Однажды на занятиях профессор сказал нам, что за все годы практики никогда не сталкивался только с черными или белыми делами. Все они были разных оттенков серого: темно-серые, светло-серые, - но всегда серые. - Белл выглянул в коридор, где сейчас разместилась импровизированная приемная для травмированных скейтбордистов и велосипедистов. Как он и требовал, эту часть здания освободили от посетителей. - Но потом, когда ты сам принимаешь участие в деле, оно меняет цвет. Оно становится черным или белым. Обвиняешь ты или защищаешь, серый цвет исчезает. Ваша сторона на сто процентов справедлива, другая - на сто процентов несправедлива, права она или нет. Мой профессор утверждал, что это недопустимо - нужно все время помнить, что дела действительно серые.
Тут Белл обратил внимание на одного из санитаров. Юный латинос выглядел вполне безобидно, но детектив все же кивнул Уилсону. Тот остановил юношу и проверил его удостоверение.
Крисси находилась в смотровой уже около пятнадцати минут. Почему никто не выходит, чтобы сообщить о том, как обстоят дела?
- Но знаете, Роланд, - сказал прокурор, - за те месяцы, что мы расследовали заговор в Кантон-Фоллзе, я неизменно считал дело Констебля черным. Я никогда не видел в нем оттенков серого. Я преследовал этого типа как мог. - Он печально засмеялся и выглянул в коридор. - Куда же запропастился доктор? - Грейди снова опустил голову. - Но если бы я увидел хоть какой-то оттенок серого, если бы не охотился за ним с такой энергией, если бы шел на компромиссы, возможно, он не нанял бы Вейра. Возможно, он не стал бы... - Прокурор кивнул в сторону смотровой и заплакал.
- Думаю, ваш профессор был не прав, Чарлз. По крайней мере в отношении таких людей, как Констебль. Любой, кто сделал то, что сделал он... ну, с ними не может быть никакого серого цвета.
Грейди вытер слезы.
- Ваши мальчики, Роланд, когда-нибудь были в больнице? Только навещали свою мать - ближе к концу. Но об этом Белл умолчал.
- Да так, ничего серьезного - лечили синяки и ссадины после игры в софтбол.
Грейди кивнул.
- От этой игры дух захватывает. - И снова выглянул в пустой коридор.
Через несколько минут там кто-то появился. Заметив Грейди, врач в зеленом халате направился к нему.
- Чарлз! - тихо сказал Белл.
Но Грейди уже поднял голову.
- Черное и белое кино, - прошептал он. - О Господи! - И поднялся навстречу доктору.
* * *
Линкольн Райм смотрел на вечернее небо, когда раздался телефонный звонок.
- Приказываю - ответить на звонок.
Щелк.
- Да!
- Линкольн? Это Роланд.
Мел Купер повернулся к Райму. Они знали, что Белл находится в больнице с Кристиной Грейди и ее родителями.
- Ну что?
- С ней все в порядке.
Купер закрыл глаза и с облегчением вздохнул. Райм тоже испытал неимоверное облегчение.
- Яда нет?
- Нет. Это было обычное пирожное. Никаких признаков токсина.
- Значит, это было еще одно отвлечение, - задумчиво проговорил криминалист.
- Похоже на то.
- Но черт возьми, что все это значит? - Этот вопрос Райм задал не столько Беллу, сколько себе.
- Может, Вейр специально наводит нас на Грейди? - предположил детектив. - То есть он все еще надеется вытащить Констебля из тюрьмы. Если так, то Вейр находится в здании суда.
- Ты едешь в убежище?
- Да, со всей семьей. Будем сидеть там, пока ты не поймаешь этого малого.
Пока?
Может, если?
Они разъединились, и Райм снова подъехал к перечню улик.
Что же на уме у мастера-иллюзиониста Эрика Вейра?
Чувствуя, как напряглись мышцы шеи, он опять выглянул в окно.
Итак, что мы имеем? Снайпер Хоббс Уэнтворт мертв, Грейди и его семья находятся в безопасности. Констебль явно собирался сбежать из комнаты для допросов, однако Вейр не сделал попытки освободить его. Из этого следует, что планы Вейра провалились.
Но Райм не мог принять столь очевидный вывод. Мнимым покушением на Кристину Грейди Вейр отвлек их внимание от деловой части города, и теперь Райм был склонен согласиться с предположением Белла о том, что вскоре последует еще одна попытка освободить Констебля. Или произойдет что-то иное - возможно, Констебля попытаются убить, чтобы он не давал показаний в суде.
Райма охватило разочарование. Он давно уже примирился с тем, что из-за инвалидности никогда не сможет схватить преступника. Райм компенсировал свою физическую беспомощность напряженными интеллектуальными усилиями. Несмотря на неподвижность, ему удавалось переиграть преступников.
Всех, кроме Кудесника - Эрика Вейра. Этот человек был непревзойденным мастером обмана.
Что еще сделать, и как найти ответы на поставленные перед собой неразрешимые вопросы?
Сакс, Селлитто и группа захвата сейчас обыскивают суд и Центр предварительного заключения. Кара в «Сирк фантастик» опрашивает Кадески. Том звонит Китингу и Лессеру, бывшим ассистентам убийцы, чтобы выяснить, не общался ли с ними вчера Вейр и не вспомнят ли они чего-то такого, что помогло бы найти убийцу. Группа ФБР по исследованию вещественных доказательств обыскивает тот кабинет в административном здании, где погиб Хоббс Уэнтворт, а эксперты из Вашингтона проверяют волокна и краску, похожую на кровь, найденные Сакс в Центре предварительного заключения.
Как узнать, что сейчас на уме у Вейра?
Райм решил проделать то, чем не занимался уже много лет.
Он пройдет весь путь. Начав с приемного отделения Центра предварительного заключения, Райм двигался вперед по извилистым коридорам, залитым зеленоватым светом люминесцентных ламп, заглядывал в кладовые и котельные, стараясь отыскать следы и разгадать мысли Эрика Вейра.
Разумеется, он совершал лишь воображаемую прогулку. Однако именно воображаемое преследование казалось вполне уместным, поскольку преступником был исчезающий человек.
* * *
Светофор переключился на зеленый, и Мальэрик плавно тронулся с места.
Сейчас он думал об Эндрю, тоже своего рода кудеснике, по словам Джедди Барнса. Подобно менталисту, Констебль за считанные секунды понимал, кто перед ним, и избирал наиболее эффективную манеру поведения. Он умел говорить толково, выказывать интерес к собеседнику. Его позиция была взвешенной и разумной.
В общем, Констебль отлично вешал лапшу на уши легковерным людям.
А таких насчитывалось немало. Казалось бы, публика ни в коем случае не должна клевать на ту чушь, какую несут все эти группы вроде «Ассамблеи патриотов». Но, как говорил великий импресарио П.Т. Барнум, простофили рождаются ежеминутно.
Прокладывая дорогу в плотном потоке машин, Мальэрик с удовольствием представлял себе изумленную физиономию Констебля. Соответственно плану побега адвоката следовало вывести из строя. Несколько недель назад, в том ресторане в Бедфорд-Джанкшене, Джедди Барнс сказал:
- Ну, мистер Вейр, Рот ведь еврей, так что Эндрю с радостью его отметелит.
- Мне это все равно, - ответил Мальэрик. - Он может даже убить его, если захочет. Это не повлияет на мой план. Я просто хочу, чтобы о нем позаботились. Убрали с дороги.
Барнс кивнул.
- Полагаю, для мистера Констебля это будет приятная новость.
Вейр хорошо понимал, какое смятение и страх испытывал Констебль, сидя над остывающим телом адвоката и ожидая появления своего избавителя с оружием и одеждой для маскировки. Впрочем, ничего подобного не произойдет.
Потом тюремная дверь откроется и дюжие охранники потащат Констебля в камеру. Суд продолжится, а Эндрю Констебль, охваченный такой же паникой, как Барнс, Уэнтворт и прочие члены его неандертальской группы, никогда не узнает, что его использовали.
Остановившись у следующего светофора, Вейр размышлял о том, как сработал его другой отвлекающий маневр под названием «Отравленная девочка». Мальэрик признавал, что этот номер слишком мелодраматичен, даже избит, однако за долгие годы выступлений он убедился: публике часто нравятся довольно банальные вещи. Конечно, такое отвлечение нельзя назвать идеальным; Вейр даже не был уверен, найдет ли полиция в «Лэнхеме» шприц. Не знал и того, съест ли девочка или кто-то другой «отравленное» пирожное. Но Райм и его люди работают так хорошо, что найдут шприц. Это приведет их к устрашающему выводу о том, что готовится новое покушение на жизнь прокурора и его семьи. Потом, правда, они обнаружат, что в пирожном никакого яда нет.
И что же это им даст?
Может, там есть еще одно отравленное пирожное? Или это отвлечение имеет целью увести их от Центра предварительного заключения, где Мальэрик планирует акцию по освобождению Констебля.
Короче, полиция будет теряться в догадках, не имея представления о том, что происходит на самом деле.
Итак, почтеннейшая публика, в последние два дня вы увидели великолепное представление, так сказать, идеальное сочетание физического и психологического отвлечения.
Физическое отвлечение должно было заставить полицию сосредоточить внимание на квартире Чарлза Грейди и Центре предварительного заключения. Психологическое - отвести всякие подозрения от того, что реально делал Мальэрик, и убедить Линкольна Райма в том, будто он раскрыл ужасный заговор, цель которого - убить Грейди и организовать побег Эндрю Констебля. Как только полицейские придут к этому выводу, они сразу перестанут искать другие объяснения его действиям.
А эти действия не имели никакого отношения к делу Констебля. Все весьма очевидные зацепки, оставленные Вейром, напоминали иллюзионистские трюки нападения на первые три жертвы - представителей различных цирковых профессий. Ботинок с собачьей шерстью и почвой из Центрального парка, упоминания о пожаре в Огайо и «Сирк фантастик» - все это убеждало полицию в том, что истинная цель Вейра вовсе не месть Кадески. Это, как сказал ему Райм, было бы слишком очевидно. Вейр поставил перед собой какую-то другую цель.
Но он не ставил ее.
Сейчас, в форменной одежде сотрудника «Скорой помощи», он въезжал на санитарной машине через служебный вход в шапито, где размещался всемирно известный «Сирк фантастик».
Припарковавшись возле ложи, Мальэрик вылез из машины и запер дверцу. Никто из рабочих сцены, полицейских и многочисленных охранников не обратил внимание ни на Вейра, ни на его машину. После сегодняшнего переполоха с бомбами машина «скорой помощи» никого не удивила: она выглядела совершенно естественно, как сказал бы иллюзионист.
А теперь, почтеннейшая публика, взгляните на вашего иллюзиониста. Сейчас он находится на сцене, но абсолютно невидим.
Ведь это исчезнувший человек, незримо присутствующий среди вас.
Да, никто даже не взглянул на его машину, хотя на самом деле это была не обычная карета «скорой помощи», а «феке», купленная Мальэриком несколько месяцев назад и соответствующим образом измененная. Вместо медицинского оборудования там находились двенадцать бочек, вмещавших около семисот галлонов газолина. Они были соединены с весьма простым взрывным устройством. Оно-то и воспламенит жидкость, направив струи огня на ткань шапито и на трибуны, вмещавшие более двух тысяч человек.
В их числе и Эдвард Кадески.
Помните, Райм, как мы говорили с вами во время номера с «Обугленным человеком»? Мои слова были обычным паттером. Кадески и «Сирк фантастик» разрушили мою жизнь, а я намерен уничтожить Кадески. Все это затеяно именно ради мести.
Никем не замеченный, иллюзионист спокойно вышел из цирка и направился в глубь парка. Приняв новое обличье, он вернется сюда под покровом ночи, станет для разнообразия одним из зрителей и найдет себе удобное место, откуда будет наблюдать заключительную часть своего представления.
Глава 44
Семьи, группы друзей, парочки, дети медленно входили в шатер, находили места на трибунах и в ложе, постепенно превращаясь в нечто, называемое публикой, - в то, что очень сильно отличается от составляющих.
Метаморфозы...
Кара остановила охранника.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66