— Ну, вернёмся к делу. Значит, Райан, по-вашему, опасность нам не угрожает?
— Позвольте мне вернуться немного назад, сэр. Во-первых, я должен подчеркнуть, что сообщение Спинакера никак не подтверждено.
— Вы сказали, что ЦРУ считает его достоверным.
— По общему мнению, это сообщение скорее всего соответствует истине. Мы уже прилагаем все силы, чтобы проверить его точность. В этом весь смысл сказанного мной раньше.
— О'кей, — произнёс Фаулер. — Если сообщение не подтвердится, нам не о чём беспокоиться, верно?
— Да, господин президент.
— Если подтвердится?
— В этом случае существует риск политического шантажа внутри Советского Союза, и в худшем случае — гражданская война с применением ядерного оружия.
— Не скажу, что это хорошая новость — а как относительно опасности для нас?
— Прямая угроза маловероятна.
Фаулер откинулся на спинку своего кресле.
— Да, по-моему, в этом есть смысл. Но мне всё-таки нужна надёжная, по-настоящему надёжная оценка ситуации, и как можно быстрее.
— Да, сэр. Поверьте мне, господин президент, мы изучаем каждый аспект возникшей ситуации.
— Спасибо, доктор Райан. Хороший доклад.
Джек встал и направился к выходу. Теперь, когда от него избавились, отношения стали более цивилизованными.
* * *
Рынки возникли сами по себе, главным образом в восточной части Берлина. Советские военные, никогда прежде не вкушавшие свободы, вдруг оказались в объединённом западном городе, и каждый из них получил возможность просто уйти и исчезнуть. Самым поразительным оказалось то, что такой возможностью воспользовались очень немногие и одной из причин была доступность рынков на открытом воздухе. Советские военные были приятно удивлены стремлением немцев, американцев и огромного числа граждан других государств приобрести памятные вещи о Красной Армии — ремни, меховые шапки, сапоги, целиком мундиры, разные мелочи, — и эти идиоты платили за все валютой, настоящей валютой — долларами, фунтами стерлингов, немецкими марками, ценность которых внутри Советского Союза выросла в десятки раз. Более разборчивые клиенты покупали такой крупный товар, как, например, танк Т-80, однако для этого требовалось участие в сделке командира полка, который списывал его в своих отчётах как случайно погибший при пожаре. За это полковник получал «мерседес» марки 560SEL и ещё кучу денег в дополнение к своему пенсионному фонду. Западные спецслужбы к этому времени приобрели все, что им хотелось, и предоставили рынки туристам и любителям; они пришли к выводу, что советские власти не препятствовали рыночному бизнесу по той простой причине, что от него в страну поступало большое количество твёрдой валюты и по самой дешёвой цене. Европейцы платили, как правило, в десять, а то и более раз выше стоимости производства тех товаров, которые они покупали. Такой начальный капитал, по мнению русских, ещё принесёт немалую пользу, когда солдаты закончат свою обязательную воинскую службу.
Эрвин Кейтель подошёл к одному из советских солдат, судя по нашивкам старшему сержанту.
— Здравствуйте, — сказал он по-немецки.
— Nicht spreche, — ответил русский. — Инглиш?
— Говорите по-английски, да?
— Да, — утвердительно кивнул русский.
— Десять мундиров. — Кейтель поднял обе руки с растопыренными пальцами, чтобы не возникло путаницы в числе.
— Десять?
— Да, десять, все большого размера, на меня, — сказал Кейтель. Он мог без труда говорить на безупречном русском языке, но это могло бы вызвать подозрение. — Мундиры полковников, все десять мундиры полковников, о'кей?
— Полковник — да. Командир полка, да? Вот здесь три звезды? — сержант показал на плечо.
— Да, — кивнул Кейтель. — Должны быть мундиры танкистов, танк, понятно?
— Зачем вы хотите? — спросил сержант, главным образом, чтобы проявить вежливость. Он был танкистом, и достать соответствующие мундиры не составляло для него проблемы.
— Снимаем кино — телевизионное кино.
— Телевидение? — сразу зажглись глаза у сержанта. — Сапоги, ремни?
— Да.
Сержант оглянулся по сторонам и спросил тихим голосом:
— Пистолеты?
— Можете достать?
Сержант улыбнулся и выразительно кивнул, показывая, что он серьёзный торговец.
— Стоит денег.
— Должен быть русский пистолет, правильный пистолет, — произнёс Кейтель, надеясь, что они понимают друг друга на исковерканном английском языке.
— Да, могу достать.
— Когда?
— Один час.
— Сколько стоит?
— Пять тысяч марок, без пистолетов. Десять пистолетов — ещё пять тысяч марок.
Господи, подумал Кейтель, да это настоящий грабёж. Он снова поднял руки.
— Десять тысяч марок, да? Я плачу. — И чтобы показать серьёзность своих намерений, достал из кармана толстую пачку банкнот по сто марок каждая. Затем сунул одну в карман сержанта. — Через час.
— Я вернусь сюда, один час. — Сержант быстро ушёл с площади. Кейтель зашёл в ближайший Gasthaus и заказал кружку пива.
— Если бы все прошло ещё легче, — заметил он сидящему рядом другу, — у меня возникло бы подозрение о готовящейся ловушке.
— Ты слышал о танке?
— Да, Т-80. А ты почему спрашиваешь?
— Вилли Гейдрих купил его для американцев.
— Вилли? И сколько ему заплатили?
— Пятьсот тысяч марок. Ну и дураки эти американцы! Да любой мог бы организовать эту сделку.
— Но в то время они ещё не знали этого.
Мужчина невесело засмеялся. Полмиллиона немецких марок оказалось достаточно, чтобы бывший обер-лейтенант Вильгельм Гейдрих смог приобрести такой же Gasthaus, как тот, в котором они сейчас сидели, и получать от него доход намного больше, чем он когда-либо получал в Штази. Гейдрих был одним из самых многообещающих подчинённых Кейтеля, и вот теперь он перешёл на другую сторону, бросив свою карьеру, повернулся спиной к политическому наследию и превратился в ещё одного нового преуспевающего гражданина Германии. Его специальная подготовка всего лишь помогла ему добиться своего — в последний раз подшутить над американцами.
— Ну, а русский?
— Тот, что заключил с ним сделку? Ха! — презрительно фыркнул мужчина. — Ему заплатили два миллиона марок! Он, несомненно, поделился с командиром дивизии, затем получил свой «мерседес», а остальное положил в банк. Его воинская часть вскоре укатила в Россию, и если в дивизии стало одним танком меньше… Этого могут даже не заметить.
Они выпили ещё по кружке, наблюдая за экраном телевизора, установленного над баром, — отвратительная привычка, пришедшая от американцев, подумал Кейтель. Когда прошло сорок минут, он вышел наружу, оставаясь на виду у своего приятеля. В конце концов, это действительно могло оказаться ловушкой.
Русский сержант вернулся раньше, нем обещал. У него не было ничего, кроме улыбки.
— Где это? — спросил Кейтель.
— Грузовик, за… — Русский кивнул.
— Еске? За углом?
— Да, это слово, углом. Urn die Ecke, — и сержант выразительно кивнул.
Кейтель подал знак своему приятелю, который отправился за машиной. Эрвину хотелось спросить сержанта, сколько денег тот оставит себе, а сколько передаст своему лейтенанту, который наверняка требовал значительную часть суммы от каждой сделки, но потом решил: а какое ему до этого дело?..
Небольшой армейский грузовичок ГАЗ-69 был припаркован в квартале от площади. Понадобилось всего лишь подать машину немца задним ходом к откидному борту советского грузовика и открыть багажник. Но сначала, конечно, Кейтель осмотрел купленный товар. В кузове лежало десять маскировочных офицерских мундиров из грубой ткани, но хорошего качества, потому что она предназначалась для офицеров. Головные уборы представляли собой чёрные береты с красной звездой и старомодным силуэтом танка — форма бронетанковых войск. На погонах каждого мундира было три больших звезды — ранг полковника. Кроме того, здесь же лежали офицерские ремни и сапоги.
— Pistolen? — спросил Кейтель.
Глаза сержанта обежали улицу, затем появилось десять картонных коробок. Кейтель указал на одну из них, сержант поднял крышку. Внутри лежат автоматический пистолет Макарова девятимиллиметрового калибра, скопированный с немецкого «вальтера».
Русские, демонстрируя свою щедрость, даже добавили пять коробок патронов.
— Ausgezeichnet, — кивнул Кейтель и тут же перевёл:
— Превосходно. — Он достал из кармана деньги, отсчитал девяносто девять банкнот и передал их русскому.
— Спасибо, — ответил сержант. — Нужно ещё, находите меня, хорошо?
— Да, спасибо. — Кейтель пожал ему руку и сел в машину.
— Куда катится наш мир? — заметил водитель, когда машина выехала на улицу. Всего три года назад этих солдат за это отдали бы под военный трибунал — может быть, даже расстреляли.
— Советский Союз стал богаче благодаря нам на десять тысяч марок.
Водитель фыркнул.
— Для производства этого «товара» потребовалось по крайней мере две тысячи марок! Как они называют такую сделку?
— Оптовая распродажа. — Кейтель не знал, смеяться или нет. — Наши русские друзья учатся быстро. А может быть, этот мужик просто не умел считать больше десяти.
— То, что мы собираемся сделать, — опасно.
— Это верно, но нам хорошо заплатили.
— По-твоему, я согласился принять участие из-за денег? — спросил водитель с угрожающей ноткой в голосе.
— Нет, так же, как и я. Но если мы рискуем жизнью, по крайней мере следует рассчитывать на вознаграждение.
— Вы правы, полковник.
Кейтелю даже в голову не пришло задуматься над тем, что он делает, что, быть может, Бок не сказал ему всей правды. Несмотря на весь свой профессионализм, Кейтель упустил из виду, что имеет дело с террористом.
* * *
Какой спокойный и чистый воздух, подумал Госн. Ему никогда не приходилось переживать настоящего снегопада. Этот длился дольше обычного, и ожидалось, что он будет продолжаться ещё около часа. На земле лежало полметра снега, и вместе со снежинками, опускающимися вниз, это заглушало звуки, так что вокруг стояла тишина, какой он ещё не встречал. Такую тишину можно слушать, сказал он себе, стоя на крыльце.
— Что, нравится? — спросил Марвин.
— Да.
— Когда я был ещё мальчишкой, случались настоящие снегопады, не такие, как этот. Выпадало несколько футов снега — сразу метр глубиной, приятель, — а потом становилось действительно холодно, градусов двадцать или тридцать мороза. Выходишь из дома, тебе кажется, что ты на другой планете, и думаешь, а что было здесь сто лет назад, как жили люди в вигвамах с жёнами, детьми и лошадьми, привязанными снаружи; все вокруг так чисто, как и следовало быть. Да, вот это была жизнь, приятель, это была настоящая жизнь.
Он рассуждает поэтично, но не умно, подумал Ибрагим. При такой примитивной жизни почти все дети умирали ещё до того, как им исполнялся год, приходилось голодать зимой, потому что не было дичи. А откуда брался корм для лошадей и как они доставали его из-под снега? Сколько людей и животных гибло от холода? И всё-таки этот индеец восхищался такой жизнью. Глупо. Марвин был смелым, выносливым и настойчивым человеком, преданным Делу, но он не понимал окружающего мира, не принял Бога и жил в плену фантастических мечтаний. Как жаль. Он мог бы оказаться ценным приобретением.
— Когда выезжаем?
— Нужно дать дорожным машинам пару часов, чтобы очистить шоссе от снега. Ты поедешь в автомобиле — у него привод на передние колеса и ехать будет просто. Я поведу фургон. Нам ведь некуда спешить, правда? Не стоит рисковать.
— Да, конечно.
— Пошли обратно в дом, пока оба не замёрзли.
* * *
— Господи, им действительно следует взяться за очистку воздуха, — заметил Кларк, когда у него стих приступ кашля.
— Да, здесь трудно дышать, — согласился Чавез. Они сняли небольшой домик рядом с аэропортом. Все оборудование, привезённое с собой, было рассовано по шкафам. Затем установили контакт с наземными службами. Когда приземлится «Боинг-747», его обслуживающий персонал заболеет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190
— Позвольте мне вернуться немного назад, сэр. Во-первых, я должен подчеркнуть, что сообщение Спинакера никак не подтверждено.
— Вы сказали, что ЦРУ считает его достоверным.
— По общему мнению, это сообщение скорее всего соответствует истине. Мы уже прилагаем все силы, чтобы проверить его точность. В этом весь смысл сказанного мной раньше.
— О'кей, — произнёс Фаулер. — Если сообщение не подтвердится, нам не о чём беспокоиться, верно?
— Да, господин президент.
— Если подтвердится?
— В этом случае существует риск политического шантажа внутри Советского Союза, и в худшем случае — гражданская война с применением ядерного оружия.
— Не скажу, что это хорошая новость — а как относительно опасности для нас?
— Прямая угроза маловероятна.
Фаулер откинулся на спинку своего кресле.
— Да, по-моему, в этом есть смысл. Но мне всё-таки нужна надёжная, по-настоящему надёжная оценка ситуации, и как можно быстрее.
— Да, сэр. Поверьте мне, господин президент, мы изучаем каждый аспект возникшей ситуации.
— Спасибо, доктор Райан. Хороший доклад.
Джек встал и направился к выходу. Теперь, когда от него избавились, отношения стали более цивилизованными.
* * *
Рынки возникли сами по себе, главным образом в восточной части Берлина. Советские военные, никогда прежде не вкушавшие свободы, вдруг оказались в объединённом западном городе, и каждый из них получил возможность просто уйти и исчезнуть. Самым поразительным оказалось то, что такой возможностью воспользовались очень немногие и одной из причин была доступность рынков на открытом воздухе. Советские военные были приятно удивлены стремлением немцев, американцев и огромного числа граждан других государств приобрести памятные вещи о Красной Армии — ремни, меховые шапки, сапоги, целиком мундиры, разные мелочи, — и эти идиоты платили за все валютой, настоящей валютой — долларами, фунтами стерлингов, немецкими марками, ценность которых внутри Советского Союза выросла в десятки раз. Более разборчивые клиенты покупали такой крупный товар, как, например, танк Т-80, однако для этого требовалось участие в сделке командира полка, который списывал его в своих отчётах как случайно погибший при пожаре. За это полковник получал «мерседес» марки 560SEL и ещё кучу денег в дополнение к своему пенсионному фонду. Западные спецслужбы к этому времени приобрели все, что им хотелось, и предоставили рынки туристам и любителям; они пришли к выводу, что советские власти не препятствовали рыночному бизнесу по той простой причине, что от него в страну поступало большое количество твёрдой валюты и по самой дешёвой цене. Европейцы платили, как правило, в десять, а то и более раз выше стоимости производства тех товаров, которые они покупали. Такой начальный капитал, по мнению русских, ещё принесёт немалую пользу, когда солдаты закончат свою обязательную воинскую службу.
Эрвин Кейтель подошёл к одному из советских солдат, судя по нашивкам старшему сержанту.
— Здравствуйте, — сказал он по-немецки.
— Nicht spreche, — ответил русский. — Инглиш?
— Говорите по-английски, да?
— Да, — утвердительно кивнул русский.
— Десять мундиров. — Кейтель поднял обе руки с растопыренными пальцами, чтобы не возникло путаницы в числе.
— Десять?
— Да, десять, все большого размера, на меня, — сказал Кейтель. Он мог без труда говорить на безупречном русском языке, но это могло бы вызвать подозрение. — Мундиры полковников, все десять мундиры полковников, о'кей?
— Полковник — да. Командир полка, да? Вот здесь три звезды? — сержант показал на плечо.
— Да, — кивнул Кейтель. — Должны быть мундиры танкистов, танк, понятно?
— Зачем вы хотите? — спросил сержант, главным образом, чтобы проявить вежливость. Он был танкистом, и достать соответствующие мундиры не составляло для него проблемы.
— Снимаем кино — телевизионное кино.
— Телевидение? — сразу зажглись глаза у сержанта. — Сапоги, ремни?
— Да.
Сержант оглянулся по сторонам и спросил тихим голосом:
— Пистолеты?
— Можете достать?
Сержант улыбнулся и выразительно кивнул, показывая, что он серьёзный торговец.
— Стоит денег.
— Должен быть русский пистолет, правильный пистолет, — произнёс Кейтель, надеясь, что они понимают друг друга на исковерканном английском языке.
— Да, могу достать.
— Когда?
— Один час.
— Сколько стоит?
— Пять тысяч марок, без пистолетов. Десять пистолетов — ещё пять тысяч марок.
Господи, подумал Кейтель, да это настоящий грабёж. Он снова поднял руки.
— Десять тысяч марок, да? Я плачу. — И чтобы показать серьёзность своих намерений, достал из кармана толстую пачку банкнот по сто марок каждая. Затем сунул одну в карман сержанта. — Через час.
— Я вернусь сюда, один час. — Сержант быстро ушёл с площади. Кейтель зашёл в ближайший Gasthaus и заказал кружку пива.
— Если бы все прошло ещё легче, — заметил он сидящему рядом другу, — у меня возникло бы подозрение о готовящейся ловушке.
— Ты слышал о танке?
— Да, Т-80. А ты почему спрашиваешь?
— Вилли Гейдрих купил его для американцев.
— Вилли? И сколько ему заплатили?
— Пятьсот тысяч марок. Ну и дураки эти американцы! Да любой мог бы организовать эту сделку.
— Но в то время они ещё не знали этого.
Мужчина невесело засмеялся. Полмиллиона немецких марок оказалось достаточно, чтобы бывший обер-лейтенант Вильгельм Гейдрих смог приобрести такой же Gasthaus, как тот, в котором они сейчас сидели, и получать от него доход намного больше, чем он когда-либо получал в Штази. Гейдрих был одним из самых многообещающих подчинённых Кейтеля, и вот теперь он перешёл на другую сторону, бросив свою карьеру, повернулся спиной к политическому наследию и превратился в ещё одного нового преуспевающего гражданина Германии. Его специальная подготовка всего лишь помогла ему добиться своего — в последний раз подшутить над американцами.
— Ну, а русский?
— Тот, что заключил с ним сделку? Ха! — презрительно фыркнул мужчина. — Ему заплатили два миллиона марок! Он, несомненно, поделился с командиром дивизии, затем получил свой «мерседес», а остальное положил в банк. Его воинская часть вскоре укатила в Россию, и если в дивизии стало одним танком меньше… Этого могут даже не заметить.
Они выпили ещё по кружке, наблюдая за экраном телевизора, установленного над баром, — отвратительная привычка, пришедшая от американцев, подумал Кейтель. Когда прошло сорок минут, он вышел наружу, оставаясь на виду у своего приятеля. В конце концов, это действительно могло оказаться ловушкой.
Русский сержант вернулся раньше, нем обещал. У него не было ничего, кроме улыбки.
— Где это? — спросил Кейтель.
— Грузовик, за… — Русский кивнул.
— Еске? За углом?
— Да, это слово, углом. Urn die Ecke, — и сержант выразительно кивнул.
Кейтель подал знак своему приятелю, который отправился за машиной. Эрвину хотелось спросить сержанта, сколько денег тот оставит себе, а сколько передаст своему лейтенанту, который наверняка требовал значительную часть суммы от каждой сделки, но потом решил: а какое ему до этого дело?..
Небольшой армейский грузовичок ГАЗ-69 был припаркован в квартале от площади. Понадобилось всего лишь подать машину немца задним ходом к откидному борту советского грузовика и открыть багажник. Но сначала, конечно, Кейтель осмотрел купленный товар. В кузове лежало десять маскировочных офицерских мундиров из грубой ткани, но хорошего качества, потому что она предназначалась для офицеров. Головные уборы представляли собой чёрные береты с красной звездой и старомодным силуэтом танка — форма бронетанковых войск. На погонах каждого мундира было три больших звезды — ранг полковника. Кроме того, здесь же лежали офицерские ремни и сапоги.
— Pistolen? — спросил Кейтель.
Глаза сержанта обежали улицу, затем появилось десять картонных коробок. Кейтель указал на одну из них, сержант поднял крышку. Внутри лежат автоматический пистолет Макарова девятимиллиметрового калибра, скопированный с немецкого «вальтера».
Русские, демонстрируя свою щедрость, даже добавили пять коробок патронов.
— Ausgezeichnet, — кивнул Кейтель и тут же перевёл:
— Превосходно. — Он достал из кармана деньги, отсчитал девяносто девять банкнот и передал их русскому.
— Спасибо, — ответил сержант. — Нужно ещё, находите меня, хорошо?
— Да, спасибо. — Кейтель пожал ему руку и сел в машину.
— Куда катится наш мир? — заметил водитель, когда машина выехала на улицу. Всего три года назад этих солдат за это отдали бы под военный трибунал — может быть, даже расстреляли.
— Советский Союз стал богаче благодаря нам на десять тысяч марок.
Водитель фыркнул.
— Для производства этого «товара» потребовалось по крайней мере две тысячи марок! Как они называют такую сделку?
— Оптовая распродажа. — Кейтель не знал, смеяться или нет. — Наши русские друзья учатся быстро. А может быть, этот мужик просто не умел считать больше десяти.
— То, что мы собираемся сделать, — опасно.
— Это верно, но нам хорошо заплатили.
— По-твоему, я согласился принять участие из-за денег? — спросил водитель с угрожающей ноткой в голосе.
— Нет, так же, как и я. Но если мы рискуем жизнью, по крайней мере следует рассчитывать на вознаграждение.
— Вы правы, полковник.
Кейтелю даже в голову не пришло задуматься над тем, что он делает, что, быть может, Бок не сказал ему всей правды. Несмотря на весь свой профессионализм, Кейтель упустил из виду, что имеет дело с террористом.
* * *
Какой спокойный и чистый воздух, подумал Госн. Ему никогда не приходилось переживать настоящего снегопада. Этот длился дольше обычного, и ожидалось, что он будет продолжаться ещё около часа. На земле лежало полметра снега, и вместе со снежинками, опускающимися вниз, это заглушало звуки, так что вокруг стояла тишина, какой он ещё не встречал. Такую тишину можно слушать, сказал он себе, стоя на крыльце.
— Что, нравится? — спросил Марвин.
— Да.
— Когда я был ещё мальчишкой, случались настоящие снегопады, не такие, как этот. Выпадало несколько футов снега — сразу метр глубиной, приятель, — а потом становилось действительно холодно, градусов двадцать или тридцать мороза. Выходишь из дома, тебе кажется, что ты на другой планете, и думаешь, а что было здесь сто лет назад, как жили люди в вигвамах с жёнами, детьми и лошадьми, привязанными снаружи; все вокруг так чисто, как и следовало быть. Да, вот это была жизнь, приятель, это была настоящая жизнь.
Он рассуждает поэтично, но не умно, подумал Ибрагим. При такой примитивной жизни почти все дети умирали ещё до того, как им исполнялся год, приходилось голодать зимой, потому что не было дичи. А откуда брался корм для лошадей и как они доставали его из-под снега? Сколько людей и животных гибло от холода? И всё-таки этот индеец восхищался такой жизнью. Глупо. Марвин был смелым, выносливым и настойчивым человеком, преданным Делу, но он не понимал окружающего мира, не принял Бога и жил в плену фантастических мечтаний. Как жаль. Он мог бы оказаться ценным приобретением.
— Когда выезжаем?
— Нужно дать дорожным машинам пару часов, чтобы очистить шоссе от снега. Ты поедешь в автомобиле — у него привод на передние колеса и ехать будет просто. Я поведу фургон. Нам ведь некуда спешить, правда? Не стоит рисковать.
— Да, конечно.
— Пошли обратно в дом, пока оба не замёрзли.
* * *
— Господи, им действительно следует взяться за очистку воздуха, — заметил Кларк, когда у него стих приступ кашля.
— Да, здесь трудно дышать, — согласился Чавез. Они сняли небольшой домик рядом с аэропортом. Все оборудование, привезённое с собой, было рассовано по шкафам. Затем установили контакт с наземными службами. Когда приземлится «Боинг-747», его обслуживающий персонал заболеет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190