— Есть глубина шестьдесят футов, шесть-ноль, — повторил офицер контроля глубины. — Рули глубины вверх десять градусов.
Только что начались учения по запуску ракетных снарядов. Они проводились регулярно, чаще других, и задачей было не только проверить боевую выучку команды, но и напомнить всем об их главном назначении в случае войны — запуске двадцати четырех баллистических ракет «Трайдент-II D-5», каждая из которых несла десять многоцелевых боеголовок независимого наведения Марк-5. В свою очередь каждая из десяти боеголовок имела тротиловый эквивалент в 400 килотонн. В общей сложности на борту подводного ракетоносца находилось двести сорок ядерных боеголовок общей мощностью 96 мегатонн. Однако на деле все обстояло намного сложнее, поскольку полет ядерных ракет основывался на взаимосвязанной логике нескольких законов физики. Небольшие по своей взрывной мощи боеголовки были более эффективны, чем крупные. Но самым важным было то, что боеголовки независимого наведения Марк-5 обладали достоверной точностью попадания в цель ±50 метров вероятной круговой ошибки, что на языке, доступном для нормальных людей, означает следующее: пролетев больше четырех тысяч морских миль после запуска, половина боеголовок отклонится от цели не больше чем на 164,041 фута, а почти все остальные лягут в радиусе, не превышающем 300 футов. Величина «промаха» была намного меньше кратера, образующегося при разрыве ядерной боеголовки, и в результате баллистические ракеты D-5 были первыми ракетами, запускаемыми с моря и обладающими способностью подавления ракет противника. Они были предназначены для нанесения первого упреждающего удара. Принимая в расчёт обычную систему двух боеголовок на одну цель, ракетоносец «Мэн» мог ликвидировать 120 советских ракет и/или бункеров управления, то есть примерно 10% от общего количества межконтинентальных баллистических ракет в СССР, которые тоже имели своим назначением нанесение упреждающего удара.
В центре управления запуском ракет, ЦУР, расположенном ближе к корме от огромного ракетного отсека, главстаршина включил контрольную панель. Все 24 «птицы» были проверены и готовы к запуску. Бортовая навигационная система снабжала данными систему наведения каждой ракеты. Через несколько минут в неё будут введены поправки по информации, полученной от орбитальных навигационных спутников. Чтобы попасть точно в цель, ракете необходимо знать не только точные координаты цели, но и координаты места своего запуска. НАВСТАР — глобальная орбитальная система определения координат — могла определить их с точностью меньше пяти метров. Главный старшина следил за тем, как менялись огоньки на панели, по мере того как компьютеры запрашивали свои ракеты, сообщавшие им о готовности.
Внутри подводной лодки давление на корпус уменьшалось на 2,2 тонны на квадратный фут при подъёме на каждые 100 футов. Корпус «Мэна» при уменьшающемся давлении воды чуть раздался, и послышался резкий щелчок — сталь корпуса словно облегчённо вздохнула.
Это походило на стон, едва слышный даже по акустической системе, и удивительно напоминало голос кита. Рыков был настолько утомлён, что, случись это несколькими минутами позже, он упустил бы этот звук, но, хотя офицер-акустик уже плохо соображал, его сознание ещё не полностью утратило остроту, и он обратил на него внимание.
— Капитан, слышу щелчок от расширения корпуса подлодки… вот здесь! — Он ткнул пальцем в точку на экране, находящуюся прямо у основания тени, которую они с командиром рассматривали. — Он всплывает!
Дубинин вбежал в рубку.
— Приготовиться изменить глубину. — Он надел головной телефон, соединяющий его с акустиком.
— Евгений Николаевич, это нужно сделать хорошо и быстро. Я опущусь ниже слоя температурного скачка, как только американец всплывёт над ним.
— Нет, капитан, лучше обождать. Его буксируемые датчики на короткое время останутся под термоклином!
— Черт побери! — Дубинин едва не рассмеялся. — Извини меня, лейтенант. Ты совершенно прав. За мной бутылка «Старки».
— Мы с женой выпьем за ваше здоровье… Я вычислил угловое расстояние… По моим расчётам цель ниже на пять градусов от наших буксируемых датчиков… Капитан, если мне удастся сохранить с ним контакт, в тот момент, когда мы потеряем его и он исчезнет в термоклине…
— Отлично, быстро определите расстояние! — Оценка будет приблизительной, но по крайней мере я получу представление, подумал Дубинин. Он дал несколько распоряжений руководителю группы слежения.
— Два градуса… потрескивание корпуса исчезло… его очень трудно держать, но сейчас он мелькает на фоновом шуме… Исчез! Всплыл через термоклин!
— Один, два, три… — считал Дубинин секунды. Американец проводит, должно быть, ракетные учения или всплывает для установления связи, в любом случае он окажется на глубине в двадцать метров, а его буксируемые пассивные датчики… пятьсот метров длиной… скорость пять узлов и… Все!
— Рулевой, опустить носовые рули глубины на пять градусов. Мы уходим под слой температурного скачка. Старпом, рассчитайте температуру за бортом. Медленно, рулевой, медленно…
«Адмирал Лунин» опустил нос и плавно соскользнул под колыхающуюся волнообразную границу, разделяющую относительно тёплую воду у поверхности океана и холодную воду глубин.
— Расстояние? — спросил Дубинин у офицера группы слежения.
— Оцениваем его от пяти до девяти тысяч метров, капитан. Это все, чего мне удалось добиться.
— Молодец, Коля! Великолепно!
— Опустились ниже термоклина, температура за бортом пять градусов, — доложил старпом.
— Носовые рули глубины на нуль. Выровнять корабль.
— Рули глубины на нуле, капитан… корабль выровнен.
Если бы потолок в рубке не был таким низким, Дубинин подпрыгнул бы от радости. Ещё бы — ему удалось добиться того, чего не добивался ни один командир советской подводной лодки и, если разведывательные данные соответствуют действительности, в чём преуспели всего несколько американских подводников. Он установил контакт и выследил американский подводный ракетоносец класса «Огайо». Во время войны он смог бы произвести активную гидролокацию противника для определения точной дистанции и осуществить торпедную атаку. Он сумел выследить самую неуловимую добычу в мире и подобраться настолько близко, что мог потопить её. Он весь дрожал от волнения. Ничто в мире не сравнится с чувством победы. Ничто.
— Руль направо, — произнёс он. — Новый курс триста градусов. Медленно увеличить скорость до десяти узлов.
— Но, капитан… — начал старпом.
— Мы разрываем контакт. Он продолжит учения ещё минут тридцать. Очень маловероятно, что нам удастся уклониться от него после того, как учения закончатся. Лучше уйти сейчас. Он не должен знать, чего мы добились. Нам ещё придётся встретиться с ним. В любом случае мы решили свою задачу — сумели обнаружить его и приблизиться на дистанцию торпедного залпа. В Петропавловске, парни, мы все выпьем как следует — за счёт вашего капитана! А теперь тихо и незаметно уйдём из этого района, чтобы он не заподозрил наше присутствие здесь.
* * *
Капитану Роберту Джефферсону Джексону хотелось снова быть молодым, хотелось, чтобы его волосы ещё оставались совершенно чёрными, хотелось снова стать юным лейтенантом, только что выпустившимся из Пенсаколы и готовым совершить первый полёт на одном из грозных истребителей, которые сидели, подобно гигантским хищным птицам, на взлётной полосе военно-морского аэродрома в Оушеане. То, что все двадцать четыре самолёта F-14 «Томкэт», стоящие рядом, подчинялись только ему, не было таким волнующим чувством, как ощущение, что могучий истребитель принадлежал ему и только ему. Зато теперь, являясь командиром воздушной группы, он «владел» двумя эскадрильями самолётов «Томкэт», ещё двумя F/А-18 «Хорнетс», одной эскадрильей штурмовиков А-6Е «Интрудер», ещё одной противолодочных охотников «S-3» и, наконец, менее чарующими воздушными танкерами для дозаправки самолётов в полёте, «Праулерами», создающими электронные помехи и ведущими электронную войну в воздухе, а также спасательными вертолётами и вертолётами противолодочного назначения. Итого, он распоряжался семьюдесятью восьмью «птичками», общая стоимость которых составляла… сколько? Миллиард долларов? Гораздо больше, если принять во внимание затраты на их замену. Далее, под его командованием находились три тысячи офицеров, старшин и рядовых, которые пилотировали и обслуживали эти самолёты и вертолёты, ценность которых было невозможно определить. И он, он один нёс ответственность за все это. Зато насколько приятнее было сидеть в кокпите своего нового истребителя, оставив все административные хлопоты начальству. Робби и был теперь этим начальством, человеком, о котором говорили у себя в каютах все его парни. Им не нравилось, когда их приглашали к нему в кабинет, потому что это выглядело вроде вызова к директору школы. Кроме того, они не любили летать вместе с ним, потому что а) он был слишком стар, чтобы оставаться хорошим лётчиком (по крайней мере им так казалось), и б) неизменно обращал их внимание на допущенные ошибки (лётчики-истребители редко соглашаются признавать свои промахи, разве что в беседах между собой).
Какая ирония судьбы! До назначения на должность командира воздушной группы он служил в Пентагоне, передвигая бумаги по своему письменному столу. Он молился и мечтал, чтобы его освободили от этой работы, в которой наиболее волнующим моментом было найти утром свободное место для парковки автомобиля. И вот его назначили командиром авиакрыла — и теперь ему приходилось заниматься административной работой намного больше, чем раньше. Правда, теперь он мог летать два раза в неделю — если ничто не мешало этому. Сегодня был именно такой день. Когда он шёл к выходу, его личный помощник, главный старшина, широко улыбнулся.
— Охраняйте мой кабинет, чиф.
— Не беспокойтесь, шкипер. Когда вы вернётесь, он всё ещё будет на месте.
Джексон внезапно остановился.
— Смотрите, чтобы не украли все наши бумаги.
— Приложу все усилия, сэр.
Служебный автомобиль доставил его к застывшим на старте самолётам. Джексон уже оделся в свой лётный комбинезон фирмы «Номекс», старый и отчаянно пахнувший, полинявший от бесчисленных стирок, протёршийся на локтях от сидения после многих лет. Ему давно следовало получить новый, однако лётчики — люди весьма суеверные, а Робби и его комбинезон побывали во многих переделках.
— Привет, шкипер! — окликнул один из командиров эскадрилий.
Капитан третьего ранга Бад Санчес был ниже Джексона. Его смуглая кожа и усы а-ля Бисмарк резко контрастировали с яркими глазами и ослепительной улыбкой, словно сошедшей с рекламы зубной пасты. Санчес, командир первой эскадрильи, будет сегодня вести авиакрыло Джексона. Они летали вместе ещё в те времена, когда Джексон командовал эскадрильей на авианосце «Джон Ф. Кеннеди».
— Ваш самолёт проверен, заправлен и готов к полёту. Готовы дать им под зад?
— Кто будет нашим противником сегодня?
— Мудозвоны с Черри-Пойнт на восемнадцатых «Дельтах». Наш «Хаммер» уже летает в сотне миль отсюда. Цель учений — заградительный боевой воздушный патруль против низколетящих самолётов противника. — А если проще, подумал Робби, не допустить атакующие вражеские самолёты за пределы определённой границы. — Приготовьтесь к серьёзному противодействию лётчиков из корпуса морской пехоты, шкипер. У нас только что состоялись переговоры по радио, и я пришёл к выводу, что они слишком самоуверенны.
— Ещё не родился лётчик морской пехоты, с которым я не справился бы, — заметил Робби, снимая с полки свой шлем. На нём красовалась надпись, соответствующая его кодовому радиосигналу, — «Спейд».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190