Ведь старею-то я, а не ты. Принесли кофе, барон изящным жестом поднес чашку ко рту.
— Я получил на днях письмо от Каролины, она пишет, что видела тебя несколько недель назад в Нью-Йорке.
— Мы встретились с ней в «Эль-Марокко».
— А, «Эль-Марокко», — барон улыбнулся. — Это нечто вроде клуба, кого там только не бывает. Да, если вам нужно что-то обсудить, приступайте. Хотя энергии во мне и поубавилось, но интерес к делам не угас.
— Благодарю.
Я действительно был признателен барону. Обед подходил к концу, а Роберт, казалось, вовсе не был расположен начать разговор. С явно недовольным видом он заявил:
— Если это будет продолжением той нашей беседы, мой ответ останется прежним — нет. Наша позиция тебе известна.
— Я тебя ни к чему не подталкивал, не стану делать этого и сейчас. Но, может быть, ты пересмотришь свою позицию.
Роберт с упрямым выражением хранил молчание.
Барон с любопытством следил за нами. Несмотря на сгущавшуюся атмосферу он вытащил длинную тонкую сигару и не спеша, со вкусом раскурил ее.
— Пока я и понятия не имею о предмете вашего разговора, — сказал он, но не мое это было дело — ставить его в известность о происшедшем.
Роберт посмотрел на отца.
— Даксу понадобилась закрытая информация о нашем банке в Швейцарии. Я отказался предоставить ее.
Барон медленно кивнул головой, глядя на кончик сигары.
— Роберт прав, — спокойно заметил он. — И тут дело не только в соблюдении юридических норм, это еще и вопрос этики.
— Понимаю, сэр. Но для меня эта информация имеет жизненно важное значение.
— Настолько важное, что ты обращаешься к другу с просьбой, выполнение которой подорвет к нему доверие людей?
— Больше того. Настолько важное, что в случае необходимости я, не задумываясь, пожертвую дружбой.
Некоторое время барон молчал, затем повернулся к сыну.
— Ты давно знаком с Даксом?
Роберт с удивлением посмотрел на отца.
— Ты и сам знаешь это не хуже меня.
— Обращался ли он к тебе прежде с подобной просьбой? Роберт покачал головой.
— А вообще с какой-нибудь просьбой?
— Нет.
— Приходилось ли тебе прибегать к его помощи? Голос барона звучал мягко, однако Роберт явно чувствовал себя не в своей тарелке.
— И опять же ты хорошо знаешь, что да.
— Конечно, я многое помню. Как во время войны Дакс помог вам обоим, тебе и твоей сестре, а ведь его даже никто не просил об этом. Как помог он всем нам, когда у нас возникли трудности с нашим кузеном. И тогда он тоже не колебался.
— Это совсем другое дело, — упрямо ответил Роберт. — Никто же не требовал от него жертвовать чьим-то доверием.
— Так-таки и не требовал? — голос барона сделался ироничным. — Если я не ошибаюсь, мы просили, чтобы он ради нас солгал. А когда один человек лжет другому, пусть даже его и спровоцировали на это, такой поступок означает не что иное, как злоупотребление чужим доверием. Разве нет?
— Нет! — яростно возразил Роберт. — Тогда речь шла о бизнесе. В той ситуации мы действовали совершенно нормально.
— Может быть, и нормально. А с точки зрения морали?
— Мораль не имеет к этому никакого отношения! — Роберт явно злился. — Тебе легко рассуждать о морали!
— Вовсе нет, — улыбнулся барон. — Я первый сознаюсь в том, что далеко не все, что я в своей жизни делал, соответствовало моим собственным моральным представлениям. И, вынужден признать, что вполне может случиться так, что мне еще не раз придется идти против себя. Но действовал я, всегда отдавая себе полный отчет в том, что делаю. И никогда не пытался обмануть себя, как ты это сейчас хочешь сделать.
Роберт молча смотрел на отца.
Барон повернулся ко мне.
— Мне очень жаль, Дакс, что ничем не могу помочь тебе. Надеюсь, ты достаточно хорошо меня знаешь, чтобы поверить, если я скажу тебе: будь у меня малейшая возможность, я бы предоставил тебе всю необходимую информацию.
— Я верю вам, сэр. Барон поднялся.
— Мне пора. Нет, не нужно вставать. Всего доброго, Дакс...
— Всего доброго, сэр. Барон повернулся к сыну.
— Роберт, — проговорил он негромко, — старый дурак — это еще не самое худшее. Куда опаснее дурак молодой, который уверен в том, что ему больше нечему учиться. Тебе нужно учиться слушать.
— Я все слышал, — немногословно ответил Роберт, — и ответ мой останется прежним!
— Значит, ты услышал не все. Я, например, хорошо помню, как Дакс сказал, что не будет тебя ни к чему подталкивать, если ты добровольно изменишь свою позицию. Насколько я его знаю, это может значить только одно, а именно: он в состоянии принудить тебя дать ему эту информацию вне зависимости от того, хочешь ты этого или нет.
Роберт бросил на меня быстрый взгляд, лицо его покраснело, и тут же отвел глаза в сторону.
Мягким жестом барон положил ему на плечо руку. — Сынок, принимая во внимание то, чем ты или, вернее, мы обязаны Даксу, не будет ли более разумным чуть расширить твое понятие о так называемой этике? Дав Другу то, в чем он нуждается, ты избавишь его от неприятной неизбежности превратиться в твоего врага.
В полном молчании мы с Робертом следили за тем, как барон пробирается между столиками к выходу. Затем взгляды наши скрестились.
— Отойдя от дел, отец стал мягким и сентиментальным, — Роберт деланно рассмеялся. — Как, собственно, и следует в его возрасте.
Внезапно я разозлился, и то, что Роберт сказал только что о своем отце, лишь подстегнуло меня. Как же так получилось, что человек, знающий так много, почти ничему не научился?
— Боюсь, что последующие минуты смогут и тебя состарить, — произнес я с усмешкой.
— Брось, Дакс! — Роберт расхохотался. — Такими штучками ты мог одурачить моего отца. Но уж не меня. Мне виднее!
— Вот как? — мстительно спросил я. — Тогда тебе должно быть абсолютно все известно и о компании «Грузовые перевозки де Койна»?
— Естественно. Она была создана для доставки грузов в Кортегуа. Это составная часть наших былых инвестиций, и ты сам хорошо об этом знаешь. От имени Кортегуа документы подписывал не кто иной, как твой отец.
— И компания все еще принадлежит банку?
— Нет.
— Кто же является ее владельцем?
Вновь на губах Роберта появилась усмешка.
— Этого я сказать тебе не могу. После того, как в течение ряда лет мы не испытывали в ней нужду, она была продана. По соглашению с новыми ее хозяевами, мы выступаем в качестве их доверенных лиц. Сделка полностью соответствует действующему швейцарскому законодательству.
— В таком случае в глазах постороннего человека владельцами по-прежнему являетесь вы, неся всю полноту ответственности за деятельность компании?
— Да. — Я заметил, как по лицу Роберта пробежала тревожная тень. — Такова общепринятая практика, но каждому известно, что это всего лишь юридическая увертка.
Я неотрывно смотрел на Роберта, усиливая тем самым его чувство тревоги.
— Полагаю, тебе также известен характер нынешней деятельности компании?
— В общих чертах, — уклонился он от прямого ответа.
Я вытащил документы, которые передал мне Брауншвейгер, и небрежно уронил их на столик. Сейчас я действовал так же осторожно, как игрок на бильярде перед решающим ударом.
— Тогда, видимо, это следует понимать так, что банк де Койна не имеет ничего против того, чтобы выступать в качестве доставочного агента по оружию, изготавливаемому на бывших заводах фон Куппена в Восточной Германии?
Лицо Роберта приняло землистый оттенок.
— Что... Что ты хочешь сказать?..
— Взгляни на эти бумаги.
Роберт взял в руки копию контракта, подписанного, с одной стороны, правительством Восточной Германии, а с другой — швейцарской компанией «Грузовые перевозки де Койна». На лбу его выступили капельки пота. Рот приоткрылся. Да, никто бы ему не позавидовал в эту минуту.
Но во мне не было к нему ни капли жалости. Своей собственной глупостью он заслужил это сполна. Барон был прав: лучше бы мы договорились обо всем, оставаясь друзьями. Подобная информация могла погубить банк де Койна как ничто другое. Нам обоим было ясно, что никакие оправдания банку не помогут.
— Ты оказался не таким дальновидным, Роберт, каким привык себя считать, — сказал я.
Этим же вечером самолетом были доставлены из Швейцарии необходимые бумаги, и вместе с Робертом мы провели в его кабинете полночи, разбираясь в них. Когда я уходил, мой кейс был набит документами до отказа, я уносил с собой всю историю грязной сделки. И это было еще не самое худшее. В центре ее, подобно гигантскому осьминогу, помещался Марсель, протянувший во все стороны свои отвратительные щупальца.
Утром я позвонил Марлен, чтобы попрощаться.
— Ты уже уезжаешь?
— Звоню тебе из аэропорта.
— Мне очень жаль, что газеты устроили такую шумиху, Дакс. Надеюсь, она им не поверит.
— Это не имеет значения. — Я и в самом деле так думал. Слишком уж далеко разошлись мы с Беатрис. — И в любом случае, это не по твоей вине, Марлен.
— Ведь все было хорошо, правда, Дакс? — дрогнувшим голосом спросила она. — Я хочу сказать, между нами двумя?
— Да, Марлен.
Она помолчала, а когда заговорила вновь, я едва мог расслышать ее ставший вдруг очень низким и тихим голос.
— Ауфвидерзеен, Дакс. Береги себя.
— Всего доброго, Марлен.
23
Проходя через одно из помещений консульства, я наткнулся на лейтенанта Хиральдо. Я остановился, а он вскочил, вытянувшись передо мной в струнку.
— Ваше превосходительство!
— Лейтенант Хиральдо, — я протянул ему руку. — Не ожидал встретить вас в Нью-Йорке. Мы обменялись рукопожатием.
— Я и сам этого не ожидал. Во время войны в Корее я учился на пилота в ВВС США. И вдруг меня совершенно неожиданно послали на переподготовку.
— На переподготовку? — я улыбнулся. — Но ведь у нас нет авиации.
— Знаю. Поэтому-то меня и прислали.
— Пройдем в мой кабинет.
Когда Хиральдо вошел, я закрыл дверь.
— Итак, ты теперь летчик.
— Да, пилот одномоторного самолета. А здесь буду учиться летать на реактивном.
— Реактивные самолеты? — у президента были непомерные амбиции. Вот только как он намеревался претворить их в жизнь?
— Как дела дома?
— По-прежнему. — Хиральдо с сомнением посмотрел на меня. — Ничего хорошего, бандиты становятся все наглее. Напали еще на несколько деревень, хотя в газетах об этом не сообщалось. Думаю, поэтому меня и послали сюда. Ходят разговоры, что скоро у нас появятся реактивные самолеты для борьбы с ними.
— А как насчет контрабандного оружия?
— Не знаю. Портом командует Хойос, от него ничего не слышно. Пока, вроде, новых партий не перехватывали.
Я молчал. Если я был прав, то оружие продолжало поступать в страну, и не Хойосу было по силам справиться с этим.
— Курату стал похожим на военный лагерь, — продолжал Хиральдо. — Повсюду солдаты, народ молчит и терпит, но впечатление такое, что люди выжидают. На улицах после восьми вечера никого. Как будто город мертвый.
— Может, вскоре наступят перемены к лучшему.
— Надеюсь, — искренне произнес Хиральдо. — Иначе жизнь прекратится. Ощущение такое, что все мы оказались в одной огромной тюрьме.
Лицо Сергея было красным и злым.
— Я убью этого сукиного сына!
Я подошел к окну его кабинета. На стенах высоких домов-башен ослепительно сверкало послеполуденное солнце. Глазам сделалось больно. Мне страшно хотелось спать. Во время длинных ночных перелетов просто невозможно как следует отдохнуть.
— Мне бы следовало знать его лучше, — продолжал Сергей упрекать себя. — Если этот подонок предлагает тебе выгодное дельце — берегись! Как же я сразу не догадался, что здесь нечисто!
С усталым видом я повернулся к нему.
— Ты пожадничал, Сергей. Попался в его сети сходу.
— Что плохого в том, что человек хочет заработать пару лишних долларов для себя лично? — защищаясь, сказал Сергей. — Местные налоги сжирают заживо. Приходится выкручиваться, как в Швейцарии. Все так делают.
Я обвел взором роскошный кабинет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121