Джулия повернулась сначала в одну сторону, потом в другую и уставилась на здание клуба, видневшееся сквозь заднее стекло. Улица Атуотер, сильно изгибаясь, уходила в гору, и внизу она была разделена надвое широкой разделительной полосой. Поток машин, послушный сигналам светофора, шел по ней волнами. Что происходило на стоянке, она не видела.
– Нет, – ответила девушка. – Может быть, увижу, когда ее подгонят к выезду.
– Смотри дальше.
– Хороший сегодня денек, – снова негромко сказал Карл Бантри.
– На, Хитер, возьми.
Она обернулась.
Жан-Ги передал ей пульт дистанционного управления.
Джулия Мардик снова в заднее стекло оглядела улицу, пытаясь найти признаки присутствия Селвина Норриса. День был мрачный, серый. Водители начали рассаживаться по машинам, один или двое выехали на улицу. Большой «форд» стоял на своем месте. Под навесом у двери клуба народа прибавилось, служители выкатывали автомобили со стоянки.
Уехало восемь машин.
Двенадцать.
Теперь синий «форд» был виден лучше.
Жан-Ги заметил в боковом зеркале, что машина тронулась с места.
– Пошел! – сказал он.
Джулия молча наблюдала за происходящим.
Она видела, как водитель дал служителю на чай и подоткнул куртку между колен, как иногда заправляют себе платье женщины, потом удобнее устроился за рулем. К машине подошли еще три человека, каждый распахнул свою дверцу и сел в машину.
– Жан-Ги!
– Черт!
– В машине четыре человека!
– Должно быть, все полицейские. Мы взорвем их всех сразу.
– Жан-Ги, мы не можем взорвать четверых!
– Может быть, можем, может быть, нет, – уклончиво ответил бандит.
– У вас нет такого приказа! – Надо было думать быстро и срочно найти какой-то выход. Его позиция была рискованной. Он должен был принять решение – либо убить четверых человек вместо одного, либо вообще отказаться от взрыва, когда бомба уже была заложена.
– Тачка готова взлететь на воздух, она может взорваться, если угодит в рытвину! И от всех, кто в ней сидит, останется мокрое место.
– Жан-Ги, вы не можете по собственному желанию взорвать четверых и развязать войну! Ваши бомбы сами собой не взрываются.
– Кто знает? А вдруг взорвутся? – заметил Жан-Ги, пожав плечами.
– Мы уже можем ехать? – встрял Карл Бантри.
– Заткни ему пасть, – приказал Жан-Ги. – Мне надо подумать.
Но Карл Бантри, видимо, решил, что не надо ему предоставлять такую возможность.
– Хороший денек сегодня, – сказал он еще раз. – Пойду-ка я прогуляюсь.
– Папочка!
– Останови его!
– Папочка!
– Хороший выдался денек.
Они видели, что синий «форд» влился в поток машин и снизу едет в их направлении. Жан-Ги свободной рукой включил зажигание. Колеса бешено завертелись по скользкой дороге, и они выехали на Атуотер.
– Держи его! – приказал Жан-Ги.
Джулия вцепилась в «отца», но не знала, что с ним делать – то ли задержать в машине, то ли отпустить. Если бы он вышел, она могла бы пуститься за ним вдогонку, но тогда Жан-Ги наверняка подстрелит их либо еще какую-нибудь гадость вытворит. Хотя, если эти полицейские окажутся поблизости, может быть, он и поостережется. Она не понимала, что он собирается предпринять, и потому не знала, как ей реагировать. А Жан-Ги тем временем протянул руку назад, помогая ей удерживать отца, что резко сократило ее выбор.
– Жан-Ги, там четыре человека! – она была в отчаянии. – Вы не можете взорвать всех четверых!
– Слушай меня, Хитер, нажми на кнопку прямо сейчас!
Она держала пульт дистанционного управления и видела, что Артур Дэвидсон, казалось, уже начал выходить из своей роли.
– Нет, – сказал он и потянулся, чтобы забрать у нее маленькую коробочку.
Жан-Ги развернул машину перпендикулярно ходу движения и ударил по тормозам, чтобы заблокировать проезжую часть улицы в их направлении, оба его пассажира от резкого торможения подались вперед, к спинке переднего сиденья, и Джулия увидела, что в руках у Жан-Ги появилось другое устройство дистанционного управления. У него оказался дубликат. Она попыталась выхватить у него коробочку, но он уже нажал на кнопку.
Девушка обернулась.
Ей показалось, что взорвался не «форд», еще продолжавший двигаться вперед, а грузовик с прицепом, стоявший на обочине, который взлетел в воздух прямо над дорогой. От взрыва содрогнулась вся улица, мощный удар отдался в ее сознании, заставив бешено забиться сердце и выдавив весь воздух из легких. Когда синий «форд» поравнялся с грузовиком, его тоже подбросило над мостовой. Задняя часть автомобиля задралась, и он рухнул, ударившись об асфальт передним бампером и решеткой радиатора, потом несколько раз перевернулся и с разбитыми окнами встал на все четыре спущенных колеса прямо на разделительной полосе.
– Дай мне эту штуку! – заорал Жан-Ги и, выхватив дистанционное управление у нее из рук, нажал на кнопку. Она выглянула в окно. Машина не взорвалась. – Ты не поставила бомбу! Ты ее не установила! – вопил он.
Она еле расслышала собственный голос:
– Нет, я ее установила…
Он ударил ее по лицу коробочкой дистанционного управления, девушка откинулась назад, Артур Дэвидсон попытался за нее заступиться и схватить его за руку, но Жан-Ги тут же выхватил пистолет и направил на них.
– Я ее поставила, – повторила девушка спокойно, решительно и потрясенно.
С неба падали обломки автомобилей, какие-то части ударили по крыше их машины.
Жан-Ги утопил в пол педаль газа, резко сорвался с места, и машина помчалась в гору. Навстречу им вниз с поста пронеслась патрульная машина отряда быстрого реагирования – бойцов было нетрудно распознать по надписям на куртках и автоматам. Жан-Ги тут же повернул на узкую улочку влево, но, как выяснилось, она вела в тупик.
– Вылезайте из машины!
Девушка почти не чувствовала ног, она была не в себе, разум ее как будто отключился, тоже взорвался.
– Сейчас же вываливайтесь!
Она как-то смогла выбраться из автомобиля, чувствуя, что Артур Дэвидсон ей помогает. Джулия увидела, как на откосе студенты поднимаются по ступеням в студенческое общежитие…
Поднимаются и спускаются… Как ангельские создания… Она знала, что и ее место там, с ними, но она была не там. Жан-Ги снова навел на нее пистолет.
– Я подложила бомбу, – повторяла Джулия чужим голосом. – Я все сделала как надо.
– От кого из вас больше проку? – спросил Жан-Ги и сам ответил на свой вопрос: – От этого компьютерного психа. Его я привезу обратно живым.
Он навел пушку точно между глаз Джулии Мардик.
– Нет! – крикнул Артур.
Он заслонил собой Джулию, Жан-Ги выстрелил, и Артур странно осел и рухнул на землю. У Джулии вырвался отчаянный безгласный вопль, она смотрела на свои руки в крови и разбрызганных мозгах, а Жан-Ги уже тащил ее вверх по ступеням.
– Ты у меня пойдешь! – кричал он. – Вставай! Вверх по лестнице! Давай! Иди!
Студенты разбегались, но их было слишком много, и полицейские не решались стрелять. Жан-Ги и Джулия поднимались вверх по лестнице, она натыкалась на студентов, те с криком бросались от нее в стороны, она снова нормально ощущала свои ноги, и ей захотелось сломя голову нестись от этого кошмара, пока сердце не лопнет и голова не расколется, а когда они взобрались наверх, Жан-Ги развернул девушку и потащил дальше вниз по тропинке между деревьями вдоль выступавшей скалистой породы, по снегу, через растущий в центре города лес, и, спустившись с крутого склона, они увидели стоявшие в ряд особняки. Жан-Ги подвел ее к одному из них.
Джулия вытерла лицо и уставилась на свои руки.
Жан-Ги, держа ее перед собой, позвонил в дверной звонок.
Дверь открыла женщина. Он направил на нее ствол, вытянув руку с пистолетом на уровне лица Джулии. Его локоть упирался ей в плечо. Он сохранял достаточное присутствие духа, чтобы заговорить с ней по-английски.
– Ключи от машины. Быстро!
Они висели рядом – на крючке над полкой, прибитой около двери. Джулия видела, что лицо женщины стало белым как мел, в нем не было ни кровинки, а когда женщина перевела взгляд на Джулию, рука ее непроизвольно зажала рот, будто к горлу подкатила тошнота.
Жан-Ги потащил ее за собой вниз по дорожке, на которой стоял джип, и впихнул в машину, потом завел мотор, и они поехали.
– Пригни голову или я тебе ее отстрелю, – бросил он Джулии.
Девушка безропотно повиновалась. Она опустилась на пол, встала на колени и положила голову на сиденье. С ее лица стекала чужая кровь. Ей не хотелось открывать глаза. «Я скоро умру, – сказала она себе. – Скоро мне придет конец. Артур, Артур, как же мне тебя жалко, Артур… Папочка!»
Он лежал на спине на снегу и говорил себе, что надо держаться. Он не знал, насколько тяжелым было его положение. Попытался двигать пальцами ног и понял, что чувствует их. Потом пошевелил пальцами рук – они ему повиновались. Какой-то пожилой полицейский спросил:
– Вы слышите меня, сэр?
Ему показалось, что он расслышал свой утвердительный ответ. Это значит, что он слышал и мог говорить, если только это не было галлюцинацией. От взрыва, раскурочившего ту сторону машины, в которой он сидел, его выкинуло на улицу, и все, в чем он был уверен, отключаясь и вновь приходя в сознание, было то, что он еще мог шевелить пальцами ног, и он ими двигал каждый раз, когда к нему возвращалось сознание.
Он услышал, как вдали завыли сирены. Они приближались с двух сторон – снизу и сверху холма. Он видел кусок неба, несколько деревьев с голыми ветвями, квартиры на верхних этажах высоких домов над крутым склоном выше по дороге, ботинки и мужские подбородки. Некоторые полицейские склонялись над ним, говорили о чем-то, но они ему только мешали. Ему надо было поговорить с женой, Сандрой, надо было сказать ей что-то очень важное, но полицейские ему мешали, он слышал сирены, они завывали уже совсем близко, а он все говорил себе, что надо держаться, надо держаться и шевелить пальцами ног.
Он говорил Сандре, как сильно любит ее, а она его внимательно слушала.
– Эмиль… – отвечала она, – Эмиль…
Над ним склонился Мэтерз, его лицо было залито кровью и разбито так, что от этого зрелища мог бы заплакать даже взрослый мужчина. Мэтерз сам уже плакал. Кто-то отвел его напарника чуть в сторону и заставил лечь на снег, так что они теперь лежали рядом, оба повернули головы – «Я могу поворачивать шею!» – и смотрели друг на друга, а вокруг надрывно выло множество сирен.
Вокруг него сновали высокие ботинки. Мужчины с оружием. Он закрыл глаза.
У него так кружилась голова, что сознание, казалось, его покидает. Он боролся изо всех сил. До него все время доносился звук одной сирены, выделявшийся из хора других, и в окружавшей его бестолковой суете он пытался на нем сосредоточиться, он почувствовал, как его укрыли одеялом, хотя не был вполне уверен в том, что это не саван, а потому до боли вслушивался в звук той одной сирены, который становился все ближе и ближе, а потом понял, что его подняли с земли и понесли, и голос, прозвучавший рядом, произнес: «По моему счету! Раз! Два! Три!» – и именно тогда его подняли, совершенно беспомощного, он открыл глаза и увидел, что фельдшеры и полицейские несут его к машине «скорой помощи». А он изо всех сил старался слушать, ему обязательно надо было слышать тот звук. Он звучал не для него, но ему позарез был нужен звук той единственной сирены, потому что он доходил до самого его сердца, потому что он знал, что на эту сирену ему можно положиться, хотя и не понимал почему, но этот звук был подлинным, настоящим, эта сирена сохраняла в нем жизнь.
– Эмиль, Эмиль!
Рядом с ним положили Мэтерза.
– Эмиль, вы можете шевелить пальцами ног? – прошептал Мэтерз.
Больно было дышать. Больно было поворачивать голову. Он взглянул на залитого кровью Билла.
– С моими чертовыми пальцами на ногах все в норме, – ответил он. – Но у меня слетел с ноги ботинок. А у тебя?
– Я же вроде как смог к вам подойти, правда?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84