Я знаю этого парня, он отличный офицер, умный и находчивый. По его словам, русские открыли огонь по нашей бригаде без всякого предупреждения в тот момент, когда войска получили приказ из Вашингтона о боевой готовности. У наших танкистов даже пушки не были заряжены. Повторяю, мадам, именно русские начали боевые действия — это абсолютно точно. Итак, вы даёте мне разрешение, господин президент, на то, чтобы подтянуть подкрепления?
— А если вы не получите такого разрешения? — спросил Фаулер.
— Тогда, господин президент, вам придётся подписать тысяч пять писем родным погибших.
— Ну хорошо, посылайте подкрепления. Передайте в Берлин, чтобы там не предпринимали наступательных действий. Мы пытаемся снять напряжение.
— Желаю успеха, господин президент, но здесь мне приходится командовать войсками.
ПРЕЗИДЕНТУ НАРМОНОВУ:
МЫ ПОЛУЧИЛИ СООБЩЕНИЕ ИЗ ЕВРОПЫ, ЧТО СОВЕТСКИЙ ТАНКОВЫЙ ПОЛК БЕЗ ПРЕДУПРЕЖДЕНИЯ СОВЕРШИЛ НАПАДЕНИЕ НА НАШУ БЕРЛИНСКУЮ БРИГАДУ. Я ТОЛЬКО ЧТО ГОВОРИЛ С КОМАНДУЮЩИМ, И ОН ПОДТВЕРДИЛ ЭТО СООБЩЕНИЕ. ЧТО ПРОИСХОДИТ В БЕРЛИНЕ? ПОЧЕМУ ВАШИ ВОЙСКА АТАКУЮТ НАШИ ВОЙСКА?
— Мы получили что-нибудь из Берлина? — спросил Нармонов. Министр обороны покачал головой.
— Нет, но передовые разведывательные части должны сейчас входить в город. Радиосвязь крайне ненадёжна. Наши высокочастотные трансиверы плохо действуют в городах — для них устойчивая связь возможна лишь в пределах видимости. Сведения, которые мы получаем, отрывочны и представляют собой главным образом тактические переговоры между командирами мелких подразделений. Нам ещё не удалось установить связь с командиром полка. Не исключено, что он погиб. Вообще, — напомнил министр обороны, — американцы стремятся в первую очередь вывести из строя командный состав.
— Таким образом, по сути мы не знаем, что происходит?
— Нет, но я убеждён, что ни один советский командир не откроет огонь против американцев без веских на то оснований!
Головко закрыл глаза и выругался про себя. Теперь министр обороны начинает терять самообладание.
— Сергей Николаевич? — обратился Нармонов к Головко.
— КГБ не может представить никакой новой информации. Можно предполагать, что все американские ракетные базы наземного базирования, а также подводные ракетоносцы, находящиеся в море, сейчас в состоянии полной боевой готовности. По нашим данным, американские ракетоносцы, находящиеся на базах, выйдут в море в течение ближайших часов.
— А наши подводные ракетоносцы?
— Один выходит с базы. Остальные готовятся покинуть гавани. Потребуются почти сутки, чтобы все вышли в море.
— Почему мы действуем так медленно? — недовольно спросил Нармонов.
— У американцев два полных экипажа для каждой подлодки. У нас — только один. Им гораздо проще выпустить их в плавание.
— Значит, вы сообщаете мне, что их стратегические силы полностью или почти полностью готовы, тогда как наши ещё нет?
— Все наши ракеты наземного базирования находятся в состоянии боевой готовности.
— Андрей Ильич, вы ещё не подготовили ответ американцам?..
— Итак, что мне им ответить? — спросил Нармонов. В комнату вошёл полковник.
— Получено сообщение из Берлина. — Он передал текст министру обороны:
«Американцы продвинулись в восточную часть города. Первая группа наших разведывательных БМП попала под их огонь. Подбиты три машины, в одной из них убит командир части. Мы открыли ответный огонь и подбили две американские боевые машины. Пока установить связь с нашим полком не удалось.»
Затем министр обороны взял другой листок:
«Авианосец „Кузнецов“ докладывает, что поднял в воздух два патрульных истребителя. Они услышали сигнал бедствия и полетели на него. Затем связь с истребителями прервалась. В четырехстах километрах находится американская боевая группа с авианосцем. Наша эскадра ждёт указаний.»
— Что все это значит?
Министр обороны проверил время высылки второй депеши.
— Если к данному моменту наши самолёты не вернулись на авианосец, у них вот-вот кончится топливо. Следует предположить, что они погибли по неизвестной причине, однако близость американской боевой группы с авианосцем вызывает тревогу… Что всё-таки они делают, черт побери?
ПРЕЗИДЕНТУ ФАУЛЕРУ:
Я УБЕЖДЁН, ЧТО НИ ОДИН СОВЕТСКИЙ КОМАНДИР НЕ НАПАДЁТ НА АМЕРИКАНСКИЕ ВОЙСКА БЕЗ СООТВЕТСТВУЮЩЕГО ПРИКАЗА. А ТАКИХ ПРИКАЗОВ НЕ БЫЛО. МЫ ВЫСЛАЛИ В БЕРЛИН ДОПОЛНИТЕЛЬНЫЕ ВОИНСКИЕ ЧАСТИ, ЧТОБЫ РАССЛЕДОВАТЬ ПРОИСХОДЯЩЕЕ ТАМ. НА НИХ БЫЛО СОВЕРШЕНО НАПАДЕНИЕ ВАШИМИ ВОЙСКАМИ В ВОСТОЧНОЙ ЧАСТИ ГОРОДА, ВДАЛИ ОТ ВАШИХ БАЗ. ЧТО ВЫ ДЕЛАЕТЕ?
* * *
— О чём он говорит, черт его побери? Что я делаю? А вот что делает он? — проворчал Фаулер. На панели вспыхнула лампочка. Сигнал из ЦРУ. Президент нажал кнопку, добавив ещё одного участника к селекторному совещанию.
— Всё зависит от того, кто этот «он», — предостерегла Эллиот.
— Да, слушаю.
— Господин президент, у нас все перепуталось.
— Райан! Нам нужен не анализ ситуации, а всего лишь информация! — крикнула Эллиот. — Она у вас есть?
— Советы выпускают в море свои подлодки из гаваней Северного флота. Один подводный ракетоносец сейчас, судя по всему, оставляет базу.
— Значит, их ракетные войска наземного базирования находятся в состоянии боевой готовности?
— Совершенно верно.
— И теперь они усиливают соединения своих подводных ракетоносцев?
— Да, господин президент.
— А хорошие новости у вас есть?
— Сэр, хорошая новость уже в том, что других новостей нет, и вы…
— Слушайте, Райан. Предупреждаю вас в последний раз: от вас мне нужна информация, и ничего больше. Это вы познакомили меня с материалами Кадышева и теперь утверждаете, что им нельзя верить. Почему же я должен верить вам сейчас?
— Сэр, когда я передавал вам эти материалы, я предупредил, что они ничем не подтверждены!
— Думаю, теперь у нас есть подтверждение, — послышался голос Лиз. — Генерал Борштейн, если советские ракетные войска находятся в состоянии полной боевой готовности, насколько велика угрожающая нам опасность?
— Самым быстрым средством доставки ядерного оружия к цели у русских являются межконтинентальные баллистические ракеты. Расчёты показывают, что один полк ракет СС-18 нацелен на район Вашингтона, а большинство остальных — на наши ракетные базы в Северной и Южной Дакоте, а также на базы подводных ракетоносцев, в том числе в Чарлстоне, Кингс-Бэй, Бангоре. Нас предупредят о запуске за двадцать пять минут до накрытия ими цели.
— Значит, и мы тоже будем их целью? — спросила Лиз.
— Вполне реальное предположение, доктор Эллиот.
— И теперь своими СС-18 они попытаются исправить то, чего им не удалось добиться своей первой бомбой?
— Если это была их бомба, то это так.
— Генерал Фремонт, где находится резервный ЛКП?
— Доктор Эллиот, он взлетел десять минут назад и совершит посадку в Хагерстауне через девяносто пять минут. Сейчас дует сильный попутный ветер.
И тут же командующий стратегической авиацией пожалел об этих словах.
— Значит, если они готовят нападение и запустят ракеты не позже, чем через полтора часа, нам всем здесь конец?
— Да.
— Элизабет, не забывай, наша задача не допустить этого, — тихо произнёс Фаулер.
Советник по национальной безопасности посмотрела на президента. Казалось, её лицо сделано из стекла, таким хрупким оно выглядело. Всё шло совсем не так, как она ожидала. Она была главным советником самого могущественного человека в мире, находилась в месте, безопасность которого была заведомо гарантирована, окружена преданной прислугой, однако меньше чем через тридцать минут какой-то безымянный безликий русский примет решение — может быть, уже принял, — и она умрёт, превратится в горстку пепла, рассеянного по ветру, уж никак не больше этого. Все, ради чего она работала, все эти книги, лекции и семинары завершатся ослепительным уничтожающим взрывом.
— Роберт, мы даже не знаем, с кем разговариваем, — с трудом выдавила она.
— Вернёмся к сообщению русских, господин президент, — сказал генерал Фремонт. — «…дополнительные воинские части, чтобы расследовать происходящее там.» Сэр, это похоже на подкрепление.
* * *
Молоденький пожарный нашёл первого, кто уцелел после ядерного взрыва. Пострадавший выполз по бетонному пандусу из подземного помещения, где находилась погрузочная платформа. Поистине невероятно, как ему удалось проползти такое расстояние. Его руки были в ожогах второй степени, и, пока он полз, в раны попали осколки стекла, бетона и ещё Бог знает чего. Пожарный поднял пострадавшего — это был полицейский — и отнёс к эвакопункту. Две оставшиеся пожарные машины облили их потоками воды, затем им приказали раздеться и снова облили водой. Полицейский ещё был в сознании, он оторвал листок из своего блокнота и всё время, пока их везли в машине «скорой помощи», пытался что-то объяснить пожарному. Но тот слишком замёрз, слишком устал или был слишком напуган, чтобы обращать внимание на слова полицейского. Он исполнил свой долг и при этом, вполне возможно, ценою жизни. Всё это было уж слишком для двадцатилетнего парня, который уставился невидящим взглядом в мокрый пол машины и дрожал, закутавшись в одеяло.
Над входом в здание стадиона стену поддерживала перемычка из предварительно напряжённого бетона. Она была разрушена взрывом, и половина её рухнула вниз, закрыв вход. Солдат из танка размотал стальной трос с лебёдки, установленной на башне, и закрепил его вокруг самого большого блока. Когда он принялся за работу, Кэллахан взглянул на часы. Останавливать его сейчас было уже слишком поздно. Не оставалось другого выхода, как продолжать работу, даже если ценой того станет смерть.
Трос натянулся подобно струне и выдернул бетонный блок. Каким-то чудом не рухнула остальная часть входа. Кэллахан прошёл через образовавшийся проем. Полковник Лайл последовал за ним.
Аварийные лампы освещали помещение, и, казалось, вода лилась из всех спринклеров действующей противопожарной системы. Кэллахан вспомнил, что именно здесь в здание входила главная водопроводная труба, чем и объяснялось обилие льющейся воды. Сквозь её плеск слышались и другие звуки, похоже, издаваемые человеком. Кэллахан вошёл в мужской туалет и увидел там двух женщин, они сидели в воде, пальто их были забрызганы рвотой.
— Быстро, заберите их! — скомандовал он своим людям. — Затем отправляйтесь в разные стороны, налево и направо, быстро проверьте обстановку и немедленно возвращайтесь!
Кэллахан осмотрел кабинки в туалете — все оказались пустыми. Ещё раз огляделся по сторонам. Больше никого. Итак, они потратили столько усилий и пробились в здание стадиона, чтобы обнаружить в мужском туалете двух женщин. Всего двух. Пожарный посмотрел на полковника Лайла, слова были излишними. Они поили дальше и оказались в вестибюле.
Кэллахану потребовалось несколько секунд, чтобы понять это, хотя вход внутрь стадиона находился прямо перед ними. Там, где совсем недавно виднелась бы крыша и южная трибуна, теперь он видел горы, все ещё темнеющие на фоне далёкого оранжевого заката. Зияющий вход манил его к себе, и, словно заворожённый, Кэллахан поднялся по ведущему вверх пандусу.
Сцена, представшая перед ним, напоминала преисподнюю. Каким-то образом этот сектор оказался защищённым от взрывной волны. Но ничто не закрыло его от теплового излучения. Здесь насчитывалось около трехсот мест, почти все сиденья оказались целы, и на всех сидели люди. То, что ещё недавно было людьми. Все они обгорели до черноты, до угля, подобно сгоревшему на сковородке мясу. Это зрелище было куда более страшным, чем все то, что Кэллахан видел за почти тридцать лет службы пожарным.
По крайней мере триста обгоревших трупов все ещё сидели и смотрели на то место, где раньше находилось футбольное поле.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190
— А если вы не получите такого разрешения? — спросил Фаулер.
— Тогда, господин президент, вам придётся подписать тысяч пять писем родным погибших.
— Ну хорошо, посылайте подкрепления. Передайте в Берлин, чтобы там не предпринимали наступательных действий. Мы пытаемся снять напряжение.
— Желаю успеха, господин президент, но здесь мне приходится командовать войсками.
ПРЕЗИДЕНТУ НАРМОНОВУ:
МЫ ПОЛУЧИЛИ СООБЩЕНИЕ ИЗ ЕВРОПЫ, ЧТО СОВЕТСКИЙ ТАНКОВЫЙ ПОЛК БЕЗ ПРЕДУПРЕЖДЕНИЯ СОВЕРШИЛ НАПАДЕНИЕ НА НАШУ БЕРЛИНСКУЮ БРИГАДУ. Я ТОЛЬКО ЧТО ГОВОРИЛ С КОМАНДУЮЩИМ, И ОН ПОДТВЕРДИЛ ЭТО СООБЩЕНИЕ. ЧТО ПРОИСХОДИТ В БЕРЛИНЕ? ПОЧЕМУ ВАШИ ВОЙСКА АТАКУЮТ НАШИ ВОЙСКА?
— Мы получили что-нибудь из Берлина? — спросил Нармонов. Министр обороны покачал головой.
— Нет, но передовые разведывательные части должны сейчас входить в город. Радиосвязь крайне ненадёжна. Наши высокочастотные трансиверы плохо действуют в городах — для них устойчивая связь возможна лишь в пределах видимости. Сведения, которые мы получаем, отрывочны и представляют собой главным образом тактические переговоры между командирами мелких подразделений. Нам ещё не удалось установить связь с командиром полка. Не исключено, что он погиб. Вообще, — напомнил министр обороны, — американцы стремятся в первую очередь вывести из строя командный состав.
— Таким образом, по сути мы не знаем, что происходит?
— Нет, но я убеждён, что ни один советский командир не откроет огонь против американцев без веских на то оснований!
Головко закрыл глаза и выругался про себя. Теперь министр обороны начинает терять самообладание.
— Сергей Николаевич? — обратился Нармонов к Головко.
— КГБ не может представить никакой новой информации. Можно предполагать, что все американские ракетные базы наземного базирования, а также подводные ракетоносцы, находящиеся в море, сейчас в состоянии полной боевой готовности. По нашим данным, американские ракетоносцы, находящиеся на базах, выйдут в море в течение ближайших часов.
— А наши подводные ракетоносцы?
— Один выходит с базы. Остальные готовятся покинуть гавани. Потребуются почти сутки, чтобы все вышли в море.
— Почему мы действуем так медленно? — недовольно спросил Нармонов.
— У американцев два полных экипажа для каждой подлодки. У нас — только один. Им гораздо проще выпустить их в плавание.
— Значит, вы сообщаете мне, что их стратегические силы полностью или почти полностью готовы, тогда как наши ещё нет?
— Все наши ракеты наземного базирования находятся в состоянии боевой готовности.
— Андрей Ильич, вы ещё не подготовили ответ американцам?..
— Итак, что мне им ответить? — спросил Нармонов. В комнату вошёл полковник.
— Получено сообщение из Берлина. — Он передал текст министру обороны:
«Американцы продвинулись в восточную часть города. Первая группа наших разведывательных БМП попала под их огонь. Подбиты три машины, в одной из них убит командир части. Мы открыли ответный огонь и подбили две американские боевые машины. Пока установить связь с нашим полком не удалось.»
Затем министр обороны взял другой листок:
«Авианосец „Кузнецов“ докладывает, что поднял в воздух два патрульных истребителя. Они услышали сигнал бедствия и полетели на него. Затем связь с истребителями прервалась. В четырехстах километрах находится американская боевая группа с авианосцем. Наша эскадра ждёт указаний.»
— Что все это значит?
Министр обороны проверил время высылки второй депеши.
— Если к данному моменту наши самолёты не вернулись на авианосец, у них вот-вот кончится топливо. Следует предположить, что они погибли по неизвестной причине, однако близость американской боевой группы с авианосцем вызывает тревогу… Что всё-таки они делают, черт побери?
ПРЕЗИДЕНТУ ФАУЛЕРУ:
Я УБЕЖДЁН, ЧТО НИ ОДИН СОВЕТСКИЙ КОМАНДИР НЕ НАПАДЁТ НА АМЕРИКАНСКИЕ ВОЙСКА БЕЗ СООТВЕТСТВУЮЩЕГО ПРИКАЗА. А ТАКИХ ПРИКАЗОВ НЕ БЫЛО. МЫ ВЫСЛАЛИ В БЕРЛИН ДОПОЛНИТЕЛЬНЫЕ ВОИНСКИЕ ЧАСТИ, ЧТОБЫ РАССЛЕДОВАТЬ ПРОИСХОДЯЩЕЕ ТАМ. НА НИХ БЫЛО СОВЕРШЕНО НАПАДЕНИЕ ВАШИМИ ВОЙСКАМИ В ВОСТОЧНОЙ ЧАСТИ ГОРОДА, ВДАЛИ ОТ ВАШИХ БАЗ. ЧТО ВЫ ДЕЛАЕТЕ?
* * *
— О чём он говорит, черт его побери? Что я делаю? А вот что делает он? — проворчал Фаулер. На панели вспыхнула лампочка. Сигнал из ЦРУ. Президент нажал кнопку, добавив ещё одного участника к селекторному совещанию.
— Всё зависит от того, кто этот «он», — предостерегла Эллиот.
— Да, слушаю.
— Господин президент, у нас все перепуталось.
— Райан! Нам нужен не анализ ситуации, а всего лишь информация! — крикнула Эллиот. — Она у вас есть?
— Советы выпускают в море свои подлодки из гаваней Северного флота. Один подводный ракетоносец сейчас, судя по всему, оставляет базу.
— Значит, их ракетные войска наземного базирования находятся в состоянии боевой готовности?
— Совершенно верно.
— И теперь они усиливают соединения своих подводных ракетоносцев?
— Да, господин президент.
— А хорошие новости у вас есть?
— Сэр, хорошая новость уже в том, что других новостей нет, и вы…
— Слушайте, Райан. Предупреждаю вас в последний раз: от вас мне нужна информация, и ничего больше. Это вы познакомили меня с материалами Кадышева и теперь утверждаете, что им нельзя верить. Почему же я должен верить вам сейчас?
— Сэр, когда я передавал вам эти материалы, я предупредил, что они ничем не подтверждены!
— Думаю, теперь у нас есть подтверждение, — послышался голос Лиз. — Генерал Борштейн, если советские ракетные войска находятся в состоянии полной боевой готовности, насколько велика угрожающая нам опасность?
— Самым быстрым средством доставки ядерного оружия к цели у русских являются межконтинентальные баллистические ракеты. Расчёты показывают, что один полк ракет СС-18 нацелен на район Вашингтона, а большинство остальных — на наши ракетные базы в Северной и Южной Дакоте, а также на базы подводных ракетоносцев, в том числе в Чарлстоне, Кингс-Бэй, Бангоре. Нас предупредят о запуске за двадцать пять минут до накрытия ими цели.
— Значит, и мы тоже будем их целью? — спросила Лиз.
— Вполне реальное предположение, доктор Эллиот.
— И теперь своими СС-18 они попытаются исправить то, чего им не удалось добиться своей первой бомбой?
— Если это была их бомба, то это так.
— Генерал Фремонт, где находится резервный ЛКП?
— Доктор Эллиот, он взлетел десять минут назад и совершит посадку в Хагерстауне через девяносто пять минут. Сейчас дует сильный попутный ветер.
И тут же командующий стратегической авиацией пожалел об этих словах.
— Значит, если они готовят нападение и запустят ракеты не позже, чем через полтора часа, нам всем здесь конец?
— Да.
— Элизабет, не забывай, наша задача не допустить этого, — тихо произнёс Фаулер.
Советник по национальной безопасности посмотрела на президента. Казалось, её лицо сделано из стекла, таким хрупким оно выглядело. Всё шло совсем не так, как она ожидала. Она была главным советником самого могущественного человека в мире, находилась в месте, безопасность которого была заведомо гарантирована, окружена преданной прислугой, однако меньше чем через тридцать минут какой-то безымянный безликий русский примет решение — может быть, уже принял, — и она умрёт, превратится в горстку пепла, рассеянного по ветру, уж никак не больше этого. Все, ради чего она работала, все эти книги, лекции и семинары завершатся ослепительным уничтожающим взрывом.
— Роберт, мы даже не знаем, с кем разговариваем, — с трудом выдавила она.
— Вернёмся к сообщению русских, господин президент, — сказал генерал Фремонт. — «…дополнительные воинские части, чтобы расследовать происходящее там.» Сэр, это похоже на подкрепление.
* * *
Молоденький пожарный нашёл первого, кто уцелел после ядерного взрыва. Пострадавший выполз по бетонному пандусу из подземного помещения, где находилась погрузочная платформа. Поистине невероятно, как ему удалось проползти такое расстояние. Его руки были в ожогах второй степени, и, пока он полз, в раны попали осколки стекла, бетона и ещё Бог знает чего. Пожарный поднял пострадавшего — это был полицейский — и отнёс к эвакопункту. Две оставшиеся пожарные машины облили их потоками воды, затем им приказали раздеться и снова облили водой. Полицейский ещё был в сознании, он оторвал листок из своего блокнота и всё время, пока их везли в машине «скорой помощи», пытался что-то объяснить пожарному. Но тот слишком замёрз, слишком устал или был слишком напуган, чтобы обращать внимание на слова полицейского. Он исполнил свой долг и при этом, вполне возможно, ценою жизни. Всё это было уж слишком для двадцатилетнего парня, который уставился невидящим взглядом в мокрый пол машины и дрожал, закутавшись в одеяло.
Над входом в здание стадиона стену поддерживала перемычка из предварительно напряжённого бетона. Она была разрушена взрывом, и половина её рухнула вниз, закрыв вход. Солдат из танка размотал стальной трос с лебёдки, установленной на башне, и закрепил его вокруг самого большого блока. Когда он принялся за работу, Кэллахан взглянул на часы. Останавливать его сейчас было уже слишком поздно. Не оставалось другого выхода, как продолжать работу, даже если ценой того станет смерть.
Трос натянулся подобно струне и выдернул бетонный блок. Каким-то чудом не рухнула остальная часть входа. Кэллахан прошёл через образовавшийся проем. Полковник Лайл последовал за ним.
Аварийные лампы освещали помещение, и, казалось, вода лилась из всех спринклеров действующей противопожарной системы. Кэллахан вспомнил, что именно здесь в здание входила главная водопроводная труба, чем и объяснялось обилие льющейся воды. Сквозь её плеск слышались и другие звуки, похоже, издаваемые человеком. Кэллахан вошёл в мужской туалет и увидел там двух женщин, они сидели в воде, пальто их были забрызганы рвотой.
— Быстро, заберите их! — скомандовал он своим людям. — Затем отправляйтесь в разные стороны, налево и направо, быстро проверьте обстановку и немедленно возвращайтесь!
Кэллахан осмотрел кабинки в туалете — все оказались пустыми. Ещё раз огляделся по сторонам. Больше никого. Итак, они потратили столько усилий и пробились в здание стадиона, чтобы обнаружить в мужском туалете двух женщин. Всего двух. Пожарный посмотрел на полковника Лайла, слова были излишними. Они поили дальше и оказались в вестибюле.
Кэллахану потребовалось несколько секунд, чтобы понять это, хотя вход внутрь стадиона находился прямо перед ними. Там, где совсем недавно виднелась бы крыша и южная трибуна, теперь он видел горы, все ещё темнеющие на фоне далёкого оранжевого заката. Зияющий вход манил его к себе, и, словно заворожённый, Кэллахан поднялся по ведущему вверх пандусу.
Сцена, представшая перед ним, напоминала преисподнюю. Каким-то образом этот сектор оказался защищённым от взрывной волны. Но ничто не закрыло его от теплового излучения. Здесь насчитывалось около трехсот мест, почти все сиденья оказались целы, и на всех сидели люди. То, что ещё недавно было людьми. Все они обгорели до черноты, до угля, подобно сгоревшему на сковородке мясу. Это зрелище было куда более страшным, чем все то, что Кэллахан видел за почти тридцать лет службы пожарным.
По крайней мере триста обгоревших трупов все ещё сидели и смотрели на то место, где раньше находилось футбольное поле.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190