— Преклоняюсь перед вашим мужеством, уважаемый Игорь Васильевич. Только вы зря упираетесь. Вы давно работаете на Михаила Соломоновича, и надо сказать, работаете весьма успешно. Ладно, с этим проехали... У меня к вам более существенный вопрос: у кого хранится картина Ван Дейка? Только не надо, не торопитесь лгать. Я второй раз спрашивать не буду. Если вы скажете, что ничего не знаете, то вас придется просто убить. А жаль, мы могли бы с вами хорошо поладить. И натянуть нос вашему «приятелю» Мойше из банка «Веста». Между прочим, на помощь «приятеля» вы не надейтесь. Через... — Генерал взглянул на наручные часы, — через тридцать пять минут банкир взлетит на воздух вместе со своим «линкольном». Поверьте, мои люди настоящие профессионалы... Итак, я жду вашего ответа...
Что мне оставалось делать? Я решил использовать последний шанс.
— Хорошо, я готов вывести вас на картину Ван Дейка, но с условием...
— Знаю я ваше условие, — перебил меня Серебров. — Хотите выиграть время и поводить нас за нос? Я читал ваши документальные рассказы...
— Который час? — спросил я, пропустив мимо ушей его комплимент.
— Без четверти семь.
— В 19.00 у Даниловского рынка я встречаюсь с человеком, у которого находится интересующая вас картина.
— Ну смотрите, Игорь Васильевич, не подведите... — В тоне Сереброва сквозила откровенная угроза. — Давно я не был на рынках... Готовьте транспорт! — крикнул он своим помощникам.
Черная «волга» остановилась у бывших Даниловских бань, чтобы не засветиться. Дальше, к центральному входу, я должен был идти один. Шел и все время ощущал на своей спине солнечный зайчик от оптического прицела снайперской винтовки...
Молодого парня в спортивной куртке и вязаной шапочке я увидел у цветочного прилавка. Продавцы цветов кавказской наружности пытались всучить ему букет роз за астрономическую цену, но он только усмехался и отрицательно качал головой. Марадоны поблизости не было.
Заметив меня, студент вырвался из окружения назойливых продавцов и быстро зашагал в мою сторону.
— Скорин Игорь Васильевич? — спросил он скороговоркой, оглядываясь по сторонам.
— Да, я. У меня к вам послание от нашего общего знакомого, Петра Петровича Садикова, — сказал я, вынул записку из внутреннего бокового кармана пальто и передал ему.
Прочитав записку, студент удовлетворенно кивнул.
— Картину я могу отдать хоть сейчас, а вот с тетрадью сложнее. Я оставил ее в Питере, дома, когда был там на зимних каникулах.
— Ничего, пусть пока будет только картина, — успокоил его я.
Вдвоем мы дошли до Павловской улицы и свернули в ворота городской больницы.
— Я тут на строительстве терапевтического корпус
подрабатываю ночным сторожем... — пояснил студент, приглашая меня зайти в подъезд строящегося
здания.
В полной темноте мы спустились в подвал, где студент ввернул в патрон яркую лампочку.
— Здесь ее и храню, — сказал он, извлекая из-под солдатской кровати, закрытой одеялом, тубус и передавая мне. — Когда поеду в Питер, привезу и тетрадь. Но это будет не раньше апреля-мая.
— Время терпит, — ответил я и попросил: — Проводи меня до выхода, а то тут с непривычки все йоги переломаешь.
«Мы поднялись из подвала и стали прощаться, как вдруг один за другим грохнули два выстрела. На лестничной площадке недостроенного дома они разнеслись громовым эхом. Я невольно присел...
Откуда-то сверху к нашим ногам упала снайперская винтовка, а затем в бетонный пол с еще неуло-женной плиткой врезалось чье-то мертвое тело.
— Хватайте его, держите! — услышал я истошный крик. — Убейте его! Убейте!..
Сомнений у меня не было — это кричал Генерал. Крик прекратился так же неожиданно, как и начался.
— Что это было? — У студента тряслись губы. — И вообще, что тут творится?..
— Не знаю, — соврал я. — Но нам лучше всего исчезнуть из этого дома.
Я догадался, что все происшедшее было делом рук Марадоны. Он, как всегда, лихо ликвидировал тех, кто следил за нами.
Черной «волги» нигде не было видно, когда мы вышли на улицу. Распрощавшись с Павлом Никитиным, я отправился домой, бережно прижимая столь дорогой моему сердцу шедевр Ван Дейка. Конечно, я обдумывал и свои дальнейшие действия.
Оставлять картину у себя я не собирался, слишком опасно. Но это было не самое главное. Передо мной встала трудноразрешимая дилемма. По идее, я должен был картину отдать «заказчику». Но делать этого мне не хотелось. Я считал своим долгом отдать драгоценную находку государству. Почет, известность, сенсационные публикации в центральных газетах, интервью по радио и телевидению... Честно говоря, все это меня мало прельщало, хотя какое-то удовлетворение могло доставить. Я понимал, что, оказавшись в домашних «запасниках» банкира, картина на долгие годы, а может быть и навсегда, исчезнет для человечества...
Ну и ну! Вот так номер!
Я расстелил небольшое полотно прямо на скамье и, не обращая внимания на любопытных, стал внимательно рассматривать. Когда я убедился, что это работа Садикова, настроение мое улучшилось. Во всяком случае, я спокойно вручу картину «заказчику». Прямо завтра, после работы, и отправлюсь к нему на дачу. Что с банкиром ничего страшного не произошло, я не сомневался.
Следующий день у меня прошел в рабочей суете. Я переделал кучу дел, накопившихся в издательстве за время моих командировок.
Днем, когда я уходил на обед, ко мне зачем-то приходил студент с двумя своими приятелями. Жаль, что Никитин меня не застал...
Потом мадам Горчакова, моя соседка по кабинету, сообщила, что звонила Стелла Викторовна Фиалкова и просила посетить се апартаменты. Отложив оставшиеся дела на потом, я отправился на это свидание.
Стелла в буквальном смысле обхаживала меня, пытаясь завладеть полотном прославленного художника.
— Я служу не у вас. Полотно передам лично банкиру, — твердил я.
— Он же все равно отдаст его мне!
— Это его дело.
— Ну и поезжайте к нему! — не выдержала Стелла, указав мне на дверь.
Через сорок минут я был на Павелецком вокзале, а еще через час вышел из электрички и направился прямо по путям в сторону переезда, где собирался свернуть на шоссе, ведущее к дачному кооперативу.
Еще в электричке у меня вдруг зародилась одна мысль, во многом авантюрная, но ее все равно необходимо было проверить.
Возле небольшого железнодорожного строения с мощным прожектором на крыше я остановился и решил еще раз взглянуть на полотно. Достал из тубуса, развернул и стал внимательно рассматривать... Да, я не ошибся! На полотне отчетливо проступали отдельные участки старой записи, а по ним шел слой новой, сделанной Садиковым. Он искусно, как может делать только мастер, записал полотно Ван Дейка специальными легко смываемыми красками! Как я мог забыть
об этой технологии?..
Снова и снова вглядывался я в полотно и теперь уже не сомневался, что держу в руках именно то произведение, из-за которого разгорелся настоящий смертельный бой!
Я не заметил человека, шедшего ко мне со стороны станции Барыбино, не слышал его шагов, да и не мог слышать, поскольку совсем близко громыхала электричка. Она должна была пройти как раз по тем путям, на которых стоял я, разглядывая картину.
Все ближе и ближе электричка. Я хотел отойти в сторону, но чьято тяжелая рука, опустившись на мое плечо, помешала мне это сделать.
— Узнаешь меня? — спросил глухой голос, как будто с того света. — Тебе не уйти от возмездия!..
Я вздрогнул. На меня смотрели глаза не человека, а маньяка-убийцы. Это был Фиксатый, которого я давно сбросил со счетов. Правильно, видно, говорил Марадона, что милиции он не по зубам...
Электричка уже накатывалась на меня, оглашая окрестности предупредительным сигналом. Я сделал попытку сбросить руку Фиксатого и прыгнуть в сторону, но сильный толчок в спину бросил мое тело под истошно визжавшие от воздействия тормозных колодок колеса вагона.
...Я так и не понял, что произошло. Боли я не почувствовал, только какой-то черный провал в сознании, будто отключили свет. Затем произошло вообще что-то странное: я увидел чье-то тело, распростертое возле рельсов, и каких-то людей, склонившихся над ним. О том, что это тело раньше принадлежало мне, я как-то и не подумал. Но зато обратил внимание на фигуру человека, быстро удалявшегося от места происшествия в сторону станции. «Это убийца Горбунов, который уносит картину Ван Дейка», — подумал я. Мне хотелось вскочить на ноги и бежать за убийцей. Однако в теперешнем моем состоянии делать это было совсем не обязательно. Стоило только пожелать, и я тут же окажусь рядом с ним. Но он этого даже не почувствует...
Фиксатый бегом добрался до станции, купил билет и сел в первую же электричку, шедшую в сторону Москвы. Сойдя с электрички на станции «Коломенское», он спустился в метро и, подойдя к телефону-автомату, куда-то позвонил.
— Картина, которую вы хотели получить, находится у меня. Можете приехать за ней по адресу Нагатинская набережная, дом 15, квартира 25. Да, я буду вас ждать ровно через час...
Горбунов проехал на метропоезде одну остановку и вышел. Поднявшись наверх, он пешком отправился в глубь жилого массива. Минут через десять свернул к пг»тп,езлу пятиэтажки.
Я видел, как Семен входит в подъезд, поднимается на третий этаж и открывает ключом замок входной двери.
В однокомнатной квартире, почти без мебели, Фиксатый снял пальто, прошел в ванную и тщательно вымыл руки. Вернувшись в комнату, он вытащил из тубуса картину и хотел уже ее развернуть, но помешал звонок в дверь.
Фиксатый подошел к двери и осторожно заглянул в «глазок».
— Кто там? — спросил он, видимо, никого не разглядев.
— Вам телеграмма, — ответил мужской голос.
— Входите, — сказал Семен и открыл дверь, но тут же, вспомнив, что телеграммы ему ждать не от кого, попытался быстро ее захлопнуть. Увы, было уже поздно — в живот ему уперлось дуло браунинга.
Марадона втолкнул Фиксатого в комнату.
— Где картина? — спросил он, прикрывая ногой дверь.
— Я же сказал, через час! — грубо ответил Фиксатый и тут же получил кулаком в челюсть, отлетев к самому дивану.
— Ты что, сявка, хозяина не признал? На кого тявкаешь? — с плохо скрытой злобой прошипел Марадона. — Картину давай, падла!
— Ладно, — согласно кивнул Семен, но тут же изловчился и выбил из руки Марадоны пистолет, а потом каким-то немыслимым приемом сбил его самого с ног.
Схватив картину, Семен выскочил в коридор, влетел в ванную комнату и заперся там на задвижку.
Марадона очухался довольно быстро, поднял с пола пистолет и ринулся в коридор.
— Все, сявка, тебе крышка! — крикнул он и со всего размаха саданул ногой в дверь. То, что он увидел, его потрясло. Полотно буквально полыхало в ванне. А Фиксатый тупо смотрел на дело рук своих и что-то мычал себе под нос.
Марадона, с трудом переваривая случившееся, медленно поднял пистолет и выпустил в Фиксатого всю обойму. Он не видел, как в квартиру ворвались четыре милиционера. Он только услышал властный голос:
— Брось оружие!
Один из ворвавшихся был в гражданском, и я сразу
признал в нем оперуполномоченного уголовного розыска, допрашивавшего меня в Вологде.
«Чтобы сержант сдался без боя? На него это не похоже...» — пронеслось в моем сознании.
И точно! Марадона врезал милиционеру, питавшемуся нацепить ему на запястье наручники, ударил головой в живот опера и бросился бежать. Пуля настигла его на лестничной клетке...
* * *
За окном моего рабочего кабинета рассветало. Следователь транспортной прокуратуры Матвиевский прикорнул в кресле. Ему, наверное, снилось что-то неприятное, потому что он все время хмурил лоб.
Я встал из-за стола, потянулся. Эта ночь отняла у меня много сил. Подойдя к умывальнику, я открыл кран и с наслаждением сунул голову под струю холодной воды.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66