прославит любую чужую страну, утрет сопливый нос всем этим доморощенным прилипалам. Каково будет без нее выглядеть новатор товарищ Разинков?
– Видишь, всегда можно полюбовно договориться, – нашелся Сырцов, очень обрадованный, что конфликт исчерпан. Генеральный директор, лучше его знающий слабости и силу Галины, предупредил: «Будь осмотрителен, Сырцов, наша Галя может так лягнуть, искры из глаз посыплются». – Привези-ка мне индуску – статную, с черной точкой на лбу.
– Держи карман шире! – огрызнулась Галина Ивановна. Но Сырцов готов был простить ей любую брань. Главное, что с ее уходом всем им дышать станет легче. – Прощай, товарищ Сырцов! Признаюсь, меня от одной твоей жирной рожи воротит, бежать хочется хоть на край света! – и, словно предупреждая ответный выпад, Галина Русич метнулась к двери…
* * *
Мало кому прежде знакомый в Старососненске приезжий писатель-анималист Субботин медленно, но верно, словно острый нож в сливочное масло, «прорезался» в самые верхи областной власти, обзаводился нужными знакомствами. Активно помогал ему в этом побаивающийся писателя Петр Кирыч, готов был исполнить любую просьбу. То ли интуитивно чувствовал за спиной Субботина некую силу, то ли боялся, что с помощью писателя всплывет на свет Божий роковая связь между ним и преступным дядей. Вполне вероятно, что подливал масла в огонь рассказ Пантюхина, верной «шестерки», который «напевал» давнему благодетелю про своего соседа-писателя. Как бы там ни было, отстраненный от должности Петр Кирыч еще больше потянулся к Субботину.
И когда тот попросил свести его с генералом Ачкасовым, Петр Кирыч не смог ему отказать.
Встретились они будним днем на даче бывшего первого секретаря обкома партии, где отныне Петр Кирыч проводил большую часть времени.
Субботин привез с собой бутылку коньяка «Мартини», шампанское, бутылку водки. Нашлось что выпить и в холодильнике Петра Кирыча, который не прочь был «расслабиться» как следует. Генерал Ачкасов вышел из дома, подошел к дежурному сержанту:
– Меня здесь ты не видел, понял?
– Так точно, товарищ генерал! – отчеканил сержант.
– На, хозяин угощает, – Ачкасов сунул в руки оторопевшему сержанту бутылку «Пшеничной», – выпьешь после дежурства…
Для форсу Петр Кирыч растопил камин, включил боковой свет, хотя на дворе еще было достаточно светло. Как водится, выпили первую за знакомство, вторую – за встречу. Постепенно разговорились. Словно невзначай упомянул Субботин покойного генерала армии Щелокова.
– Кстати, давно хотел вас спросить, Павел Эдуардович, – оживился Петр Кирыч, – откуда вы знали Николая Анисимовича?
– Я писал о нем книгу, которая по известным вам причинам не вышла. Жаль, оклеветали его враги.
Петр Кирыч и Ачкасов дипломатично промолчали: оба боготворили бывшего министра. Щелочихин был обязан дяде всем на свете, а генерал – своим званием. Улучив момент, ловкий Субботин поинтересовался майором Андрейченко, что, мол, это за человек.
– О, это наш Мегрэ, – широко разулыбался Ачкасов, – фанатик сыскного дела. Волкодав! Ежели в кого вцепится – загрызет. Чудаковатый, наивный, но дотошный. А что, чем-то он тебе тоже досадил?
Пришлось Субботину открывать карты, рассказал, что этот «Мегрэ» ворвался к нему в квартиру, учинил незаконный допрос, намекал на связь с неким Пантюхиным. При этих словах Петр Кирыч и Ачкасов невольно насторожились. Когда-то Петр Кирыч передал его «по цепочке»
Ачкасову, а тот сделал Пантюхина своим личным сексотом.
– Устрой-ка ты, генерал, головомойку этому майору, – дружески посоветовал Петр Кирыч, – пусть лучше жуликов ловит, а не фантазирует. Человек прибыл по рекомендации министра.
На том и расстались. А сегодня чуть свет майор Андрейченко снова появился в квартире Субботина, вежливо предъявил хозяину ордер на обыск.
– Вы меня, майор, верно, с кем-то путаете, – хладнокровно заметил Субботин, понимая, что «Мегрэ» за что-то зацепился, ибо копал настойчиво и смело, не подозревая, что в любом случае роет себе могилу. Видимо, генерал еще не успел с ним разобраться. – По какому поводу обыск?
– Вы, гражданин Субботин, подозреваетесь в связях с преступной группировкой, которая занималась бандитизмом, убийствами. Кстати, как свидетельствуют задержанные, они участвовали в покушении и на вашу жизнь. Странно, вы не находите ли? Чем вы им не угодили? Это для меня пока неясно, а остальное…
– Послушайте, товарищ майор, – ни один мускул не дрогнул в лице Субботина, – вы мне по-человечески очень нравитесь своей напористостью, смелостью, однако нельзя руководствоваться одними эмоциями. Зачем «шить» несуществующее дело? К примеру, на меня никто никогда не нападал. Зачем злоумышленникам это делать? Золота не имею, врагов – тоже.
– Клевета получается, да? Наоборот, интересное мероприятие проклевывается. Сейчас вы в этом убедитесь. – Майор приоткрыл дверь, и Субботин успел разглядеть на лестничной клетке людей в милицейской форме, мысленно возблагодарил небеса за то, что сдержался, не принял мер самозащиты. – Семенихин, войди!
Вот кого не думал увидеть Субботин в квартире. В сопровождении сотрудника в гражданском появился тот самый субъект, который с дружком покушался на его жизнь. Был уверен, купил их всех и каждого с потрохами. И вдруг… Раскололся, подлец!
– Встаньте, Семенихин, вот здесь! – Майор указал арестованному место у стены, ближе к двери. Тот повиновался, двигался неуверенно, словно в полусне. – А теперь прошу повторить, ничего не скрывая, что записано в протоколе.
– А чо повторять-то? Записано ведь, – тупо проговорил Семенихин. – Подступил Пантюха: мол, надобно проучить за «полкуска» доходягу-писателя, сует, мол, длинный нос куда не следует. Темнил Пантюха, а теперича я вот какой больной, – для убедительности ухватился за стенку.
– Дальше продолжайте.
– Ну, вошли мы в тот вечер в подъезд, там и Пантюха проживает, выкрутили лампочки, встали вдоль стенки, я должен был его первым огреть по кумполу, а Лорд лежачего отметелить. Пантюха нам его личность заранее показывал. Приготовились. И туточки, мама родная! Вроде как из огнетушителя на нас брызнуло, по мордам. Я брякнулся и отключился, до сих пор шишка на башке. Сколько лежал, не знаю, очухался – слезы из глаз ручьем, задышка в груди. Видать, газом он нас траванул. С тех пор у меня и начались припадки. Чуть что и… закрутит, жизнь не мила…
– Что вы теперь скажете, гражданин писатель? – прищурился майор. – Отпираться будем или… Чем это вы их шуранули, а?
– Спьяну наговаривает, – небрежно отмахнулся Субботин. – Богатая у вас с ним фантазия. Вы, кажется, хотели обыскивать квартиру, пожалуйста, но – прежде я позвоню вашему начальству.
– Хоть самому министру! – Майор Андрейченко распахнул дверь, и в нее вошли еще двое сотрудников, без лишних разговоров начали производить обыск.
Субботину казалось, что внутри у него все дрожит. В квартире было столько скрытых механизмов и тайных средств нападения и защиты, что даже малая толика найденного выдала бы его с головой. Конечно, все упрятано профессионально, этим ментам из провинции отыскать тайники не по зубам, но все же, все же… Случается, раз в год и палка стреляет. Сконцентрировав всю волю, Субботин мечтал только об одном, чтобы генерал Ачкасов был на месте.
– Ачкасов у аппарата!
– Здравствуйте, товарищ генерал, – ровным голосом заговорил Субботин, заметив, что все сотрудники приостановили поиск, затаили дыхание. – Это писатель Субботин Настроение? Неважное. Хочу звонить в МВД, но прежде. Да, именно, майор Андрейченко. Производит обыск. Есть какая-то писулька, вроде бы от районного прокурора. Что? Передаю трубку – Полуобернулся к майору – Вас генерал просит.
– Товарищ генерал, – бойко заговорил майор Андрейченко, – приступил к обыску. Да, есть веские основания. Как это прекратить? Все строго по закону. К вам? Сейчас? Слушаюсь, но… Хорошо, доложу лично. – Майор Андрейченко положил трубку и сказал ледяным тоном – Вижу, товарищ писатель, у вас крепко завязано Ничего, и не такие узелки распутывали. Посидите дома, пожалуйста, часа два, а потом продолжим. А ты, Сергеев, побудь с ним неотлучно. Лиса рыжая, смотри в оба.
Майор, арестованный Семенихин и еще двое сотрудников уехали. Субботин остался наедине с рыжеволосым немолодым сержантом, который демонстративно сел у дверей, с вызовом поглядывая на хозяина квартиры. Ситуация возникла чрезвычайно сложная.
«Нужно убрать микрофоны и другие устройства, лежащие на поверхности, – решил про себя Субботин – Как это сделать? Попробую сконцентрироваться на подсознании этого рыжего, а потом… подавив его волю… А может, брызнуть нервно-паралитическим? Нельзя. Это крайний ход»
– Сержант, разрешите мне выпить рюмку с расстройства? – заискивающе спросил Субботин, устремив взгляд в лицо рыжего.
– Ваше право, – охотно откликнулся сержант, – хотите пейте, хотите нет.
Субботин нарочно распахнул бар так, чтобы был виден весь арсенал.
– Ого! Тут у вас, как на банкете, – заинтересовался сержант – А пьете что? Название?
– Коньяк «Наполеон», – небрежно ответил Субботин, гипнотизируя сержанта, внушая ему мысль выпить с ним.
– Ароматная штука, – рыжеволосый приблизился к бару, жадно пожирал глазами невиданные прежде напитки. – Понюхать можно?
– Я бы предложил попробовать, но… на службе. Понимаю. – Субботин развел руками, поймал заинтересованный взгляд рыжеволосого сержанта.
– На службе не пьем! – неровным голосом ответил сержант. И отступил на пару шагов, к двери, дабы не соблазняться чудным зрелищем.
В дверь позвонили. Сержант, не спрашивая разрешения хозяина, отворил. На пороге стоял взволнованный Пантюхин. Завидя сержанта, обрадовался, дернул его за рукав.
– Сеня! Здорово, что ты здесь! Выдь-ка на минутку, что скажу! – Сержант растерянно оглянулся на Субботина, строго сказал: – Вы тут не балуйте, я сейчас. – И вышел за дверь, осторожно притворив ее. Однако Пантюхин отлично понял ситуацию и, вроде бы неловко повернувшись, захлопнул дверь.
– Ты что натворил, сука? – услышал Субботин голос рыжего сержанта. – Зачем дверь закрыл?
– Нечаянно. Да ты, Сеня, не дергайся. Отмычки-то у меня на что, вмиг откроем, а пока… слушай сюда.
Видимо, ловкий Пантюхин отвел сержанта от дверей. Этого было достаточно, чтобы скрыть явные улики, которые могли бы заинтересовать майора.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74