Пар из «внутренней» петли, потеряв почти всю энергию, поступал в конденсатор, который охлаждался морской водой, поступающей из-за борта, превращался в воду и закачивался обратно в нижнюю часть реактора для последующего нагрева и повторения цикла. Парогенератор и конденсатор составляли единый блок, и один и тот же многоступенчатый насос заставлял воду проходить через все этапы циркуляции. Это механическое устройство представляло собой ахиллесову пяту всех судов с атомными двигателями. Насосу приходилось прокачивать огромную массу воды, которая была горячей как в прямом смысле слова, то есть термически, так и потому, что она являлась радиоактивной. При выполнении такой механической работы неизбежно возникал шум. До сих пор.
— Удивительно оригинально, — заметил Дубинин.
— Ещё бы. Американцы потратили десять лет на разработку и доводку этого насоса. Они собирались использовать его на своих атомных ракетоносцах, затем отказались от него. Проектировщики были потрясены такой неудачей.
Капитан только покачал головой. Циркуляция воды на новых американских реакторах обеспечивалась естественным конвекционным течением. Это было ещё одним техническим преимуществом новой конструкции. Умны же эти американцы! — подумал Дубинин. Вместе с главным инженером он ждал, когда реактор выйдет на проектную мощность. Из него были удалены контрольные стержни, свободные нейтроны из топливных элементов вступили во взаимодействие, и началась контролируемая цепная реакция. Операторы у панели управления следили за температурой внутри реактора и называли вслух цифры.
— Сейчас начнётся… — прошептал главный инженер.
— Значит, вы не видели работу питательного насоса? — удивился капитан первого ранга.
— Нет.
Великолепно, подумал Дубинин, глядя на небо над головой. Какое ужасное зрелище для человека, стоящего внутри подводной лодки…
— Что это?
— Только что включился насос.
— Вы шутите. — Он посмотрел на массивное, многоступенчатое устройство. Не было никаких признаков… Дубинин подошёл к панели управления и…
Он громко рассмеялся.
— Насос работает, капитан, — заметил командир БЧ-5.
— Увеличивайте мощность, — скомандовал Дубинин.
— Десять процентов мощности, и продолжает увеличиваться.
— Доведите мощность до десяти процентов сверх максимальной.
— Но, капитан…
— Я знаю, мы никогда не превышали максимум. — Проектная мощность реактора равнялась пятидесяти тысячам лошадиных сил, но, как и в большинстве двигателей, она была немного преуменьшена. На ходовых испытаниях её довели однажды до пятидесяти восьми тысяч, что закончилось незначительным повреждением труб парогенератора. Максимальная полезная мощность равнялась 54960 лошадиным силам. Дубинин достигал такой мощности только один раз, вскоре после того, как стал командиром «Адмирала Лунина». Каждый командир испытывает свою подлодку на предельной мощности, подобно тому как лётчик-истребитель должен узнать по крайней мере один раз, с какой скоростью может мчаться его машина, стремительно прорезая воздух.
— Слушаюсь, — кивнул механик.
— И внимательно наблюдайте за приборами, Иван Степанович. Бели вдруг заметите что-то, немедленно заглушайте реактор. — Дубинин похлопал его по плечу и вернулся в переднюю часть отсека, надеясь, что сварщики хорошо справились со своей работой. Он пожал плечами. Все сварочные швы были подвергнуты рентгеноскопии, раковин нигде не обнаружили. Командир не может заботиться обо всём, а на его подлодке находился отличный стармех.
— Двадцать процентов мощности.
Главный инженер верфи оглянулся по сторонам. Питательный насос был установлен на своей платформе, снабжённой амортизаторами. Это предупреждало передачу шума и вибрации от насоса на корпус субмарины и далее в окружающую корпус воду. Какая неудачная конструкция! — подумал адмирал. Ну что ж, в дальнейшем мы улучшим её. Кораблестроение — одна из немногих уцелевших форм инженерного искусства.
— Двадцать пять.
— Я начинаю слышать какой-то шум, — заметил Дубинин.
— Скорость эквивалентна этой мощности?
— С полной бытовой нагрузкой… — Это означало ту долю мощности, которая требовалась для функционирования корабельных систем, начиная от кондиционирования воздуха до освещения кают. — Десять узлов. — Субмарины класса «Акула» потребляли много электроэнергии для повседневных нужд. Основная часть мощности расходовалась на систему кондиционирования воздуха, которая была весьма примитивной и пожирала до десяти процентов номинальной мощности реактора. — На бытовые нужды уходит семнадцать процентов, и лишь после этого начинает вращаться винт. Западные системы намного эффективнее.
Главный инженер верфи мрачно кивнул.
— Там у них огромная промышленность, занятая производством экономичных систем, — машиностроение, принимающее во внимание потребности окружающей среды. У нас ещё отсутствует инфраструктура, позволяющая вести исследования в этой области.
— У них намного более жаркий климат. Однажды в июле мне пришлось побывать в Вашингтоне. Даже в аду не может быть хуже.
— Неужели?
— Сотрудник нашего посольства, сопровождавший меня, сказал, что когда-то на этом месте находилось малярийное болото. Случались даже эпидемии жёлтой лихорадки. Ужасный климат.
— Я не знал этого.
— Тридцать процентов, — произнёс стармех.
— Как вы попали туда? — спросил адмирал.
— Десять лет назад, когда там шли переговоры по предупреждению несчастных случаев на море. Это было моё первое и последнее дипломатическое поручение. Какому-то штабному идиоту пришло в голову, что там может понадобиться подводник. Меня забрали прямо из Академии Фрунзе. Пустая трата времени, — добавил Дубинин.
— Какое у вас создалось впечатление?
— Скучища. Американские подводники высокомерны и относятся к нам с презрением. Никакого товарищества в то время. — Дубинин сделал паузу. — Впрочем нет, несправедливо так говорить. Политический климат тогда был совершенно другим. Меня принимали гостеприимно, но холодно. Я побывал на бейсбольном матче.
— Понравилось? — спросил адмирал. Капитан первого ранга улыбнулся.
— Пиво и закуски оказались превосходными. Сама игра была совершенно непонятной, а их объяснения только сбивали с толку.
— Сорок процентов.
— Двенадцать узлов, — сказал Дубинин. — Шум увеличивается…
— И всё-таки?
— И всё-таки это всего лишь малая часть того шума, который исходит от прежнего насоса. Обслуживающему персоналу приходилось надевать здесь защитные наушники. А при полной скорости грохот был страшным.
— Посмотрим, что будет дальше. Вы узнали что-нибудь интересное в Вашингтоне?
Дубинин снова хмыкнул.
— Узнал — по улицам нельзя ходить в одиночку. Однажды вышел на прогулку и увидел, как какой-то хулиган напал на женщину, — вы не поверите, всего в нескольких кварталах от Белого дома!
— Неужели?
— Этот молодчик попытался пробежать мимо меня с её сумочкой в руках. Как в сцене из гангстерского фильма. Просто удивительно.
— Попытался?
— Я разве не рассказывал, что в молодости был хорошим футболистом? Я сделал подкат — может быть, с излишним энтузиазмом. Между прочим, разбил ему коленную чашечку. — Дубинин улыбнулся, вспомнив, как расправился с мерзавцем. Действительно, бетонные тротуары куда твёрже, чем поросшая травой поверхность футбольного поля…
— Пятьдесят процентов.
— И что было дальше?
— Сотрудники посольства устроили грандиозный скандал. Посол вопил как недорезанная свинья. Я решил, что меня отошлют домой. Однако местная полиция хотела наградить меня медалью. Тогда все спустили на тормозах, и впредь меня не приглашали принять участие в дипломатических переговорах. — Дубинин расхохотался. — Я одержал победу. Восемнадцать узлов.
— Зачем вы вмешались в это происшествие?
— Я был молодым и глупым, — объяснил Дубинин. — Мне даже в голову не пришло, что это могла быть провокация со стороны ЦРУ, — наш посол беспокоился именно об этом. Разумеется, никакой провокацией и не пахло — просто пожилая слабая негритянка и молодой хулиган. Колено у него здорово пострадало. Интересно, он научился снова бегать? А если это действительно был агент ЦРУ, одним шпионом стало меньше.
— Шестьдесят процентов, работает устойчиво, — произнёс старший механик. — Никаких колебаний в уровне давления.
— Двадцать три узла. Оставшиеся сорок процентов мало что нам покажут… и шум потока сейчас начнёт отражаться в корпусе лодки. Будь повнимательнее, Ваня!
— Слушаюсь, капитан!
— Какую наибольшую скорость вы развивали?
— Тридцать два узла при номинальной мощности реактора. Тридцать три — при перегрузке.
— Ходят слухи о новой краске для корпуса лодки…
— Это то самое английское изобретение? Судя по данным разведки, американские ударные подлодки в результате её использования сумели увеличить скорость больше чем на узел.
— Совершенно верно, — подтвердил адмирал. — Мне говорили, что формула состава нам известна, вот только мы столкнулись с трудностями при её производстве, а процесс окраски ещё более сложен.
— При скорости свыше двадцати пяти узлов возникает опасность срыва антиакустических плиток с поверхности корпуса. У меня такое однажды случилось — тогда я был старпомом на «Свердловском комсомольце»… — Дубинин покачал головой. — Ощущение, словно ты оказался внутри железного барабана — так эти проклятые резиновые плитки били по корпусу.
— Боюсь, что с этим мы ничего пока не можем сделать.
— Семьдесят пять процентов мощности.
— Уберите эти плитки, и я смогу прибавить ещё один узел к предельной скорости.
— Вы действительно выступаете за это?
Дубинин отрицательно потряс головой.
— Нет. При мчащейся в воде торпеде это может стать границей между жизнью и смертью.
На этом разговор прекратился. Через десять минут мощность реактора достигла предельной — пятидесяти тысяч лошадиных сил. Шум насоса стал теперь очень заметным, но всё-таки можно было разговаривать друг с другом. Когда на лодке стоял прежний насос, вспомнил Дубинин, при таком уровне мощности казалось, что рядом играет оркестр рок-музыки, и по твоему телу пробегали колебания. Сейчас насос работал намного тише, и к тому же начальник верфи обещал усовершенствовать амортизаторы его основания. Да, адмирал не хвастался. Шум резко уменьшился. Прошло ещё десять минут и Дубинину всё стало ясно. Он уже видел и слышал достаточно.
— Начать уменьшение мощности, — скомандовал Дубинин.
— Ну как, Валентин Борисович?
— КГБ украл это у американцев?
— Такое впечатление создалось и у меня, — ответил адмирал.
— Расцелую первого же разведчика, которого встречу.
* * *
Сухогруз «Джордж Макриди» стоял пришвартованный у причала. Шла погрузка. Это был большой океанский корабль, построенный десять лет назад, с мощными низкооборотными морскими дизелями. Он был спроектирован как лесовоз, способный перевозить тридцать тысяч тонн обработанной древесины или, как в данном случае, брёвен. Обычно японцы предпочитали сами обрабатывать лесоматериалы. При этом деньги, затраченные на обработку, оставались в стране, а не уходили за границу. По крайней мере в этом случае для перевозки использовался корабль под американским флагом — уступка, которой удалось добиться после десяти месяцев переговоров. Побывать в Японии интересно, хотя и дорого.
Под внимательным взглядом первого офицера подъёмные краны снимали с грузовиков бревна и опускали их в трюмы, специально построенные для этой цели. Погрузка шла удивительно быстро. Автоматизация процессов погрузки была, наверно, самым важным усовершенствованием в торговом флоте. «Джорджа М.» можно загрузить меньше чем за сорок часов и разгрузить в порту назначения за тридцать шесть, что позволяло кораблю быстро выйти в море.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190
— Удивительно оригинально, — заметил Дубинин.
— Ещё бы. Американцы потратили десять лет на разработку и доводку этого насоса. Они собирались использовать его на своих атомных ракетоносцах, затем отказались от него. Проектировщики были потрясены такой неудачей.
Капитан только покачал головой. Циркуляция воды на новых американских реакторах обеспечивалась естественным конвекционным течением. Это было ещё одним техническим преимуществом новой конструкции. Умны же эти американцы! — подумал Дубинин. Вместе с главным инженером он ждал, когда реактор выйдет на проектную мощность. Из него были удалены контрольные стержни, свободные нейтроны из топливных элементов вступили во взаимодействие, и началась контролируемая цепная реакция. Операторы у панели управления следили за температурой внутри реактора и называли вслух цифры.
— Сейчас начнётся… — прошептал главный инженер.
— Значит, вы не видели работу питательного насоса? — удивился капитан первого ранга.
— Нет.
Великолепно, подумал Дубинин, глядя на небо над головой. Какое ужасное зрелище для человека, стоящего внутри подводной лодки…
— Что это?
— Только что включился насос.
— Вы шутите. — Он посмотрел на массивное, многоступенчатое устройство. Не было никаких признаков… Дубинин подошёл к панели управления и…
Он громко рассмеялся.
— Насос работает, капитан, — заметил командир БЧ-5.
— Увеличивайте мощность, — скомандовал Дубинин.
— Десять процентов мощности, и продолжает увеличиваться.
— Доведите мощность до десяти процентов сверх максимальной.
— Но, капитан…
— Я знаю, мы никогда не превышали максимум. — Проектная мощность реактора равнялась пятидесяти тысячам лошадиных сил, но, как и в большинстве двигателей, она была немного преуменьшена. На ходовых испытаниях её довели однажды до пятидесяти восьми тысяч, что закончилось незначительным повреждением труб парогенератора. Максимальная полезная мощность равнялась 54960 лошадиным силам. Дубинин достигал такой мощности только один раз, вскоре после того, как стал командиром «Адмирала Лунина». Каждый командир испытывает свою подлодку на предельной мощности, подобно тому как лётчик-истребитель должен узнать по крайней мере один раз, с какой скоростью может мчаться его машина, стремительно прорезая воздух.
— Слушаюсь, — кивнул механик.
— И внимательно наблюдайте за приборами, Иван Степанович. Бели вдруг заметите что-то, немедленно заглушайте реактор. — Дубинин похлопал его по плечу и вернулся в переднюю часть отсека, надеясь, что сварщики хорошо справились со своей работой. Он пожал плечами. Все сварочные швы были подвергнуты рентгеноскопии, раковин нигде не обнаружили. Командир не может заботиться обо всём, а на его подлодке находился отличный стармех.
— Двадцать процентов мощности.
Главный инженер верфи оглянулся по сторонам. Питательный насос был установлен на своей платформе, снабжённой амортизаторами. Это предупреждало передачу шума и вибрации от насоса на корпус субмарины и далее в окружающую корпус воду. Какая неудачная конструкция! — подумал адмирал. Ну что ж, в дальнейшем мы улучшим её. Кораблестроение — одна из немногих уцелевших форм инженерного искусства.
— Двадцать пять.
— Я начинаю слышать какой-то шум, — заметил Дубинин.
— Скорость эквивалентна этой мощности?
— С полной бытовой нагрузкой… — Это означало ту долю мощности, которая требовалась для функционирования корабельных систем, начиная от кондиционирования воздуха до освещения кают. — Десять узлов. — Субмарины класса «Акула» потребляли много электроэнергии для повседневных нужд. Основная часть мощности расходовалась на систему кондиционирования воздуха, которая была весьма примитивной и пожирала до десяти процентов номинальной мощности реактора. — На бытовые нужды уходит семнадцать процентов, и лишь после этого начинает вращаться винт. Западные системы намного эффективнее.
Главный инженер верфи мрачно кивнул.
— Там у них огромная промышленность, занятая производством экономичных систем, — машиностроение, принимающее во внимание потребности окружающей среды. У нас ещё отсутствует инфраструктура, позволяющая вести исследования в этой области.
— У них намного более жаркий климат. Однажды в июле мне пришлось побывать в Вашингтоне. Даже в аду не может быть хуже.
— Неужели?
— Сотрудник нашего посольства, сопровождавший меня, сказал, что когда-то на этом месте находилось малярийное болото. Случались даже эпидемии жёлтой лихорадки. Ужасный климат.
— Я не знал этого.
— Тридцать процентов, — произнёс стармех.
— Как вы попали туда? — спросил адмирал.
— Десять лет назад, когда там шли переговоры по предупреждению несчастных случаев на море. Это было моё первое и последнее дипломатическое поручение. Какому-то штабному идиоту пришло в голову, что там может понадобиться подводник. Меня забрали прямо из Академии Фрунзе. Пустая трата времени, — добавил Дубинин.
— Какое у вас создалось впечатление?
— Скучища. Американские подводники высокомерны и относятся к нам с презрением. Никакого товарищества в то время. — Дубинин сделал паузу. — Впрочем нет, несправедливо так говорить. Политический климат тогда был совершенно другим. Меня принимали гостеприимно, но холодно. Я побывал на бейсбольном матче.
— Понравилось? — спросил адмирал. Капитан первого ранга улыбнулся.
— Пиво и закуски оказались превосходными. Сама игра была совершенно непонятной, а их объяснения только сбивали с толку.
— Сорок процентов.
— Двенадцать узлов, — сказал Дубинин. — Шум увеличивается…
— И всё-таки?
— И всё-таки это всего лишь малая часть того шума, который исходит от прежнего насоса. Обслуживающему персоналу приходилось надевать здесь защитные наушники. А при полной скорости грохот был страшным.
— Посмотрим, что будет дальше. Вы узнали что-нибудь интересное в Вашингтоне?
Дубинин снова хмыкнул.
— Узнал — по улицам нельзя ходить в одиночку. Однажды вышел на прогулку и увидел, как какой-то хулиган напал на женщину, — вы не поверите, всего в нескольких кварталах от Белого дома!
— Неужели?
— Этот молодчик попытался пробежать мимо меня с её сумочкой в руках. Как в сцене из гангстерского фильма. Просто удивительно.
— Попытался?
— Я разве не рассказывал, что в молодости был хорошим футболистом? Я сделал подкат — может быть, с излишним энтузиазмом. Между прочим, разбил ему коленную чашечку. — Дубинин улыбнулся, вспомнив, как расправился с мерзавцем. Действительно, бетонные тротуары куда твёрже, чем поросшая травой поверхность футбольного поля…
— Пятьдесят процентов.
— И что было дальше?
— Сотрудники посольства устроили грандиозный скандал. Посол вопил как недорезанная свинья. Я решил, что меня отошлют домой. Однако местная полиция хотела наградить меня медалью. Тогда все спустили на тормозах, и впредь меня не приглашали принять участие в дипломатических переговорах. — Дубинин расхохотался. — Я одержал победу. Восемнадцать узлов.
— Зачем вы вмешались в это происшествие?
— Я был молодым и глупым, — объяснил Дубинин. — Мне даже в голову не пришло, что это могла быть провокация со стороны ЦРУ, — наш посол беспокоился именно об этом. Разумеется, никакой провокацией и не пахло — просто пожилая слабая негритянка и молодой хулиган. Колено у него здорово пострадало. Интересно, он научился снова бегать? А если это действительно был агент ЦРУ, одним шпионом стало меньше.
— Шестьдесят процентов, работает устойчиво, — произнёс старший механик. — Никаких колебаний в уровне давления.
— Двадцать три узла. Оставшиеся сорок процентов мало что нам покажут… и шум потока сейчас начнёт отражаться в корпусе лодки. Будь повнимательнее, Ваня!
— Слушаюсь, капитан!
— Какую наибольшую скорость вы развивали?
— Тридцать два узла при номинальной мощности реактора. Тридцать три — при перегрузке.
— Ходят слухи о новой краске для корпуса лодки…
— Это то самое английское изобретение? Судя по данным разведки, американские ударные подлодки в результате её использования сумели увеличить скорость больше чем на узел.
— Совершенно верно, — подтвердил адмирал. — Мне говорили, что формула состава нам известна, вот только мы столкнулись с трудностями при её производстве, а процесс окраски ещё более сложен.
— При скорости свыше двадцати пяти узлов возникает опасность срыва антиакустических плиток с поверхности корпуса. У меня такое однажды случилось — тогда я был старпомом на «Свердловском комсомольце»… — Дубинин покачал головой. — Ощущение, словно ты оказался внутри железного барабана — так эти проклятые резиновые плитки били по корпусу.
— Боюсь, что с этим мы ничего пока не можем сделать.
— Семьдесят пять процентов мощности.
— Уберите эти плитки, и я смогу прибавить ещё один узел к предельной скорости.
— Вы действительно выступаете за это?
Дубинин отрицательно потряс головой.
— Нет. При мчащейся в воде торпеде это может стать границей между жизнью и смертью.
На этом разговор прекратился. Через десять минут мощность реактора достигла предельной — пятидесяти тысяч лошадиных сил. Шум насоса стал теперь очень заметным, но всё-таки можно было разговаривать друг с другом. Когда на лодке стоял прежний насос, вспомнил Дубинин, при таком уровне мощности казалось, что рядом играет оркестр рок-музыки, и по твоему телу пробегали колебания. Сейчас насос работал намного тише, и к тому же начальник верфи обещал усовершенствовать амортизаторы его основания. Да, адмирал не хвастался. Шум резко уменьшился. Прошло ещё десять минут и Дубинину всё стало ясно. Он уже видел и слышал достаточно.
— Начать уменьшение мощности, — скомандовал Дубинин.
— Ну как, Валентин Борисович?
— КГБ украл это у американцев?
— Такое впечатление создалось и у меня, — ответил адмирал.
— Расцелую первого же разведчика, которого встречу.
* * *
Сухогруз «Джордж Макриди» стоял пришвартованный у причала. Шла погрузка. Это был большой океанский корабль, построенный десять лет назад, с мощными низкооборотными морскими дизелями. Он был спроектирован как лесовоз, способный перевозить тридцать тысяч тонн обработанной древесины или, как в данном случае, брёвен. Обычно японцы предпочитали сами обрабатывать лесоматериалы. При этом деньги, затраченные на обработку, оставались в стране, а не уходили за границу. По крайней мере в этом случае для перевозки использовался корабль под американским флагом — уступка, которой удалось добиться после десяти месяцев переговоров. Побывать в Японии интересно, хотя и дорого.
Под внимательным взглядом первого офицера подъёмные краны снимали с грузовиков бревна и опускали их в трюмы, специально построенные для этой цели. Погрузка шла удивительно быстро. Автоматизация процессов погрузки была, наверно, самым важным усовершенствованием в торговом флоте. «Джорджа М.» можно загрузить меньше чем за сорок часов и разгрузить в порту назначения за тридцать шесть, что позволяло кораблю быстро выйти в море.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190