«Пожалуйста, не надо! Ну пожалуйста, дайте мне высвободить руку. Дайте сделать хоть один вдох».
Сакс казалось, что она видит кровь и чью-то разодранную плоть.
Возможно, это были ее собственные кровь и плоть.
От страха, боли и удушья сознание Амелии Сакс помутилось.
"Нет! Не падай им под ноги. Не падай!
Ну пожалуйста!"
Но она уже совсем не могла дышать. Воздух не поступал в ее легкие. В нескольких сантиметрах от своего лица она увидела чье-то колено, которое в следующую секунду вдавилось ей в щеку. Амелия чувствовала запах грязных джинсов, видела стоптанный ботинок.
Только бы не упасть!
Но тут она поняла, что, вероятно, уже упала.
Глава 31
Иллюзия, почтеннейшая публика, старается идти в ногу с техническим прогрессом.
Часовые механизмы, магниты, порох включались в представления сразу, как только становились общедоступными - иногда даже еще раньше. Великий иллюзионист Роберт-Удэн использовал в своих фокусах электрический свет еще до того, как Томас Эдисон довел до совершенства свою лампу накаливания.
Вскоре после изобретения огнестрельного оружия иллюзионисты начали использовать его в своих фокусах. Самым популярным и душераздирающим был номер, в котором ассистент стрелял из ружья в исполнителя, а тот ловил пулю руками или зубами.
В Европе этот весьма распространенный трюк исполняли в различных вариациях: когда ружей было несколько, в исполнителя стреляли добровольцы из публики.
Сейчас мы попробуем воссоздать номер Уильяма Элсуорта Робинсона - когда-то всемирно известного иллюзиониста, выдававшего себя за китайца и выступавшего под сценическим псевдонимом Чун Лин Су. Именно этот трюк с пулями и вознес его на вершину славы.
Существует много методов, позволяющих обмануть публику, заставить ее поверить в подлинность трюка. Наиболее смелые исполнители используют настоящие ружье и пулю: лишь после проверки кого-то из зрителей они заменяют настоящий патрон холостым. В XIX веке иллюзионисты-индейцы использовали настоящие ружья, а пули делали из сушеного ила, окрашивая их серебристой краской. Элсуорт предпочитал заранее подготовленные ружья, заряжающиеся с дула. Это были двустволки, и в одном из стволов действительно находилась настоящая пуля. Однако использовали не ее, а холостой патрон в потайном стволе, что производило большой шум.
О, почтеннейшая публика, кажется, я вижу на ваших лицах недоумение? Вы не понимаете, с чего это я вдруг проболтался, как сказали бы иллюзионисты. Я ведь рассказал вам, как сделан трюк Робинсона, то есть раскрыл метод.
Так можно ли ожидать чего-то интересного от нынешнего представления? Где же тут тайна?
Так вот, 23 марта 1918 года, в самый разгар представления, один из ассистентов Робинсона нацелил на исполнителя два мушкета и выстрелил. Иллюзионист схватился за грудь и упал на сцену. Вскоре после этого он умер. Оказалось, что в одном из ружей порох по ошибке засыпали в настоящий ствол, в результате чего ассистент выстрелил, поразив пулей незадачливого иллюзиониста.
Как видите, почтеннейшая публика, в этом и заключается один из самых захватывающих аспектов нашей профессии: даже сами иллюзионисты никогда точно не знают, чем закончится представление.
* * *
В одежде посыльного, в такой, какую носили служащие отеля «Лэнхем армз», находящегося в Верхнем Ист-Сайде, Мальэрик не спеша шел по коридору пятнадцатого этажа. В руках он нес тяжелый поднос, на котором возвышалась куполообразная металлическая крышка и стояла ваза с большим красным тюльпаном.
Ничто в облике Мальэрика не вызывало подозрений. Напротив, он ничем не отличался от хорошо вышколенного, исключительно любезного посыльного. Опущенный взгляд, полуулыбка, скромная походка, безупречный поднос.
Различие состояло только в одном: на подносе под металлической крышкой стояла не тарелка с яичницей, а лежал заряженный автоматический пистолет с глушителем марки «Беретта», а также кожаная сумка с отмычками и другими инструментами.
- Ну как, нравится вам у нас? - спросил Мальэрик у встретившейся ему по пути пары.
Да, здесь им нравилось, и они с удовольствием пожелали ему всех благ.
Двигаясь по коридору, он кланялся и улыбался постояльцам, которые после воскресного обеда возвращались к себе в номер или отправлялись на прогулку.
За окнами виднелся зеленый Центральный парк. Трудно даже представить, что творится сейчас под белым куполом «Сирк фантастик» - ведь все последние дни Мальэрик оставлял возле убитых зацепки, которые направляли полицию именно туда.
По ложному следу.
Отвлечение - залог удачной иллюзии, и никто лучше не владеет этим ремеслом, чем Мальэрик, человек с миллионом лиц, который мгновенно возникает, словно пламя зажженной спички, и исчезает, как задутый огонь.
Человек, который сам заставляет себя исчезнуть. Полиция, конечно, будет рьяно искать газолиновую бомбу, убежденная в том, что она может вспыхнуть в любой момент. Но там нет никакой бомбы, и ничто не угрожает двум тысячам зрителям, собравшимся в «Сирк фантастик» (кроме риска быть затоптанными насмерть из-за внезапной паники).
Дойдя до конца коридора, Мальэрик оглянулся и с удовлетворением отметил, что сзади никого нет. Он быстро поставил поднос на пол и снял крышку. Взяв с подноса черный пистолет, Мальэрик опустил его в карман служебной куртки, после чего открыл кожаный мешочек, достал оттуда отвертку, а мешочек тоже спрятал в карман.
Ловкими движениями он отвернул металлическое ограждение, не позволяющее окну открываться больше чем на несколько сантиметров (кажется, чтобы покончить с собой, люди готовы воспользоваться любой возможностью, подумал он), и поднял его до упора. Положив отвертку в кожаный мешочек, Мальэрик застегнул карман на «молнию». Подтянувшись на руках, он вскочил на подоконник и осторожно ступил на карниз.
Карниз, сантиметров пятьдесят шириной, находился в сорока пяти метрах над землей - Мальэрик измерил точно такой же карниз из окна номера, который занимал несколько дней назад. И хотя он мало занимался акробатикой, как и все великие иллюзионисты, умел превосходно сохранять равновесие, поэтому по известняковому карнизу передвигался не менее уверенно, чем по тротуару. Пройдя пять метров, Мальэрик завернул за угол и остановился, глядя на соседнее здание.
Этот многоквартирный дом, выходивший на Семьдесят пятую улицу, не имел карнизов, но пожарная лестница находилась всего в двух метрах от того места, где сейчас стоял Мальэрик. Зацепив стопорный крюк за ржавый каркас лестницы, он обвязал веревку вокруг пояса, присел на корточки и перепрыгнул через бездонную пропасть. Прыжок был таким мощным, что Мальэрик, перемахнув через перила, опустился на лестничную площадку, не потеряв при этом равновесия.
Развязав веревку, он поднялся на два пролета и остановился у окна семнадцатого этажа. В коридоре было пусто. Положив на подоконник пистолет и инструменты, Мальэрик сбросил с себя форму коридорного и остался в сером костюме, белой рубашке и галстуке. Засунув пистолет под ремень, он снова пустил в ход инструменты, открыл окно и спрыгнул внутрь.
Постояв неподвижно и восстановив дыхание, Мальэрик направился по коридору к нужной ему квартире. Подойдя к двери, он опустился на колени и снова открыл мешочек с инструментами. Сначала он вставил в замочную скважину небольшой стержень, потом, поверх него, отмычку. Через три секунды открылся замок, через пять - дверной засов. Чуть-чуть приоткрыв дверь, Мальэрик спрыснул дверные петли машинным маслом - чтобы не скрипели. Мгновение спустя он уже находился в длинной темной прихожей.
Осторожно закрыв за собой дверь, он огляделся.
На одной из стен висели картины: бесконечно тиражируемые сюрреалистические пейзажи Сальвадора Дали, семейные портреты и нечто самое заметное - простодушный детский рисунок, акварель с изображением Нью-Йорка (художник подписался на ней: «Крисси»). Возле двери стоял дешевый столик, под одну из его коротких ножек была подсунута сложенная бумага. В углу виднелась одна лыжа со сломанным креплением. Обои везде были старыми и грязными.
Мальэрик двинулся было вперед по коридору, на звук работающего в гостиной телевизора, но, сделав шаг в сторону, очутился в небольшой темной комнате, значительную часть которой занимал черный кабинетный рояль фирмы «Кавай». На нем лежал учебник музыки с пометками на полях. Имя «Крисси» было написано на обложке. Мальэрик не слишком хорошо разбирался в музыке, но, просматривая учебник, понял, что напечатанные в нем пьесы довольно сложны.
Хотя эта Кристина Грейди, дочь окружного прокурора Чарлза Грейди, плохая художница, подумал Мальэрик, но у нее музыкальный талант.
Дочь человека, в чьей городской квартире он сейчас находился. Человека, за убийство которого ему заплатят сто тысяч долларов.
* * *
Амелия Сакс сидела на траве возле «Сирк фантастик» и морщилась от боли в правом боку. Она уже помогла вынести из давки несколько десятков человек и теперь пыталась перевести дух.
Сверху, с огромного плаката, все так же громко хлопающего на ветру, на нее по-прежнему смотрел гигантский Арлекин. Уже вчера он выглядел очень мрачно, но сегодня, после паники, им же спровоцированной, Арлекин казался Амелии особенно отталкивающим и нелепым.
К счастью, ее не затоптали - поразившие ее колено и ботинок принадлежали какому-то мужчине, который пытался пробраться к выходу буквально по головам других зрителей. Тем не менее спина, бока и лицо все еще саднили. Возле палатки она просидела уже пятнадцать минут, страдая от тошноты и слабости, отчасти вызванных давкой, отчасти - чудовищным приступом клаустрофобии. Обычно Сакс спокойно переносила пребывание в небольших комнатах, даже в лифтах. Однако давка в цирке, когда Амелию стиснули так, что она не могла даже пошевелиться, повергла ее в панику и физически измотала.
Повсюду оказывали медицинскую помощь пострадавшим. Как сообщил Сакс руководитель бригады медиков, травмы были несерьезными - в основном порезы и ушибы, несколько вывихов и один перелом.
Саму Амелию вместе со всей толпой вынесло наружу из южного входа в палатку. На свежем воздухе она быстро пришла в себя и на коленях отползла подальше от толпы. Впрочем, как только люди поняли, что им не угрожают зажигательные бомбы и вооруженные террористы, они сразу преисполнились христианского милосердия и начали помогать пострадавшим.
Подозвав к себе одного из взрывотехников, Сакс рассказала ему про укрытый брезентом объект под южной трибуной. Тот сразу вернулся к своим коллегам, оставшимся внутри.
Гремевшая в палатке бодрая музыка внезапно смолкла, и оттуда появился Эдвард Кадески.
Понаблюдав за работой взрывотехников, многие зрители осознали, что угроза была вполне реальной и лишь сообразительность Кадески спасла их от еще большей паники. Раздались аплодисменты. Директор цирка, скромно поклонившись, пошел проверить состояние дел. Однако не все зрители проявили такое великодушие. Одни требовали объяснить, что именно случилось. Другие говорили, что эвакуацию могли организовать и получше.
Тем временем взрывотехники вместе с дюжиной пожарных обыскали всю палатку и не нашли никаких следов бомбы. В накрытом брезентом ящике были лишь рулоны туалетной бумаги. Обыскали также трейлеры и грузовики с оборудованием, но и там ничего не обнаружили.
Узнав о результатах, Сакс недоуменно нахмурилась. Неужели они ошиблись? Как же такое случилось? - гадала она. Ведь все было слишком очевидно. Конечно, смелые умозаключения Райма иногда приводили к ошибкам, но в деле Кудесника все указывало на «Сирк фантастик».
Знает ли Райм о том, что бомбу не нашли? С трудом поднявшись на ноги, она отправилась на поиски рации; ее собственная «Моторола», части которой валялись возле южного входа в палатку, кажется, стала единственной жертвой паники.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66