- О'кей, - ответил Пухл. Он открыл пиво - теплое и шипучее. Закрыл глаза и высосал разом полбанки. Ему хотелось доверять Боду Геззеру, но это было непросто. Негр, господи боже! Чё он так на этом слове зациклился? Это беспокоило Пухла, заставляло гадать, правда ли Бод такой, за какого себя выдает.
Потом ему в голову пришла другая мысль:
- А бордель в Грейндже е?
- Кто знает, - сказал Бод, - и кого это волнует.
- Просто не забывай, куда спрятал наш билет.
- Ну хорош уже, Пухл.
- Офигенно потерять четырнадцать миллионов баксов в простынках какого-то борделя.
Бод Геззер уставился прямо перед собой на шоссе.
- Буйное у тебя воображение, - заметил он.
Мозги, блядь, как у белочки, но воображение буйное.
Том Кроум не стал тратить время на распаковку - швырнул сумку на кровать и выскочил вон. Хозяйка мотеля с удовольствием сообщила ему, как добраться до дома мисс Фортунс: угол Кокосовой и Хаббард, через парк. Кроум планировал заглянуть к ней с искренними извинениями, пригласить мисс Фортунс на достойный обед, а затем постепенно перейти к интервью.
На собственном опыте приезжего журналиста в маленьких городках он знал, что одни готовы моментально и без колебаний выдать всю историю своей жизни, а другие и слова не скажут, даже если у вас волосы на голове загорятся. Ожидая на крыльце, Кроум не знал, на что надеяться. Он постучал. Никакой реакции. Он постучал еще. В гостиной зажегся свет, и Кроум услышал музыку по радио.
Он обогнул дом, вышел на задний двор и поднялся на цыпочки, чтобы заглянуть в кухонное окно. На столе признаки законченной трапезы: накрыто на одного. Кофейная чашка, салатная миска, пустая тарелка с полусгрызенным пирогом.
Когда Кроум вернулся на крыльцо, дверь была открыта.
Радио выключено, в доме тишина.
- Эй! - позвал он.
И сделал полшага внутрь. Первым делом он заметил аквариум. Вторым - воду на деревянном полу, тропку из капель.
Женский голос из глубины холла:
- Закройте дверь, пожалуйста. Вы репортер?
- Да, верно. - Том Кроум удивился - откуда она узнала? - А вы - Джолейн?
- Чего вы хотите? Я на самом деле не готова сейчас.
- У вас все в порядке? - спросил Кроум.
- Идите и взгляните сами.
Она сидела в ванне, мыльные пузырьки скрывали грудь. На голове полотенце, а в руках - дробовик. Кроум поднял руки и произнес:
- Я не собираюсь причинять вам зла…
- Ну еще бы, - ответила Джолейн. - У меня двенадцатый калибр, а у вас только диктофон.
Кроум кивнул. В правой руке он прятал «Перлкордер», который обычно использовал для интервью.
- Совсем крохотный, - заметила Джолейн. - Садитесь. Она показала ружьем на стульчак. - Как вас зовут?
- Том Кроум. Я из «Реджистера»
Он сел туда, куда она велела.
- У меня сегодня было больше гостей, чем я могу вынести, - сказала она. - Значит, вот оно каково - быть богатым?
Кроум про себя улыбнулся. Из нее выйдет обалденная история.
- Выньте кассету, - велела ему Джолейн, - и бросьте ее в ванну.
Кроум повиновался.
- Что-нибудь еще?
- Да. Прекратите пялиться.
- Извините.
- Только не говорите мне, что никогда не видели женщину в ванне. О боже, это что - пена? Почти не держится.
Кроум уставился в потолок.
- Я могу вернуться завтра.
- Будьте добры, встаньте. Хорошо. Теперь повернитесь. Снимите с крючка халат и дайте его мне - не подглядывайте, пожалуйста.
Он услышал, как она с плеском выбралась из воды. Потом свет в ванной погас.
- Это я, - сказала она. - Не пытайтесь ничего такого.
Было так темно, что Кроум не видел собственного носа. Он почувствовал, как в спину ему уткнулось что-то острое.
- Дробовик, - пояснила Джолейн.
- Понял.
- Я хочу, чтобы вы разделись.
- Христа ради.
- И залезли в ванну.
- Нет! - сказал он.
- Вы хотите получить свое интервью, мистер Кроум?
До сего момента все, происходившее в доме Джолейн Фортунс, было превосходным материалом для очерка. Но только не этот эпизод, раздевание-репортера-под-прицелом. Синклеру он ни за что не расскажет.
Когда Кроум оказался в воде, Джолейн Фортунс включила свет. Она прислонила ствол к унитазу и опустилась на колени рядом с ванной.
- Как вы себя чувствуете? - спросила она.
- Нелепо.
- Ну, не стоит. Вы вполне себе симпатичный мужчина. - Она размотала полотенце с головы и встряхнула волосами.
Том Кроум взболтал воду, чтобы взбить побольше мыльных пузырьков, в тщетной попытке скрыть съежившийся член. Джолейн сочла это совершенно очаровательным. Кроум смущенно заерзал. Он перебрал в памяти все трудные и порой опасные ситуации, в которых оказывался как журналист, - городские беспорядки, аресты наркоманов, ураганы, применение полицейскими оружия, даже иностранный переворот. И все же он никогда не чувствовал себя настолько беспомощным и загнанным в угол. Эта женщина очень тщательно все продумала.
- Зачем вы это делаете? - спросил он.
- Потому что я вас испугалась.
- Тут нечего бояться.
- О, я вижу.
Тогда он расхохотался. Ничего не смог поделать. Джолейн тоже засмеялась:
- Признайтесь, это разрядило обстановку.
- Вы оставили входную дверь открытой, - сказал Кроум.
- Конечно.
- Вы всегда так поступаете, когда пугаетесь? Оставляете дверь открытой и ждете наготове голая в ванне?
- С «ремингтоном», - напомнила Джолейн, - полностью заряженным никелированными патронами на индейку. Папин подарок. - Она подлила в ванну горячей воды. - Мерзнете?
Кроум прикрывал руками пах. Не было никакого смысла пытаться вести себя как ни в чем не бывало, но он все же старался. Джолейн положила подбородок на край ванны:
- Что вы хотите узнать, мистер Кроум?
- Вы выиграли в лотерею?
- Да, я выиграла в лотерею.
- Почему же вы не рады?
- А кто говорит, что я не рада?
- Вы останетесь работать у доктора Кроуфорда? - Леди из мотеля сказала ему, что Джолейн Фортунс работает в ветеринарной клинике.
- Эй, у вас пальцы сморщились.
Том был полон решимости не отвлекаться на собственную наготу:
- Могу я попросить об одолжении? В кармане моих брюк блокнот и шариковая ручка.
- Ну нет, не можете.
- Но вы обещали.
- Прошу прощения? - Она снова взяла ружье, громко звякнула стволом о металлический кран в стене, торчавший между ступнями Кроума.
Ладно, подумал он. Сделаем, как она хочет.
- Джолейн, вы раньше что-нибудь выигрывали?
- Конкурс бикини в Дейтоне. Господи боже, мне было восемнадцать, но я знаю, о чем вы сейчас думаете. - Она закатила глаза.
- А что был за приз? - спросил Кроум.
- Двести баксов. - Она помолчала. Надула щеки. Прислонила ружье к раковине. - Слушайте, я не могу врать. Это был конкурс мокрых футболок. Я говорю людям про бикини, потому что это не так пошло.
- Черт, да вы были еще ребенок.
- Но вы все равно упомянете об этом в газете. Слишком пикантно, чтобы такое упустить.
Она была права. Неотразимый эпизод - да к тому же из тех, что можно со смаком, даже с сарказмом, пересказать, что Джолейн Фортунс и оценит, когда наконец увидит статью Тома Кроума. А пока он способен был лишь разглядывать прозрачные пузырьки, цеплявшиеся за мокрые волосы на груди. Он был обезоружен и смешон.
- Чего вы боитесь? - спросил он Джолейн.
- У меня просто ужасное ощущение.
- Вроде видения? - Кроум пытался понять, не была ли она случайно одним из местных сверхъественных явлений. Он надеялся, что нет, хотя это придало бы истории дополнительный колорит.
- Не видение, просто ощущение, - ответила она. - Как иногда чувствуешь надвигающуюся бурю, даже если на небе еще ни облачка.
Какая м?ка - слышать, как ускользает незаписанной одна удачная фраза за другой. Он вновь попросил свой блокнот. Джолейн покачала головой:
- Это не интервью, мистер Кроум. Это предварительное интервью.
- Но, мисс Фортунс…
- Четырнадцать миллионов долларов - куча денег. Я уверена, что она привлечет дурных людей. - Она опустила руку в воду - ловко просунув ее под ягодицы Тома Кроума, - и выдернула пробку из ванны.
- Вытирайтесь и одевайтесь, - заявила она. - Как вам сварить кофе?
Четыре
Деменсио выносил мусор, когда на светофоре остановился красный пикап. Двое мужчин выбрались наружу и потянулись. Тот, что пониже, был в остроносых ковбойских сапогах и оливково-сером камуфляже, будто охотник на оленей. У высокого был жидкий конский хвост и впалые обдолбанные глаза.
- Посещение закончено, - сказал Деменсио.
- Посещение чего? - спросил охотник.
- Мадонны.
- Она что, померла? - Тип с хвостом развернулся к другу. - Блин, ты слышал?
Деменсио бросил мешок с мусором на обочину:
- Мадонна. Дева Мария, мать Иисуса.
- Не певица?
- Не-а, не певица.
Охотник спросил:
- А чё за «посещение»?
- Люди отовсюду приезжают сюда, чтобы помолиться статуе Мадонны. Иногда она плачет настоящими слезами.
- Без дураков?
- Без дураков, - ответил Деменсио. - Возвращайтесь завтра и убедитесь сами.
Мужчина с хвостом осведомился:
- А сколько вы берете?
- Сколько вам не жалко, сэр. Мы принимаем только пожертвования. - Деменсио пытался быть вежливым, но эти двое его раздражали. С деревенщиной он обращаться умел, но настоящие гопники его пугали.
Незнакомцы пошептались друг с другом, потом снова заговорил тип в камуфляже:
- Э, Хулио, а мы в Грейндже?
Деменсио, чувствуя, что ему начинает давить воротник, ответил:
- Да, все верно.
- А тут где-нибудь поблизости есть «7-11»?
- У нас только «Хвать и пошел». - Деменсио показал рукой вниз по улице. - Где-то полмили.
- Спасибо вам большое, - ответил охотник.
- И от меня вдвойне, - сказал человек с хвостом.
Пока пикап не отъехал, Деменсио успел заметить красно-бело-синюю наклейку на заднем бампере: «Марка Фурмана в президенты!»
Явно не паломники, подумал Деменсио.
Пухла заинтриговало то, что сказал кубинец. Статуя, которая плачет? О чем?
- Ты бы тоже плакал, - заметил Бодеан Геззер, - если б застрял в такой дыре.
- Ты, значит, ему не веришь.
- Нет, не верю.
- Так я уж видел плачущих Дев Марий по телевизору, - сказал Пухл.
- А я и Багза Банни по телевизору видел. Он поэтому что, настоящий? Может, ты думаешь, будто есть всамделишный кролик, который поет и танцует, напялив пиздатый смокинг?
- Это другое дело. - Пухла задел едкий сарказм Бода. Иногда Пухлов друг, похоже, забывал, у кого ружье.
- Вот мы и пришли! - объявил Бод, помахав в сторону мерцающей вывески, по буквам составлявшей слова «Хвать и пошел». Он припарковался в инвалидной зоне перед входом и врубил в кабине верхний свет. Из кармана он извлек сложенную вырезку из «Майами Геральд». В статье говорилось, что второй выигрышный лотерейный билет был куплен «в сельской общине Грейндж». Победитель, говорилось в ней, еще не объявился потребовать свою долю выигрыша.
Бод вслух зачитал это Пухлу, и тот сказал:
- Навряд ли в таком городишке много точек «Лотто».
- Давай спросим, - решил Бод.
Они зашли в «Хвать и пошел» и взяли две двенадцатибаночные упаковки пива, целлофановый пакет с вяленой говядиной, блок «Кэмела» и кофейный пирог с грецкими орехами. Пока продавец пробивал им чек, Бод поинтересовался насчет билетов «Лотто».
- Сколько вам нужно? Мы единственный лотерейный пункт в городе, - ответил продавец.
- Точно? - Бод Геззер самодовольно подмигнул Пухлу. Продавцу было лет восемнадцать, может, девятнадцать.
Крупный и со свежим загаром. У него были обрезанные заусенцы и невероятно прыщавый нос. Пластиковый значок определял его как Фингала.
Он сказал:
- Может, вы, ребята, слышали - в этом магазине вчера был продан выигравший билет.
- Да ну!
- Святая правда. Я сам его продал той женщине.
Бод Геззер прикурил сигарету:
- Прямо здесь? Быть не может.
- По мне, так это фигня полная, - сказал Пухл.
- Нет, клянусь. - Продавец пальцем перекрестил себе сердце. - Девушка, Джолейн Фортунс ее зовут.
- Да? И сколько ж она выиграла? - спросил Пухл.
- Ну, сначала-то было двадцать восемь миллионов, только потом оказалось, что ей придется поделиться. У кого-то еще были те же номера, так в новостях сказали. Кто-то там рядом с Майами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60