– Скоро я с вами свяжусь. Я искренне благодарен за все, что вы сделали, а пока я с вами прощаюсь.
– Прости, Эмиль, мне совсем не хотелось тебе мешать, – засуетился Райзер.
– Да нет, ты совсем мне не в тягость. Наоборот, мне нужен какой-нибудь предлог, чтобы не торчать полдня с этим парнем.
– Рад, что от меня есть хоть какой-то прок.
Санк-Марс улыбнулся, посмотрел вниз, потом перевел взгляд на Райзера.
– Ты бы не хотел, Раймонд, чтобы от тебя было еще больше прока?
– Да, Эмиль, конечно. С удовольствием. Я все готов сделать, что ты ни попросишь.
– Хорошо, – склонившись чуть вперед, Санк-Марс сложил руки на столе. – Раймонд, я тебя вычислил. И прошу тебя поэтому поторопиться обратно к Селвину Норрису и сказать ему, что я тебя расколол. – Райзер почти не отреагировал, у него только чуть заметно вздрогнула голова. – Скажи Норрису, что, если он хочет выяснить, как я вышел на тебя и как я вышел на него, ему будет нужен другой стукач. Если он хочет знать, как много я знаю о том, что творится у «Ангелов», на меня пусть не рассчитывает, от меня он ничего не узнает. Передай от меня своему приятелю из ЦРУ, Раймонд, что я пустил у «Ангелов» такие корни, что каждый раз, как я повернусь, у них будет сильное желание почесаться.
– Эмиль, Эмиль, – голос у него был слабый, угодливый, жалкий.
– Избавь меня от сантиментов, Раймонд. Я тебе верил, а ты меня продал. Работа оказалась для тебя важнее нашей дружбы.
– Это не так, Эмиль! Вокруг столько всякого дерьма… Нужны отчаянные меры…
– Да ну? – Он внимательно смотрел на гостя, не отводя взгляда и не давая возможности отвести глаза ему. – Насколько же отчаянными они должны быть, Раймонд?
– Эмиль…
– Твой знакомый агент ЦРУ санкционировал взрыв. Он убрал банкира «Ангелов ада», чтобы обеспечить к ним доступ для себя. А это, Раймонд, называется убийство. Или ты тоже был к этому причастен?
Райзер поднял руки вверх.
– Я понятия об этом не имел.
– Ты же у него на побегушках, с чего бы это ему с тобой делиться информацией?
– Это несправедливо, Эмиль. Ну послушай меня, пожалуйста…
– Нет, это ты меня послушай.
– Эмиль, сейчас такие дела творятся, от которых у тебя волосы встанут дыбом!
– Если хочешь предать друга, всегда можно найти причину, правда, Раймонд?
– Я должен исполнять свой долг. Это было для меня непросто, можешь мне поверить. Я только исполнял свои обязательства.
– А я-то думал, ты уже на пенсию вышел и теперь долгов у тебя ни перед кем нет. Ну что ж, продолжай в том же духе. Возвращайся к Норрису. Можешь ему сказать, что героем следующего хит-парада «Ангелов» станет полицейский. Ему должны подложить бомбу, и мы уже примерно определили следующую жертву. Мне жаль, что сам он ничего мне об этом не сказал. Скажи ему, что, если им удастся сыграть свой спектакль, а мне удастся выжить, ответственным за эту акцию я буду считать его. А теперь, Раймонд, тебе бы лучше идти.
Снова зазвонил телефон, но, пока его старый друг поднимался со стула и выходил из кабинета, трубку он не снимал.
Как только тот скрылся, Санк-Марс подошел к телефону. Звонил Мэтерз.
– Мы везем известного вам человека. Ожидаемое время прибытия в гараж – через пять минут.
– Сделайте это по-тихому. В гараже скажи ему, чтобы прикрыл голову пальто, как будто не хочет, чтобы его видели репортеры. Отвези его на лифте для заключенных на девятый этаж. Когда подниметесь, пусть он идет за тобой, как будто вы не знакомы. Это надо для его же собственной безопасности. Скажи ему об этом, он тебе поверит. Наверху отведи его в комнату для допросов и запри там. Убедись в том, что никто о его присутствии ничего не знает. Оставайтесь там с ним вдвоем.
– Так точно, сэр.
– До связи.
Эмиль Санк-Марс снова сел в кресло, глубоко вдохнул, медленно выдохнул и посмотрел на часы. Времени как раз хватит, чтобы сходить в кафетерий перехватить бутерброд и вернуться на встречу с Лапьером. Такой человек, как Макс Гиттеридж, который ночью заправляет клубами, а дни проводит в судах и тяжбах, мог, пожалуй, его немножко подождать, чтобы ненадолго расслабиться. Придет с морозца и пусть себе на медленном огоньке парится. Санк-Марс решил его немного завести перед разговором.
В спальне Карла Джулия распахнула кофточку и слегка оттянула лифчик, чтобы показать ему часть татуировки с восьмиконечной звездой. Из глаз ее брызнули слезы. Она плакала по своему поруганному телу. Карл был теперь ей почти так же близок, как собственный отец, как все ее отчимы, которых приводила мама. Он обнял ее и стал что-то тихо говорить ей на ухо.
– Ну-ну, ничего страшного, успокойся, – увещевал он ее.
Через какое-то время ему удалось привести девушку в себя.
– Папочка, – прошептала Джулия.
– Да, моя дорогая, – прошептал он в ответ. Они снова вернулись к их привычке говорить друг с другом на ухо.
– Я должна сегодня убить человека. Они хотят, чтобы я установила бомбу.
– Когда, Хитер? Где? Кого?
– Подробностей я не знаю. Скоро. Подготовку они отменили, потому что нет времени. Селвин в курсе того, что происходит? Он знал, что я пропала?
– Он все время со мной на связи, – прошептал Банкир. – Мы очень беспокоились о тебе, девочка.
– Я держусь. Они меня еще не знают. Но я должна пойти на это убийство – это моя инициация. Папочка, я не могу никого убить!
– Я свяжусь с Селвином по электронке. Он что-нибудь придумает. А ты им во всем подыгрывай.
– Он ведь не допустит, чтобы я это сделала, правда?
– Все будет в порядке, Хитер. Он найдет выход из положения, но нам надо знать, кого они хотят убрать и где.
В дверь резко постучали. Жан-Ги сказал ей:
– Пора начинать, сестренка. У нас еще много дел.
– Уже иду! – ответила она ему по-французски.
Джулия и Карл взялись за руки, посмотрели друг другу в глаза, как будто хотели сказать: «Нам столько удалось сделать до сих пор, что мы и теперь прорвемся».
Джулия отняла руки первая.
– Мне надо идти.
Они крепко обнялись.
Джулия Мардик вернулась в гостиную квартиры Карла Бантри, где Жан-Ги мало что добавил к уже данным им раньше инструкциям. Машина, которую они собирались взорвать, должна быть припаркована служителем шикарного клуба. Машины там ставят впритык одну к другой, ключи оставляют внутри. Хитер должна будет попасть на стоянку с бокового входа, для чего ей нужно будет незаметно перелезть через невысокую каменную стенку. Сделать это будет нетрудно, учитывая, что снега навалило много. Если все-таки кто-то из служителей ее заметит, ей надо будет изобразить из себя эдакую милашку, которая скажет, что ее старик забыл в тачке портфель.
«Конечно, – мелькнуло у нее в голове. – Пусть еще один человек сможет меня опознать. Мне до конца жизни придется удариться в бега».
Они еще раз прорепетировали закладку бомбы в машину. Улица была оживленной, а неподалеку на перекрестке жизнь всегда била ключом. Надо будет дождаться момента, когда шум машин заглушит сигнал, раздающийся при открытии дверцы. Бомбу положить на сиденье. Вынуть ключ из замка зажигания, чтоб сигнал от открытой двери смолк. Положить бомбу под сиденье водителя. После этого поднять на корпусе взрывного устройства боковой зажим, чтобы он плотно прикрепился к сиденью и прижимал бомбу, чтобы она не двигалась. По окончании установки надо снова вставить ключи в замок и как можно тише закрыть дверцу.
«Просто замечательно, – подумала Джулия. – Мои пальчики останутся на корпусе устройства, на ключах, на ручке дверцы. Почему бы мне там не оставить визитную карточку и номер телефона, по которому меня можно застать?»
– А теперь, – сказал Жан-Ги, – еще раз отрепетируй.
– Отстань.
– Делай, что тебе сказано. Стул – это машина. Ключи я кладу на эту тумбочку. Представь себе, что это замок зажигания. Давай, делай, что тебе говорят.
Она три раза повторила процедуру, двигая бомбу по ковру под стулом без всякого интереса и без всякого напряжения.
– Хорошо, – сказал он, – отлично.
– Жан-Ги, как называется этот клуб? На какой он улице?
– Не бери в голову.
– Ты что, не знаешь?
– Я жду звонка.
– У нас есть что-нибудь пожевать?
В ее отсутствие в квартире оставались «Ангелы», так что ее отец оказался их пленником. Они сюда натаскали еды и напитков.
Большая комната была соединена со столовой, где Карл Бантри расставил все необходимое ему для работы оборудование. Банкир что-то набирал на клавиатуре, занятый своими цифрами. Джулия подошла к нему и поставила рядом стул. Она чмокнула его в щеку и заглянула ему через плечо, чтобы посмотреть, чем он занимается. Когда они остались вдвоем, она шепнула ему на ухо:
– Надо послать сообщение. Это будет у какого-то клуба. На бойкой улице рядом с оживленным перекрестком. В дорогом районе. До отказа забитая стоянка с машинами членов клуба. Посылай.
Карл Бантри кивнул, давая ей понять, что сообщение отошлет.
– Пока ты была там с Жан-Ги, мне пришел запрос: «Представьте подробности по злокачественному смещению».
У нее потемнело в глазах. Заметив ее состояние, Карл положил девушке руку на колено и зашептал:
– Приди в себя. Успокойся. Все в порядке. – Кто-то шел к ним по коридору. – Хитер, мне надо ответить.
– Передай, что у меня ноги такие – деформированные. Об этом знает Гиттеридж. Посылай.
Карл снова кивнул. Его пальцы проворно бегали по клавиатуре. Джулия бросила взгляд на экран.
– Теперь ясно, – сказала она. – Папочка, будь осторожен. Злокачественное смещение означает, что нас вычислили.
Он кивнул и отвел от нее взгляд.
Джулия встала, чтобы взять кофе с бутербродом, которые принес ей Жан-Ги.
Сосредоточившись на купленном в кафетерии бутерброде с колбасой типа докторской, Эмиль Санк-Марс наслаждался краткой передышкой, несмотря на то что колбаса была слишком тонкой, а хлеб безвкусным. Но и передышка оказалась краткой, потому что в кафетерий вошел капитан Жиль Бобьен и сказал:
– Эмиль, зайдите, пожалуйста, на пару слов ко мне в кабинет.
– Сэр, у меня дел по горло.
– Это ненадолго, Эмиль.
Должностная субординация всегда превалировала у Бобьена над прагматическими задачами. Пришлось детективу дожевывать свой бутерброд на ходу.
Он прошел за капитаном в его роскошный кабинет мимо многочисленных секретарских столов, в большинстве своем пустовавших, потому что в этот час секретарши ушли обедать. Санк-Марс сел на один из двух стульев, стоящих напротив кресла Бобьена, перед большим письменным столом красного дерева, а капитан остался стоять, засунув руки в карманы брюк. Пиджак его был расстегнут, живот нависал над брючным ремнем, он внимательно смотрел в окно на раскинувшийся внизу город.
– Я попал в переплет, – признался он. Бобьен нередко выступал с такого рода абстрактными глупостями.
– Что вы хотите сказать? – всегда после вызова в кабинет начальника Санк-Марс возвращался к себе, нагруженный дополнительной ненужной работой, которая только отрывала его от дел и выбивала из колеи.
Шеф поигрывал позвякивающими в кармане монетками. Он редко бывал в столь плохом настроении, пожалуй, Санк-Марс раньше его таким никогда не видел, поэтому его раздражение сменилось любопытством.
– Они приходят к тебе, Эмиль, когда ты их совсем не ждешь, они захватывают тебя врасплох. Они стоят перед тобой, но ты даже лиц их разглядеть не можешь.
Санк-Марс расценил эти слова как вступление к исповеди. Во-первых, начальник хотел получить отпущение грехов, о которых собирался поведать. Кроме того, речь могла пойти о незыблемых и могущественных силах, толкнувших на путь греха слабую и уязвимую жертву. И, помимо прочего, сам по себе факт признания призван смягчить вину за содеянное.
– Сначала все кажется очень простым, – начал Бобьен – Однажды утром по дороге на работу у тебя спускает колесо. За чашечкой кофе ты начинаешь сетовать на старую камеру. Кто-то спрашивает тебя, не хочешь ли ты ее поменять.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84
– Прости, Эмиль, мне совсем не хотелось тебе мешать, – засуетился Райзер.
– Да нет, ты совсем мне не в тягость. Наоборот, мне нужен какой-нибудь предлог, чтобы не торчать полдня с этим парнем.
– Рад, что от меня есть хоть какой-то прок.
Санк-Марс улыбнулся, посмотрел вниз, потом перевел взгляд на Райзера.
– Ты бы не хотел, Раймонд, чтобы от тебя было еще больше прока?
– Да, Эмиль, конечно. С удовольствием. Я все готов сделать, что ты ни попросишь.
– Хорошо, – склонившись чуть вперед, Санк-Марс сложил руки на столе. – Раймонд, я тебя вычислил. И прошу тебя поэтому поторопиться обратно к Селвину Норрису и сказать ему, что я тебя расколол. – Райзер почти не отреагировал, у него только чуть заметно вздрогнула голова. – Скажи Норрису, что, если он хочет выяснить, как я вышел на тебя и как я вышел на него, ему будет нужен другой стукач. Если он хочет знать, как много я знаю о том, что творится у «Ангелов», на меня пусть не рассчитывает, от меня он ничего не узнает. Передай от меня своему приятелю из ЦРУ, Раймонд, что я пустил у «Ангелов» такие корни, что каждый раз, как я повернусь, у них будет сильное желание почесаться.
– Эмиль, Эмиль, – голос у него был слабый, угодливый, жалкий.
– Избавь меня от сантиментов, Раймонд. Я тебе верил, а ты меня продал. Работа оказалась для тебя важнее нашей дружбы.
– Это не так, Эмиль! Вокруг столько всякого дерьма… Нужны отчаянные меры…
– Да ну? – Он внимательно смотрел на гостя, не отводя взгляда и не давая возможности отвести глаза ему. – Насколько же отчаянными они должны быть, Раймонд?
– Эмиль…
– Твой знакомый агент ЦРУ санкционировал взрыв. Он убрал банкира «Ангелов ада», чтобы обеспечить к ним доступ для себя. А это, Раймонд, называется убийство. Или ты тоже был к этому причастен?
Райзер поднял руки вверх.
– Я понятия об этом не имел.
– Ты же у него на побегушках, с чего бы это ему с тобой делиться информацией?
– Это несправедливо, Эмиль. Ну послушай меня, пожалуйста…
– Нет, это ты меня послушай.
– Эмиль, сейчас такие дела творятся, от которых у тебя волосы встанут дыбом!
– Если хочешь предать друга, всегда можно найти причину, правда, Раймонд?
– Я должен исполнять свой долг. Это было для меня непросто, можешь мне поверить. Я только исполнял свои обязательства.
– А я-то думал, ты уже на пенсию вышел и теперь долгов у тебя ни перед кем нет. Ну что ж, продолжай в том же духе. Возвращайся к Норрису. Можешь ему сказать, что героем следующего хит-парада «Ангелов» станет полицейский. Ему должны подложить бомбу, и мы уже примерно определили следующую жертву. Мне жаль, что сам он ничего мне об этом не сказал. Скажи ему, что, если им удастся сыграть свой спектакль, а мне удастся выжить, ответственным за эту акцию я буду считать его. А теперь, Раймонд, тебе бы лучше идти.
Снова зазвонил телефон, но, пока его старый друг поднимался со стула и выходил из кабинета, трубку он не снимал.
Как только тот скрылся, Санк-Марс подошел к телефону. Звонил Мэтерз.
– Мы везем известного вам человека. Ожидаемое время прибытия в гараж – через пять минут.
– Сделайте это по-тихому. В гараже скажи ему, чтобы прикрыл голову пальто, как будто не хочет, чтобы его видели репортеры. Отвези его на лифте для заключенных на девятый этаж. Когда подниметесь, пусть он идет за тобой, как будто вы не знакомы. Это надо для его же собственной безопасности. Скажи ему об этом, он тебе поверит. Наверху отведи его в комнату для допросов и запри там. Убедись в том, что никто о его присутствии ничего не знает. Оставайтесь там с ним вдвоем.
– Так точно, сэр.
– До связи.
Эмиль Санк-Марс снова сел в кресло, глубоко вдохнул, медленно выдохнул и посмотрел на часы. Времени как раз хватит, чтобы сходить в кафетерий перехватить бутерброд и вернуться на встречу с Лапьером. Такой человек, как Макс Гиттеридж, который ночью заправляет клубами, а дни проводит в судах и тяжбах, мог, пожалуй, его немножко подождать, чтобы ненадолго расслабиться. Придет с морозца и пусть себе на медленном огоньке парится. Санк-Марс решил его немного завести перед разговором.
В спальне Карла Джулия распахнула кофточку и слегка оттянула лифчик, чтобы показать ему часть татуировки с восьмиконечной звездой. Из глаз ее брызнули слезы. Она плакала по своему поруганному телу. Карл был теперь ей почти так же близок, как собственный отец, как все ее отчимы, которых приводила мама. Он обнял ее и стал что-то тихо говорить ей на ухо.
– Ну-ну, ничего страшного, успокойся, – увещевал он ее.
Через какое-то время ему удалось привести девушку в себя.
– Папочка, – прошептала Джулия.
– Да, моя дорогая, – прошептал он в ответ. Они снова вернулись к их привычке говорить друг с другом на ухо.
– Я должна сегодня убить человека. Они хотят, чтобы я установила бомбу.
– Когда, Хитер? Где? Кого?
– Подробностей я не знаю. Скоро. Подготовку они отменили, потому что нет времени. Селвин в курсе того, что происходит? Он знал, что я пропала?
– Он все время со мной на связи, – прошептал Банкир. – Мы очень беспокоились о тебе, девочка.
– Я держусь. Они меня еще не знают. Но я должна пойти на это убийство – это моя инициация. Папочка, я не могу никого убить!
– Я свяжусь с Селвином по электронке. Он что-нибудь придумает. А ты им во всем подыгрывай.
– Он ведь не допустит, чтобы я это сделала, правда?
– Все будет в порядке, Хитер. Он найдет выход из положения, но нам надо знать, кого они хотят убрать и где.
В дверь резко постучали. Жан-Ги сказал ей:
– Пора начинать, сестренка. У нас еще много дел.
– Уже иду! – ответила она ему по-французски.
Джулия и Карл взялись за руки, посмотрели друг другу в глаза, как будто хотели сказать: «Нам столько удалось сделать до сих пор, что мы и теперь прорвемся».
Джулия отняла руки первая.
– Мне надо идти.
Они крепко обнялись.
Джулия Мардик вернулась в гостиную квартиры Карла Бантри, где Жан-Ги мало что добавил к уже данным им раньше инструкциям. Машина, которую они собирались взорвать, должна быть припаркована служителем шикарного клуба. Машины там ставят впритык одну к другой, ключи оставляют внутри. Хитер должна будет попасть на стоянку с бокового входа, для чего ей нужно будет незаметно перелезть через невысокую каменную стенку. Сделать это будет нетрудно, учитывая, что снега навалило много. Если все-таки кто-то из служителей ее заметит, ей надо будет изобразить из себя эдакую милашку, которая скажет, что ее старик забыл в тачке портфель.
«Конечно, – мелькнуло у нее в голове. – Пусть еще один человек сможет меня опознать. Мне до конца жизни придется удариться в бега».
Они еще раз прорепетировали закладку бомбы в машину. Улица была оживленной, а неподалеку на перекрестке жизнь всегда била ключом. Надо будет дождаться момента, когда шум машин заглушит сигнал, раздающийся при открытии дверцы. Бомбу положить на сиденье. Вынуть ключ из замка зажигания, чтоб сигнал от открытой двери смолк. Положить бомбу под сиденье водителя. После этого поднять на корпусе взрывного устройства боковой зажим, чтобы он плотно прикрепился к сиденью и прижимал бомбу, чтобы она не двигалась. По окончании установки надо снова вставить ключи в замок и как можно тише закрыть дверцу.
«Просто замечательно, – подумала Джулия. – Мои пальчики останутся на корпусе устройства, на ключах, на ручке дверцы. Почему бы мне там не оставить визитную карточку и номер телефона, по которому меня можно застать?»
– А теперь, – сказал Жан-Ги, – еще раз отрепетируй.
– Отстань.
– Делай, что тебе сказано. Стул – это машина. Ключи я кладу на эту тумбочку. Представь себе, что это замок зажигания. Давай, делай, что тебе говорят.
Она три раза повторила процедуру, двигая бомбу по ковру под стулом без всякого интереса и без всякого напряжения.
– Хорошо, – сказал он, – отлично.
– Жан-Ги, как называется этот клуб? На какой он улице?
– Не бери в голову.
– Ты что, не знаешь?
– Я жду звонка.
– У нас есть что-нибудь пожевать?
В ее отсутствие в квартире оставались «Ангелы», так что ее отец оказался их пленником. Они сюда натаскали еды и напитков.
Большая комната была соединена со столовой, где Карл Бантри расставил все необходимое ему для работы оборудование. Банкир что-то набирал на клавиатуре, занятый своими цифрами. Джулия подошла к нему и поставила рядом стул. Она чмокнула его в щеку и заглянула ему через плечо, чтобы посмотреть, чем он занимается. Когда они остались вдвоем, она шепнула ему на ухо:
– Надо послать сообщение. Это будет у какого-то клуба. На бойкой улице рядом с оживленным перекрестком. В дорогом районе. До отказа забитая стоянка с машинами членов клуба. Посылай.
Карл Бантри кивнул, давая ей понять, что сообщение отошлет.
– Пока ты была там с Жан-Ги, мне пришел запрос: «Представьте подробности по злокачественному смещению».
У нее потемнело в глазах. Заметив ее состояние, Карл положил девушке руку на колено и зашептал:
– Приди в себя. Успокойся. Все в порядке. – Кто-то шел к ним по коридору. – Хитер, мне надо ответить.
– Передай, что у меня ноги такие – деформированные. Об этом знает Гиттеридж. Посылай.
Карл снова кивнул. Его пальцы проворно бегали по клавиатуре. Джулия бросила взгляд на экран.
– Теперь ясно, – сказала она. – Папочка, будь осторожен. Злокачественное смещение означает, что нас вычислили.
Он кивнул и отвел от нее взгляд.
Джулия встала, чтобы взять кофе с бутербродом, которые принес ей Жан-Ги.
Сосредоточившись на купленном в кафетерии бутерброде с колбасой типа докторской, Эмиль Санк-Марс наслаждался краткой передышкой, несмотря на то что колбаса была слишком тонкой, а хлеб безвкусным. Но и передышка оказалась краткой, потому что в кафетерий вошел капитан Жиль Бобьен и сказал:
– Эмиль, зайдите, пожалуйста, на пару слов ко мне в кабинет.
– Сэр, у меня дел по горло.
– Это ненадолго, Эмиль.
Должностная субординация всегда превалировала у Бобьена над прагматическими задачами. Пришлось детективу дожевывать свой бутерброд на ходу.
Он прошел за капитаном в его роскошный кабинет мимо многочисленных секретарских столов, в большинстве своем пустовавших, потому что в этот час секретарши ушли обедать. Санк-Марс сел на один из двух стульев, стоящих напротив кресла Бобьена, перед большим письменным столом красного дерева, а капитан остался стоять, засунув руки в карманы брюк. Пиджак его был расстегнут, живот нависал над брючным ремнем, он внимательно смотрел в окно на раскинувшийся внизу город.
– Я попал в переплет, – признался он. Бобьен нередко выступал с такого рода абстрактными глупостями.
– Что вы хотите сказать? – всегда после вызова в кабинет начальника Санк-Марс возвращался к себе, нагруженный дополнительной ненужной работой, которая только отрывала его от дел и выбивала из колеи.
Шеф поигрывал позвякивающими в кармане монетками. Он редко бывал в столь плохом настроении, пожалуй, Санк-Марс раньше его таким никогда не видел, поэтому его раздражение сменилось любопытством.
– Они приходят к тебе, Эмиль, когда ты их совсем не ждешь, они захватывают тебя врасплох. Они стоят перед тобой, но ты даже лиц их разглядеть не можешь.
Санк-Марс расценил эти слова как вступление к исповеди. Во-первых, начальник хотел получить отпущение грехов, о которых собирался поведать. Кроме того, речь могла пойти о незыблемых и могущественных силах, толкнувших на путь греха слабую и уязвимую жертву. И, помимо прочего, сам по себе факт признания призван смягчить вину за содеянное.
– Сначала все кажется очень простым, – начал Бобьен – Однажды утром по дороге на работу у тебя спускает колесо. За чашечкой кофе ты начинаешь сетовать на старую камеру. Кто-то спрашивает тебя, не хочешь ли ты ее поменять.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84