Ему хотелось сбежать, пока она не завалила его на пол, завывая, как енотовая гончая.
- Я здесь потому, Джолейн, что я думаю о городе. Для Грейнджа было бы счастье, если это правда. Насчет вашего выигрыша.
- В плане известности, - сказала она.
- Именно! - воскликнул он с облегчением. - Такая долгожданная перемена после обычного…
- Дерьма для фанатиков?
Мэр вздрогнул.
- Ну, я не стал бы…
- Вроде пятна на дороге, или плачущей Девы, - продолжала Джолейн, - или фальшивых стигматов мистера Амадора.
Доминик Амадор был местным строителем, расставшимся со своей лицензией подрядчика после того, как стены церковно-приходской школы Святого Артура беспричинно обрушились во время летнего шквала. Приятели Амадора советовали ему переехать в округ Дейд, где бестолковым подрядчикам жилось безопаснее, но Доминик хотел остаться в Грейндже с женой и подружками. Поэтому однажды ночью он накачался «Блэк Джеком» и ксанаксом и (сверлом по дереву на три восьмых дюйма) просверлил идеальные дырки в обеих ладонях. Теперь Амадор был одной из звезд христианских паломнических туров в Грейндж, рекламируя себя как плотника («совсем как Иисус!») и усердно расковыривая раны на руках, дабы сохранить их подлинно свежими и кровоточащими. Ходили слухи, что скоро он просверлит себе и ноги.
- Знаете, я не берусь судить других, - сказал мэр.
- Но вы же религиозный человек, - ответила она. - Вы-то сами верите?
Джерри Уикс недоумевал, как беседа отклонилась так далеко от темы. Он произнес:
- Не важно, во что верю лично я. Но другие верят - я видел это в их глазах.
Джолейн бросила в рот конфетку «Сертс». Ей было жаль смущать мэра. Джерри неплохой парень, просто слабак. Тонкие светлые волосы уже седеют на висках. Дряблые розовые щеки, кордон прекрасных мелких зубов и бесхитростные редкие брови. Джерри вел страховой бизнес, унаследованный от матери, - по большей части домовладельцы и автомашины. Он был круглолицый и безобидный. С ним Джолейн старалась держать себя в рамках - как почти все в городе.
Джерри сказал:
- Полагаю, стоит отметить, что для Грейнджа было бы неплохо получить известность под новым углом.
- Пусть мир узнает, - согласилась Джолейн, - что здесь живут и нормальные ребята.
- Точно, - ответил мэр.
- А не только сдвинутые на Иисусе и мошенники.
Резкость причиняла Джерри Уиксу боль, схожую с желудочными спазмами.
- Джолейн, прошу вас!
- О, простите, что я такая циничная молодая леди. Не спрашивайте, как я стала такой.
Мэр уже сообразил, что Джолейн не собирается рассказывать, вправду ли выиграла в «Лотто». Ритмичное чавканье голодных водяных черепах стало почти невыносимым.
- Хотите черепашку? - спросила она. - Для Джерри-младшего?
Джерри Уикс вежливо отказался. Он пристально смотрел на переполненный аквариум и думал: кто бы тут говорил о сдвинутых.
Джолейн потянулась через кухонный стол и ткнула его под ребра:
- Эй, выше нос.
От ее прикосновения мэр покрылся гусиной кожей; он застенчиво улыбнулся и отвел взгляд. Перед ним предстала мимолетная непристойная фантазия: синие ногти Джолейн медленно царапают его бледные, покрытые шрамами от прыщей лопатки.
Она сказала дразнящим тоном:
- Вы пришли сюда, чтобы сказать мне что-то, Джерри. Так давайте уже это услышим, пока мы с вами оба не померли от старости.
- Да, хорошо. В город едет газетный репортер. Из «Реджистера». У него забронирована комната в мотеле - мне сказала миссис Хендрикс.
- На сегодня?
- По ее словам. В любом случае ему нужен выигравший в лотерею. Чтобы написать очерк, я так думаю.
- А, - произнесла Джолейн.
- Беспокоиться не о чем. - Будучи мэром, Джерри Уикс имел опыт обращения с прессой. - Они любят писать про обычных людей, которые добились успеха.
- В самом деле. - Джолейн поджала губы.
- Они это называют «человеческий интерес». - Мэр хотел уверить ее, что в интервью нет ничего страшного. Он надеялся, что, раз на кону имидж Грейнджа, она будет отзывчивой и дружелюбной.
- Мне обязательно с ним говорить? - уточнила Джолейн.
- Нет. - Сердце Джерри Уикса ушло в пятки.
- Потому что мне моя частная жизнь дорога.
- Ему не обязательно входить в дом. Вообще-то лучше ему этого не делать. - Мэра беспокоило черепашье хобби Джолейн и то, как жестоко может пошутить над ним нахальный городской репортер. - Скажем, вы могли бы встретиться с ним в ресторане в «Холидей Инн».
- Ммм, - отозвалась Джолейн.
Зазвонил телефон на кухонной стене. Джолейн встала:
- У меня кое-какие дела. Спасибо, что заглянули.
- Я просто подумал, вам стоит знать, что ждет впереди, - ответил Джерри Уикс. - Выигрыш в «Лотто» - очень серьезная новость.
- Надо полагать, - сказала Джолейн.
Мэр попрощался и вышел. Направляясь от крыльца к подъездной дорожке, он слышал, как телефон Джолейн все звонил, звонил и звонил.
Пухл сказал, что нужно ехать прямиком в Таллахасси и потребовать свою половину 28 миллионов долларов джек-пота настолько быстро, насколько это вообще в человеческих силах. Бодеан Геззер ответил - нет, не сейчас.
- У нас есть сто восемьдесят дней, чтобы забрать деньги. Это целых шесть месяцев. - Он загрузил холодную упаковку на двенадцать банок пива в пикап. - А сейчас надо найти второй билет, пока никто его не обналичил.
- Может, они уже успели. Может, уже слишком поздно.
- Не думай обо всем так плохо.
- В жизни, блядь, все плохо, - заметил Пухл.
Бод расстелил полосатое пляжное полотенце на пассажирской половине переднего сиденья, чтобы защитить новую обивку от ружейной смазки и пота, которые составляли естественный Пухлов маринад. Пухл на эту предосторожность слегка обиделся, но ничего не сказал.
Несколько минут спустя, мчась по автостраде, Бод Геззер подвел итог своего плана:
- Врываемся туда, крадем билет и сматываемся.
- А если мы его не найдем? - спросил Пухл. - А если его хорошо спрятали?
- Опять снова-здорово.
- Я по уголовщине в тюрягу не хочу.
- Да успокойся ты, черт побери!
- Господи, мы ж миллионеры, - продолжал Пухл. - Миллионеры ни к кому в дома не лазят!
- Нет, но все равно воруют. Только у нас в ходу ломы, а у них - евреи и портфели.
Бод был прав, как обычно. Пухл с «бадвайзером» принялся над этим размышлять.
- Эй, я в тюрягу тоже не хочу, - сказал Бод. - Если нас обвинят и засадят, кому перейдут Белые Повстанцы?
Братство Белых Повстанцев - так Бодеан Геззер решил назвать свое новое ополчение. Пухла название не волновало - вряд ли им придется печатать визитки.
- Слышь, ты дочитал книгу, что я тебе дал? - спросил Бод. - Как стать тем, кто выживет?
- Нет, не дочитал. - Пухл не продвинулся дальше поедания жуков и всего такого. «Как отличить ядовитых насекомых от съедобных». Твою бога душу мать.
- Я не нашел там главы про говяжью вырезку, - проворчал он.
Чтобы снять напряжение, Бод предложил Пухлу поспорить, у кого второй выигрышный билет:
- Ставлю десять баксов, что это негр. Кого выбираешь, евреев или кубинцев?
Пухл никогда не встречал белого расиста, который говорил бы «негр» вместо «ниггер».
- А, типа, они чем-то отличаются? - саркастически осведомился он.
- Нет, сэр, - ответил Бод.
- Тогда почему ты не зовешь их, как есть?
Бод стиснул руль.
- Да я б их хоть кокосами звал - какая, к черту, разница. Одно слово ничем не хуже другого.
- Кокосами, - хихикнул Пухл.
- Лучше бы сделал чего полезного. Найди радиостанцию с какой-нибудь белой музыкой, если это возможно.
- А не пофигу? Тебе, что ль, не по душе негры -рэперы?
- Да пошел ты, - ответил Бод Геззер.
Ему было стыдно признаться, что он не может произнести слово «ниггер». Он сделал это всего один раз в жизни, в двенадцать лет, и отец немедля выволок его наружу и отхлестал его безволосую голую задницу ремнем для правки бритв. Потом мать затащила Бода в кухню и вымыла ему рот с «Кометом» и уксусом. То было худшее (и единственное) телесное наказание за все детство Бодеана Геззера - и его Бод родителям не простил. К тому же он не забыл отвратительный едкий вкус «Комета», ожог от которого до сих пор навещал его нежную глотку, стоило лишь прошептать «ниггер».
О том, чтобы сказать это вслух, и речи не шло.
Что и было главной помехой для самопровозглашенного расиста и ополченца. Бод Геззер от этого увиливал.
Уходя от темы, он сказал Пухлу:
- Тебе нужна кой-какая камуфляжка, приятель.
- Навряд ли.
- У тебя штаны какого размера?
Пухл откинулся на сиденье и притворился, что пытается заснуть. Он не хотел ехать в Грейндж. Он не хотел вламываться в дом к незнакомцам и воровать лотерейный билет.
И уж конечно он никак не хотел надевать камуфляжную одежду. Весь гардероб Бода Геззера состоял из камуфляжа, который он заказывал в осеннем каталоге «Кабелы» по краденому номеру «Мастеркард». Бод считал, что камуфляжное одеяние будет просто необходимо, когда натовские войска вторгнутся с Багам, и Братство Белых Повстанцев укроется в лесах. Пока Бод не открыл свой одежный шкаф, Пухл и не предполагал, что у камуфляжа есть столько разновидностей маскировки под кусты и ветки. Базовый «Древесная кора» (парка Бода); «Настоящее дерево» (дождевик Бо-Да); «Мшистый дуб», «Лесной призрак» и «Отдельно стоящее дерево» (коллекция комбинезонов, рубашек и брюк Бода); «Хвоя» (противозмеиные гетры Бода) и «Настоящая листва» (всепогодные горные ботинки Бода).
Пухл не спорил, когда Бод утверждал, мол, подобный выбор должным образом подогнанного камуфляжа сделает человека невидимым среди дубов и сосен. Пухлу, выросшему в горах северной Джорджии, не хотелось быть невидимкой в лесах. Ему хотелось, чтобы его было видно и слышно. И уж тем более ему не хотелось, чтобы его принял за дерево дикий медведь или похотливая рысь.
Он сказал Боду Геззеру:
- Ты одевайся по-свойму, а я буду по-мойму.
Бод раздраженно цапнул новую банку пива с пола и с хлопком сорвал язычок.
- Помнишь, что говорится в Конституции? «Хорошо организованная милиция». «Организованная» означает дисциплину, ясно? А дисциплина начинается с униформы.
Бод глотнул и запихнул пивную банку в промежность своих брюк «Мшистый дуб», чтобы освободить руки. Пухл привалился к двери, его конский хвост размазал по окну сальное пятно. Пухл сказал:
- Никакого камуфляжа не надену.
- Да почему, черт возьми?!
- Потому что в нем, блядь, выглядишь как куча навоза.
Бод Геззер резко направил пикап к обочине. Яростно ударил по тормозам.
- Слушай, ты… - начал было он.
- Нет, это ты слушай! - отозвался Пухл и через секунду навалился прямо на Бода.
Бод почувствовал, как в горло, прямо там, где растет язык, уперся ствол кольта. Бод лбом ощутил жаркое пивное дыхание Пухла.
- Не будем драться, а? - хрипло взмолился Бод.
- Драки не будет. Будет убийство.
- Эй, братишка, мы же партнеры…
- Тада где наш билет, мудила?
- Лотерейный билет?
- Нет, блядь, квитанция из прачечной! - Пухл взвел курок. - И где он?
- Не делай этого.
- Считаю до пяти.
- В моем бумажнике. В резинке.
Пухл криво усмехнулся:
- Дай-ка глянуть.
- Презерватив. «Троянец». Ребристая штучка, без смазки. - Бод извлек его из бумажника и показал Пухлу, что сделал прошлой ночью - вскрыл пленку упаковки лезвием и завернул билет «Лотто» в скрученный презерватив.
Пухл вернул пистолет в штаны и отодвинулся обратно на пассажирское место.
- Хитро придумано, эт точно. Никто не станет красть чужие резинки. Любую хрень украдут, только не резинку.
- Вот именно, - выдохнул Бод. Когда его сердце перестало колотиться, он выжал сцепление и осторожно свернул на трассу.
Пухл безучастно, но не совсем безобидно за ним наблюдал. Он сказал:
- Хоть понимаешь, чё могло случиться? Мы бы больше не были никакими партнерами, если б я заляпал твоими мозгами весь кузов и прибрал билет себе.
Бод напряженно кивнул. Ему раньше не приходило в голову, что Пухл может его кокнуть. Очевидно, над этим стоило задуматься. Он сказал:
- У нас все получится. Вот увидишь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60