Когда он заговорил, слова срывались с его губ как заклинание, как монотонные заклятья:
– Ты червяк, Санк-Марс, а я настоящий сыщик… Я работаю в реальном мире…
– Тебя к этому принудили или ты пошел на это добровольно?
– Я имею дело со всякой мразью, с последним дерьмом, якшаюсь с подонками и отбросами, а не просиживаю задницу на собственной ферме!
Они в упор смотрели друг на друга.
– Могу поспорить, ты сам вызвался. Ты знал, что все равно на это придется пойти. Русский подключил провода к его яйцам…
– Да, мальчик так кричал, что с ума можно было сойти.
– И когда он выкрикнул мое имя, ты уже не мог сдержаться, – и здесь я тебя опередил.
– Это ты послал мальчика делать работу мужчины.
– И тогда ты вцепился ему в глотку, хотел ему голову оторвать…
– Ты считаешь меня продажным полицейским? Да, я внедрился к ним, я втерся в доверие к «Ангелам ада»! Я проник в русскую банду, все ближе к ним подбирался. Мне бы еще немножко времени, и я бы повсюду мог расправиться с этими подонками – отсюда до Москвы, от Нью-Йорка до Минска…
– Если бы только не узнал, что я внедрил туда своего человека раньше тебя.
– Ты совершенно прав, я задушил этого маленького мерзавца. – Лапьер повернулся лицом к зеркалу. – Я этому маленькому подонку свернул шею.
– И все потому, что завидовал мне. А мы должны были бы быть с тобой по одну сторону баррикад.
Лапьер с силой хлопнул ладонью по столу.
– Я свернул этому гаденышу шею, чтоб спасти его от страданий! Вот почему я его убил, козел! Великий и могучий Санк-Марс! Никогда руки не запачкает! А некоторые из нас способны на поступки.
– На убийства?
– Некоторым из нас приходится спускаться в канализацию и копаться в дерьме. Они подключили к мальчику электрические провода. Мучили его невыносимо. Он так вопил, ужас, ты представить себе даже не можешь. Он молил о смерти!
– Получается, ты сделал ему одолжение?
– Он мамочку свою звал… Он тебя сдал, Санк-Марс. Этого хватило сполна, большего он не заслуживал. А они хотели его и дальше пытать, они вообще не люди, Санк-Марс. Это доставляло им удовольствие. Тогда я подошел к нему, взял за глотку, и он испустил дух. Я спас его от страшной боли, я помог мальчику единственным способом, каким мог.
– Да ну?
– Что ты знаешь о таких вещах? Ты представления не имеешь, насколько это может быть жутко. Ты не хочешь пачкаться, как это делают настоящие полицейские.
– Ты так считаешь? Я, Андре, по уши в дерьме, потому что мне надо было в заднице той девчушки ковыряться, чтобы получить твой анализ ДНК. Я тоже грязный. Но если бы парнишка истошно вопил от нестерпимых пыток передо мной, я бы ему шею сворачивать не стал.
– Да? Ну, ты крутой! А что бы ты сделал?
– Я вынул бы свой жетон, достал пушку и стал бы их арестовывать! – проревел Санк-Марс. – А если бы какому-нибудь подонку это не понравилось, я бы для этой твари не пожалел пули!
Андре Лапьер тяжело дышал, было видно, как на шее пульсирует кровь, ему требовалась передышка, чтобы переварить слова Санк-Марса.
– Но нет, – дожимал его Санк-Марс с другой стороны стола, – ты этого сделать не мог, Андре, правда? А почему? Почему ты не мог этого сделать? Потому что ты проник к «Ангелам ада». Ты подбирался к русским бандам. В один прекрасный день ты хотел их с помпой арестовать. Но для этого тебе надо было пройти обряд инициации. Ты должен был им доказать, что ты плохой парень, то есть убийца, и ты был для них готов на все…
– Я должен был пройти весь путь до конца. Эти парни шутки не шутят. Им надо показать, что ты готов для них на все. Послушай меня, Санк-Марс! Они сильны и с каждым днем становятся еще сильнее. Теперь для мягкотелых полицейских в этих играх уже места нет! Ты должен быть таким же, как они, таким же порочным, жестоким, или они тебя одолеют, черт бы их подрал! Они тебя победят!
Санк-Марс покачал головой.
– До тебя все еще не доходит, Андре, правда – не доходит? – мягко спросил он.
Лапьер тяжело дышал.
– Что до меня должно дойти?
– Ты убил этого мальчика, чтобы проникнуть в банду, чтобы пройти посвящение. Ты, Андре, убил его преждевременно. Они тебе еще раньше сказали, что ты должен будешь это сделать. Ты только опередил события, вот и все. Ты заранее пошел на убийство мальчика, потому что тебе светили громкие аресты, тебе хотелось, чтобы твои портреты красовались на первых страницах газет. Но истинная причина того, что ты убил этого мальчика собственными руками, в том, что ты решил, будто он – мой человек. Ты подумал, что я тебя опередил в этом деле, и это привело тебя в ярость. Вот тогда-то ты и стал убийцей. Ты от этой новости стал хуже маньяка. Именно тогда ты перестал быть полицейским во всех смыслах этого слова, и именно тогда ты превратился в завистливого убийцу, в преступника. Ты убил Акопа Артиняна из зависти ко мне! Ты мог его спасти, мог начать стрелять, но тебя слишком сильно душила зависть, чтобы ты на это отважился. Знаешь, как я это узнал? Ты повесил мальчику на шею табличку, и никаких сомнений на этот счет не осталось. Это было твое громкое дело, и ты до смерти боялся, что я тебя и здесь обойду. А теперь, хочешь, я тебе одну вещь скажу? Ты был прав. Я и в этом деле собираюсь тебя опередить.
Снова загудел пейджер, и Санк-Марс опять нажал на кнопку, отключая его.
Он взял стул и подвинул его ближе к Лапьеру.
– Ты стал таким, как они, Андре. Ты стал врагом.
– Я проник в их банду. Я делал свою чертову работу.
– Дело в том, Андре… – Пейджер его отвлек еще раз, и теперь, не выдержав, Санк-Марс в сердцах выругался по-французски: «Табарнак!» – что было для него святотатством. Он бросил яростный взгляд в сторону зеркала и отключил пейджер. – Так вот, Андре, все дело в том, что я этого паренька никуда не посылал. Он давал мне иногда кое-какую информацию, но я не направлял его к «Ангелам». Пока он не умер, я даже имени его не знал. Он выдал меня, потому что ему было сказано назвать мое имя, чтобы избавить себя от дальнейших страданий.
– Что ты хочешь этим сказать? – спросил Лапьер каким-то механическим, пустым, безжизненным голосом, как будто у него пересохло в горле. – Кто же это был?
– Я тебе уже говорил, что выясню, кто еще причастен к этому делу, помнишь? И я совершенно уверен, что ты хотел сообщить эту новость «Ангелам», чтобы укрепить среди них свои позиции. Но, боюсь, мы не сможем тебе этого позволить, – Акоп Артинян работал на ЦРУ. Так что, видишь, Андре, тебя в этом деле намного опережали уже тогда, когда ты в него только ввязался.
Детектив бросил быстрый взгляд на Санк-Марса и стал раскачиваться на своем стуле.
– Андре Лапьер, – сказал Санк-Марс, повысив голос так, что тот невольно распрямился, – ты арестован за убийство Акопа Артиняна.
В этот момент дверь распахнулась, и в комнату буквально ворвался Мэтерз.
– Это ты? – спокойно спросил Санк-Марс.
– Для вас сообщение, сэр. Срочное.
– Давай, – приказал ему Санк-Марс, – докладывай. Мы здесь все полицейские.
– От Наездника, сэр. Он просил передать, что времени осталось в обрез.
– Дегир! – крикнул Санк-Марс, не сводя глаз с Лапьера.
Через секунду показался второй детектив.
– Да, сэр?
– Он – твой бывший напарник.
– Так точно, сэр.
– Ты можешь провести его арест?
– Есть, сэр, провести арест.
– Санк-Марс, – Лапьер говорил спокойно, твердо, с вымученным достоинством. – Я уже проник к «Ангелам», они держат меня за своего. Используй меня там, внутри русской банды, дай мне это сделать. Это очень хорошая возможность для тебя, Эмиль.
Санк-Марс посмотрел на своего бывшего сослуживца, пытавшегося последним козырем сделать последний ход в этой игре. В этот момент Лапьер был наиболее уязвим и потому наиболее податлив. С ним сейчас можно было сделать все что угодно. Если его сейчас допросить, он, скорее всего, ответит правду на все вопросы.
– Почему Артинян оказался в шкафу с пробитой мясным крюком грудью?
Лапьер пожал плечами.
– Мальчик слишком рано умер, потому что я решил избавить его от мук – я положил конец их пыткам. Царь хотел получить от него больше сведений. Он хотел, чтобы из его квартиры все было убрано, потому что мы все там побывали, и ему не нужно было, чтобы кто-то нашел там валявшиеся грязные носки. Он хотел там все проверить на предмет жучков, записей и всего прочего. Кроме того, для нас было проблемой втащить мертвого паренька вверх по лестнице. Поэтому Царь сказал вынести все его вещи, даже тот платяной шкаф. Потом мы запихнули туда мальчика в грузовике для перевозки вещей, решив его в нем втащить обратно в квартиру. Но пока мы пытались вытащить шкаф из машины, парнишка все время вываливался из шкафа. Тело там перемещалось внутри, и грузчики – парни с корабля, теряли равновесие. Это сделал русский. Тот крюк валялся в машине. Он вогнал ему крюк в спину и подвесил его к перекладине шкафа. После этого он уже не вываливался, и они смогли втащить его обратно в квартиру. Если бы даже кто-то за нами следил, он бы в этой суматохе не обратил внимания, что одну вещь отнесли не в том направлении – не в машину, а в квартиру. Санк-Марс кивнул.
– А стол был слишком велик, чтобы стаскивать его по узкой лестнице?
– У них не было инструментов, чтобы его разобрать. А со всем остальным проблем не возникло. Поэтому мы просто хорошенько протерли стол, чтобы на нем не осталось отпечатков пальцев.
– Скажи-ка мне еще одну вещь, Андре, – продолжал его дожимать Санк-Марс. Теперь это было гораздо проще: ему удалось убедить Лапьера, что выход для него еще может быть найден. И пока в нем теплилась эта надежда, Лапьер был готов говорить, он петь был теперь готов. – Почему ты так долго сидел в сортире в ту ночь, когда мы проводили там расследование? Ведь не только же с гриппом это было связано?
Лапьер покачал головой, пытаясь вспомнить, почему так случилось.
– Очень тяжелый день тогда выдался, Эмиль. Нервишки у меня были ни к черту. Мне нужно было взять себя в руки. Я знал, что ты работал там, мне не хотелось тогда тебя видеть, понимаешь? Я боялся, что ты меня вычислишь, и мне требовалось время, чтобы очухаться, Эмиль.
– Очень трогательно, – съязвил Санк-Марс, – ранимое сердце убийцы. Тебе бы, Андре, тогда в комнате надо было быть. Повесив на него ту надпись, ты сделал большую ошибку. Ты ведь сразу мог изолировать меня от этого дела. Хотя, может быть, ты сам подсознательно хотел, чтобы я тебя поймал.
– Знаешь что, Эмиль? Дай мне самому с этим разобраться. Отправь меня к «Ангелам». Ты не можешь мне в этом отказать.
– При таком варианте возникает одна проблема, – сказал Санк-Марс. За его спиной спокойно и почтительно ждали развития событий Мэтерз и Дегир.
– В чем она состоит?
– Акоп Артинян мертв. Ты считаешь, что его убийца должен остаться безнаказанным? На это я пойти не могу.
– Черт бы тебя побрал, святой Эмиль! – вскипел Лапьер.
– Может быть, Андре, тебе нужен адвокат? Тебе понадобится хороший защитник.
– Ну и сволочь же ты.
– У тебя есть по этому поводу какие-нибудь предложения?
Лапьер сцепил пальцы и вытянул длинную шею.
– Я не лучшего мнения об адвокатах, работающих на полицейское братство, – заявил он.
– Кто же тогда?
Вопрос бил не в бровь, а в глаз. Надо было определяться. Лапьер поднял глаза.
– Пусть им будет Гиттеридж, – сказал он.
Санк-Марс кивнул.
– Теперь ясно, на чьей ты стороне.
– Если ты внутри, то снаружи быть не можешь, – пояснил Лапьер.
– Мэтерз! – крикнул Санк-Марс, как будто его напарник был не в двух метрах от него.
– Да, сэр?
– Он оставил номер?
– Да, сэр.
– Тогда пойдем со мной. Дегир, что ты теперь думаешь о своем напарнике?
– Я о нем невысокого мнения, – заявил Дегир.
– Тогда арестуй его. В этом случае никто в управлении не сможет тебя упрекнуть, что ты был с ним заодно.
– Благодарю вас, сэр.
Санк-Марс быстро вышел из помещения в коридор, остановился перед комнатой восемь и вошел туда один.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84
– Ты червяк, Санк-Марс, а я настоящий сыщик… Я работаю в реальном мире…
– Тебя к этому принудили или ты пошел на это добровольно?
– Я имею дело со всякой мразью, с последним дерьмом, якшаюсь с подонками и отбросами, а не просиживаю задницу на собственной ферме!
Они в упор смотрели друг на друга.
– Могу поспорить, ты сам вызвался. Ты знал, что все равно на это придется пойти. Русский подключил провода к его яйцам…
– Да, мальчик так кричал, что с ума можно было сойти.
– И когда он выкрикнул мое имя, ты уже не мог сдержаться, – и здесь я тебя опередил.
– Это ты послал мальчика делать работу мужчины.
– И тогда ты вцепился ему в глотку, хотел ему голову оторвать…
– Ты считаешь меня продажным полицейским? Да, я внедрился к ним, я втерся в доверие к «Ангелам ада»! Я проник в русскую банду, все ближе к ним подбирался. Мне бы еще немножко времени, и я бы повсюду мог расправиться с этими подонками – отсюда до Москвы, от Нью-Йорка до Минска…
– Если бы только не узнал, что я внедрил туда своего человека раньше тебя.
– Ты совершенно прав, я задушил этого маленького мерзавца. – Лапьер повернулся лицом к зеркалу. – Я этому маленькому подонку свернул шею.
– И все потому, что завидовал мне. А мы должны были бы быть с тобой по одну сторону баррикад.
Лапьер с силой хлопнул ладонью по столу.
– Я свернул этому гаденышу шею, чтоб спасти его от страданий! Вот почему я его убил, козел! Великий и могучий Санк-Марс! Никогда руки не запачкает! А некоторые из нас способны на поступки.
– На убийства?
– Некоторым из нас приходится спускаться в канализацию и копаться в дерьме. Они подключили к мальчику электрические провода. Мучили его невыносимо. Он так вопил, ужас, ты представить себе даже не можешь. Он молил о смерти!
– Получается, ты сделал ему одолжение?
– Он мамочку свою звал… Он тебя сдал, Санк-Марс. Этого хватило сполна, большего он не заслуживал. А они хотели его и дальше пытать, они вообще не люди, Санк-Марс. Это доставляло им удовольствие. Тогда я подошел к нему, взял за глотку, и он испустил дух. Я спас его от страшной боли, я помог мальчику единственным способом, каким мог.
– Да ну?
– Что ты знаешь о таких вещах? Ты представления не имеешь, насколько это может быть жутко. Ты не хочешь пачкаться, как это делают настоящие полицейские.
– Ты так считаешь? Я, Андре, по уши в дерьме, потому что мне надо было в заднице той девчушки ковыряться, чтобы получить твой анализ ДНК. Я тоже грязный. Но если бы парнишка истошно вопил от нестерпимых пыток передо мной, я бы ему шею сворачивать не стал.
– Да? Ну, ты крутой! А что бы ты сделал?
– Я вынул бы свой жетон, достал пушку и стал бы их арестовывать! – проревел Санк-Марс. – А если бы какому-нибудь подонку это не понравилось, я бы для этой твари не пожалел пули!
Андре Лапьер тяжело дышал, было видно, как на шее пульсирует кровь, ему требовалась передышка, чтобы переварить слова Санк-Марса.
– Но нет, – дожимал его Санк-Марс с другой стороны стола, – ты этого сделать не мог, Андре, правда? А почему? Почему ты не мог этого сделать? Потому что ты проник к «Ангелам ада». Ты подбирался к русским бандам. В один прекрасный день ты хотел их с помпой арестовать. Но для этого тебе надо было пройти обряд инициации. Ты должен был им доказать, что ты плохой парень, то есть убийца, и ты был для них готов на все…
– Я должен был пройти весь путь до конца. Эти парни шутки не шутят. Им надо показать, что ты готов для них на все. Послушай меня, Санк-Марс! Они сильны и с каждым днем становятся еще сильнее. Теперь для мягкотелых полицейских в этих играх уже места нет! Ты должен быть таким же, как они, таким же порочным, жестоким, или они тебя одолеют, черт бы их подрал! Они тебя победят!
Санк-Марс покачал головой.
– До тебя все еще не доходит, Андре, правда – не доходит? – мягко спросил он.
Лапьер тяжело дышал.
– Что до меня должно дойти?
– Ты убил этого мальчика, чтобы проникнуть в банду, чтобы пройти посвящение. Ты, Андре, убил его преждевременно. Они тебе еще раньше сказали, что ты должен будешь это сделать. Ты только опередил события, вот и все. Ты заранее пошел на убийство мальчика, потому что тебе светили громкие аресты, тебе хотелось, чтобы твои портреты красовались на первых страницах газет. Но истинная причина того, что ты убил этого мальчика собственными руками, в том, что ты решил, будто он – мой человек. Ты подумал, что я тебя опередил в этом деле, и это привело тебя в ярость. Вот тогда-то ты и стал убийцей. Ты от этой новости стал хуже маньяка. Именно тогда ты перестал быть полицейским во всех смыслах этого слова, и именно тогда ты превратился в завистливого убийцу, в преступника. Ты убил Акопа Артиняна из зависти ко мне! Ты мог его спасти, мог начать стрелять, но тебя слишком сильно душила зависть, чтобы ты на это отважился. Знаешь, как я это узнал? Ты повесил мальчику на шею табличку, и никаких сомнений на этот счет не осталось. Это было твое громкое дело, и ты до смерти боялся, что я тебя и здесь обойду. А теперь, хочешь, я тебе одну вещь скажу? Ты был прав. Я и в этом деле собираюсь тебя опередить.
Снова загудел пейджер, и Санк-Марс опять нажал на кнопку, отключая его.
Он взял стул и подвинул его ближе к Лапьеру.
– Ты стал таким, как они, Андре. Ты стал врагом.
– Я проник в их банду. Я делал свою чертову работу.
– Дело в том, Андре… – Пейджер его отвлек еще раз, и теперь, не выдержав, Санк-Марс в сердцах выругался по-французски: «Табарнак!» – что было для него святотатством. Он бросил яростный взгляд в сторону зеркала и отключил пейджер. – Так вот, Андре, все дело в том, что я этого паренька никуда не посылал. Он давал мне иногда кое-какую информацию, но я не направлял его к «Ангелам». Пока он не умер, я даже имени его не знал. Он выдал меня, потому что ему было сказано назвать мое имя, чтобы избавить себя от дальнейших страданий.
– Что ты хочешь этим сказать? – спросил Лапьер каким-то механическим, пустым, безжизненным голосом, как будто у него пересохло в горле. – Кто же это был?
– Я тебе уже говорил, что выясню, кто еще причастен к этому делу, помнишь? И я совершенно уверен, что ты хотел сообщить эту новость «Ангелам», чтобы укрепить среди них свои позиции. Но, боюсь, мы не сможем тебе этого позволить, – Акоп Артинян работал на ЦРУ. Так что, видишь, Андре, тебя в этом деле намного опережали уже тогда, когда ты в него только ввязался.
Детектив бросил быстрый взгляд на Санк-Марса и стал раскачиваться на своем стуле.
– Андре Лапьер, – сказал Санк-Марс, повысив голос так, что тот невольно распрямился, – ты арестован за убийство Акопа Артиняна.
В этот момент дверь распахнулась, и в комнату буквально ворвался Мэтерз.
– Это ты? – спокойно спросил Санк-Марс.
– Для вас сообщение, сэр. Срочное.
– Давай, – приказал ему Санк-Марс, – докладывай. Мы здесь все полицейские.
– От Наездника, сэр. Он просил передать, что времени осталось в обрез.
– Дегир! – крикнул Санк-Марс, не сводя глаз с Лапьера.
Через секунду показался второй детектив.
– Да, сэр?
– Он – твой бывший напарник.
– Так точно, сэр.
– Ты можешь провести его арест?
– Есть, сэр, провести арест.
– Санк-Марс, – Лапьер говорил спокойно, твердо, с вымученным достоинством. – Я уже проник к «Ангелам», они держат меня за своего. Используй меня там, внутри русской банды, дай мне это сделать. Это очень хорошая возможность для тебя, Эмиль.
Санк-Марс посмотрел на своего бывшего сослуживца, пытавшегося последним козырем сделать последний ход в этой игре. В этот момент Лапьер был наиболее уязвим и потому наиболее податлив. С ним сейчас можно было сделать все что угодно. Если его сейчас допросить, он, скорее всего, ответит правду на все вопросы.
– Почему Артинян оказался в шкафу с пробитой мясным крюком грудью?
Лапьер пожал плечами.
– Мальчик слишком рано умер, потому что я решил избавить его от мук – я положил конец их пыткам. Царь хотел получить от него больше сведений. Он хотел, чтобы из его квартиры все было убрано, потому что мы все там побывали, и ему не нужно было, чтобы кто-то нашел там валявшиеся грязные носки. Он хотел там все проверить на предмет жучков, записей и всего прочего. Кроме того, для нас было проблемой втащить мертвого паренька вверх по лестнице. Поэтому Царь сказал вынести все его вещи, даже тот платяной шкаф. Потом мы запихнули туда мальчика в грузовике для перевозки вещей, решив его в нем втащить обратно в квартиру. Но пока мы пытались вытащить шкаф из машины, парнишка все время вываливался из шкафа. Тело там перемещалось внутри, и грузчики – парни с корабля, теряли равновесие. Это сделал русский. Тот крюк валялся в машине. Он вогнал ему крюк в спину и подвесил его к перекладине шкафа. После этого он уже не вываливался, и они смогли втащить его обратно в квартиру. Если бы даже кто-то за нами следил, он бы в этой суматохе не обратил внимания, что одну вещь отнесли не в том направлении – не в машину, а в квартиру. Санк-Марс кивнул.
– А стол был слишком велик, чтобы стаскивать его по узкой лестнице?
– У них не было инструментов, чтобы его разобрать. А со всем остальным проблем не возникло. Поэтому мы просто хорошенько протерли стол, чтобы на нем не осталось отпечатков пальцев.
– Скажи-ка мне еще одну вещь, Андре, – продолжал его дожимать Санк-Марс. Теперь это было гораздо проще: ему удалось убедить Лапьера, что выход для него еще может быть найден. И пока в нем теплилась эта надежда, Лапьер был готов говорить, он петь был теперь готов. – Почему ты так долго сидел в сортире в ту ночь, когда мы проводили там расследование? Ведь не только же с гриппом это было связано?
Лапьер покачал головой, пытаясь вспомнить, почему так случилось.
– Очень тяжелый день тогда выдался, Эмиль. Нервишки у меня были ни к черту. Мне нужно было взять себя в руки. Я знал, что ты работал там, мне не хотелось тогда тебя видеть, понимаешь? Я боялся, что ты меня вычислишь, и мне требовалось время, чтобы очухаться, Эмиль.
– Очень трогательно, – съязвил Санк-Марс, – ранимое сердце убийцы. Тебе бы, Андре, тогда в комнате надо было быть. Повесив на него ту надпись, ты сделал большую ошибку. Ты ведь сразу мог изолировать меня от этого дела. Хотя, может быть, ты сам подсознательно хотел, чтобы я тебя поймал.
– Знаешь что, Эмиль? Дай мне самому с этим разобраться. Отправь меня к «Ангелам». Ты не можешь мне в этом отказать.
– При таком варианте возникает одна проблема, – сказал Санк-Марс. За его спиной спокойно и почтительно ждали развития событий Мэтерз и Дегир.
– В чем она состоит?
– Акоп Артинян мертв. Ты считаешь, что его убийца должен остаться безнаказанным? На это я пойти не могу.
– Черт бы тебя побрал, святой Эмиль! – вскипел Лапьер.
– Может быть, Андре, тебе нужен адвокат? Тебе понадобится хороший защитник.
– Ну и сволочь же ты.
– У тебя есть по этому поводу какие-нибудь предложения?
Лапьер сцепил пальцы и вытянул длинную шею.
– Я не лучшего мнения об адвокатах, работающих на полицейское братство, – заявил он.
– Кто же тогда?
Вопрос бил не в бровь, а в глаз. Надо было определяться. Лапьер поднял глаза.
– Пусть им будет Гиттеридж, – сказал он.
Санк-Марс кивнул.
– Теперь ясно, на чьей ты стороне.
– Если ты внутри, то снаружи быть не можешь, – пояснил Лапьер.
– Мэтерз! – крикнул Санк-Марс, как будто его напарник был не в двух метрах от него.
– Да, сэр?
– Он оставил номер?
– Да, сэр.
– Тогда пойдем со мной. Дегир, что ты теперь думаешь о своем напарнике?
– Я о нем невысокого мнения, – заявил Дегир.
– Тогда арестуй его. В этом случае никто в управлении не сможет тебя упрекнуть, что ты был с ним заодно.
– Благодарю вас, сэр.
Санк-Марс быстро вышел из помещения в коридор, остановился перед комнатой восемь и вошел туда один.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84