– Субботин снова вложил обойму в пистолет, приставил его к виску уголовника. – Считаю до трех, выкладывай все! Кто тебе поручил убрать меня? Раз! Два!
– Я все, все скажу! – выдохнул Пантюхин. – Только уберите это…
– Оказывается, ты еще дорожишь своей паршивой жизнью! – усмехнулся Субботин, незаметно включил под столом диктофон. – Говори!
– Петр Кирыч приказали: мол, слишком вы много знаете, помехой стали…
– Где сообщники? Вижу, ты не один сюда пришел.
– На лестнице, – пролепетал Пантюхин, дрожа всем телом. – Я должен был вас прикончить, а они… внизу фургончик стоит, взгляните в окно.
– Успею еще! – Субботин нахмурил лоб, соображая, как бы извлечь выгоду из этой ситуации. – Сделаем так: ты откроешь дверь, впустишь ко мне дружков, а сам… Молчи, как рыба на берегу. Кстати, Пантюхин, сколько тебе шеф за «мокруху» обещал? Не таись, я все равно дам больше. Ну! За сколько сребреников «мочил» меня?
– С Кирычем не поторгуешься, – еле слышно пробурчал Пантюхин, заскулил побитой собакой. – А вас… Вы… Клянусь волей, больше пальцем не пошевелю против. Поверьте, черт попутал. Чем могу искупить, а?
– Ладно, поверю еще раз, последний. – Субботин на всякий случай еще раз прощупал одежду Пантюхина. – Сколько их там, на лестнице?
– Двое.
– Огнестрельное оружие есть? Смотри мне в глаза, стерва! Отвечай!
– Ножи, кастеты! Чтобы шуму меньше было.
– Правильно, шум нам не нужен. Впускай их, только без шуточек.
– Слушаюсь! – Пантюхин осенил лоб крестом, будто шел на святое дело, для смелости опрокинул рюмку водки, пошел к двери, отгоняя искушение распахнуть дверь и крикнуть: «Атанда!» – и… рвануть прочь куда глаза глядят. Однако понимал: этот достанет из-под земли. Куда ни кинь, всюду клин. С одной стороны – Петр Кирыч, с другой… Отворив дверь, поманил дружков. На цыпочках вошли в квартиру двое. Встав за портьерой, Субботин разглядывал незваных гостей. Сразу признал обоих: Славку-хохмача и… Игоря Русича.
– Замочил? – с нетерпением спросил Игорь. – Где же он? И крови не видно.
– А я живучий! – Субботин шагнул на середину комнаты. – Оружие на стол! Живо!
Бывшие афганцы, завидев живого и невредимого «клиента», замерли, вопросительно уставились на Пантюхина.
– Накладочка, братцы, вышла! – развел руками тот. – Не по зубам оказалась косточка. Извиняйте. Да и сами-то повинитесь по-доброму.
– Хрен тебе! – истерично вскричал Игорь Русич. – Ты не смог, а я… – Ловким движением он выхватил из-за пояса армейский тесак, сделал выпад вперед, как учили, и, будто срубленный топором, рухнул на пол. Славка, косясь на поверженного подельщика, осторожно положил на край стола кастет.
– Порядок! – весело сказал Субботин, распахивая окно, чтобы выветрить из комнаты запах нервно-паралитического газа. – К столу, Славка! А ты… – кивнул Пантюхину, – окажи помощь дружку, аптечка на кухне, увидишь красный крест на коробочке.
Приведя в сознание Игоря, Пантюхин тоже присел к столу, преданными глазами глядя на нового хозяина. Постанывая от боли, держась руками за голову, приподнялся и Русич, обалдело оглядываясь.
– Что же мне теперь с вами делать, ребятки? – спросил Субботин. – Покушение на убийство с отягчающими обстоятельствами. Если мне не изменяет память, то…
– От пяти до пятнадцати! – угодливо хихикнул Пантюхин. Больно не хотелось ему возвращаться в зону, только зажил по-купечески, двух коров доить начал и вдруг…
– Чем откупимся? – спросил Славка-хохмач. – Души в залог возьмешь?
– Души – ценная штука. – Субботин уже все решил про себя. «Такого рода боевики ему не нужны. Могут продаться в любую минуту, заложить, проиграть в карты. От них придется отделаться. И это очень просто. А Пантюху он еще придержит. Видать, тот напуган до полусмерти, попал между молотом и наковальней».
– Погуляйте пока, ребята, с неделю, а потом… Я призову вас на дело, на крупный куш пойдем. Железяки ваши я оставлю на память в целости и сохранности, с вашими «пальчиками». Идите, гуляйте. А ты, – остановил Пантюхина, – останься на минутку…
– Завтра же наведи их на магазинчик «Лигма». Там малолюдно. В подсобке – денег навалом. «Желтый» металл. Все понял?
– Да, но… – Пантюхин знал, что рэкетиры почему-то обходят «Лигму».
– Мы же договорились, Пантюхин!
* * *
Ни один из дружков-уголовников Игоря Русича не знал настоящего имени Длинного Джона, коим он стал с недавних пор. И вообще кореша старались не заводить с Джоном лишних разговоров. Он слыл психом, с которым опасно связываться. Джона все побаивались за жестокость, за непредсказуемость, за умение драться. Помнили, какими страшными приемами валил он на землю самого «пахана» во время ссоры. Вот и сегодня два дружка Джона первыми вошли в коммерческий магазин с загадочным названием «Лигма», огляделись по сторонам. Посетителей, как всегда, не было. Здесь, по сведению наводчиков, отмывались чьи-то крупные «бабки».
Через несколько минут в «Лигму» зашел и Джон, перевернул табличку на двери: «Закрыто на обед», приказал оторопевшему продавцу:
– Зови хозяина! И не дури! – Вытащил пистолет, прицелился в продавца, держа оружие двумя руками, как это делают гангстеры в американских фильмах.
Видимо, продавец нажал кнопку под столом, так как из боковой каморки показался плечистый дядька в импортной майке.
– Кто вы такие? – Хозяин был явно не робкого десятка, вел себя не трусливо, наоборот, явно давал понять, что их заведение «ведет» чья-то «бригада».
– Не пускай пузыри, хозяин, – спокойно остановил его Джон, – мы из налоговой инспекции. Слыхал про такую? Нет? Пройдем в твой закуток, перетолкуем. – И, не спрашивая хозяина, согласен ли он на разговор, двинулся к едва заметной двери.
– Смотри, смотри, – угрожающе произнес тот, – себе дороже станет, попомнишь мои слова, сосунок.
– Замри, балда!
В крошечном пространстве едва могли уместиться однотумбовый стол, тумбочка с телефоном и два стула. Таков был кабинет хозяина едва ли не первого в Старососненске коммерческого магазина. О нем ходило множество слухов. Одни утверждали, что хозяйничают тут мафиози, другие были единодушны в том, что магазин куплен на деньги приехавшего с Украины банкира.
– Ну, говори, чего надобно? Кстати, про документы я не спрашиваю.
– И молодец! – одобрил Джон. Еще раз оглядел хозяина магазина. В России только начиналась кампания по продаже объектов государственной торговли, и каждый, кто осмеливался приобрести либо магазин, либо киоск, становился предметом изучения милиции, органов безопасности и всякого рода преступных групп. Хозяину на вид было лет сорок, не меньше. Его внешний вид никак не вязался с обликом торгаша, он скорее всего был в прошлом боксером тяжелого веса, об этом говорили и кулаки, и подбородок, и глубоко посаженные глаза, и, конечно, характерный для боксера перебитый нос.
– Позвольте, гражданин коммерсант, дать вводную. – Джон сел на стул верхом, словно оседлал коня. – Итак, я буду предельно откровенен. – Отныне Старососненск справедливо разделен на четыре части, каждая часть города будет опекаться бригадами, – кивнул в сторону дружков, которые переминались с ноги на ногу, сильно нервничали. Операция-то проходила ясным днем, и ненароком могло случиться всякое. – Отныне бригады будут бдительно охранять коммерческие и прочие частные заведения от ворья, внезапных проверок, ревизий и гастролеров. Я понятно объясняю? – Джон чуть склонил голову, резко расстегнул ворот рубахи, ему стало жарко. Хозяин глянул в его сторону и заметил синеватый шрам, что тянулся от горла к груди.
– Понятно, понятно. Выходит, и в нашем захолустье появились эти, как их, вымогатели?
– Мы не вымогатели, а охрана.
– Охрана – это здорово, – скривил губы коммерсант. – И сколько вы хотите получать с меня за это?
– В нашу пользу будешь ежемесячно отстегивать всего по пять процентов с чистого дохода. У нас, запомни, справедливый девиз: «Берем с каждого столько, чтобы не разорить коммерсанта и себя не обидеть».
– А тебе, мужик, советую: сюда ко мне больше не заходи, а то…
– Зачем так худо говоришь? – Чернявый, с кавказским профилем рэкетир, наверное, подслушивал их разговор за дверью, ворвался, как буйный. Худо говоришь, хозяин. Деньги платить за охрану не будешь, всю жизнь на аптеку работать будешь! – С размаху ударил железной тростью по телефону, белые брызги разлетелись по кабинетику.
– Жаль, друг, что ты такой упрямый и неразумный! – Джон встал. – Значит, так: для начала мы попортим часть товара, подожжем твою точку, а потом… – не успел докончить фразы, в дверь часто-часто забарабанили. Джон и кавказец переглянулись: «Кого там еще нелегкая несет? На двери – табличка „Закрыто на обед“.
– Иди, скажи, что точка закрыта! – сурово приказал Джон хозяину. – Да смотри, не делай глупостей! – Вытянул из кармана пиджака тяжелый, отливающий синевой пистолет.
– Открывай, милиция! – раздалось из-за дверей. – Живо открывай! За сопротивление при исполнении сами знаете, что бывает. Последний раз приказываю! Дверь взломаем!
– Показывай запасной выход! – Джон приставил к груди хозяина пистолет.
– Чего рожи строишь? – Кавказец подскочил к хозяину и с размаху ударил в живот. – Показывай ход!
– Тупик, братцы-рэкетиры! – с откровенной издевкой произнес хозяин. – Я же толковал вам, суслики, не по зубам «Лигма», не послушали старшего. Сядьте! И тихо! – разом взял в свои руки инициативу. Без сопротивления отобрал у Джона пистолет, сунул в ящик своего стола. Джон вздохнул с явным облегчением, хоть оружия при нем не окажется. Хозяин же, отстранив оторопевшего кавказца, подошел к двери, откинул щеколду. В магазинчик ввалились люди в милицейской форме. Впереди всех, с коротким автоматом, капитан со шрамом через всю щеку.
– Всем оставаться на местах! Лицом к стене! Обыскать!
Милиционеры действовали на редкость деловито, но без спешки. Финский нож, нунчаки, деньги сложили на край стола.
– Вымогатели?
– Мелкая сошка! Засадить их надобно, чтобы не мешали настоящим людям работать! – дружески подмигнул хозяин капитану.
– Сделаем!
На пороге, когда неудачливых рэкетиров увели, суровый капитан обернулся, показав хозяину большой палец, дескать, все в полном порядке. Владелец магазина заулыбался в ответ, поднял в знак благодарности правую руку. Хозяин вернулся к столу, достал пистолет, долго вертел его в руках, ища марку оружия, не нашел, вновь спрятал пистолет в ящик. Ухмыльнулся: «Вшивота! Пискари! Пришли за добычей, а ушли… Да и мне оружие подкинули». Он нагнулся, внимательно осмотрел тщательно замаскированную кнопку под столом. В случае тревоги легкое нажатие и… все патрульные машины в городе получали сигнал тревоги. Компаньоны не обманули. Новейшая сигнализация английской фирмы «Фокс-ленд» сработала отменно…
* * *
Первый секретарь обкома Петр Кирыч Щелочихин пребывал в этот жаркий августовский день в прескверном настроении. «Все загнило, все! Да и умы партийцев вывернулись наизнанку. – Мысленно матерно выругался. – Мебель, торговля, прилавки стали девственно пусты. Что делается, одному Господу Богу известно».
Петр Кирыч, закрыв глаза, посидел неподвижно в старом черном кресле, потом уставился на портрет нового лидера партии. Портрет оказался на сей раз по размеру чуть меньше, чем портреты прежних вождей, и на стене образовалась белая полоса вокруг горбачевского изображения. На Пленуме ЦК, откуда Петр Кирыч только утром приехал, Михаил Сергеевич показался обеспокоенным, суетливым, размахивал руками, то и дело оглядывался на Александра Яковлева, видимо, ждал либо подсказки, либо одобрения. Члены пленума тоже изменили обычной манере: раньше, когда генсек говорил, все его слова воспринимались на веру, под аплодисменты, а тут… потихоньку роптали, а некоторые осмеливались даже подавать голоса, возражая Генеральному.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74
– Я все, все скажу! – выдохнул Пантюхин. – Только уберите это…
– Оказывается, ты еще дорожишь своей паршивой жизнью! – усмехнулся Субботин, незаметно включил под столом диктофон. – Говори!
– Петр Кирыч приказали: мол, слишком вы много знаете, помехой стали…
– Где сообщники? Вижу, ты не один сюда пришел.
– На лестнице, – пролепетал Пантюхин, дрожа всем телом. – Я должен был вас прикончить, а они… внизу фургончик стоит, взгляните в окно.
– Успею еще! – Субботин нахмурил лоб, соображая, как бы извлечь выгоду из этой ситуации. – Сделаем так: ты откроешь дверь, впустишь ко мне дружков, а сам… Молчи, как рыба на берегу. Кстати, Пантюхин, сколько тебе шеф за «мокруху» обещал? Не таись, я все равно дам больше. Ну! За сколько сребреников «мочил» меня?
– С Кирычем не поторгуешься, – еле слышно пробурчал Пантюхин, заскулил побитой собакой. – А вас… Вы… Клянусь волей, больше пальцем не пошевелю против. Поверьте, черт попутал. Чем могу искупить, а?
– Ладно, поверю еще раз, последний. – Субботин на всякий случай еще раз прощупал одежду Пантюхина. – Сколько их там, на лестнице?
– Двое.
– Огнестрельное оружие есть? Смотри мне в глаза, стерва! Отвечай!
– Ножи, кастеты! Чтобы шуму меньше было.
– Правильно, шум нам не нужен. Впускай их, только без шуточек.
– Слушаюсь! – Пантюхин осенил лоб крестом, будто шел на святое дело, для смелости опрокинул рюмку водки, пошел к двери, отгоняя искушение распахнуть дверь и крикнуть: «Атанда!» – и… рвануть прочь куда глаза глядят. Однако понимал: этот достанет из-под земли. Куда ни кинь, всюду клин. С одной стороны – Петр Кирыч, с другой… Отворив дверь, поманил дружков. На цыпочках вошли в квартиру двое. Встав за портьерой, Субботин разглядывал незваных гостей. Сразу признал обоих: Славку-хохмача и… Игоря Русича.
– Замочил? – с нетерпением спросил Игорь. – Где же он? И крови не видно.
– А я живучий! – Субботин шагнул на середину комнаты. – Оружие на стол! Живо!
Бывшие афганцы, завидев живого и невредимого «клиента», замерли, вопросительно уставились на Пантюхина.
– Накладочка, братцы, вышла! – развел руками тот. – Не по зубам оказалась косточка. Извиняйте. Да и сами-то повинитесь по-доброму.
– Хрен тебе! – истерично вскричал Игорь Русич. – Ты не смог, а я… – Ловким движением он выхватил из-за пояса армейский тесак, сделал выпад вперед, как учили, и, будто срубленный топором, рухнул на пол. Славка, косясь на поверженного подельщика, осторожно положил на край стола кастет.
– Порядок! – весело сказал Субботин, распахивая окно, чтобы выветрить из комнаты запах нервно-паралитического газа. – К столу, Славка! А ты… – кивнул Пантюхину, – окажи помощь дружку, аптечка на кухне, увидишь красный крест на коробочке.
Приведя в сознание Игоря, Пантюхин тоже присел к столу, преданными глазами глядя на нового хозяина. Постанывая от боли, держась руками за голову, приподнялся и Русич, обалдело оглядываясь.
– Что же мне теперь с вами делать, ребятки? – спросил Субботин. – Покушение на убийство с отягчающими обстоятельствами. Если мне не изменяет память, то…
– От пяти до пятнадцати! – угодливо хихикнул Пантюхин. Больно не хотелось ему возвращаться в зону, только зажил по-купечески, двух коров доить начал и вдруг…
– Чем откупимся? – спросил Славка-хохмач. – Души в залог возьмешь?
– Души – ценная штука. – Субботин уже все решил про себя. «Такого рода боевики ему не нужны. Могут продаться в любую минуту, заложить, проиграть в карты. От них придется отделаться. И это очень просто. А Пантюху он еще придержит. Видать, тот напуган до полусмерти, попал между молотом и наковальней».
– Погуляйте пока, ребята, с неделю, а потом… Я призову вас на дело, на крупный куш пойдем. Железяки ваши я оставлю на память в целости и сохранности, с вашими «пальчиками». Идите, гуляйте. А ты, – остановил Пантюхина, – останься на минутку…
– Завтра же наведи их на магазинчик «Лигма». Там малолюдно. В подсобке – денег навалом. «Желтый» металл. Все понял?
– Да, но… – Пантюхин знал, что рэкетиры почему-то обходят «Лигму».
– Мы же договорились, Пантюхин!
* * *
Ни один из дружков-уголовников Игоря Русича не знал настоящего имени Длинного Джона, коим он стал с недавних пор. И вообще кореша старались не заводить с Джоном лишних разговоров. Он слыл психом, с которым опасно связываться. Джона все побаивались за жестокость, за непредсказуемость, за умение драться. Помнили, какими страшными приемами валил он на землю самого «пахана» во время ссоры. Вот и сегодня два дружка Джона первыми вошли в коммерческий магазин с загадочным названием «Лигма», огляделись по сторонам. Посетителей, как всегда, не было. Здесь, по сведению наводчиков, отмывались чьи-то крупные «бабки».
Через несколько минут в «Лигму» зашел и Джон, перевернул табличку на двери: «Закрыто на обед», приказал оторопевшему продавцу:
– Зови хозяина! И не дури! – Вытащил пистолет, прицелился в продавца, держа оружие двумя руками, как это делают гангстеры в американских фильмах.
Видимо, продавец нажал кнопку под столом, так как из боковой каморки показался плечистый дядька в импортной майке.
– Кто вы такие? – Хозяин был явно не робкого десятка, вел себя не трусливо, наоборот, явно давал понять, что их заведение «ведет» чья-то «бригада».
– Не пускай пузыри, хозяин, – спокойно остановил его Джон, – мы из налоговой инспекции. Слыхал про такую? Нет? Пройдем в твой закуток, перетолкуем. – И, не спрашивая хозяина, согласен ли он на разговор, двинулся к едва заметной двери.
– Смотри, смотри, – угрожающе произнес тот, – себе дороже станет, попомнишь мои слова, сосунок.
– Замри, балда!
В крошечном пространстве едва могли уместиться однотумбовый стол, тумбочка с телефоном и два стула. Таков был кабинет хозяина едва ли не первого в Старососненске коммерческого магазина. О нем ходило множество слухов. Одни утверждали, что хозяйничают тут мафиози, другие были единодушны в том, что магазин куплен на деньги приехавшего с Украины банкира.
– Ну, говори, чего надобно? Кстати, про документы я не спрашиваю.
– И молодец! – одобрил Джон. Еще раз оглядел хозяина магазина. В России только начиналась кампания по продаже объектов государственной торговли, и каждый, кто осмеливался приобрести либо магазин, либо киоск, становился предметом изучения милиции, органов безопасности и всякого рода преступных групп. Хозяину на вид было лет сорок, не меньше. Его внешний вид никак не вязался с обликом торгаша, он скорее всего был в прошлом боксером тяжелого веса, об этом говорили и кулаки, и подбородок, и глубоко посаженные глаза, и, конечно, характерный для боксера перебитый нос.
– Позвольте, гражданин коммерсант, дать вводную. – Джон сел на стул верхом, словно оседлал коня. – Итак, я буду предельно откровенен. – Отныне Старососненск справедливо разделен на четыре части, каждая часть города будет опекаться бригадами, – кивнул в сторону дружков, которые переминались с ноги на ногу, сильно нервничали. Операция-то проходила ясным днем, и ненароком могло случиться всякое. – Отныне бригады будут бдительно охранять коммерческие и прочие частные заведения от ворья, внезапных проверок, ревизий и гастролеров. Я понятно объясняю? – Джон чуть склонил голову, резко расстегнул ворот рубахи, ему стало жарко. Хозяин глянул в его сторону и заметил синеватый шрам, что тянулся от горла к груди.
– Понятно, понятно. Выходит, и в нашем захолустье появились эти, как их, вымогатели?
– Мы не вымогатели, а охрана.
– Охрана – это здорово, – скривил губы коммерсант. – И сколько вы хотите получать с меня за это?
– В нашу пользу будешь ежемесячно отстегивать всего по пять процентов с чистого дохода. У нас, запомни, справедливый девиз: «Берем с каждого столько, чтобы не разорить коммерсанта и себя не обидеть».
– А тебе, мужик, советую: сюда ко мне больше не заходи, а то…
– Зачем так худо говоришь? – Чернявый, с кавказским профилем рэкетир, наверное, подслушивал их разговор за дверью, ворвался, как буйный. Худо говоришь, хозяин. Деньги платить за охрану не будешь, всю жизнь на аптеку работать будешь! – С размаху ударил железной тростью по телефону, белые брызги разлетелись по кабинетику.
– Жаль, друг, что ты такой упрямый и неразумный! – Джон встал. – Значит, так: для начала мы попортим часть товара, подожжем твою точку, а потом… – не успел докончить фразы, в дверь часто-часто забарабанили. Джон и кавказец переглянулись: «Кого там еще нелегкая несет? На двери – табличка „Закрыто на обед“.
– Иди, скажи, что точка закрыта! – сурово приказал Джон хозяину. – Да смотри, не делай глупостей! – Вытянул из кармана пиджака тяжелый, отливающий синевой пистолет.
– Открывай, милиция! – раздалось из-за дверей. – Живо открывай! За сопротивление при исполнении сами знаете, что бывает. Последний раз приказываю! Дверь взломаем!
– Показывай запасной выход! – Джон приставил к груди хозяина пистолет.
– Чего рожи строишь? – Кавказец подскочил к хозяину и с размаху ударил в живот. – Показывай ход!
– Тупик, братцы-рэкетиры! – с откровенной издевкой произнес хозяин. – Я же толковал вам, суслики, не по зубам «Лигма», не послушали старшего. Сядьте! И тихо! – разом взял в свои руки инициативу. Без сопротивления отобрал у Джона пистолет, сунул в ящик своего стола. Джон вздохнул с явным облегчением, хоть оружия при нем не окажется. Хозяин же, отстранив оторопевшего кавказца, подошел к двери, откинул щеколду. В магазинчик ввалились люди в милицейской форме. Впереди всех, с коротким автоматом, капитан со шрамом через всю щеку.
– Всем оставаться на местах! Лицом к стене! Обыскать!
Милиционеры действовали на редкость деловито, но без спешки. Финский нож, нунчаки, деньги сложили на край стола.
– Вымогатели?
– Мелкая сошка! Засадить их надобно, чтобы не мешали настоящим людям работать! – дружески подмигнул хозяин капитану.
– Сделаем!
На пороге, когда неудачливых рэкетиров увели, суровый капитан обернулся, показав хозяину большой палец, дескать, все в полном порядке. Владелец магазина заулыбался в ответ, поднял в знак благодарности правую руку. Хозяин вернулся к столу, достал пистолет, долго вертел его в руках, ища марку оружия, не нашел, вновь спрятал пистолет в ящик. Ухмыльнулся: «Вшивота! Пискари! Пришли за добычей, а ушли… Да и мне оружие подкинули». Он нагнулся, внимательно осмотрел тщательно замаскированную кнопку под столом. В случае тревоги легкое нажатие и… все патрульные машины в городе получали сигнал тревоги. Компаньоны не обманули. Новейшая сигнализация английской фирмы «Фокс-ленд» сработала отменно…
* * *
Первый секретарь обкома Петр Кирыч Щелочихин пребывал в этот жаркий августовский день в прескверном настроении. «Все загнило, все! Да и умы партийцев вывернулись наизнанку. – Мысленно матерно выругался. – Мебель, торговля, прилавки стали девственно пусты. Что делается, одному Господу Богу известно».
Петр Кирыч, закрыв глаза, посидел неподвижно в старом черном кресле, потом уставился на портрет нового лидера партии. Портрет оказался на сей раз по размеру чуть меньше, чем портреты прежних вождей, и на стене образовалась белая полоса вокруг горбачевского изображения. На Пленуме ЦК, откуда Петр Кирыч только утром приехал, Михаил Сергеевич показался обеспокоенным, суетливым, размахивал руками, то и дело оглядывался на Александра Яковлева, видимо, ждал либо подсказки, либо одобрения. Члены пленума тоже изменили обычной манере: раньше, когда генсек говорил, все его слова воспринимались на веру, под аплодисменты, а тут… потихоньку роптали, а некоторые осмеливались даже подавать голоса, возражая Генеральному.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74