Если бы Том работал на «Нью-Йорк Таймс» или «Вашингтон Пост», была бы вам эта чертова шумиха.
- Он трудился над чем-то серьезным? - с надеждой спросила она.
- Вовсе нет. В этом и кроется часть проблемы - обычный очерк, только и всего.
- О чем?
- Об одной женщине, которая выиграла в лотерею.
- И за это его взорвали?
- Полиция настроена скептически. И, как я уже сказал, отчасти в этом наша проблема. Тома вовсе не обязательно убили из-за его служебных обязанностей. Это могло быть ограбление, могло быть… что-то более личное.
Мэри Андреа кисло покосилась на него:
- Только не говорите мне, что он путался с чьей-то женой.
- Всего лишь слухи, миссис Кроум. Но, боюсь, их хватило, чтобы отпугнуть Теда Коппела .
- Вот дерьмо, - в сердцах сказала Мэри Андреа. Она готова была прополоскать горло электролитом, лишь бы попасть на «Найтлайн».
- Мы из кожи вон лезли, - продолжал ответственный редактор, - но они хотели, чтобы это было заказное убийство или месть кокаинового барона. И расстроились, узнав, что Том был простым очеркистом. А после слухов об адюльтере, понятно, перестали отвечать на наши звонки.
Мэри Андреа тяжело прислонилась к двери. Ее будто занесло в дурной сон. Пресса в немалой степени утратила интерес к убийству Тома Кроума, то есть серьезно снизилось внимание к покинутой им вдове - и, с горечью подумала Мэри Андреа, зря потрачены деньги на авиабилет. Хуже того, она окажется в унизительном положении, если роковой «таинственный пожар» приведет к ревнивому мужу вместо мстительного наркобарона.
Будь ты проклят, Том, подумала она. На кону-то моя карьера.
- Что с отелем? - спросила она угрюмо.
- Заказали вам номер для некурящих, как вы и просили. - Теперь ответственный редактор жевал зубочистку.
- И конечно, спортзал с тренажером «СтейрМастер»?
- Без спортзала. Без «СтейрМастера». Извините.
- Ну просто прекрасно.
- Это «ХоДжо» , миссис Кроум. Мы всех размещаем в «ХоДжо».
После мрачного десятиминутного молчания Мэри Андреа объявила, что передумала - она хочет немедленно вернуться в аэропорт. Она слишком убита горем, чтобы появиться в газете и принять писательскую награду, которую получил Том.
- Как там она у вас называется - «Эмилио»?
- Амелия, - ответил редактор. - И штука достаточно серьезная. Том - первый журналист, получивший ее посмертно. Это бы много значило, окажись вы там вместо него.
Мэри Андреа фыркнула:
- Много значило для кого?
- Для меня. Для нашей команды. Для его коллег. - Редактор покатал зубочистку языком. - И возможно, для вашего будущего.
- Ну конечно! Вы мне только что сказали, что…
- У нас назначена пресс-конференция.
Мэри Андреа Финли Кроум пронзила его взглядом:
- Настоящая пресс-конференция?
- Будут ребята с телевидения, если вы это хотели спросить.
- Откуда вам знать точно?
- Потому что сюжет - верняк.
- Верняк?
- Ерунда. Человеческий интерес, - объяснил ответственный редактор. - Никто не хочет вникать в подробности убийства, но все с восторгом уделят двадцать секунд хорошенькой молодой вдове, получающей почетный диплом за убиенного мужа.
- Понимаю.
- И я окажусь попросту неоткровенным, - добавил редактор, - если не признаю, что моей газете тоже пригодится огласка. Премия серьезная, а мы и так нечасто выигрываем.
- Телевидение - вы имеете в виду сети?
- Ну, партнеры, да. «Си-би-эс», «Эй-би-си» и «Фокс».
- О, и «Фокс» тоже? - выдохнула Мэри Андреа, подумав: мне определенно нужно новое платье, покороче.
- Так вы сможете? - спросил ответственный редактор.
- Думаю, у меня получится взять себя в руки, - сказала она.
Думая при этом: двадцать секунд эфира - ага, щас!
Кэти Баттенкилл составила список вещей, за которые простила Артура или на которые закрыла глаза, поскольку он был судьей, а быть замужем за судьей - это серьезно. В реестр включались раздражающие манеры за столом, грубость с ее друзьями и родственниками, неуважение к ее религии, неистовая ревность, дешевые неоднократные интрижки, привычка к преждевременной эякуляции и, разумеется, тошнотворный выбор одеколона.
Все это Кэти сопоставила с преимуществами быть миссис Артур Баттенкилл-младший, куда относились превосходная машина последней модели, большой дом, приглашения на каждое светское мероприятие, ежегодная поездка на Бермуды вместе с местной коллегией адвокатов и случайные экстравагантные подарки, вроде бриллиантовой подвески, которой Кэти сейчас любовалась в зеркальце на туалетном столике.
Она не считала себя ограниченной или меркантильной женщиной, но перед ней забрезжила такая возможность. Арт определенно был не из кающихся грешников, но тем не менее Кэти уживалась с ним вот уже восемь лет. Она немного времени тратила на попытки его изменить, позволила запугать себя едкими насмешками и улестить подарками. Легче было игнорировать его поступки, чем спорить. Кэти сказала себе, что их брак не безнадежно лишен любви, поскольку она честно любила быть женой окружного судьи - только к самому Артуру она не питала глубоких чувств.
Много воскресений подряд она ходила в церковь и спрашивала у Бога, что делать, и ни разу Он не присоветовал ей специально ввязаться в незаконный роман со скитающимся газетчиком. Но именно это и случилось. События захватили Кэти Баттенкилл врасплох, лишили сил противостоять - ну точно ее неконтролируемая тяга к шоколаду «Годива», только в сотни раз сильнее. Лишь увидев Тома Кроума, она уже знала, что произойдет…
Она участвовала в пешем марафоне в пользу детей с синдромом дефицита внимания и вдруг заметила приятного вида мужчину - он совершал пробежку вниз по Джеймс-стрит в противоположном направлении, пробирался сквозь фалангу одетых в футболки участников марша. Приблизившись к Кэти, он замедлил свой бег ровно настолько, чтобы улыбнуться и сунуть ей в руку пятидолларовую банкноту. Для детишек, сказал он и побежал дальше. И Кэти, к собственному изумлению, немедленно развернулась и побежала за ним.
Том Кроум был первым мужчиной, которого она соблазнила, если можно так назвать минет на переднем сиденье автомобиля.
Сейчас, оглядываясь на те дикие, пронизанные сознанием вины недели, Кэти поняла их предназначение. Все случается не просто так - это божественная сила направила Томми бегом в ее жизнь. Бог пытался сказать ей кое-что: в мире есть и хорошие мужчины, приличные и заботливые, которым Кэти может доверять. И даже если Он не планировал для нее страстный безрассудный секс с первым же таким мужчиной, Кэти надеялась, что Он все поймет.
Важно то, что Том Кроум заставил ее осознать: она сможет прожить и без Артура, без этой лживой змеи. Ей требовалось только чуточку уверенности в себе, пересмотр приоритетов и смелость честно посмотреть на пустые отношения с мужем. Влюбиться в Томми просто не было времени, но он определенно нравился ей больше, чем Артур. Хотя бы как Том извинялся за то, что забыл позвонить в тот вечер из Грейнджа, - Кэти не помнила, чтобы хоть раз слышала от Артура извинения, хоть за что-нибудь. Том Кроум не был особенным или выдающимся - просто добрым, нежным парнем. Этого хватало. И раз Кэти Баттенкилл так легко сбиться с пути, у ее брака смутное будущее. Она решила, что нужно со всем покончить.
И вспомнила строчку из пасхальной проповеди: «Терпеть грех - значит потворствовать ему и разделять его». Она подумала о многочисленных грехах Артура, включая Дану, Уиллоу и всех остальных, чьих имен она не знала. В прелюбодеянии, конечно, хорошего мало - но теперь судья велел совершить поджог, и погиб человек.
Конечно, невинным этот человек не был - злобная маленькая дрянь. Но все же ценная в глазах великодушного Бога.
И это грех, который Кэти не могла стерпеть, если надеялась спасти себя. Что же теперь делать?
Бриллиантовая подвеска в зеркале сверкала среди ее многочисленных веснушек, будто крошечная звезда. Разумеется, это всего лишь взятка за молчание, но, милый боже, как же она прекрасна.
Дверь ванной открылась, и оттуда вышел муж Кэти с «Реджистером» подмышкой.
- Арт, нам надо поговорить.
- Да, надо. Идем в кухню.
У Кэти отлегло от сердца. Спальня - неподходящее место для диверсии.
Наполняя кофеварку, Кэти заметила, что руки ее дрожат. У нее за плечом Артур сказал:
- Кэтрин, я решил оставить должность. Как ты отнесешься к жизни на островах?
Она медленно повернулась:
- Что?
- С меня хватит. Эта работа меня убивает. В следующем году меня должны переизбирать, еще одну кампанию я не потяну. Я спекся, Кэти.
- Мы не можем позволить себе отставку, Арт, - вот и все, что ей пришло в голову.
- Спасибо, мисс Дин Уиттер , но я позволю себе не согласиться.
Тем самым язвительным тоном, который Кэти начала презирать.
- Может, это и поразительно, - продолжал судья, - но я сделал несколько скромных вложений, не посоветовавшись с тобой. Одно из них премило окупилось, примерно на четверть миллиона долларов.
Кэти ничем не выдала своего удивления, но невозмутимость далась ей нелегко.
- Что за вложение?
- Доверительный паевой фонд. Это сложновато объяснить.
- Не сомневаюсь.
- Недвижимость, Кэтрин.
Она сварила кофе и налила Артуру.
- Тебе сорок три года, и ты готов выйти в отставку.
- Американская мечта, - сказал судья, причмокивая губами.
- Почему острова? И какие острова? - удивилась Кэти, думая: я его и на пляж-то не могла вытащить.
Артур Баттенкилл ответил:
- Рой Тайгерт предложил сдать нам его бунгало на Багамах. В Марш-Харбор, просто посмотреть, понравится ли нам. Если нет - попробуем где-нибудь еще, Кайманы или Сент-Томас.
Кэти безмолвствовала. Бунгало на Багамах - прямо водевильная песенка.
Муж неуклюже потянулся через стол и погладил ее по щеке:
- Я знаю, у нас не все было гладко - и нам нужно что-то изменить, Кэтрин, чтобы спасти то, что есть. Уедем и начнем все заново, ты и я, и больше не о ком будет беспокоиться.
Имелся в виду Том Кроум - или секретарши Арта?
Кэти спросила:
- Когда?
- Прямо сейчас.
- О…
- Помнишь, как тебе понравилось в Нассау?
- Я там никогда не была, Артур. Это, наверное, Уиллоу понравилось.
Судья безнадежно присосался к кофе.
- Дело не в спасении нашего брака, дело в сгоревшем доме Томми с трупом внутри. Ты перепугался до смерти, потому что это твоя вина, - сказала Кэти.
Артур Баттенкилл-младший тупо уставился в чашку:
- У тебя разыгралось воображение, Кэтрин.
- Ты сбегаешь. Признайся, Артур. Ты украл какие-то деньги на побег и теперь хочешь покинуть страну. Думаешь, я дура?
- Нет, - сказал судья. - Думаю, ты практична.
Тем же самым утром в понедельник, четвертого декабря, в офисе агентства недвижимости Клары Маркхэм случился нежданный посетитель: Бернард Сквайрз, инвестиционный менеджер «Международного центрального союза бетонщиков, шпаклевщиков и облицовщиков Среднего Запада». Он прилетел во Флориду на частном «Гольфстриме», заказанном для него Ричардом «Ледорубом» Тарбоуном. Миссия Бернарда Сквайрза заключалась в размещении крупного депозита на право владения Симмонсовым лесом, и тем самым - блокировании средств пенсионного фонда профсоюза, откуда семья Тарбоун регулярно воровала. Проехав весь Грейндж, Бернард Сквайрз окончательно убедился, что торговый центр, предназначенный для Симмонсова леса, обречен на провал - достоверный и грандиозный.
- Мы говорили по телефону, - сказал он Кларе Маркхэм.
- Да, конечно, - ответила она, - но, боюсь, у меня для вас никаких новостей.
- Именно поэтому я здесь.
Клара Маркхэм поинтересовалась, не заедет ли Сквайрз попозже - ей нужно уделить внимание важной сделке.
Сквайрз был любезен, но настойчив.
- Сомневаюсь, что она важнее, чем это, - сказал он и положил на стол портфель из черной кожи угря.
Агентша никогда не видела столько денег - аккуратные тугие пачки пятидесяток и соток. Клара знала: где-то среди этих сладко пахнущих стопок лежат и ее комиссионные - возможно, самые большие, что ей вообще когда-нибудь светят.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60