Но как и у всех нас, главный твой враг – ты сам. Надо знать своего врага и уметь его побеждать. Теперь, сынок, ты сможешь это сделать. Сегодня ты пересекся с самим собой. Ты сдал Акопа вовсе не потому, что хотел стать любимчиком Каплонского. Ты его продал потому, что хотел, чтоб ему на голову свалилась машина. Ты точно знал, что делаешь, и теперь ты сам в этом убедился. Теперь ты знаешь себя. И это – твой единственный шанс стать свободным. Не упусти его.
Парень отошел от окна и рухнул в кресло, опустошенный и несчастный.
– Алло, – снова сказал в трубку Санк-Марс и какое-то время слушал, что ему говорят. Потом вскрикнул: – Что? – и еще громче: – Что?? – потом снова прислушался и на этот раз почти завопил: – Что??? Все правильно. Дай мне этот адрес. – Он достал ручку и блокнот и записал номер, прижав трубку плечом к уху. – Хорошо. Оставайся на месте. Я буду там как только смогу.
– Дегир? – спросил Мэтерз, когда напарник кончил разговор.
– Нет, штатский. Джимми, нам надо идти. С тобой все будет в порядке?
Тот кивнул.
– Вот и хорошо. Так и знай, парень, я на тебя рассчитываю. Пойдем, Билл.
Выйдя в коридор, они поняли, что лифт занят, но у Санк-Марса не было времени ждать.
– Пошли пешком! – сказал он и начал быстро спускаться.
Билл Мэтерз еле поспевал за ним и с беспокойством думал, как они проскочат по скользким улицам с этим сбрендившим маньяком за рулем.
ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ

ЧЕТВЕРГ, 20 ЯНВАРЯ;
ПОСЛЕ РАССВЕТА
Многоликая техническая премудрость города в области снегоочистки сравнительно успешно помогала справляться с заносами, но лед для этих грохочущих и скрежещущих монстров был более грозным соперником. Движение на улицах становилось более оживленным, улицы были забиты стоявшими у обочин машинами, скоростные дороги больше походили на автостоянки, по тем улочкам, которые шли в гору, вообще нельзя было проехать. Разбрасывающие соль грузовики стояли в заторах, температура падала, в серой дымке рассвета завывали сирены. Отлаженная система дорожного движения вышла из строя. В сложившейся ситуации могли пригодиться разве что терпение и благоразумие, но в то утро у сержанта-детектива Эмиля Санк-Марса не было в достатке ни того, ни другого. Он гнал свою машину без опознавательных знаков, но фары ее по очереди беспрестанно мигали, а на крыше бешено вращался ослепительно-синий проблесковый маячок. Он постоянно давил на гудок, а один раз, пробиваясь в центр города, даже включил сирену. Они ехали вверх по улице Ги. Большинство водителей опасались ехать по ней и вверх, и вниз. Городские автобусы двигались там с черепашьей скоростью. Пешеходы, выходившие из многоэтажных жилых домов, цеплялись за фонари или падали на тротуар. На вершине холма, где замком высилось огромное здание монреальской больницы общего профиля, выли сирены машин «скорой помощи», пытавшиеся выбраться из заторов. Мигая всеми огнями, Санк-Марс прокладывал дорогу, выруливая по всем полосам движения. Он резко повернул направо и выехал на улицу Уилдера Пенфилда. Здесь – на вершине холма – высились роскошные многоэтажные жилые дома, из окон которых открывался великолепный вид на центр города. Добраться туда можно было только по круто поднимающимся улицам, что для многих машин в то утро было делом немыслимым, и поэтому Санк-Марс ехал почти по пустой дороге. Он очень торопился. На улице Маунтин он резко остановился и сказал детективу Биллу Мэтерзу, чтобы тот нашел детектива Дегира, автомобиль которого должен был стоять ниже по улице.
– Простите, не понял.
– Что именно ты не понял?
– А вы сейчас куда?
– Все тебе надо знать, Билл! Нет сейчас времени на пустую болтовню. Отпусти Дегира. Дай ему хоть в сортир сходить. Я совсем не хочу, чтоб этот малый просочился у нас сквозь пальцы.
– Да бросьте вы, Эмиль, кто в такую погоду решится выехать в город на «Q45»? Это наверняка кончится аварией. Если ему куда-то надо будет выйти, он либо пойдет пешком, либо возьмет такси.
– Все равно присматривать за ним надо. Мы ведь не с кем попадя имеем дело. Если он куда-то пойдет, тебе надо будет за ним проследить.
– Эмиль…
– Если ты еще не понял, восприми это как приказ.
Билл Мэтерз неохотно вышел из машины, поскользнулся и тут же упал, к счастью в сугроб.
– С тобой все в порядке? – окликнул его Санк-Марс. Дверь машины оставалась открытой.
Вопрос начальника озадачил Мэтерза. Его подняли ни свет ни заря, приказали ехать в центр. Потом потащили на допрос и дали понять, что его предварительная работа оставляла желать много лучшего. Теперь его послали ждать машину вместе с другим полицейским, которого он, по совести говоря, недолюбливал, и что, по его мнению, было пустой тратой времени. А сейчас он сидит на разбитой заднице посреди обледеневшего тротуара, а напарник к тому же на него зубом цыкает.
– У меня все в порядке, – пробурчал Мэтерз, встал на ноги и захлопнул дверцу машины.
– Чего и вам желаю, – проговорил Санк-Марс, вновь выезжая на улицу доктора Пенфилда и ни к кому конкретно не обращаясь.
В том месте, где эта улица с односторонним движением делает поворот, огибая университет МакГилл, автобус на скользкой дороге не вписался в поворот и задел маленький «фольксваген-жучок». На место уже прибыла полиция, и Санк-Марсу пришлось врубить сирену, чтобы согнать с дороги собравшихся поглазеть на аварию зевак. Дальше ему пришлось сражаться только со льдом, поскольку его машина была одна на дороге, пока он ехал вверх по улице Пайн до самой авеню Парк.
Он вел машину как одержимый.
В восточной части центра ехать надо было против основного потока машин, и потому движение стало не таким напряженным, а дорогу уже успели посыпать солью. Он быстрее продвигался к цели, а когда подъезжал, выключил мигавшие фары и проблесковый маячок. Люди уже разъехались на работу, мест для парковки было пруд пруди. Санк-Марс еще раз бросил взгляд на адрес, записанный, когда он говорил по телефону из квартиры Джима Коутеса. Выйдя из машины, он передвигался пешком еще с большими предосторожностями, чем когда сидел за рулем, и с грехом пополам доскользил по льду до нужной ему двери. Позвонил в звонок.
По лестнице спустился Окиндер Бойл и впустил его в дом.
Здание было старым и обшарпанным, в воздухе стоял неприятный запах – как будто стены лестничной клетки насквозь пропитались застарелой вонью протухшей еды. Во многих местах со стен отвалилась штукатурка, стены были исписаны обычными надписями сексуального и расистского содержания.
– Она здесь?
– Наверху, – ответил Бойл.
– Она понимает, что от нее требуется? Она нам поможет?
– Лапьер – не из числа ее любимых приятелей. Это сильно упрощает дело. Вроде бы она согласна нам помочь, Эмиль, но искать на свою задницу приключений не собирается.
– Она уже и так по уши в дерьме.
– Я дал ей слово. Я вам верю, не разочаруйте ее.
– Ладно, пойдем.
Бойл открыл Санк-Марсу дверь на втором этаже с таким видом, будто прожил здесь уже пару недель, и провел его в запущенную, грязную и темную квартирку. Им пришлось перешагивать через груды грязного белья. Девчушка лежала на неуклюжем диване в гостиной. В отличие от их первой встречи, на ней были джинсы и зеленая кофточка.
– Я – сержант-детектив Эмиль Санк-Марс. – Он блеснул перед ее глазами полицейским жетоном. – Ты меня помнишь?
– Вы ночью заходили к Андре. Вы там повсюду глазами шарили, а потом в кладовку свой нос совали.
– Ты ведь никому не будешь об этом больше говорить, правда? – серьезно спросил он.
Она взяла пачку сигарет и зажигалку, прикурила и внимательно уставилась на него сквозь клубы выпущенного дыма.
– О том, что вы были у него в кладовке или что глаза пялили, заглядывая мне между ног?
– Вообще, что я там был.
Взгляд у девушки был тяжелый, а контуры подбородка свидетельствовали о ее решительности. В свои молодые годы она уже познала много горя, хотя юность явственно проглядывала под напускной повадкой опытной деловитости. В ней было слишком много неподдельной горечи, которую нельзя было утаить. Она пожала плечами.
– А мне это вроде и ни к чему.
– Как тебя зовут?
– Лиз.
– Лиз Сове, – негромко уточнил Бойл.
– Ты наркотиками балуешься, Лиз?
– Он сказал, что это к делу не относится, – она указала подбородком на журналиста.
– Я просто задал тебе вопрос. Мне нужно определить, каким ты можешь быть свидетелем.
– Я никаким свидетелем не буду.
– Не будешь? – спросил Санк-Марс.
– Я распутничаю для себя, а для закона блудить не собираюсь.
Ее последняя фраза прозвучала так, как будто она кого-то цитировала.
– Проблема в том, что именно об этом мы и собираемся тебя попросить, – ненавязчиво произнес Санк-Марс.
Девушка ненадолго задумалась.
– Если вы меня попросите раздвинуть ноги для медицинской науки, я их раздвину. Но разевать варежку как свидетель я не собираюсь. И уж точно я этого не сделаю для закона.
Это прозвучало уже не как цитата, а как ее собственное кредо, ее собственное представление о пределах дозволенного.
Санк-Марс уже прилично устал и был бы не против присесть. Но поскольку ему не хотелось ни к чему в этой квартире притрагиваться, он продолжал стоять.
– Этот молодой человек сказал мне, что ты готова сделать нам одолжение, что у тебя есть кое-что, что могло бы мне пригодиться. Причем ты готова сделать это добровольно и подписаться под тем, что сделала это по собственному желанию. Это так, Лиз?
– Одолжение? – она непроизвольно улыбнулась. – Клевое вы нашли словечко. Да, я готова сделать вам одолжение, ведь ни на что другое я уже не гожусь, правда? Вот, оказывается, где я теперь торчу. Одолжение. Мне такой прикол нравится. Только я не хочу из-за этого нажить себе потом головную боль, вот и все.
– Из-за меня, Лиз, у тебя голова болеть не будет. Сколько ты еще сможешь продержаться?
Она пожала плечами. Вместо нее ответил Окиндер Бойл:
– Теперь уже меньше двух часов.
– Я не тебя спросил, – сказал ему Санк-Марс.
Девушка снова пожала плечами и спросила:
– Какое это имеет значение?
– Мне нужно быть уверенным, что это на сто процентов чисто. Никаких смесей здесь быть не должно, если ты улавливаешь, о чем я говорю.
– У меня была свежая доза, – сказала она с улыбкой, хоть улыбаться ей сейчас не хотелось, но настроение у девушки было такое игривое, что она даже высунула кончик языка.
– Ладно. Хочешь получить дозу – собирайся и едем. Когда тебе следующий раз приспичит?
– До одиннадцати, наверное, дотяну, а то и до двенадцати.
– Где ты берешь эту дрянь?
– Это забота Андре.
– Ты же с ним спишь.
– Конечно. Он мой ангел-хранитель и змей-искуситель.
Выйдя на улицу, они, цепляясь друг за друга, добрались по заледеневшему тротуару до полицейской машины.
Девушка скользнула на заднее сиденье, а Окиндер Бойл сел вперед. Лиз заметила, что сзади не было дверных и оконных ручек.
– Если вы попадете в аварию, я не смогу выйти из машины.
– У меня, Лиз, коньки на шинах. Я с рождения привык гонять по льду.
По дороге в центр говорил один Санк-Марс, причем говорил он по сотовому телефону с доктором Марком Винетом, патологоанатомом из больницы Ройял Виктория. Он сказал врачу, что ему нужно, и Окиндер Бойл с таким видом покачал головой, как будто не мог поверить, что некоторым людям приходится терпеть такие унижения, чтобы выжить. Он снова покачал головой, когда в больнице Санк-Марс напечатал документ и передал его Лиз, чтоб та его подписала. Бойл прочитал его первым. Он СКЛОНИЛСЯ над ее плечом и, хотя у него были некоторые проблемы с французским, понял и суть написанного, и вытекающие из него последствия.
– Ты неверно это понял, – шепнул ему Санк-Марс. – Это даст ей возможность жить.
– Но если она умрет, этот документ станет вашей страховкой.
– Это – часть моей работы, – напомнил ему детектив.
– Слава богу, я не по этой части, – сказал Бойл и отошел в сторону.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84