Если кто-то полезет из чужих, то наши запасники разлетятся в пыль и никому не достанутся. Это по моей просьбе один знакомый изобретатель сконструировал — младший научный сотрудник одного оборонного НИИ. Светлая голова!
Только после набора определенной комбинации цифр на специальном радиоустройстве люк сам собой откинулся в сторону, и я заглянул вниз. Там оказалось еще одно помещение — копия верхней комнаты, только в миниатюре.
— Спускайтесь первым, — сказал я Михалеву, подумав о том, что слишком много секретов он мне раскрыл и, возможно, теперь жалеет об этом. Возьмет да и замурует меня внизу. Сдохнешь, а никого не дозовешься...
Михалев, будто почувствовав мои сомнения, усмехнулся и проговорил:
— Да вы не бойтесь! Пока еще вы нам нужны больше, чем мы вам.'
Эти слова меня несколько приободрили и успокоили. Конечно, этот «гробокопатель» был прав. И я, не опасаясь подвоха, полез вниз, цепляясь за скобы. За ? мной тут же спустился Михалев.
— Тут мы наши богатства и держим. Смотрите! — С этими словами Никита Серафимович зажег электрическую лампочку, осветившую узкое длинное пространство из конца в конец.
Первым делом я увидел глиняный кувшин, доверху наполненный старинными монетами. Рядом находилась деревянная шкатулка с полуистлевшими углами, в которой лежали шахматные фигурки, изображавшие мифических диковинных зверей. Потом я обратил внимание на десятки удивительно красочных изразцов, на которых также изображались какие-то зверушки, а кроме них богатые орнаменты с экзотическими растениями. Все это сохранилось в довольно хорошем состоянии и практически не нуждалось в реставрации. Другое дело находки, лежавшие навалом в отдельном пластмассовом ящике. Там было полно каких-то черепков от керамики, деталей от женских украшений; здесь же грудились круглые каменные пули, небольшие металлические ядрышки, перекрестье рукоятки сабли с тонкой серебряной гравировкой и другие находки.
— Обратите внимание на это! — проговорил Михалев, отвлекая меня от разглядывания «золотых россыпей». — Здесь, в металлическом сейфе, мы храним самые ценные находки...
— Да! — невольно вырвалось у меня. — От этого может закружиться голова...
Из сейфа появился сначала боярский топор с золотой инкрустацией, а затем панагия с резным костяным крестом.
— Беру все оптом! — стараясь скрыть охватившие меня чувства, проговорил я. — О ценах договоримся. Во всяком случае, я своих поставщиков не обижаю.
Чуть позже, когда первые волнения от увиденного прошли, я принял приглашение попить чайку. При этом внимательно слушал рассказ Михалева, где и при каких обстоятельствах были сделаны уникальные находки, которые пополнят теперь мои «закрома».
— Несколько кладов монет мы отыскали на Большой Никитской и Пятницкой улицах. Один из них лежал со времен правления Иоанна Грозного. На том месте как раз в прошлом располагалась Новгородская слобода. Монеты эти были отчеканены в Новгороде Великом. А на Пятницкой обнаружен клад Смутного времени. В нем много уникальных золотых монет польской чеканки. Есть там и российские деньги времен Василия Шуйского. Шахматы найдены на Большой Ордынке, на территории бывшего авторемонтного завода. Там же было найдено много фрагментов
драгоценных украшений. Побывали мы и на Гончарной набережной, где находилась Гончарная слобода, Там обнаружили множество изразцов. Можно было
взять куда больше, сбыта нет.
— Будет вам сбыт! — пообещал я, отхлебывая из фарфоровой чашки глоток густого горячего чая. — А где сделаны основные находки?
— Топор найден под Трубной площадью у стен так называемого Белого города, а панагия с крестом обнаружена в колодце бывшей усадьбы Пашковых.
— Неаккуратные оказались хозяева эти Пашковы, — пошутил я. — Взяли и уронили в колодец драгоценную вещь...
— Что бы мы делали без подобных потерь, — почему-то невесело покачал головой Михалев и добавил уже о другом: — Трудно стало работать в Москве. Если раньше никому дела не было до наших изысканий, то теперь приходится конспирироваться. Муниципалы создали специальную службу под названием Центр археологических исследований при Управлении охраны памятников Москвы. Просто житья от них не стало!


— Ничего, — успокоил я Михалева. — И на них управу найдем. Есть еще большие люди в нашем государстве, заинтересованные в том, чтобы русская старина и за рубежами была в фаворе... Сейчас там большой спрос на ваши находки. У меня есть связи, не беспокойтесь!..
... — Черт возьми! Неужто отыскали еще орден!..
Последняя фраза явно принадлежала Телегину, но относилась она не к недавнему прошлому, а к самому что ни на есть настоящему.
— Понятые! Прошу вас пройти в маленькую комнату, — пригласил нас усатый оперуполномоченный.
«Ну-ка, — подумал я, — что там за очередная находка?» Честно сказать, я начинал входить во вкус и самого обыска, и той интереснейшей информации, которая открывалась мне после каждой находки.
Орден Святого Александре Невского
Все-таки опер неплохо знал свое дело. Очередную находку он сделал в диване, разобрав его до основания. Орденские знаки, завернутые в чистую белую тряпицу, лежали в одной из пары новеньких кроссовок, приобретенных хозяином квартиры впрок.
Следователь Стороженко тут же принялся списывать орден в протоколе, но прежде профессор Полянский подсказал ему: — Это орден Александра Невского.
— Так и запишем! Знаки ордена — звезда и крест. Звезда с восемью лучами. В центре под короной изображен вензель «S. А.», означающий «Святой Александр». По краям окружности проходят слова «За труды и отечество». Золотой крест с четырьмя лучами с обеих сторон покрыт красной финифтью и украшен четырьмя двуглавыми орлами — символами Российской Империи... В центре креста выложенная по краям бриллиантами лаковая миниатюра, изображающая Александра Невского в боевых доспехах на белом коне... А что добавит уважаемый профессор? — повернул голову следователь к Полянскому.
— В конце августа 1724 года из Владимира в Санкт-Петербург доставили гробницу с прахом великого русского полководца Александра Невского. Ее захоронили в церкви во имя Александра Невского, которая положила начало знаменитой Александро-Невской лавре в России. Тогда же у Петра Великого, присутствовавшего на церемонии, возникла идея учреждения специального военного ордена. Он разработал основные положения статута будущего ордена, но болезнь, а затем и смерть помешали ему осуществить замысел.
Награждала этим орденом уже Екатерина Первая. В мае 1725 года, в день бракосочетания дочери Петра Анны с Гольштейн-Готторпским герцогом Карлом Фридрихом этот орден она щедро раздавала чуть ли не всем гостям. И орден был практически обесценен. Значительно повысился престиж ордена несколько позднее, когда 30 августа того же года вдовствующая императрица сама возжелала украсить себя знаками этого ордена. Тогда же этот орден был вручен всем кавалерам ордена Святого Андрея Первозванного, в числе которых находились Меншиков, Головин, Репнин, Голицын, Брюс и другие. А всего в царствование Екатерины Первой было пожаловано пятьдесят девять Александровских лент с орденскими знаками.
Орден Святого Александра Невского, как высший орден России, не разделялся на степени и классы и имел следующие знаки: золотой крест, красную ленту и серебряную звезду. Орденская звезда носилась на левой стороне груди.
В 1797 году Павел Первый постановил жаловать знаки этого ордена с «бриллиантовой добавкой», что
явилось как бы высшей степенью этого ордена. Такими знаками были пожалованы, например, адмирал
Ушаков за взятие крепости Корфу, генерал-лейтенант Я
Кологривов за отличие в сражении при Аустерлице, генералы от инфантерии Милорадович и Дохтуров за отличия в Бородинском сражении...
Как и в первый раз, голоса людей, производивших обыск в квартире Телегина, ушли в моем сознании на второй план, а вскоре и совсем исчезли. Их место занял сначала далекий, а затем зазвучавший совсем рядом голос Александра Мазурина — человека, которого должны были осудить в далеком марте 1877 года...
...Хорошо говорил адвокат Плевако, прямо заслушаешься!
— ...В числе оправдавшихся, бесспорно, первое место принадлежит Мазурину.
Он — более чем невиновен: он — лакомая жертва в руках тех, кто, подобно древней распущенной римской черни, за хлеб и наслаждение поступаются всеми правами и обязанностями, поступаются тем легче, что приносят в жертву не свои, а чужие права, не свои, а чужие карманы.
Мне не нужно перечислять всех обстоятельств дела, чтобы убедить в этом.
Дайте себе отчет: человек, одаренный счастливою судьбою весьма значительным состоянием, до сих пор сохранившимся, — имел ли он надобность поступать в общество, промышляющее обманом, чтобы добыть себе рубль на наслаждения? Могли ли те, с кем его мешают, принять его в долю, когда он сам, как богатый юноша, мог быть только целью их нападок?..
...Если бы только господин Плевако знал о том, какую роль играл я в деле о похищении орденов для коллекции купца Троицкого, то вряд ли бы он уверовал столь безоглядно в мою невиновность. К тому же где бы мне и состояние сколотить, как не на преступном промысле? Однако Бог ему судья! Пускай сам отрабатывает свои тридцать сребреников...
Об орденах графского семейства Каменских я проведал довольно давно, но вот все руки не доходили заняться ими всерьез.
По моим сведениям, первые ордена в семейную копилку внес сам генерал-фельдмаршал Михаил Федотович Каменский. Он обучался в Сухопутном кадетском корпусе с 1751 года по 1756-й. Тогда же был выпущен поручиком сначала в инфантерию, а затем перевелся в артиллерию. Через два года он был пожалован чином капитана. Затем служил во французской армии волонтером. Через год вновь вернулся в рус скую армию и участвовал в походе против Пруссии, и тогда же за боевые заслуги был досрочно пожалован чином полковника, а затем и генерал-квартирмейстерлейтенанта. На двадцать девятом году жизни стал бригадиром и крупным землевладельцем (в его родовом имении находилось до трех тысяч душ крестьян).
Свои ордена будущий генерал-фельдмаршал получал в следующей последовательности:
орден Святой Анны — за военную кампанию против Порты Оттоманской в 1769 году. Тогда Каменский, будучи генерал-майором, участвовал во взятии Хотина;
орден Святого Георгия третьего класса он получил за штурм Бендер в 1770 году;
ордена Святого Георгия второго класса и Святого Александра Невского получил в 1774 году за блистательную победу при местечке Козлуджи, наголову разбив сорокатысячную турецкую армию, взяв с боя сорок пушек и восемьдесят знамен.
С 1783 года Каменский являлся генерал-губернатором Рязанской и Тамбовской губерний. Затем Михаил Федотович был пожалован орденом Святого Владимира первой степени за военную кампанию 1789 года.
По восшествии на престол императора Павла Первого Каменский был пожалован должностью командира Финляндской дивизии, а также стал шефом Рязанского мушкетерского полка. В 1797 году был награжден высшим орденом Святого апостола Андрея Первозванного, фельдмаршальским жезлом и графским достоинством.
Уволился из армии Каменский с правом ношения воинского мундира в 1806 году и поселился в деревне Остреленки. Там он и погиб при довольно странных обстоятельствах. Это случилось 12 августа 1809 года во время конной прогулки по лесу. Не установленный злоумышленник подстерег его на переезде через мосток, перекинутый через малую речушку. Выскочив из-за деревьев, он ударил графа топором по голове, раскроив ее до самых плеч...
Но это еще не вес! У графа подросли два сына, которые позже стали генералами от инфантерии и тоже внесли свой вклад в «семейную копилку».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66