— Было дело, — соврал я. — Погрелся...
Затем меня отвели и заперли в небольшой комнатушке, сказав, что это лучшая из спальных комнат.
Оставшись один, я, не раздеваясь, бухнулся на кровать и тут же заснул. Видимо, сказалась усталость от бессонной ночи и треволнений дня...
...После боя с Манохиным я был официально включен в сборную команду Российской Федерации. Тут-то я чуть было не заболел «звездной» болезнью, но меня от нее раз и навсегда излечил сам Альгирдас Шо-цикас.
Дружеский матч между командами РСФСР и
Литвы проходил в Вильнюсе. Мы приехали туда зато, чтобы успеть пройти акклиматизацию.
Своего соперника Шоцикаса я увидел на тренировке,
и, честно сказать, этот молодой добродушный парень не
произвел на меня устрашающего впечатления. Может о
быть, поэтому я и не стал утруждать себя серьезными тренировками в последние перед матчем дни.
Бой с Шоцикасом оказался скоротечным. Альгир Идас сумел сразу пробить мою оборону, а затем и нанести потрясающий силы удар в корпус, от которого у меня вспыхнула такая жгучая боль сначала где-то в области желудка, а затем в мозгу, что я потерял сознание, а когда очнулся, то встать на нош так и не смог до самого последнего слова рефери: «Аут!»
Теперь и я мог сказать, что испытывали мои соперники, которых я отправлял в нокаут...
Степаныч, проснись! — кто-то настоятельно тряс меня за плечо.
— Кто там еще? — недовольно пробурчал я, открывая глаза. — Андрон, ты, что ли?
— Я, кто же еще! Вы вот что, вставайте. Я хочу провести вас в одно интересное местечко. Только побыстрее.
Больше вопросов я не задавал, даже не спросил, как это он сумел войти ко мне через закрытую на ключ дверь... Просто вспомнил, что для Андрона не существовало замков, которые бы он не мог открыть. Еще тот умелец!..
Через несколько минут, выйдя из спальни и миновав гостевой холл, мы вошли в бойлерную, не работавшую из-за летней жары. Оттуда по железной винтовой лестнице Андрон повел меня в коллекторные подвалы, подсвечивая ручным фонариком. Время от времени он предупреждал: «Осторожнее, береги голову!» или «Под ногами яма!». Кое-как минут через двадцать мы оказались в довольно просторном подвале какого-то строения. Прежде чем вести меня туда, Турин тихо предупредил:
— Степаныч, в этом домике шуметь не рекомендуется. Ни одного звука, если хочешь остаться целым...
Я удивленно глянул в глаза старого знакомца.
— Неужели так серьезно?
— Серьезнее, чем вы думаете. Я наткнулся на этот секретный склад сегодня днем, когда обходил бывшие владения. Я нашел такое!.. В общем, надо, чтобы вы сами все увидели своими глазами.
Мы поднялись по такой же винтовой лестнице наверх и очутились в небольшой комнатушке, заваленной всевозможным спортивным инвентарем, отслужившим свой век. Дальше Андрон повел меня по длинным извилистым коридорам, держась подальше от окон. Только единственный раз он подошел к окну, когда мы находились в самом конце длинного строения и, осторожно выглянув за пыльную штору, мах пул мне рукой, подзывая к себе.
В Я подошел к окну с другой стороны рамы и так же осторожно поглядел из-за шторы... Во дворе, у самого входа в дом, торчали двое охранников в защитных комбинезонах. Приглядевшись повнимательнее, я увидел, что у них в руках короткоствольные автоматы. Такие «игрушки» были на вооружении только у десантников, уж я-то хорошо знал это. До поры до времени эти автоматы даже показывать запрещалось, такими секретными их представляли. А тут на тебе...
Наконец мы подошли к двойным дверям, на которых висел замок устрашающих размеров. Но Турин только хмыкнул и полез в карман за отмычками. Через минуту замок был открыт.
Комната, в которую мы вошли, оказалась до потолка уставлена какими-то длинными ящиками. Все они были опломбированы. Но нам удалось отыскать один уже вскрытый. Приподняв крышку, я заглянул внутрь и от неожиданности до крови прикусил губу. В ящике лежали новенькие автоматы Калашникова...
Когда окончательно стемнело, мы уже сидели в моей квартире, и я все еще не мог успокоиться, вспоминая о том, что увидел на складе, предназначенном для спортинвентаря.
— Такие дела, — сказал Андрон. — Похоже, здешнее руководство зашибает деньгу далекими от спорта делишками. Спорт же для них — только прикрытие, «крыша»... Жать, что я не могу отсюда отлучиться, не вызвав подозрений у Маэстро и его шестерок. Вся надежда на тебя. — В критической ситуации Турин и сам не заметил, как перешел со мной на «ты». — Я помогу тебе отсюда выскользнуть, а ты срочно встретишься с Веретенниковым и все ему расскажешь.
— Да, дело серьезное... Слушай, а почему именно Веретенникову? Надо в милицию, в ФСБ...
— И не думай! У них там везде свои люди, это я точно знаю. Маэстро просто перепрячет оружие, и поминай как звали... Веретенников же спит и видит, как прибрать турбазу к своим рукам. Улавливаешь?
— Не очень... — честно признался я. — Ну да ладно, делать нечего! И еще мне не понятно, кому это оружие предназначено.
— Чеченским боевикам, кому ж еще? И здесь явно j замешаны турки.
— Сомневаюсь. Во-первых, почему автоматы Калашникова? Во-вторых, как они их отсюда надеются 3 перевезти в Чечню? о
— Элементарно. От Туапсе через горы идет хороо шее шоссе, по которому, проехав Армавир, Минсраль ные Воды, Моздок, можно попасть в Чечню. Так они. В наверное, и возят... К тому же на складе не только автоматы, есть там и боеприпасы, и взрывчатка.
— Жуткое дело!
Поздней ночью Турин, предварительно переодев в спортивную форму, вывел меня из крепости и дал ключи от «нивы», которая привезла нас сюда.
— Поезжай, — напутствовал он меня, — а я прослежу за оружием. В любом случае следующей ночью ты должен быть возле крепости, с подмогой или без... Я передам тебе всю информацию, которую соберу...
* * *
...Голоса в саду дома Шорина далеко не сразу проникли в мое сознание, войдя туда как нечто инородное, далекое от истории самого Шорина, столь заинтересовавшей меня. И тем не менее, сделав усилие, я отвлекся от незримого голоса, принадлежащего двойнику бывшего боксера, и более внимательно прислушался к чужим голосам.
— ...Не бойся ты! В доме никого не должно быть! — убеждал один.
— А вдруг там милицейская засада? — боязливо спрашивал второй.
— Какая там, к черту, засада, если дом нараспашку! — не соглашался третий.
Я осторожно выглянул в окно и тут же отпрянул назад, в темную глубину комнаты. Мне показалось, что прямо на меня смотрят трое парней, напавших утром на инвалида Петра Зверева. Тот, которому врезал лично я, все еще время от времени покашливал, потирая пальцами травмированный кадык.
— Заходи в дом первым! — сказал длинноволосый моему «крестнику».
— Сам заходи! Дурных нема...
— А, что с тобой, убогим, говорить! На, гляди! Я уже на крыльце... Я уже в доме!
И тут я понял, что мне есть смысл куда-нибудь спрятаться, чтобы не столкнуться с громилами нос к носу.
В комнате, где Шорин оборудовал небольшой зал для тренировок, оказалось небольшое смежное помещение, что-то типа кладовки, где находились гири, эс-' пандер, валялись старые боксерские перчатки. Меня ? устраивало то, что эту кладовку скрывала от чужих глаз длинная тяжелая портьера. Я и сам бы никогда кладовки не обнаружил, если бы, слезая с велотренажера, не оступился и не ухватился за эту портьеру рукой. В кладовке я и спрятался, успев проделать гвоздиком небольшую дырочку в ткани, чтобы можно было наблюдать за непрошенными гостями.
За длинноволосым смельчаком в дом Шорина несмело вошли остальные. Увидев, что там никого нет, они приободрились и начали «наводить порядок». Особенно досталось кабинету Шорина, где «гости» перевернули буквально все.
— Ищите, ищите, — приговаривал длинноволосый, бывший, по-видимому, лидером в этой группе. — Нам необходимо отыскать дневники, которые вел этот старый хрыч... Это вопрос жизни и смерти.
— Слушай, Кила! А на кой нам те дневники? — спросил мой «крестник».
— Сам Веретенников приказал! Секешь? Передал весточку из изолятора временного содержания. Он написал, что Шорин вел дневники и в них мог упомянуть тех дружков, которым доверил бы хранение украденных документов. Понял, голова два уха?
— Я-то понял! Только мне кажется, что зря мы со Старшиной связались... За этого Афганца нам еще накостыляют местные!
— Нет, не зря! Он один из свидетелей обвинения. Правда, не самый главный, но все-таки... Пускай боится, гад!..
— Нет, Кила! Бояться нам надо! Эти местные все заодно. Особенно бывшие афганцы. Так что, если они вместе соберутся, нам хана..
— Это мы еще поглядим, кому хана, — злобно буркнул тот, кого прозывали Кила.
— Слушай, у него тут столько бумаг, что мы до нового пришествия не разберемся, — заметил третий. — Есть предложение собрать всю макулатуру в кучу и поджечь!
— Дубина! Как мы тогда о свидетелях узнаем?! — воскликнул Кила.
— Хрен тут чего узнаешь!.. Вот кто-нибудь сюда припрется, будут тебе свидетели...
— Убедил... Кончай эту грязную работу!
— Подпалить дом, и все дела! — не отставал третий, наверняка свихнувшийся на пиромании.
— Может, действительно тут все сжечь к чертовой матери? — задумчиво спросил самого себя Кила. — Может, действительно?..
— Ты чего? Озверел? На фига нам еще статья за О умышленный поджог?! — заверещал мой «крестник». — Я в этих играх не участвую!.
— Ладно, не гоношись! Пошли отсюда! — махнул рукой Кила. — Просто понаблюдаем за домом какое-то время...
Трое протопали по полу коридора и, выйдя во двор, зашагали к калитке. Тут-то и началось представление...
Кила неожиданно взвизгнул и подскочил на месте, ухватившись за собственную задницу. Вторым завопил «пироман», отбиваясь ногами от невидимого с моей стороны злобно рычавшего пса.
— Дьявол! Свят, свят, свят! — вопил мой «крестник», гигантскими прыжками преодолевая расстояние, отделявшее его от калитки. За ним выскочили из сада и двое его дружков, причем у Килы на заду оказались сильно порванными джинсы.
Я еще некоторое время наблюдал из окна за тем, как улепетывали вниз по тропинке непрошенные гости, а затем пошел взглянуть на разгром, учиненный ими в кабинете Шорина. Там, как я и предполагал, будто Мамай прошел — все было переворошено, перевернуто. Еще у самых дверей на полу я обратил внимание на чью-то визитную карточку. Нагнувшись, поднял ее и прочитал: «Веретенников Георгий Ильич, президент ТОО «Авиценна».
Стоило только уяснить себе прочитанное на кусочке плотной мелованной бумаги, как тут же я почувствовал, что мое сознание полностью абонировано другим сознанием — такой плотности информационного взрыва моей голове еще никогда не приходилось испытывать...
* * *
...Когда я расслабленно сижу на веранде двухэтажного дома, арендуемого моей фирмой у санатория «Кубань», то часто вспоминаю детство и юность, проведенные в голливудских кущах. Сейчас, по прошествии многих лет, даже и не верится, что когда-то я бродил по Матибу, где жила наша семья, любовался особняками голливудских звезд, типа Марлона Брандо, Ника Нолта, Джека Николсона, а позже и Арнольда Шварценеггера, переехавшего вместе с женой Марией Шрайвер и двумя дочками в двухэтажный дом весьма экзотической архитектуры. Запомнилось мне и а первое официальное приглашение в Вествуд на вече ринку к Хью Хефнеру, владельцу журнала «Плэйбой». Там я имел счастье увидеть воочию его соседей: Мадонну, Барбару Стрейзанд, Тони Кертиса, Стивена Спилберга и его жену Кэйт Кэпшоу, принявшую иудаизм, чтобы только завоевать своего будущего мужа.
Мой дед — белоэмигрант, бежавший из красной России в двадцатых годах, в Голливуде оказался не сразу. Сначала помотало его по всему белу свету. Это уже гораздо позже он стал заниматься предпринимательством, сделав ставку на любовь многих людей к кино.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66