Только этим он мог помочь мне, спасти меня, и уже только поэтому я никогда не предложу ему развода. Если он ему понадобится, я не буду протестовать. Но до тех пор, пока он сам об этом не скажет, я не нарушу условия нашей сделки.
Однако с течением времени выполнять эти условия становилось все труднее. Возвращение Дакса не принесло ей никакого облегчения. Одно дело было слышать о чем-то, имевшем место за тысячи километров от нее, и совсем другое — жить с этим «что-то» бок о бок. Каждодневные измены. Каролине поистине нужно было обладать нечеловеческой добротой, чтобы не чувствовать обиды.
Взять, к примеру, его последнюю выходку в Нью-Йорке, Мэди Шнайдер. Эта маленькая дурочка зашла настолько далеко, что, убежав от мужа, сняла номер в гостинице и стала рассказывать всем своим друзьям о том, что они с Даксом вот-вот поженятся. Об этом, конечно же, пронюхал какой-то репортер и явился прямиком к ним домой, застав Дакса и Каролину в коридоре в окружении чемоданов — они должны были лететь в Палм-Бич.
Даже бойкий писака почувствовал себя несколько смущенным. Кое-как прочистив горло, он все же задал свои вопросы. Перед тем как ответить ему, Дакс с легкой улыбкой повернулся к Каролине.
— Боюсь, что вас ввели в заблуждение. С миссис Шнайдер мы хорошие друзья, но и только. Никак не больше. — Он указал на чемоданы. — Вы же видите, мы с женой собираемся в Палм-Бич навестить приятелей.
Репортер убыл ни с чем, а они поспешили вниз, к ожидавшей их машине. По дороге в аэропорт Дакс сказал:
— Мне очень жаль, что тебе пришлось участвовать в этой сцене.
— Не стоит извиняться. Я уже привыкла.
Он ничего не ответил, только закурил и задумчиво посмотрел на нее. Они почти уже подъехали к аэропорту, когда он вспомнил о лежавшем в кармане письме.
— Принесли сегодня утром. Прости, я забыл отдать тебе его сразу.
Она молча взяла конверт. Письмо было от отца, он извещал Каролину о женитьбе ее брата.
— Роберт женился!
— Я знаю.
Каролина посмотрела на Дакса с удивлением.
— Каким образом? Почему же ты мне ничего не сказал?
— Передали из Парижа по телетайпу в консульство. Я подумал, что тебе будет приятнее узнать об этом от отца.
— Кто она? Ее имя мне ни о чем не говорит.
— Дениз. Она будет Роберту в самый раз.
— Ты ее знаешь?
Дакс кивнул.
— Они вместе работали в подполье. Это она спасла ему жизнь.
— А, так это та самая, с которой он жил? Секунду-другую Дакс соображал: очевидно, Каролина все знала.
— Да, та самая.
На глаза ее вдруг навернулись слезы, она склонила голову набок. Бедный папа, пронеслась в мозгу мысль, как же мало радости приносят тебе твои дети.
Когда Каролина спустилась вниз, за столом на террасе она увидела только Джеймса Хэдли. При виде ее он встал, отодвинул для нее стул.
— Доброе утро, дорогая.
— Бонжур, мсье Хэдли. — Каролина улыбнулась. — Я не опоздала?
— Нет, нисколько. Это остальные поднялись слишком рано.
Он поднял руку, и обслуживавший их за столом человек приблизился.
— Только кофе, пожалуйста. Хэдли посмотрел на нее.
— Что это за завтрак для такой молодой женщины, как вы? Вам нужно есть больше. Она покачала головой.
— Благодарю вас, нет. Это все, что я могу съесть утром. Мы, французы, не в состоянии справиться с завтраками, какие готовят здесь, в Америке.
— Ну хоть тост с маслом? Каролина рассмеялась.
— Вы прямо как мой отец, он тоже вечно пытается накормить меня.
— Это потому, что мы заботимся о вас.
Каролина бросила на Хэдли внимательный взгляд: в его голосе ей послышалось нечто большее, чем простая вежливость. Хэдли смотрел ей прямо в глаза, и, внезапно смутившись, она слегка покраснела.
— Только кофе, пожалуйста.
Хэдли кивнул, слуга удалился. В ожидании кофе они сидели молча.
— А где остальные? — сделав глотов, спросила Каролина и повернула голову в сторону пляжа.
— Решили прокатиться под парусом. — Хэдли хохотнул, и опять ей почудилась странная нотка в его голосе. — Как дети, вечно ищут, чем бы заняться. Ни минуты не могут посидеть спокойно.
— О, — она чуть запнулась, — сегодня чудный день, как раз для такой прогулки.
— Пожалуй, но я думаю, мы воспользуемся их отсутствием и поваляемся на песочке. Здесь это редчайший случай — получить день в свое собственное распоряжение.
Каролина улыбнулась.
— А я-то, отправляясь в Палм-Бич, рассчитывала походить по магазинам.
Его рука как бы нечаянно легла на ее руку, нежно погладила.
— По магазинам вы сможете отправиться в любой другой день. Почему бы вам сегодня не полежать спокойно на пляже?
Каролина чуть опустила голову. Рука его была загорелой и крепкой, она больше походила на руку юноши. Подняв на него глаза, Каролина вновь почувствовала, как щеки наливаются жаром. Но руку свою так и не убрала.
— Вы уверены, что я вам не помешаю?
Выйдя из кабинки, она тут же почувствовала на себе его одобрительный взгляд.
— Да вы просто красавица.
И опять краска бросилась ей в лицо.
— Ну уж нет, мне далеко до ваших американских девушек. Вот уж кто красавицы! Высокие, длинноногие. А я — коротышка.
— Мне нравятся маленькие женщина. Рядом с ними мужчина всегда чувствует себя более сильным.
Она достала тюбик с кремом, начала втирать его.
— Я очень быстро обгораю.
— А у меня кожа, как воловья шкура: я никогда не загораю, только краснею и все.
— Было бы лучше, если бы мы смогли побыть хоть чуточку в тени.
— В кабинке есть зонт, я принесу.
Поднявшись, Хэдли направился к кабинке; Каролина провожала его взглядом. Она знала, что ему было уже далеко за пятьдесят, однако по его манере двигаться этого нельзя было сказать. Хотя Хэдли был почти одних лет с ее отцом, выглядел он намного моложе.
Минуту спустя он уже вновь был рядом, ввинчивая ножку зонта в песок так, чтобы тень легла прямо на нее. Установив зонт, он опустился на песок рядом с Каролиной.
— Так лучше?
— Намного. — Она улыбнулась и протянула ему тюбик с кремом. — Могу я попросить еще об одном одолжении? Спина — я сама не достану.
Пальцы его оказались очень нежными. На мгновение Каролина прикрыла глаза. Вопрос, заданный им, ничуть ее не удивил.
— Вы любите его?
Каролина открыла глаза. Она не знала, что сказать.
— Кого? — спросила она, словно глупенькая девушка.
— Дакса, — угрюмо отозвался Хэдли, — вашего мужа.
— Вам хотелось, — с упреком в голосе проговорила она, — застать меня одну, поэтому-то вы и не поплыли вместе со всеми.
— Совершенно верно, — без колебаний признался он, — но вы не ответили на мой вопрос.
— На подобный вопрос я не обязана отвечать. Хэдли снова положил свою руку поверх ее.
— И такого ответа вполне достаточно. Она почувствовала, как внутри нее все переворачивается.
— Я... Я обещала.
— Ты должна? — переспросил он.
— Зачем вы меня спрашиваете?
— Завтра я еду назад, на север. Я хочу, чтобы мы там встретились.
Каролина глубоко вздохнула.
— Если вы хотите иметь со мной дело, боюсь, вы будете глубоко разочарованы. Он ничего не ответил.
— А если вы рассчитываете сделать меня своей любовницей, — продолжала она, — то это у вас не выйдет. Я никогда не была сильна в интрижках.
— Прежде чем просить вас об этом, я должен убедить вас в том, что вы — женщина.
Он нежно привлек к себе ее голову, и Каролина вдруг удивилась тому, какими мягкими могут быть губы мужчины. Внутри нее разгоралось пламя, о существовании которого она уже давно забыла. Когда Хэдли разжал объятия, глаза Каролина были полны тревоги.
— Я не знаю...
Но она знала. Вечером она сказала Даксу, что возвращается в Нью-Йорк и что ему придется ехать на побережье одному.
7
— Судов у меня достаточно, — со значением в голосе сказал Абиджан. — И если ты считаешь, что это хорошая сделка, покупай их. Заодно оплатишь и хранение, не таксе уж это большое дело.
Марсель с интересом посмотрел на тестя. Старик ответил ему воинственным взором.
— Мне это не составит труда.
— Ну так давай. Только ответь сначала, чем ты будешь за них расплачиваться. Марсель молчал.
— Ко мне за деньгами не обращайся. У меня уже был случай поучаствовать в твоих дурацких затеях. Ведь это же мне пришлось выпутывать тебя из той сделки по сахару.
Марсель поднялся, внутри него все бушевало.
— Но вы на этом ничего не потеряли, — твердо сказал он.
Что было правдой. Никто из них не понес убытков, наоборот, дело кончилось тем, что они заработали кругленькую сумму.
— А сколько на это ушло времени?.. — спросил старик. — Покупать бесполезные посудины только потому, что они в один прекрасный день мне ни с того ни с сего понадобятся? Я найду своим деньгам лучшее применение.
— Ладно, но помните, что я приходил к вам первому.
— Я буду это помнить. — Неожиданно на лице Абиджана появилась улыбка. — Позволю себе только один совет: почему бы тебе не попросить своего партнера, Хэдли? Ему будет не трудно профинансировать тебя из тех прибылей, которые ты же и обеспечил ему, когда помог добиться привилегий в торговле с Кортегуа. Даже если ты и прогоришь, то для него такая потеря не станет трагедией.
Марсель против воли почувствовал, что улыбается. Всем было хорошо известно, что отношения между стариком и Хэдли не сложились. Еще бы — ведь тот был главным конкурентом Амоса Абиджана. Когда однажды Абиджан был готов подписать выгодное соглашение с греками, Хэдли в самый последний момент предложил им более выгодные условия и увел сделку у него из-под носа.
Видя, что Марсель улыбается, Амос тут же изменил тактику. Он поднялся и обогнул стол.
— Я говорю с тобой как отец. Ну для чего тебе еще деньги? У тебя их хватает. У тебя жена, трое прекрасных детишек. А когда меня не станет, все это будет принадлежать тебе. — Он сделал впечатляющий жест рукой.
Ну да, с издевкой подумал Марсель, мне. Все это будет принадлежать Анне и ее сестрам. А также моим детям, но не мне.
С хорошо наигранной теплотой он произнес:
— Знаю, отец. Но ведь и вы были когда-то молодым. Вы должны понять мои чувства.
— Я их понимаю. — Тесть по-дружески положил ему на плечо руку. — Все это из-за твоей молодости. Не спеши так, времени хватит на все.
Выйдя из кабинета, Марсель отправился к себе, его офис был чуть дальше по коридору. Он распахнул дверь, вошел, и секретарша, подняв голову, сообщила:
— Пока вас не было, звонил мистер Рейни. Я записала номер телефонистки в Далласе.
— Свяжитесь с ним, — бросил Марсель на ходу.
Опустившись в кресло, он задумчиво уставился на разбросанные по столу бумаги. Взял одну в руки. Под заголовком «Излишки госимущества» шел размноженный на мимеографе перечень того, что правительство выставляло на продажу. Примерно в середине листа один из пунктов был обведен голубым кружком: двадцать нефтеналивных танкеров второго класса.
Он подобрал следующий листок. Почти то же самое, включая заголовок. Другим был только адрес, по которому проводились торги. И голубая линия окружала лишь пять танкеров. Марсель быстрым движением собрал бумаги в аккуратную стопку. Всего на продажу выставлялось сто тридцать танкеров.
Возле каждого пункта о продаже судов стояла звездочка, указывавшая на то, что данный товар выставляется на торги в третий раз, а это, в свою очередь, означало, что если танкеры сейчас не будут проданы, то их затопят. На консервации у правительства было достаточно судов.
Марсель со злостью стукнул кулаком по пачке бумаг. Тесть — дурак. Да и греки тоже. Их интересовали только сухогрузы — танкеров у них было достаточно. Теперь, когда война закончилась, спрос на нефть несколько снизился, а даже если он вдруг и повысится, найти несколько дополнительных танкеров не составит для них труда. В настоящее же время их ждали куда более выгодные грузы.
Зазвонил телефон, Марсель поднял трубку.
— Кэмпион. Слушаю вас.
— Это Кэл Рейни. — В обычном плавном и медленном голосе техасца слышалось волнение.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121