– Это были люди из Министерства внутренних дел?
Лаженес отмел это предположение и покачал головой.
– Я бы худшего своего врага из Министерства внутренних дел не сдал. Этим ребятам палец в рот не клади.
– Тогда – кто?
– Начальство.
– Высокое?
Парень медленно покачал головой.
– Это как конвейер, ничего нельзя узнать – ни имен, ни чинов. Все через посредников.
– Как вы узнали, что вы в этом конвейере?
– Они дали мне жетон – разве этого мало?
– Так что же все-таки произошло? Санк-Марс мог вас вычислить, но отправить вас сюда бумаги перебирать сам он не мог.
Лаженес потянулся на стуле, вытянув руки вверх и за спину, его длинные ноги высунулись с другой стороны стола, тело напружинилось. Он слабо усмехнулся.
– Эмиль бы так не поступил, даже если бы был в чинах. Он действительно меня вычислил. Не спрашивайте, как ему это удалось. Откуда ему вообще все бывает известно? Он просто знает, и все тут. Может быть, он всю дорогу меня подозревал. Может быть, я какую-то его проверку не прошел, и он подстроил мне ловушку, в которую я угодил. Эмиль мне сказал, а я передал дальше, что мы навестим один склад на предмет кокаина. Санк-Марс хотел это сделать без ордера, потому что не верил судейским, и без прикрытия, потому что не доверял полицейским. На этом-то начальство и хотело его подловить. Ни о какой коррупции здесь, конечно, и речи не было, как они мне сказали, но он им давно поперек глотки стоял, вот они и решили подрезать ему крылышки.
Мэтерз согласно кивнул.
– Да, процедура для него не закон.
– Не заблуждайтесь на этот счет. Когда ему надо, он соблюдает все формальности неукоснительно, – предупредил Лаженес.
– Так что же все-таки произошло?
Мэтерз старался чувствовать себя в этом помещении свободно. Все было ослепительно белым, как в больнице, – стены, стол, настенные ящики, стулья. Он положил ноги на стул.
– Мы с ним нагрянули на склад. Я ждал, что вот-вот объявятся другие полицейские, чтобы застукать нас на месте преступления. Но вместо этого нас встретил огонь из крупнокалиберной полуавтоматической винтовки. Слава Богу, Санк-Марс настоял, чтобы я надел пуленепробиваемый жилет, если бы не это, живым я бы оттуда не выбрался. Мы валялись на полу, и я так понял, что настал нам конец. Огонь не стихал, мы себя чувствовали как рыба на сковородке. Я даже в штаны наложил – не в фигуральном, а в прямом смысле. Все было как на войне.
– Как же вам удалось уцелеть?
– С моего фланга тоже началась стрельба. Оказывается, Санк-Марс заранее договорился с несколькими полицейскими, у которых был выходной, чтобы они нас прикрыли. Они были его друзьями – из муниципальной полиции, провинциальной, из конной тоже, – все эти ребята почему-то в свой выходной прогуливались неподалеку, причем все были вооружены до зубов. Только представьте себе на минуточку! У них даже пулеметы с собой были. Мы вгрызлись в пол, и вдруг Санк-Марс мне крикнул: «К востоку от Олдгейт, Норман! Держись к востоку, парень!»
– Вы знаете, что это значит?
– Понятия не имею. А вы?
Мэтерз напряг все свои умственные способности, но ответить на вопрос не сумел.
– Получается, вы попали в засаду, о которой Санк-Марс знал заранее?
– Получается, детектив, да только не так, – ответил Лаженес. – Об этом не мог знать никто.
– Я что-то не понимаю, объясните.
Лаженес наклонился к нему поближе.
– Я не знаю, детектив, что вам надо и для кого вы все это выспрашиваете. Может быть, для того же начальства, может быть, для себя, может быть, у вас свой конвейер. Почем мне знать? Но как бы то ни было, я скажу вам одну вещь и советую вам хорошенько ее запомнить.
Мэтерз спустил ноги со стула на пол, как бы давая понять собеседнику, что внимательно отнесется ко всему, что будет сказано.
– Я вас слушаю.
– Санк-Марс – малый сообразительный, правда? Я расскажу вам сейчас, насколько он смышленый. Он вычислил не только, что я сливаю его информацию наверх, он также просчитал, что все это поднимается только на одну ступеньку выше. Он догадался, что дальше эти сведения не идут, потому что лестницы-то нет. И тогда до него доперло, что моя информация идет по моему конвейеру прямиком к мафии и к «Ангелам ада». И это вам не фунт изюма.
– Значит, – сделал вывод Мэтерз, – это была западня, в которую хотели заманить вас с Санк-Марсом.
Лаженес пристально взглянул в глаза Мэтерзу и медленно покачал головой.
– Санк-Марса они убирать не собирались, – сказал он. – Его бы убить не осмелились. Тогда бы такое началось, что хоть святых выноси. «Росомахи» бы их совсем к ногтю прижали, хоть они и теперь не дают им развернуться.
Мэтерз прислушался к своему внутреннему голосу, который все отчетливее рвался наружу.
– Получается, – негромко спросил он, – они хотели убить вас?
– Прикиньте сами, детектив. Меня убирают, Санк-Марс получает предупреждение, а мои связи с начальством умирают вместе со мной. Санк-Марс оказывается в дерьме за то, что пошел на склад без ордера и без прикрытия, с мертвым полицейским на руках. Но на деле, конечно, ордер лежал у него в кармане, и поддержка была организована, но мой конвейер об этом ничего не знал, я об этом ничего не знал, и стрелок, естественно, был не в курсе. Ни о каком должностном расследовании и речи идти не могло. Стрелок сделал четырнадцать выстрелов – о его невиновности не может быть и речи, а одну пулю схлопотал себе в глаз. Мне пуля угодила в нагрудный карман. Санк-Марс по-тихому получил ордер и сам организовал прикрытие. Замысел лопнул как мыльный пузырь. Только меня засадили за писанину по подозрению в том, что я сливал информацию. А теперь мне говорят, что я в жизни не дослужусь до детектива.
Мэтерз какое-то время переваривал полученные сведения, потом поднялся, собравшись уходить.
– Вы говорили Санк-Марсу, с кем были связаны? Может быть, как-то намекали? – Лаженес смотрел на него с еле заметной ухмылкой. – Если вы сами не знали имен, может быть, вы сумели дать ему какие-то наводки? Санк-Марс терпелив и упорен, но ему нужен ключ к разгадке.
– Я никогда с ним ни о чем не говорил.
– Почему?
– Та дырка в кармане стала для меня вполне убедительным предупреждением. А Эмиль по этому поводу особенно не переживал, разве не так? Но в него-то они не стреляли.
Мэтерз кивнул, вроде как выражая парню свою солидарность. Он прекрасно знал, что спокойный несгибаемый характер Санк-Марса, временами становящийся неистовым, совершенно не соответствует такой логике.
– А теперь? Вы ведь уже в этой дыре какое-то время просидели. Здесь вы чувствуете себя спокойно?
Лаженес усмехнулся и тоже встал.
– Либо, детектив, вы слишком наивны – для вашего собственного блага, хоть я в этом сильно сомневаюсь, либо вы сюда пришли выяснить, насколько легко меня расколоть. И если вас послали те, с кем я был связан, можете им передать, что договор остается в силе. Я уже говорил их людям, что, если сдохну или потеряю работу, будут разосланы письма со всей информацией, всеми подробностями, которые я знаю. Но пока этого не случилось, я держу слово.
Мэтерз пожал плечами.
– Знаете, я теперь понимаю, вы не можете мне доверять. Но вы могли бы все рассказать Санк-Марсу, дать ему ваши наводки, попросить его действовать осмотрительно. По крайней мере, он будет знать, с какого бока его поджидает опасность, сможет определить, с кем имеет дело.
Билл Мэтерз устал еще с прошлой ночи и поначалу не обратил внимания на внутренний голос, но в воцарившемся ненадолго молчании его вдруг осенила неясная догадка. Он лишь мельком бросил взгляд на Лаженеса и сразу же все понял. Ему не надо было других подтверждений. Как же он сразу не догадался! Полицейский и так рассказал Санк-Марсу обо всем, что знал, и Санк-Марс решительно и умно принял необходимые меры, чтобы спасти ему жизнь. Идея с письмами, которые будут разосланы в случае его смерти или увольнения, скорее всего, пришла в голову самому Санк-Марсу. Мэтерз понял, что если только намекнет Лаженесу, что он все сообразил, тот может удариться в панику. Санк-Марс все знает! Или, по крайней мере, получил все ключи к разгадке этого дела. Должно быть, он уже знает, кто из полицейских охотится на него и на кого надо охотиться ему самому.
Мэтерз решил быстро сменить тему разговора.
– Послушайте, есть одна машина, которую мне надо прокачать. У меня есть только марка и регистрационный номер, заводского номера нет. Когда мы ввели эти сведения в компьютер, система выдала фальшивую информацию. Может быть, вы смогли бы как-нибудь по-хитрому прокачать номер? Вы, конечно, никому ничего не должны, но было бы отлично, если бы вы смогли нам помочь. Если нет, никто на вас в обиде не будет.
Мэтерз записал всю необходимую информацию, вырвал листок из блокнота и передал его Лаженесу. Тот взглянул на номер.
– По крайней мере, это работа для полицейского, – сказал Мэтерз.
Лаженес с ним согласился.
– Спасибо, – сказал он.
Билл Мэтерз вышел на улицу. Направляясь к машине, он аккуратно обходил лужи. В тот день ему еще надо было многое успеть: выслеживать преступников, проводить аресты, опрашивать потерпевших, просмотреть ходатайства. Сегодня работа, которую он любил, оказалась дискредитированной, замазанной грязью. Теперь он стал понимать, почему Санк-Марс всегда был таким чертовски скрытным, таким дьявольски осторожным. Санк-Марс знал, что враги могут оказаться повсюду, а вот Мэтерзу надо было еще свыкнуться с мыслью, что они просочились и внутрь системы.
ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ

ЧЕТВЕРГ, 20 ЯНВАРЯ; ПОСЛЕ ПОЛУНОЧИ
На покрытые тающим снегом поля спустилась ночь. Эмиль Санк-Марс, внешне спокойный и внутренне собранный, был готов ринуться в бой. Он побыл еще немного с лошадьми, а когда Сандра пошла спать, поцеловав ее на сон грядущий, отрезал себе на дорогу кусок тыквенного пирога. Ночью ему надо было покататься по улицам города. Разве мог он днем выслеживать ночных хищников? Бесполезно вставать с рассветом, если именно в это время преступники залегают в норы. Крутиться приходится вместе с ними, работать полицейскому нужно тогда, когда бандит идет на дело.
Сейчас ему надо было стать таким же полицейским, как Андре Лапьер.
Он вел машину по мокрой дороге, повсюду разлились лужи, перекрестки походили на озера. Дворники все время мельтешили перед глазами, очищая лобовое стекло от брызг, вылетавших из-под колес других автомобилей. Санк-Марс был напряжен и сосредоточен. В городе он проехал через центр, где в черном асфальте мокрых улиц отражались неоновые огни вывесок и рекламы, повернул вверх по улице Жанны Мане, потом выехал на авеню Парк там, где она проходит по восточному склону горы. В вышине слева от него ярко горел над городом обращенный к востоку крест, установленный на темной горе и как будто паривший в воздухе. Эмиль въехал на гору и остановился на расположенной почти на вершине восточного склона смотровой площадке, одинокий среди влюбленных парочек, обнимающихся на откинутых сиденьях машин.
Отсюда можно было выйти на тропу, ведущую к кресту, но тащиться в гору по слякоти было удовольствием ниже среднего. Да и сам крест лучше всего был виден на расстоянии, когда не были заметны ни массивные стальные конструкции, ни слепящие лампы. Гора всегда претендовала на то, чтобы считаться духовным сердцем города, не случайно поэтому к ее вершине во все времена устремлялись активные духовные силы. В старину ее южные склоны возделывали ирокезы. Когда глава первого европейского поселения – с многозначительным именем де Мезоннев, что означает «новый дом» – молился, чтобы сошли принесенные наводнением воды, он предсказал, что жители поселения будут плодиться и множиться, если в самой высокой точке горы будет возведен крест. Де Мезоннев сам внес на спине крест на гору, хотя ему было очень нелегко продираться сквозь лесную чащу, и воды покорно схлынули в реку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84