– Закрой дверь! – рявкнул он вслед последнему выходящему – это был Жан-Ги.
– О, нет, нет, только не это, – взмолилась она.
– Что ты боишься, Хитер? Ты не можешь быть девственница.
– Мне больно. Я не могу. Со мной что-то не так. Я не могу заниматься сексом. Я не хочу забеременеть. Я не могу иметь детей. У меня тело не нормальное, пожалуйста, вы все мне там порвете, пожалуйста, я очень вас прошу. Я все сделаю, что вы попросите, только не это…
Джулия была в ужасе от собственных слов. Она сама сказала ему, что сделает все, что он захочет. Она чувствовала себя сломленной, полностью побежденной, униженной, потерянной.
Мужчина подошел к кровати и склонился над ней. Потом поцеловал ее. Она ответила на его поцелуй сдержанно, чисто механически шевеля губами. Он шепнул ей на ухо:
– Целуй звезду. Это твоя надежда. Целуй восьмиконечную звезду, Хитер.
Он распахнул рубашку, чтобы снова открыть грудь, она подвинулась, чтобы поцеловать звезду в самый центр.
– Языком лижи, Хитер. – Она повиновалась. – Так хорошо.
Он расстегнул брюки, вынул свою мужскую плоть и некоторое время мастурбировал, чтобы возбудиться. Потом приподнял ей голову, положив руку на затылок, и сказал:
– Возьми в рот.
Джулия Мардик сделала, что ей было сказано, он сжал ей голову руками и стал вводить член с такой силой, что она подумала, он ей уши оторвет, потом он кончил, она проглотила, и при этом у нее возникло такое чувство, что ее заразили чумой, ей казалось, что смертельный яд растекается по жилам, поражая все жизненно важные центры. Мужчина застегнул рубашку, спрятав звезду, и направился к двери. По дороге он поставил стул на место и завязал галстук.
– Ты понравилась мне, банкирская дочка. Это хорошо для тебя. Это значит, или я, или они. Можешь выбирать сама.
В дверях он слегка улыбнулся, потом выключил свет и закрыл дверь.
Джулия осталась лежать на спине, в темноте, подняв одну коленку. Она даже пальцем не могла пошевелить от пережитого потрясения.
Дверь открылась, от страха, что ее будут убивать, душа на мгновение ушла в пятки, потом вдруг страстно захотела смерти – но только быстрой.
Какой-то мужчина включил свет и вкатил тележку с подносом, на которой стояла еда.
На изящной серебристой тележке была масса деликатесов – потрясающе вкусные бутерброды, самые разные соки в небольших упаковках, фрукты.
Он ушел.
Она уставилась на еду и понимала, что можно поесть. Но сам вид пищи был ей противен.
Ее должны были изуродовать… Сделать на ее груди эту гнусную наколку… А потом ей придется убить человека, полицейского.
«Зачем я все это сделала? Зачем я ему сосала? Что же я наделала!»
Но еще хуже было осознавать, что она произнесла это вслух, а потом еще и повторила.
«Он хочет заставить меня кого-то убить. О Господи! Боже мой!»
Эмиль Санк-Марс ждал в машине Окиндера Бойла, закрыв глаза, чтобы дать им немного отдохнуть. Он позвонил журналисту по сотовому телефону и сказал, что хочет с ним встретиться через полчаса. Молчание в трубке было непродолжительным.
– Я буду даже скорее, – ответил Бойл.
– Тогда через десять минут. На улице. Рядом с твоим домом.
Время почти вышло. Санк-Марс очень надеялся, что парень не придет до конца фортепианного концерта, передававшегося по радио, но в этот момент в окно постучали. Он выключил музыку, репортер обошел машину и сел рядом.
– Отрабатываете ночную смену, Эмиль? – спросил его Бойл.
– Я так понимаю, для тебя это как разгар дня.
– Нет, мне уже почти пора спать. Я рад, что вы позвонили. Что стряслось?
Бойл был готов ко всему.
– Да так, ничего особенного. А ты на что рассчитывал?
– Знаете что? Я вызываюсь в добровольцы.
– Считай, Окиндер, что я это оценил по достоинству. У него сейчас девушка. Я хочу, чтобы ты вошел с ней в контакт. Только будь предельно осторожен. Я понятия не имею, влюблена ли она в него или ненавидит каждый его вздох. Надо это выяснить. Может быть, ты сможешь найти к ней журналистский подход, но не говори только, что ты репортер. Один раз ты уже этому малому свинью подложил…
– Какому малому?
– Сержанту-детективу Андре Лапьеру.
– Ясно.
– Держи ухо востро.
– Я уже понял. Буду осторожен. Эмиль, мне надо с вами поговорить о Гаро Богосяне.
– О дяде Акопа? Давай. А что с ним?
Моросящий дождик стал накрапывать на ветровое стекло.
– Я обещал держать его в курсе дела. Он хочет знать, как продвигается расследование. Кое-что я ему рассказывал, но он сам решил проявить инициативу.
– Какую?
– Он мне только что звонил. Если я правильно понял, почти каждый вечер он колесит по всему Монреалю.
В этот поздний час энтузиазм детектива понемногу иссякал.
– Он что, в рассудке повредился?
– Нет, что вы! Он пытается выследить «инфинити-Q45».
Санк-Марс пару раз стукнул пальцами по рулю.
– Нельзя этого делать! В историю и так уже вовлечено много штатских, начиная с Хитер Бантри.
– Включая меня, если уж на то пошло! Надеюсь, по крайней мере, я в этом деле не обуза?
Санк-Марс вынужден был признать, что в данном случае дело обстоит ровно наоборот. Он уже привык проигрывать этому молодому парню словесные баталии.
– Так вот, Эмиль, он ее нашел.
– «Q45»? Окиндер, она же не одна такая.
– Он в курсе. По вечерам он ездил за всеми в свободное время. Отслеживал водителей по дороге от работы домой, от их любимых баров, не важно. Потом он этих людей проверял, выяснял, что с ними все в порядке, и переходил к следующим. Но сегодня вечером он напал на одного малого, который его заинтриговал. Надо бы поехать на него взглянуть. Он живет рядом.
Санк-Марс взвесил все «за» и «против» и в итоге решил уступить.
– Тогда лучше делать это на двух машинах. Потом ты сможешь высадить дядю Гаро и остаться у дома Лапьера.
– Но у меня нет машины, – сказал ему Бойл.
– А водить ты хотя бы можешь? Ладно, возьмешь мою. После дяди Гаро отвезешь меня обратно в управление. Я там возьму патрульную машину, но сначала поедем к нему.
– Дайте мне телефон, его надо предупредить.
Они доехали до места через четыре минуты, позвонили в домофон и поднялись на лифте на пятнадцатый этаж многоэтажного дома в центре города. В коридоре их встретил растрепанный и взволнованный человек.
– Заходите, заходите, – суетливо приглашал он мужчин к себе в квартиру. – Вы – Санк-Марс. Я рад, что вы расследуете дело моего племянника.
– Официально я им не занимаюсь.
Детектив окинул взглядом квартиру газетчика, и она ему понравилась: здесь было много книг, а набор электронных игрушек был сведен к минимуму. Холостяцкий дом скорее служил пристанищем для пытливого ума, что высоко оценил Санк-Марс, хотя ему всегда казалось, что людям интеллекта не следует стремиться стать людьми действия.
– Я так понял, в последнее время вы гоняетесь за роскошными автомобилями.
– По всему городу, детектив. И на южном берегу, и в западной части острова, чуть ли не до самого Гудзона. И дальше на север. Пытаться выследить каждую – сумасбродная затея, но иногда так хочется стать немного сумасбродом.
– И сегодня ночью?
– Сегодня ночью мне бы хотелось вам что-нибудь предложить. Кофе, например.
Слегка взбодриться было совсем не лишним.
– Спасибо, от чашечки кофе не откажусь. И Окиндер тоже.
– Я на сегодняшнюю ночь заделался сыскарем, – не без гордости сообщил Бойл.
– Окиндер, – охладил его пыл Санк-Марс, – первое правило работы любого сыскаря состоит в том, чтобы никого не извещать о занятии сыском.
Богосян в знак согласия кивнул головой.
– Мне бы выпороть его надо как Сидорову козу.
– Вы рассуждаете как две старые калоши, – подвел итог беседы Бойл.
Они переместились к кухне, откуда хорошо просматривались и гостиная, и столовая. Богосян поставил кофе и вернулся к остальным.
– Сегодня я ехал за зеленой «инфинити-С245» от центра города на восток.
– Вы запомнили ее номерной знак?
– Да, – редактор порылся в бумажнике, вынул из него клочок бумаги и передал Санк-Марсу.
– Это не тот номер, который мы ищем, – сказал он.
– Так вы знали его номер? – воскликнул редактор столь гневно, что от звука его голоса слабо звякнули выстроенные в ряд рюмки для вина.
– Мы установили его недавно, но проследить номер не удалось. Наш объект может ставить на машину собственные номера, зарегистрированные на несуществующих людей.
– Получается, он время от времени сам может менять себе номера?
Санк-Марс почесал за ухом.
– Может быть, – сказал он, но по тону было ясно, что такая возможность представляется ему весьма сомнительной. – Что привлекло ваше внимание к этой машине?
– Во-первых, машина ехала в восточную часть города. Вы уж меня простите, но в тех местах таких машин просто не бывает. Во-вторых, водитель оставил автомобиль прямо на улице, и я припарковался чуть дальше на той же стороне. А оставлять там без присмотра такую машину – предприятие рискованное. В-третьих, я потом пошел за этим малым пешком. Он был один. Хорошо одет. Больше ничего определенного сказать не могу.
– Продолжайте.
– Он прошел пешком пять кварталов – целых пять. Потом зашел в какой-то подъезд, а я остался ждать на улице. Смотрел на окна, ждал, пока где-то включат свет, чтобы определить его квартиру, но свет нигде не загорался.
Гаро Богосян очень увлекся своим отчетом. Он стоял, скрестив руки на груди, переводил взгляд с одного гостя на другого и сиял как начищенный самовар.
– Это все? – спросил его Санк-Марс.
Лицо хозяина перекосилось, будто он съел кусок лимона. Богосян понял, что, увлекшись собственным рассказом, забыл о самом главном.
– Нет, не все. Потом я вернулся к машине, чтобы ехать домой. По дороге прошел мимо того места, где он оставил машину, – ее там не было. «Инфинити» и след простыл. Простите меня, но я не понимаю, как это могло случиться. Кто станет парковаться в пяти кварталах от нужного ему места, заходить в здание через парадное, больше из него не выходить, не включать свет ни в одной квартире, потом каким-то образом добираться обратно до своей машины другой дорогой и тут же куда-то уезжать? Кто так может поступать? Ни один нормальный человек на такое не способен.
Действительно, в этой истории было что-то загадочное.
– Мы так и не определили, чья это машина, – напомнил ему Санк-Марс. – Единственное, чем мы располагаем, это номера, которые могут быть либо настоящими, либо фальшивыми.
– Вы можете прокачать эти номера, или что там еще полицейские делают. Если только он окажется женатым бухгалтером, который решил по секрету от жены навестить даму сердца и случайно принял меня за ее разгневанного мужа, тогда понятно, тогда все можно легко объяснить. Но это еще не конец рассказа, детектив.
– Случилось еще что-то?
– Я говорил вам, что ехал за ним от центра. Машину я засек, когда она выезжала из подземного гаража на Маунтин. Это не общественная стоянка, понимаете, «Q45» выехала со стоянки жилого дома на улице Маунтин. Дом я запомнил. Либо этот малый сам там живет, либо у него там друзья. Думаю, есть шанс, что он туда вернется.
Заметив возбуждение, охватившее его двух спутников, Санк-Марс не смог сдержать улыбки.
– Господин Богосян…
– Пожалуйста, зовите меня просто Гаро.
– Хорошо, Гаро, тогда вы меня зовите просто Эмиль. Расскажите поподробнее о его номерном знаке. Сейчас ведь очень сыро, все улицы как ручьи, ветровые стекла у всех забрызганные. Ночью асфальт блестит, по ветровому стеклу постоянно бегают дворники, и номер разглядеть непросто. Вы без труда разобрали, что на нем написано? Может быть, вы ошиблись? Вы хорошо его рассмотрели? – Санк-Марс напряженно искал ключ к разгадке.
– Да, конечно, вы правы, рассмотреть его было непросто. Мне не хотелось подъезжать к нему слишком близко. Отсветы на мокром асфальте действительно очень мешали.
– Мне кажется, Эмиль хочет знать… – попытался вмешаться Бойл.
– Нет, Окиндер, не надо ему подсказывать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84