- Привет, ма!
Отвернувшись от телевизора, ее мать удивленно заморгала и радостно улыбнулась:
- Ой, посмотрите, кто пришел! Привет, дорогая!
Боже, подумала Кара, глядя в ее сияющие глаза. Она вернулась! Она действительно вернулась.
Подойдя к матери, Кара обняла ее и села на стул.
- Как ты себя чувствуешь?
- Прекрасно. Правда, сегодня немного прохладно.
- Я закрою окно.
- Я уже думала, что ты не придешь, милая.
- Я была очень занята. Ты не поверишь, когда я расскажу, чем именно, мама.
- Жду с нетерпением.
- Не хочешь ли чаю или чего-нибудь еще? - оживленно спросила Кара.
- Нет, ничего не надо... Не выключишь этот телевизор? Лучше я с тобой поговорю. А все из-за этого дурацкого пульта управления - никак не могу заставить его работать. Иногда мне кажется, будто кто-то проникает сюда и меняет кнопки.
- Я рада, что ты еще не заснула.
- Мне так хотелось поболтать с тобой, что я не стала бы засыпать. - Кара улыбнулась. - Я только что думала о твоем дяде, милая. О моем брате.
Кара кивнула. В их семье покойный брат матери считался паршивой овцой. Он уехал на Запад, когда Кара была еще совсем маленькой, и с тех пор не поддерживал связи с семьей. Мать Кары и дедушка не желали говорить о нем, а на семейных собраниях запрещалось упоминать его имя. Тем не менее какие-то слухи все же иногда доходили. Они не отличались достоверностью, но были весьма противоречивы: дядя был геем, он не был геем, был женат, но имел связь с цыганкой, застрелил человека из-за другой женщины, он никогда не был женат и спился, играя в джазе...
Каре всегда хотелось узнать правду о дяде.
- Так что насчет дяди, мама?
- Рассказать?
- Конечно! - Кара подалась вперед и положила руку на плечо матери.
- Когда же это было? Наверное, в мае семидесятого или семьдесят первого. Год точно не помню, уж извини, но уверена, это был май. Твой дядя и несколько его армейских друзей только что вернулись из Вьетнама.
- Он был военным? Я не знала об этом.
- О, в форме он выглядел красавчиком. Конечно, они пережили там ужасное время. Лучшего друга твоего дяди убили у него на глазах. Этот крупный негр умер на руках у твоего дяди. Ну вот, Том и еще один солдат решили помочь семье погибшего друга. Они отправились на юг и купили там корабль. Можешь представить себе дядю на лодке? Я - нет. Мне все это казалось очень странным. И вот они начали ловить креветок. Том сделал себе на этом состояние.
- Мама! - ласково сказала Кара.
Ее мать улыбнулась какому-то своему воспоминанию и покачала головой.
- Корабль... В общем, предприятие оказалось очень удачным. И все удивлялись, потому что никогда не считали Тома умным. - Глаза матери оживились. - Но знаешь, что он обычно говорил им?
- Что, мама?
- Дурак по-дурацки и поступает.
- Хорошее выражение, - прошептала Кара.
- О, он понравился бы тебе, Дженни. Знаешь, как-то раз Том даже встречался с президентом США. И играл в пинг-понг в Китае.
Не замечая того, что Кара тихо плачет, старая женщина продолжала рассказывать ей «Форест гамп» - фильм, который только что видела по телевизору. Дядю Кары на самом деле звали Гил, но в фантазиях ее матери он стал Томом - очевидно, потому, что в фильме снимался Том Хэнкс. Сама Кара превратилась в Дженни - подружку Фореста.
«Нет, нет, нет, - в отчаянии думала Кара, - я все равно не успела бы».
Душа матери пришла и ушла, оставив вместо себя иллюзию.
Рассказ старой женщины перепрыгивал с одной темы на другую: добыча креветок в Мексиканском заливе сменялась ловлей тунца в Северной Атлантике, после чего ее брат, в смокинге, вдруг начинал играть на скрипке на палубе тонущего океанского лайнера. Образы из книг и фильмов переплетались с реальными воспоминаниями. Вскоре «дядя» Кары исчез - как и всякая связь с реальностью, - и рассказ стал безжизненным и скучным.
- Это где-то снаружи, - сказала под конец старая женщина. - Я знаю, что это там. - И закрыла глаза.
Кара сидела возле матери, пока та не уснула. Но ведь мать все-таки приходила в сознание, думала она, иначе Джейнин не стала бы звонить.
А если это случилось один раз, то может повториться снова.
Наконец Кара вышла в темный коридор, размышляя о том, что при всех ее талантах ей недостает главного: она не может перенести мать в то место, где сердца до самого последнего дня горят пламенем любви. Где каждая глава семейной истории сохраняется в памяти. И где пропасть между родными людьми - не более чем эффект, непродолжительная иллюзия.
Глава 49
Глава Дивизиона патрульной службы Джеральд Марлоу, мужчина с густыми кудрявыми волосами, отличался большой осмотрительностью. Эта черта развилась в нем за двадцать лет работы «на земле» и особенно укрепилась за пятнадцать лет еще более опасной службы - во главе патрульных.
Стоя перед ним в это утро почти что по стойке «смирно», Амелия Сакс мучилась от привычной боли в суставах. Кабинет Марлоу находился в угловой части Большого дома - Полицейская площадь, один.
- Садитесь, офицер! - Марлоу оторвал взгляд от папки с бумагами. - Прошу прощения. Садитесь... Итак, вы дочь Германа Сакса.
После слова «итак» Амелия уловила небольшую паузу. Уж не хотел ли он добавить «детка»?
- Да.
- Я был на похоронах.
- Я помню.
- Хорошие были похороны. - Если похороны бывают хорошими. - Ладно, офицер. - Марлоу не отрывал от нее глаз. - Скажу прямо - у вас наметились кое-какие неприятности.
Это поразило Амелию как удар грома.
- Прошу прощения, сэр?
- Место происшествия у реки Гарлем, в субботу, когда машина упала в воду. Это вы осматривали его?
Когда угнанная Кудесником «мазда» уничтожила хибару наркомана Карлоса и отправилась в свободное плавание.
- Да, я.
- Вы там кого-то взяли под арест, - продолжал Марлоу.
- Ах вот оно что! Нет, не совсем так. Этот тип зашел за ограждающую ленту и начал возиться внутри оцепления. Я приказала вывести и задержать его.
- Задержать, арестовать! В любом случае он какое-то время провел в заключении.
- Конечно. Мне же нужно было от него избавиться, удалить с места происшествия.
Сакс начала понимать, что к чему. Какой-то скандальный гражданин пожаловался на нее. Такое случается каждый день, и никто не обращает внимания на подобную чепуху. Она стала успокаиваться.
- Так вот, этого типа звали Виктор Рамос.
- Ну да, он так мне и сказал.
- Конгрессмен Виктор Рамос. - Амелия вновь напряглась. Капитан развернул лежавшую перед ним нью-йоркскую «Дейли ньюс». - Посмотрим, посмотрим. А, вот оно! - Он показал ей разворот с большой фотографией человека в наручниках. Заголовок гласил: «ТАЙМ-АУТ ДЛЯ ВИКТОРА». - Вы приказали офицерам устроить ему тайм-аут?
- Он...
- Приказали или нет?
- Думаю, да, сэр.
- Он заявил, что ищет оставшихся в живых.
- Оставшихся в живых? - засмеялась Сакс. - Это была крошечная хибара, которую зацепила машина преступника, съезжая в реку. Часть стены обрушилась и...
- Вы слишком горячитесь, офицер.
- ...и открылся вид на мешок с пустыми бутылками. Больше никакого ущерба нанесено не было. Медики проверили хижину, и я изолировала ее. Единственные живые существа, оставшиеся там, - это вши.
- М-да, - Марлоу раздражала ее горячность. - По его словам, он хотел убедиться, что жильцы не пострадали.
- Домовладельцы, - иронически уточнила Сакс, - вышли оттуда сами. Никто не был ранен. Хотя один из них позднее получил синяк, оказывая сопротивление при аресте.
- Аресте?
- Он попытался стянуть у пожарника фонарик, а потом помочился на него.
- О Господи...
- Ничуть не пострадавшие обкурившиеся мерзавцы, - пояснила Сакс. - Именно об этих гражданах и беспокоился Рамос?
Лицо капитана выразило сочувствие, но тут же вновь стало бюрократически бесстрастным.
- Вы уверены, что Рамос уничтожил какие-то вещественные доказательства, которые облегчили бы поимку преступника?
- Это не имеет значения, сэр. Тут важна процедура. - Амелия очень старалась сохранять спокойствие, поскольку Марлоу был начальником начальника ее начальника.
- Давайте по существу, офицер Сакс! - И он повторил свой вопрос: - Вы уверены, что пострадали какие-то вещественные доказательства?
Она вздохнула:
- Нет.
- Таким образом, появление Рамоса на месте происшествия не относилось к делу.
- Я...
- Относилось или нет?
- Нет, сэр. Мы преследовали убийцу полицейского, капитан. Неужели это ничего не значит? - с горечью спросила Сакс.
- Для меня значит, для многих других тоже. А для Рамоса - нет.
Она кивнула.
- Так о каких же громах и молниях мы говорим?
- Там были телевизионные съемочные группы, офицер. Вы смотрели вечером новости?
Нет, подумала Амелия, потому что была очень занята, преследуя преступника. Но вслух сказала:
- Никак нет, сэр.
- Ну так вот, Рамос был героем дня. Показывали, как его уводят в наручниках.
- Вы прекрасно понимаете, в чем состояла единственная причина его появления на месте происшествия: Рамос хотел показать, как рискует своей поганой жизнью ради спасения пострадавших. Что, он собирается скоро переизбираться? - Подтвердив подобное замечание, можно досрочно уйти на пенсию. Или остаться без нее. Марлоу ничего не ответил. - Каков же...
- Итог? - Марлоу поджал губы. - Сожалею, офицер, но вы провалились. Рамос собрал о вас информацию и узнал об экзаменах на звание сержанта. Он потянул за ниточки и завалил вас.
- Что сделал?
- Завалил. Договорился с теми, кто принимал экзамены.
- У меня же третий результат за всю историю службы! - с горьким смехом заметила Сакс. - Разве это не так?
- Да, на устных и письменных экзаменах. Но вам ведь нужно еще пройти итоговые учения.
- Я хорошо с ними справилась.
- Предварительные результаты были хорошими. Но в окончательном отчете - полный провал.
- Невероятно! Что же случилось?
- Один из офицеров не пропустил вас.
- Не пропустил? Но я... - И тут Сакс вспомнила красавчика полицейского с дробовиком, вылезавшего из-за мусорного бака. Того, которого она осадила.
Бац, бац...
- Тут сказано, что вы «не выразили должного уважения к старшему по званию», - прочитал капитан. - «Сакс также проявила пренебрежительное отношение к равным по званию, что привело к возникновению угрожающей ситуации».
- Значит, Рамос нашел того, кто желал подставить меня, и приписал ему эти слова. Простите, капитан, но неужели вы действительно считаете, что уличный коп может так выразиться? «Угрожающей ситуации»! - «Как же больно, Стрелок!» - подумала она, мысленно обращаясь к своему отцу. - Что там еще, сэр? - спросила Сакс у Марлоу. - Ведь есть же что-то еще, не так ли?
Капитан выдержал ее взгляд.
- Да, офицер. Есть. Боюсь, это самое худшее. - «Послушаем, Стрелок, что же может быть еще хуже». - Рамос добивается вашего увольнения.
- Увольнения? Вот оно что!
- Он требует провести дознание.
- Мстительный... - Слово «козел» Амелия так и не произнесла, поскольку взгляд Марлоу напомнил ей о том, что от этого в первую очередь пострадает именно она.
- Должен вам сказать, что Рамос очень настойчив... Он требует отстранить вас от должности. Без оплаты. - Подобное наказание обычно применялось к полицейским, обвиненным в каких-либо преступлениях.
- Почему? - Марлоу не ответил, но этого вовсе не требовалось - Сакс и так знала ответ: чтобы сохранить свое реноме, Рамос должен доказать, что женщина, устроившая ему «тайм-аут», недостойна звания полицейского. Не считая того, что он просто мстительный козел. - На каких основаниях?
- Неповиновение, некомпетентность.
- Я не могу расстаться со своим значком, сэр! - В голосе Сакс звучало отчаяние.
- Что касается экзамена, мне с этим ничего не поделать, Амелия. Все это в компетенции комиссии, а она уже вынесла решение. А вот против отстранения я буду возражать - хотя ничего не обещаю. У Рамоса большие связи.
- Можно говорить с вами откровенно, сэр?
- Господи Иисусе, ну конечно же, офицер! Надеюсь, вы понимаете, что все это мне не по душе. Говорите, что считаете нужным. И не вытягивайтесь в струнку - у нас тут не армия.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66