Джонс направился к зданию аэропорта, и Манкузо смотрел ему вслед. Джонс ни разу не давал ему плохих советов — более того сейчас он стал умнее. Жаль, что он не остался на флоте и не захотел стать офицером. Впрочем, это не совсем так, тут же подумал коммодор. Из Рона получился бы великолепный командир подлодки, но он никогда бы не сумел занять эту должность. Существующая на флоте система не позволила бы этого, вот и все.
Водитель развернул машину и поехал обратно. Манкузо остался на заднем сиденье автомобиля наедине со своими мыслями. Да, система не изменилась. Сам он поднялся до должности командующего соединением традиционным путём — училище, инженерная школа, старший механик и затем командир подводной лодки. На флоте обращали слишком много внимания на технику и недостаточно — на способности руководить. Ему удалось продвинуться на командную должность подобно большинству шкиперов — но далеко не всем. Слишком большое количество офицеров, занявших ответственные посты, считали, что подчинённые — просто пешки, машины, которые нужно отремонтировать, когда они начинают плохо работать, люди, беспрекословно исполняющие приказы. Такие офицеры руководствовались исключительно количественными показателями при оценке качеств своих подчинённых, вместо того чтобы судить по достигнутым результатам. Цифры они понимали лучше, а в человеческих достоинствах было нелегко разобраться. Джим Росселли не был таким. Барт Манкузо тоже не принадлежал к их числу, а вот Гарри Рикс относился именно к этим офицерам.
Итак, что же мне предпринять, черт побери?
Начать с того, что у него не было оснований освободить Рикса от командования подводной лодкой. Если бы все это рассказал ему кто-нибудь другой, а не Джонс, он просто отнёсся бы к этому, как к попытке свести личные счёты. Но только не Джонс — Рон был слишком надёжным свидетелем, заслуживающим доверия. Манкузо сопоставил услышанное от Джонса и с необычайно большим количеством рапортов с просьбой о переводе на другую подлодку, а также с весьма двусмысленными заявлениями помощника командира подлодки «Мэн». Клаггетт был в сложном положении. Его уже зачислили кандидатом в командиры подлодки… стоит Риксу хоть раз плохо отозваться о нём — и всё кончено. С другой стороны, Клаггетт был предан военно-морскому флоту. Должность помощника требовала лояльности к своему командиру, тогда как военно-морской флот требовал от него правды. Положение Клаггетта стало просто невыносимым, и он сделал все что мог.
Ответственность ложилась на Манкузо — он был командующим соединением и подводные лодки подчинялись ему. Командиры и личный состав находились под его командой. Он давал оценку действиям командиров. Вроде всё ясно.
Но достаточно ли ясно для того, чтобы предпринять действия? В его распоряжении была непроверенная информация и ряд совпадений. Что, если Джонс по какой-то причине остался недоволен Риксом? А просьбы о переводе, которых было удивительно много, всего лишь статистическая случайность?
Ты ищешь предлог, чтобы уйти от решения проблемы, Барт, подумал Манкузо. Тебе платят за то, что ты берёшь на себя ответственность за принятие решений — иногда неприятных. Лейтенантам и старшинам просто. Старшие начальники знают, как им поступать. Это было одним из наиболее увлекательных вымыслов на военно-морском флоте.
Манкузо снял трубку телефона.
— Помощнику командира подводной лодки «Мэн» явиться ко мне через тридцать минут.
— Слушаюсь, сэр! — послышался голос его писаря.
* * *
Больничная пища, подумала Кэти. Даже в больнице Хопкинса это всё-таки специфическая больничная пища. Где-то, по-видимому, находится специальная школа для поваров, работающих на больничных кухнях. Программа обучения там, похоже, посвящена устранению самостоятельного мышления и свежих идей у поваров, а также тому, чтобы заставить их забыть кулинарное искусство, которому они могли научиться раньше вместе со всеми рецептами приготовления супов, соусов и всего остального… Единственное, чего не могут испортить больничные повара, это желе — да и то потому, что оно поступает в виде полуфабриката.
— Берни, мне нужно посоветоваться с тобой.
— В чём дело, Кэт? — Он уже знал, о чём пойдёт речь, по выражению её лица и тону голоса. Он ждал, полный сочувствия. Кэти была гордой женщиной, и у неё было на это полное право. Ей действительно трудно из-за всего происходящего.
— Это Джек. — Эти два слова она произнесла быстро, словно выпалила, и снова замолчала.
В глазах Кэти была такая боль, что Катц не смог сдержаться.
— Ты считаешь, что он…
— Что? Нет… я хочу сказать… откуда ты?..
— Кэти, от меня потребовали хранить это в тайне, но ты — мой друг и наша дружба для меня куда дороже, чем эти идиотские правила. Слушай, на прошлой неделе сюда приезжал какой-то мужчина и расспрашивал меня о тебе и Джеке.
Обида стала ещё более горькой.
— Что значит — приезжал и расспрашивал? Кто? Откуда приезжал?
— Какой-то следователь из Министерства юстиции. Прости меня, Кэти, но он спрашивал, не было ли у тебя… не рассказывала ли ты о семейных неприятностях. Этот следователь проверял Джека, и ему было поручено выяснить, о чём ты мне рассказывала.
— И что ты ответил?
— Сказал, что мне ничего не известно. Что ты — одна из наших лучших сотрудников, отличный человек. И это правда, Кэти. Ты не должна чувствовать себя одинокой. У тебя есть друзья, и, если я могу чем-нибудь помочь тебе — если любой из нас может помочь, — только скажи, и мы придём на помощь. Ты — член нашей семьи. Ты чувствуешь себя, наверно, оскорблённой, обиженной и очень смущаешься. Но это глупо, Кэти, очень глупо. Ты ведь понимаешь, что это глупо, правда? — Катц увидел, что на прелестные голубые глаза навернулись слезы, и в это мгновение ему захотелось убить Джека Райана, может быть, на операционном столе очень острым, очень маленьким хирургическим скальпелем. — Кэти, не замыкайся в себе, это не поможет. Друзья на то и нужны. Ты не должна чувствовать себя одинокой.
— Я не верю этому, Берни. Не верю.
— Пошли, поговорим у меня в кабинете. Там нам никто не помешает. Да и еда сегодня дерьмовая. — Катц вывел её из столовой. Он был уверен, что никто не заметил случившегося. Через две минуты они вошли в его кабинет. Берии убрал кипу историй болезни с кресла и усадил её.
— Последнее время он ведёт себя просто странно.
— Скажи, ты действительно веришь, что Джек тебе изменяет? — Прошло полминуты. Катц видел, как она подняла и затем опустила взгляд, её глаза остановились, глядя в пол. Кэти смирилась с действительностью.
— Это возможно. Да.
Вот мерзавец! — подумал Катц.
— Ты говорила с ним об этом? — Голос Катца звучал тихо и спокойно, но не равнодушно. Сейчас она нуждалась в помощи, а друзья, чтобы приносить пользу, должны разделить боль.
Отрицательное движение головы.
— Нет, я не знаю как.
— Ты понимаешь, что это необходимо?
— Да. — Согласие прозвучало как вздох.
— Это будет непросто. Запомни, — произнёс Катц с ноткой надежды в голосе, — все может оказаться недоразумением. Какой-то безумной ошибкой. — Впрочем, сам Катц не верил этому.
Кэти подняла голову. По её щекам текли слезы.
— Берни, может быть, это моя вина?
— Нет! — Катц с трудом удержался, чтобы не закричать. — Кэти, если в нашей больнице есть человек лучше тебя, то мне он, черт побери, не попадался! С тобой все в порядке! Ты меня слышишь! О чём бы ни шла речь, ты не виновата!
— Берни, я хочу ещё одного ребёнка, я боюсь потерять Джека…
— Если ты действительно так считаешь, то верни его к себе.
— Но я не могу! Он… — Самообладание полностью покинуло её.
Только сейчас Катц понял, что у ярости не бывает границ. Он не мог направить её куда-то, ему пришлось сдерживать её в себе. Это оказалось нелегко, но Кэти больше всего в мире сейчас был нужен друг.
* * *
— Клаггетт, у нас неофициальный откровенный разговор.
Капитан третьего ранга Клаггетт мгновенно насторожился.
— Слушаюсь, коммодор.
— Расскажите мне о капитане первого ранга Риксе.
— Сэр, он мой командир.
— Я знаю, Клаггетт, — ответил Манкузо. — Но я командую соединением. Если возникает проблема с одним из шкиперов, это проблема с одной из моих лодок. Они стоят миллиард долларов каждая, поэтому я должен знать обо всём. Понятно, капитан третьего ранга?
— Так точно, сэр.
— Говорите. Это — приказ.
Клаггетт вытянулся, встал по стойке «смирно» и начал быстро рассказывать.
— Сэр, ему нельзя доверить отвести в сортир трехлетнего ребёнка. С личным составом он обращается, как с роботами. Чрезвычайно требователен, но не хвалит никого, даже в случае образцового выполнения задания. Меня учили по-другому. Он отказывается прислушиваться к советам — к моим или кого другого, будь то офицер, старшина или матрос. Согласен, он командир. Он распоряжается на лодке, но ведь умный шкипер слушает, что ему говорят.
— Отсюда и столько рапортов с просьбой о переводе?
— Да, сэр. Старшина торпедного отсека не выдержал постоянных нападок — думаю, командир был не прав. Мичман Гетти — инициативный специалист. Содержал оружие в порядке, его подчинённые были отлично подготовлены, но капитану первого ранга Риксу не понравилось, как мичман добивался этого, и он начал преследовать Гетти. Я посоветовал командиру не делать этого, но капитан первого ранга поступил по-своему. Тогда Гетти обратился с рапортом о переводе, командир был рад избавиться от него и с рапортом согласился.
— Вы можете на него положиться? — спросил Манкузо.
— В техническом отношении он превосходный офицер. Великолепный инженер. Но о том, как следует обходиться с людьми, не имеет ни малейшего представления и слабо разбирается в тактических вопросах.
— Он заверил меня, что намерен доказать обратное. Сможет?
— Сэр, вы требуете от меня слишком многого. Я не знаю, имею ли право ответить на этот вопрос.
Манкузо понимал, что Клаггетт прав, но продолжал настаивать.
— Послушайте, Клаггетт, вы прошли тестирование на командование подводной лодкой. Привыкайте к трудным решениям.
— Сможет ли он добиться этого? Да, сэр. У нас хорошая лодка и отличная команда. То, чего не сумеет он, сделаем за него мы.
Коммодор кивнул и сделал паузу.
— Если у вас возникнут трудности с очередной характеристикой со стороны командира, сообщите мне. Полагаю, вы для него слишком хороший помощник, капитан третьего ранга.
— Сэр, он вообще-то неплохой человек. Мне говорили, что он хороший отец и тому подобное. У него редкостная жена. Дело всего лишь в том, что он не научился обращаться с подчинёнными и никто не позаботился о том, чтобы помочь ему. Несмотря на всё это, он — способный офицер. Стоит ему стать чуть-чуть человечнее, и он может далеко пойти.
— Вы удовлетворены оперативным заданием?
— Если нам удастся напасть на след русской подлодки класса «Акула», то нужно сесть ей на хвост — на безопасном расстоянии, и все такое. Да, конечно. Понимаете, коммодор, наша подлодка такая тихая, что нет никаких оснований для беспокойства. Меня удивило, что Вашингтон дал добро на такую операцию, но это всего лишь отголоски бюрократической структуры. Короче говоря, управлять такой лодкой сумеет кто угодно. Хорошо, может быть, капитан первого ранга Рикс не является идеальным командиром, но, если на нашей лодке ничего не сломается, с заданием справится даже ребёнок.
* * *
Прежде чем заняться первичным источником энергии, они установили вторичный. Комплект соединений лития заключался в металлическом цилиндре, внешне напоминавшем гильзу от 105-миллиметрового артиллерийского снаряда: 65 сантиметров в длину и 11 — в диаметре. На его нижней части даже была выточена отбортовка, чтобы цилиндр встал точно на предназначенное место. Там же в сторону отходила небольшая изогнутая трубка, присоединённая к тому, что скоро станет резервуаром для трития.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190