И прекрасный водитель.
Сидя за шикарной едой в шикарном ресторане, Хоббс очень гордился собой, хотя немного нервничал (до этого он и не мечтал попасть в «Риверсайд»). Ковыряя вилкой фирменное блюдо, он слушал рассказ Барнса и Стемпла о том, как они познакомились с Вейром. Тот был чем-то вроде наемника - о таких делах Хоббс знал все, поскольку выписывал журнал «Солдат удачи». Заметив у Вейра шрамы и покалеченные пальцы, Хоббс размышлял, что вызвало подобные повреждения. Может, напалм?
Сначала, подозревая ловушку, Барнс не хотел встречаться с Вейром. Однако Волшебник отмел все его подозрения, велев им в определенный день посмотреть по телевизору новости. Главным в них был сюжет об убийстве мексиканца-садовника - нелегального эмигранта, который работал в соседнем городе на одну богатую семью. Вейр принес тогда Барнсу бумажник убитого. Своего рода трофей - как оленьи рога.
Вейр был откровенен с ними. Он сказал Барнсу и другим, что выбрал мексиканца, зная их взгляды на иммигрантов, хотя сам в их дело не верит - его интересует лишь возможность заработать деньги, используя свои особые таланты. За обедом Волшебник изложил план, после чего пожал им руки и уехал. Несколько дней назад они доставили в Нью-Йорк преподобного Свенсена, большого любителя маленьких девочек, поручив ему убить Грейди в субботу вечером. Он, как и предполагалось, провалил свое задание.
Хоббс должен был оставаться на связи, как сказал мистер Вейр, на тот случай, если понадобится.
И теперь, очевидно, Хоббс понадобился. Набрав номер Джедди Барнса, он услышал в ответ отрывистое «Да!».
- Это я.
Так как полиция штата разыскивала Барнса по всему округу, они условились свести к минимуму все телефонные разговоры.
- Тебе придется сделать то, о чем мы говорили за ленчем, - сказал Барнс.
- Да. Поехать к озеру.
- Верно.
- Поехать к озеру и взять с собой рыболовные снасти.
- Точно.
- Есть, сэр. Когда?
- Немедленно.
- Еду.
Барнс тут же повесил трубку, и Хоббс изменил свой заказ: вместо омлета взял кофе, сандвич с беконом и яйцами, а также пакет молока - в дорогу. Если Джедди Барнс говорит «немедленно», нужно все делать быстро - что бы это ни было.
Получив заказ, Хоббс вышел, завел пикап и выехал на шоссе. Остановился он только один раз - возле своего трейлера. Там он пересел в старый проржавевший «додж», зарегистрированный на несуществующее лицо, и на полной скорости помчался к «озеру», которое на самом деле вовсе не было никаким озером, а означало определенное место в Нью-Йорке.
Точно так же, как «рыболовные снасти» вовсе не были спиннингом и удочкой.
* * *
Действие снова переместилось в Гробницы.
По одну сторону прикрученного к полу стола сидел очень серьезный Джо Рот, низенький и толстый адвокат Эндрю Констебля.
По другую сторону, рядом со своим телохранителем, Роландом Беллом, сидел Чарлз Грейди. Сакс стояла. Комната для допросов, с желтовато-белыми стеклами, вызывала у нее клаустрофобию - последствие давки в «Сирк фантастик». Нервничая, Амелия постоянно покачивалась на каблуках.
Дверь внезапно открылась, и охранник ввел в комнату Констебля. Защелкнув на нем наручники спереди, он вышел в коридор и закрыл за собой дверь.
- Это не сработало, - сказал Грейди. Как отметила Сакс, прокурор говорил совершенно спокойно, даже бесстрастно.
- Что не сработало? - начал Констебль. - Вы про этого дурака Ральфа Свенсена?
- Нет, про Эрика Вейра, - ответил Грейди.
- Про кого? - Заключенный недоуменно нахмурился.
Грейди объяснил, что бывший фокусник, а ныне профессиональный убийца Эрик Вейр пытался осуществить покушение на членов его семьи.
- Нет, нет, нет... Я не имею никакого отношения к Свенсену. И к этому тоже я не имею никакого отношения.
Заключенный выглядел совершенно беспомощным. Возле его руки на серой поверхности стола были нацарапаны какие-то надписи. Явственно различались А, С и что-то похожее на К.
- Я постоянно твержу вам, Чарлз, что многие из тех, с кем я был некогда знаком, ушли от меня. Вас и государство они считают врагами, продавшимися евреям, афроамериканцам и бог знает кому еще. Они-то и искажают мои слова, используя это дело как предлог для того, чтобы убить вас. - И тихо добавил: - Я готов повторить это. Заверяю вас, что не имею к этому никакого отношения.
- Давайте не устраивать здесь игры, Чарлз, - сказал Рот. - Если у вас есть что-то, позволяющее связать моего клиента с незаконным проникновением...
- Этот Вейр вчера убил двоих - и еще полицейского. За это полагается высшая мера.
Констебль поморщился.
- Я сожалею об этом, - проговорил его адвокат. - Но кажется, вы не обвиняете в этом моего клиента. Наверное, потому, что не можете связать его с Вейром, не так ли?
- Мы предложили Вейру стать свидетелем обвинения, - не ответив Роту, продолжил Грейди.
Констебль беспомощно посмотрел на Сакс. Его взгляд взывал о помощи. Видимо, он полагал, что она проявит женскую снисходительность. Но Сакс хранила молчание - так же как и Белл. Споры с подозреваемыми не входили в их обязанности. Детектив находился здесь, чтобы охранять Грейди и узнать как можно больше об уже состоявшемся покушении на жизнь прокурора и других возможных нападениях. Сакс пришла сюда для того, чтобы получить информацию о Констебле и его соратниках, которая укрепила бы обвинения против Вейра.
Кроме того, Констебль вызывал у нее любопытство - о нем говорили, что он дьявол, однако этот заключенный производил впечатление разумного человека, искренне удрученного последними событиями. Райм обычно ограничивался одними уликами; ему не хватало терпения для того, чтобы исследовать моральное состояние и внутренний мир преступников. Сакс, напротив, чрезвычайно интересовали вопросы добра и зла. Кто сейчас перед ней - невиновный человек или новый Гитлер?
Констебль покачал головой:
- Послушайте, какой мне смысл убивать вас? Государство назначит нового прокурора, суд продолжится, только на мне повиснет еще и обвинение в убийстве. Зачем мне это? По какой причине я захотел бы убить вас?
- Потому что вы слепой фанатик, убийца и...
- Мне уже многое пришлось испытать, сэр! - горячо возразил Констебль. - Меня арестовали, унизив перед моей семьей, меня унижали здесь и в прессе. Знаете, в чем состоит мое единственное преступление? - Он устремил взгляд на Грейди. - В том, что я задаю неприятные вопросы.
- Эндрю! - Рот взял его за руку, но заключенный отдернул ее. Он кипел от негодования, и теперь его нельзя было остановить. - Здесь, в этой комнате, сейчас, я вновь совершу то единственное преступление, в котором повинен. Нарушение первое: я спрашиваю, согласны ли вы с тем, что правительство, наделенное слишком большими полномочиями, теряет контакт с народом? Именно тогда копы получают право засовывать ручку от швабры в задний проход заключенного - между прочим, ни в чем не повинного.
- Их схватили, - вяло заметил Грейди.
- То, что их отправили в тюрьму, не вернет достоинство этому бедняге. А скольких еще не поймали?.. Посмотрите, что творится в Вашингтоне. Террористам позволяют свободно въезжать в нашу страну с намерением убить нас, а мы не смеем их оскорбить, -выдворив отсюда или заставив оставлять отпечатки пальцев и носить с собой удостоверения личности... А вот еще один вопрос, который я задавал: считаете ли вы, что правительство вправе отдавать деньги налогоплательщиков художникам? Вроде того типа, который сделал статуи Иисуса, Марии и Иосифа из коровьего навоза. Признаться, я не думаю, что это произошло вопреки воле Бога - ведь это он создал и скульптора, и коров. Но почему правительство тратит на подобную чепуху мои деньги, заработанные тяжким трудом? - Полицейские и Грейди молчали. - А вот еще одно правонарушение. Позвольте спросить вас, почему мы не признаем различий между расами и культурами? Я никогда не утверждал, что какая-то раса или культура лучше или хуже других. Я только говорю, что нельзя смешивать их.
- Мы уже давно избавились от сегрегации, - протянул Белл. - Это, знаете ли, считается преступлением.
- Продажа спиртного в свое время тоже считалась преступлением, детектив. Считалось преступлением и работать по воскресеньям. С другой стороны, считалось законным, когда десятилетние дети вкалывали на фабриках. А потом люди поумнели и изменили эти законы, потому что они не соответствуют природе человека. - Подавшись вперед, Констебль посмотрел сначала на Белла, потом на Сакс. - Здесь находятся мои друзья полицейские... Позвольте задать вам еще один неудобный вопрос. Вот вы получили сообщение, что какой-то человек или испано-язычный черный совершил преступление. Вы видите его в переулке. Признайтесь, разве ваш палец не более уверенно чувствует себя на спусковом крючке, чем в том случае, когда перед вами белый? Или же если он белый и выглядит прилично, если у него все зубы целы и одежда не воняет вчерашней мочой - разве в таком случае вы не помедлите, прежде чем нажать на этот самый крючок? Разве вы не станете обыскивать его чуточку поспокойнее? Вот в этом и заключаются мои преступления. - Констебль откинулся назад и покачал головой. - В этом они и заключаются.
- Прекрасно исполнено, Эндрю, - процедил Грейди.
- Но прежде чем разыгрывать карту мученика, может, поразмыслите над тем, что Эрик Вейр две недели назад обедал с тремя людьми в ресторане «Риверсайд-инн», находящемся в Бедфорд-Джанкшене - в двух шагах от места заседаний «Ассамблеи патриотов» в Кантон-Фоллзе и в пяти - от вашего дома.
- В «Риверсайд-инн»? - удивился Констебль. Он посмотрел в окно - такое мутное, что невозможно было сказать, какого цвета сейчас небо.
Глаза Грейди сузились.
- Что? Вы что-то знаете об этом месте?
- Я...
Адвокат коснулся руки заключенного, заставив замолчать. Они недолго пошептались, после чего Констебль кивнул.
- Вы знаете кого-то из тамошних завсегдатаев? - продолжал нажимать Грейди.
Констебль взглянул на Рота, но тот покачал головой, и заключенный ничего не ответил.
- Как вам нравится ваша камера, Эндрю? - немного помолчав, спросил Грейди.
- Моя...
- Ну да, ваша камера здесь, в тюрьме.
- А какой же она должна быть? Я ведь все-таки подозреваемый.
- Она самая плохая из всех. А потом вам придется перейти в одиночку, потому что черные из числа заключенных захотят...
- Ближе к делу, Чарлз, - устало сказал Рот. - Не надо нас пугать.
- Хорошо, Джо, перехожу прямо к делу. Все, что я до сих пор слышал, - «я не делал того, не делал этого». Что кто-то его подставил, кто-то использовал. Если так и есть, - Грейди взглянул на Констебля, - докажите мне это. Докажите, что вы не имеете ничего общего с теми, кто пытался убить меня и мою семью, и назовите мне их имена. Вот тогда и поговорим.
Заключенный и адвокат снова начали шептаться.
- Мой клиент хочет сделать несколько телефонных звонков, - наконец объявил Рот. - В зависимости от того, что мы выясним, он, возможно, согласится сотрудничать.
- Этого недостаточно. Назовите несколько имен сейчас же.
- Есть только одна возможность, - глядя в глаза Грейди, сказал Констебль. - Мне нужно во всем убедиться.
- Боитесь выдать своих друзей? - осведомился прокурор. - Что ж, мой друг, по вашим словам, вы любите задавать неприятные вопросы. Тогда позвольте мне задать вам один из таких вопросов: что же это за друзья, если они хотят до конца жизни отправить вас в тюрьму? - Грейди поднялся. - Если мы ничего не услышим от вас до девяти вечера, завтра состоится суд, как и планировалось.
Глава 34
Это не совсем походило на сцену.
Когда десять лет назад Дэвид Бальзак вышел на пенсию и купил «Зеркала и дым», в задней части помещения он устроил небольшой театр. Не имея лицензии, Бальзак не брал входной платы, однако давал рекламу и проводил представления - в воскресенье днем и в четверг вечером. Его ученики, выступая на сцене, могли получить хоть какой-то опыт.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66
Сидя за шикарной едой в шикарном ресторане, Хоббс очень гордился собой, хотя немного нервничал (до этого он и не мечтал попасть в «Риверсайд»). Ковыряя вилкой фирменное блюдо, он слушал рассказ Барнса и Стемпла о том, как они познакомились с Вейром. Тот был чем-то вроде наемника - о таких делах Хоббс знал все, поскольку выписывал журнал «Солдат удачи». Заметив у Вейра шрамы и покалеченные пальцы, Хоббс размышлял, что вызвало подобные повреждения. Может, напалм?
Сначала, подозревая ловушку, Барнс не хотел встречаться с Вейром. Однако Волшебник отмел все его подозрения, велев им в определенный день посмотреть по телевизору новости. Главным в них был сюжет об убийстве мексиканца-садовника - нелегального эмигранта, который работал в соседнем городе на одну богатую семью. Вейр принес тогда Барнсу бумажник убитого. Своего рода трофей - как оленьи рога.
Вейр был откровенен с ними. Он сказал Барнсу и другим, что выбрал мексиканца, зная их взгляды на иммигрантов, хотя сам в их дело не верит - его интересует лишь возможность заработать деньги, используя свои особые таланты. За обедом Волшебник изложил план, после чего пожал им руки и уехал. Несколько дней назад они доставили в Нью-Йорк преподобного Свенсена, большого любителя маленьких девочек, поручив ему убить Грейди в субботу вечером. Он, как и предполагалось, провалил свое задание.
Хоббс должен был оставаться на связи, как сказал мистер Вейр, на тот случай, если понадобится.
И теперь, очевидно, Хоббс понадобился. Набрав номер Джедди Барнса, он услышал в ответ отрывистое «Да!».
- Это я.
Так как полиция штата разыскивала Барнса по всему округу, они условились свести к минимуму все телефонные разговоры.
- Тебе придется сделать то, о чем мы говорили за ленчем, - сказал Барнс.
- Да. Поехать к озеру.
- Верно.
- Поехать к озеру и взять с собой рыболовные снасти.
- Точно.
- Есть, сэр. Когда?
- Немедленно.
- Еду.
Барнс тут же повесил трубку, и Хоббс изменил свой заказ: вместо омлета взял кофе, сандвич с беконом и яйцами, а также пакет молока - в дорогу. Если Джедди Барнс говорит «немедленно», нужно все делать быстро - что бы это ни было.
Получив заказ, Хоббс вышел, завел пикап и выехал на шоссе. Остановился он только один раз - возле своего трейлера. Там он пересел в старый проржавевший «додж», зарегистрированный на несуществующее лицо, и на полной скорости помчался к «озеру», которое на самом деле вовсе не было никаким озером, а означало определенное место в Нью-Йорке.
Точно так же, как «рыболовные снасти» вовсе не были спиннингом и удочкой.
* * *
Действие снова переместилось в Гробницы.
По одну сторону прикрученного к полу стола сидел очень серьезный Джо Рот, низенький и толстый адвокат Эндрю Констебля.
По другую сторону, рядом со своим телохранителем, Роландом Беллом, сидел Чарлз Грейди. Сакс стояла. Комната для допросов, с желтовато-белыми стеклами, вызывала у нее клаустрофобию - последствие давки в «Сирк фантастик». Нервничая, Амелия постоянно покачивалась на каблуках.
Дверь внезапно открылась, и охранник ввел в комнату Констебля. Защелкнув на нем наручники спереди, он вышел в коридор и закрыл за собой дверь.
- Это не сработало, - сказал Грейди. Как отметила Сакс, прокурор говорил совершенно спокойно, даже бесстрастно.
- Что не сработало? - начал Констебль. - Вы про этого дурака Ральфа Свенсена?
- Нет, про Эрика Вейра, - ответил Грейди.
- Про кого? - Заключенный недоуменно нахмурился.
Грейди объяснил, что бывший фокусник, а ныне профессиональный убийца Эрик Вейр пытался осуществить покушение на членов его семьи.
- Нет, нет, нет... Я не имею никакого отношения к Свенсену. И к этому тоже я не имею никакого отношения.
Заключенный выглядел совершенно беспомощным. Возле его руки на серой поверхности стола были нацарапаны какие-то надписи. Явственно различались А, С и что-то похожее на К.
- Я постоянно твержу вам, Чарлз, что многие из тех, с кем я был некогда знаком, ушли от меня. Вас и государство они считают врагами, продавшимися евреям, афроамериканцам и бог знает кому еще. Они-то и искажают мои слова, используя это дело как предлог для того, чтобы убить вас. - И тихо добавил: - Я готов повторить это. Заверяю вас, что не имею к этому никакого отношения.
- Давайте не устраивать здесь игры, Чарлз, - сказал Рот. - Если у вас есть что-то, позволяющее связать моего клиента с незаконным проникновением...
- Этот Вейр вчера убил двоих - и еще полицейского. За это полагается высшая мера.
Констебль поморщился.
- Я сожалею об этом, - проговорил его адвокат. - Но кажется, вы не обвиняете в этом моего клиента. Наверное, потому, что не можете связать его с Вейром, не так ли?
- Мы предложили Вейру стать свидетелем обвинения, - не ответив Роту, продолжил Грейди.
Констебль беспомощно посмотрел на Сакс. Его взгляд взывал о помощи. Видимо, он полагал, что она проявит женскую снисходительность. Но Сакс хранила молчание - так же как и Белл. Споры с подозреваемыми не входили в их обязанности. Детектив находился здесь, чтобы охранять Грейди и узнать как можно больше об уже состоявшемся покушении на жизнь прокурора и других возможных нападениях. Сакс пришла сюда для того, чтобы получить информацию о Констебле и его соратниках, которая укрепила бы обвинения против Вейра.
Кроме того, Констебль вызывал у нее любопытство - о нем говорили, что он дьявол, однако этот заключенный производил впечатление разумного человека, искренне удрученного последними событиями. Райм обычно ограничивался одними уликами; ему не хватало терпения для того, чтобы исследовать моральное состояние и внутренний мир преступников. Сакс, напротив, чрезвычайно интересовали вопросы добра и зла. Кто сейчас перед ней - невиновный человек или новый Гитлер?
Констебль покачал головой:
- Послушайте, какой мне смысл убивать вас? Государство назначит нового прокурора, суд продолжится, только на мне повиснет еще и обвинение в убийстве. Зачем мне это? По какой причине я захотел бы убить вас?
- Потому что вы слепой фанатик, убийца и...
- Мне уже многое пришлось испытать, сэр! - горячо возразил Констебль. - Меня арестовали, унизив перед моей семьей, меня унижали здесь и в прессе. Знаете, в чем состоит мое единственное преступление? - Он устремил взгляд на Грейди. - В том, что я задаю неприятные вопросы.
- Эндрю! - Рот взял его за руку, но заключенный отдернул ее. Он кипел от негодования, и теперь его нельзя было остановить. - Здесь, в этой комнате, сейчас, я вновь совершу то единственное преступление, в котором повинен. Нарушение первое: я спрашиваю, согласны ли вы с тем, что правительство, наделенное слишком большими полномочиями, теряет контакт с народом? Именно тогда копы получают право засовывать ручку от швабры в задний проход заключенного - между прочим, ни в чем не повинного.
- Их схватили, - вяло заметил Грейди.
- То, что их отправили в тюрьму, не вернет достоинство этому бедняге. А скольких еще не поймали?.. Посмотрите, что творится в Вашингтоне. Террористам позволяют свободно въезжать в нашу страну с намерением убить нас, а мы не смеем их оскорбить, -выдворив отсюда или заставив оставлять отпечатки пальцев и носить с собой удостоверения личности... А вот еще один вопрос, который я задавал: считаете ли вы, что правительство вправе отдавать деньги налогоплательщиков художникам? Вроде того типа, который сделал статуи Иисуса, Марии и Иосифа из коровьего навоза. Признаться, я не думаю, что это произошло вопреки воле Бога - ведь это он создал и скульптора, и коров. Но почему правительство тратит на подобную чепуху мои деньги, заработанные тяжким трудом? - Полицейские и Грейди молчали. - А вот еще одно правонарушение. Позвольте спросить вас, почему мы не признаем различий между расами и культурами? Я никогда не утверждал, что какая-то раса или культура лучше или хуже других. Я только говорю, что нельзя смешивать их.
- Мы уже давно избавились от сегрегации, - протянул Белл. - Это, знаете ли, считается преступлением.
- Продажа спиртного в свое время тоже считалась преступлением, детектив. Считалось преступлением и работать по воскресеньям. С другой стороны, считалось законным, когда десятилетние дети вкалывали на фабриках. А потом люди поумнели и изменили эти законы, потому что они не соответствуют природе человека. - Подавшись вперед, Констебль посмотрел сначала на Белла, потом на Сакс. - Здесь находятся мои друзья полицейские... Позвольте задать вам еще один неудобный вопрос. Вот вы получили сообщение, что какой-то человек или испано-язычный черный совершил преступление. Вы видите его в переулке. Признайтесь, разве ваш палец не более уверенно чувствует себя на спусковом крючке, чем в том случае, когда перед вами белый? Или же если он белый и выглядит прилично, если у него все зубы целы и одежда не воняет вчерашней мочой - разве в таком случае вы не помедлите, прежде чем нажать на этот самый крючок? Разве вы не станете обыскивать его чуточку поспокойнее? Вот в этом и заключаются мои преступления. - Констебль откинулся назад и покачал головой. - В этом они и заключаются.
- Прекрасно исполнено, Эндрю, - процедил Грейди.
- Но прежде чем разыгрывать карту мученика, может, поразмыслите над тем, что Эрик Вейр две недели назад обедал с тремя людьми в ресторане «Риверсайд-инн», находящемся в Бедфорд-Джанкшене - в двух шагах от места заседаний «Ассамблеи патриотов» в Кантон-Фоллзе и в пяти - от вашего дома.
- В «Риверсайд-инн»? - удивился Констебль. Он посмотрел в окно - такое мутное, что невозможно было сказать, какого цвета сейчас небо.
Глаза Грейди сузились.
- Что? Вы что-то знаете об этом месте?
- Я...
Адвокат коснулся руки заключенного, заставив замолчать. Они недолго пошептались, после чего Констебль кивнул.
- Вы знаете кого-то из тамошних завсегдатаев? - продолжал нажимать Грейди.
Констебль взглянул на Рота, но тот покачал головой, и заключенный ничего не ответил.
- Как вам нравится ваша камера, Эндрю? - немного помолчав, спросил Грейди.
- Моя...
- Ну да, ваша камера здесь, в тюрьме.
- А какой же она должна быть? Я ведь все-таки подозреваемый.
- Она самая плохая из всех. А потом вам придется перейти в одиночку, потому что черные из числа заключенных захотят...
- Ближе к делу, Чарлз, - устало сказал Рот. - Не надо нас пугать.
- Хорошо, Джо, перехожу прямо к делу. Все, что я до сих пор слышал, - «я не делал того, не делал этого». Что кто-то его подставил, кто-то использовал. Если так и есть, - Грейди взглянул на Констебля, - докажите мне это. Докажите, что вы не имеете ничего общего с теми, кто пытался убить меня и мою семью, и назовите мне их имена. Вот тогда и поговорим.
Заключенный и адвокат снова начали шептаться.
- Мой клиент хочет сделать несколько телефонных звонков, - наконец объявил Рот. - В зависимости от того, что мы выясним, он, возможно, согласится сотрудничать.
- Этого недостаточно. Назовите несколько имен сейчас же.
- Есть только одна возможность, - глядя в глаза Грейди, сказал Констебль. - Мне нужно во всем убедиться.
- Боитесь выдать своих друзей? - осведомился прокурор. - Что ж, мой друг, по вашим словам, вы любите задавать неприятные вопросы. Тогда позвольте мне задать вам один из таких вопросов: что же это за друзья, если они хотят до конца жизни отправить вас в тюрьму? - Грейди поднялся. - Если мы ничего не услышим от вас до девяти вечера, завтра состоится суд, как и планировалось.
Глава 34
Это не совсем походило на сцену.
Когда десять лет назад Дэвид Бальзак вышел на пенсию и купил «Зеркала и дым», в задней части помещения он устроил небольшой театр. Не имея лицензии, Бальзак не брал входной платы, однако давал рекламу и проводил представления - в воскресенье днем и в четверг вечером. Его ученики, выступая на сцене, могли получить хоть какой-то опыт.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66