Пахло горячими булочками, слышались звуки радио и высокие женские голоса.
Хозяйка—полная пожилая женщина— приветствовала его с валлийским акцентом.
— Вы как раз поспели к чаю. Мы тут сумерничаем.
Мисс Эванс, ну-ка, выключите эту болтовню и дайте нам побольше света.
— Нет-нет, для меня — не надо,— запротестовал Чарли.— Пожалуйста, леди, сидите и не беспокойтесь. Вы представляете такую очаровательную картину.
Затем он повернулся к хозяйке и сказал с искренним волнением в голосе:
— Вы представить себе не можете, как это все приятно после гостиницы. Такое чувство, будто я оказался дома.
Это замечание не только заставило растаять хозяйку, но и жильцам пришлось по сердцу. Еще не успев договорить свои сладкие речи, Чарли уже умудрился завоевать всеобщее расположение.
Мисс Эванс, одновременно исполнявшая обязанности секретаря, экономки и устроительницы развлечений, повела его наверх в отведенную ему комнату и по дороге заговорила с ним.
— Жаль, я не знала, что вы у нас поселитесь, мистер Бивербрук. Несколько дней назад вам было письмо, но я отослала его обратно на почту.
— А какой был штемпель? — спросил Чарли.
— Да я внимания не обратила. У нас этого добра бывает так много. А вы в каком отеле останавливались?
Какой-то инстинкт заставил Чарли проявить осторожность.
— «Стрэнд-Палас»,— соврал он.
Он был весьма благодарен себе за эту ложь, когда вечером все уселись за длинный стол обедать. Один из постояльцев, каждый день ездивший в Сиги, страдал навязчивой иллюзией, будто никто, кроме него, не читает газет, и всегда сообщал новости жившим с ним под одной крышей дамам.
— Сегодня в «Монополе» был пожар,— заявил он.
— Большой? — взволнованно спросил Чарли.
— Да нет, выгорели всего два номера. Быстро потушили.
— Благодарение Богу, что это случилось не ночью! — заметила одна из дам, вдова.— Как это ужасно, когда огонь застает людей в их собственных постелях!
— О, да,- Чарли посмотрел на нее с одобрением,— дневные пожары всегда довольно безопасны.
— Как сказать, одной несчастной пришлось-таки расстаться с жизнью,— сказал человек с газетой.— Она была больна и оказалась отрезана в своем номере.
Кровь бросилась Чарли в голову, и он резко отодвинул свою тарелку. Это осложнение было уж совсем излишне, и он пришел в бешенство. Слыша, как дамы сочувственно заохали, он захотел ударить по столу и прокричать им правду: «Не надо ее жалеть! Она сама виновата. Газеты всегда врут. Больна? Да пьяна она была, пьяна!»
— Бедняжка!—сказала вдова.— Была отрезана пламенем, потому что не могла двигаться! Что же она не позвала на помощь?
— Возможно, была без сознания,— объяснил человек из Сити.— Скорее всего, задохнулась дымом.
Когда он замолчал, мисс Эванс задала вопрос, от которого кровь, наоборот, отхлынула от головы Чарли, и он почувствовал невыносимую холодную пустоту.
— А причина пожара известна?
— Ну, если им верить... Будьте добры, передайте мне свеклу.
Рассказчик умолк, занявшись перекладыванием на свою тарелку ломтиков свеклы, с которых капал соус.
— Парни из страховой компании в таких случаях всегда тут как тут, все разнюхивают, как ищейки,— объяснил он.— Конечно, ведь бывают и умышленные поджоги.
— И что же оказалось?
— Где, простите? А, в «Монополе»... Нет, бедная женщина курила в постели, и они заключили, что она сама устроила пожар. Ну, а какая у нас программа на вечер? Карты или бильярд?
— О, мистер Бивербрук, вы будете играть в «Лексикон»?— спросила вдова.
— С удовольствием.
Он почувствовал себя веселым и беспечным, как ребенок. Вокруг были друзья. Сейчас он не променял бы этот пансион на всю роскошь «Монополя». Он даже был рад, что несчастной леди-алкоголичке не пришлось страдать. Она так и не узнала, что настал ее конец. Легкая смерть, а ведь ее могли ожидать ужасные муки от цирроза печени.
У него на сердце стало так легко, что он не удержался и, выйдя в холл, взял телефонную трубку, но, прежде чем набрать номер, опустил в коробку монету, заметив себе, что большинство людей забывают об этом акте элементарной честности.
— Это «Монополь»? Говорит Честер Бивербрук. Это вы, мистер Клайв? Услышал, что у вас был пожар, сочувствую. Там были кое-какие мои вещи, но Бог с ними, не беспокойтесь. Меня вызывают на континент, так что мне уже не до этого.
И тут он услышал от служащего нечто, заставившее его спешно повесить трубку. Когда он вернулся в столовую, в его глазах был испуг — вопрос оказался действительно трудным:
— А откуда вы знаете, что сгорел именно ваш номер?
Глава XXII
Без адреса
Хотя Чарли провел бессонную ночь и еще несколько дней жил в страхе, удача от него не отвернулась. Видимо, молодой человек из бюро регистрации сам не придал значения своему вопросу, а может быть, ему и вовсе было наплевать на надоедливого клиента. Как бы то ни было, он не попытался определить, откуда был сделан звонок.
Однако Чарли еще долго не мог успокоиться. Боясь быть узнанным, он не отваживался появляться в Вест-Энде и почти не выезжал из Брикстона. Иногда он отправлялся в трамвае вверх по Брикстон-Хилл и заходил в «Локарно» на Стритем-Хилл, чтобы поглазеть на танцующих. Это давало ему приятную возможность почувствовать свое превосходство и покритиковать чужие недостатки, но сам он никогда не выходил на площадку.
Большую часть его времени занимали грезы о будущем богатстве, будто он был монарх, ожидающий конца изгнания. Хотя хозяйка пансиона брала весьма приемлемую цену за свои в высшей степени сносные жилье и услуги, он уже ненавидел и все, что его окружало, и то, чем его кормили, и тех, с кем ему приходилось общаться. Но ему так успешно удавалось прятать свои чувства, что вскоре он стал самым популярным из постояльцев.
Местные леди в ответ на оказываемое им внимание часто приглашали его в кафе и кино. А так как они всегда настойчиво желали платить сами — ведь каждой он напоминал любимого сына или другого столь же обожаемого родственника — у него не было недостатка в бесплатных развлечениях.
Это, безусловно, помогало убить время, но вот закончился первый месяц, и его нетерпение достигло апогея. Вера говорила, что дело, возможно, займет месяца два. После его отъезда из Старминстера прошло семь недель, восьмая должна быть последней, не исключено даже, что в эту неделю приедет Вера и освободит его.
Дни проходили за днями, но, вместо ожидаемого письма или хоть какой-го весточки, приносили лишь разочарование. Пошел третий месяц, и его тревога обострилась до невыносимости. Дни стали длиннее, во всех садах на Брикстон-Хилл кусты и деревья окутались зеленой дымкой, а Чарли оказался в опасной близости от полного истощения своих средств. Вскоре ему пришлось самому -- украдкой, в ванной—стирать носки и носовые платки, а также чистить зубы, белизной которых он гордился, стянутой из буфета солью вместо зубной пасты.
Крайняя необходимость раздобыть хоть какие-нибудь гроши заставила его вновь обратить свои помыслы к детским конкурсам.
Маленький Честер Бивербрук — десяти лет от роду— начал пробовать свои силы в кроссвордах и ребусах.
К несчастью, теперь, когда успех был жизненно необходим, он оказался гораздо менее способным, чем маленький Чарльз Бэкстер, который в свое время был настоящим счастливчиком. Однако ни единого денежного перевода в брикстонский пансион не пришло. Правда, как-го раз Тетушка Флосси на своей «Страничке» похвалила его за чудесный почерк, но приз присудила кому-то еще.
Больше всего его выводили из себя подлые уловки газетчиков: часто у них имелось в запасе по нескольку вариантов правильных ответов. У гадких маленьких богатеев, которые могли себе позволить покупать сразу по два-три номера газеты, было нечестное преимущество перед молодым способным конкурсантом, уже начавшим считать каждый пенс и экономить на стирке носков. Вне себя от несправедливости, Чарли решил поискать сочувствия у своей любимой вдовы.
— Вы только посмотрите,— указал он на детскую страничку в ежедневной газете.— Конкурс по-настоящему трудный, а приз у них — всего два фунта шесть шиллингов. Как недостойно экономить на детях!
Еще одна леди, известная тем, что играла в бридж, как Сара Бэттл*—ради «суровой простоты игры», фыркнула.
— Им вообще не следует обещать деньги. Любой неиспорченный ребенок будет участвовать и просто из интереса.
Она пожалела о своих словах, так как Чарли тихо вышел из комнаты, как бы в доказательство исключительной ранимости своей натуры, которая не могла перенести одергивания при всех.
Он отправился наверх пересчитать свои деньги, хотя и так великолепно помнил, сколько у него осталось. При самой строгой экономии он может оставаться в пансионе еще не более недели. Он прекрасно знал, как добрая хозяйка относится к не платящим за жилье постояльцам.
На этот случай всегда имелся некий старый и уважаемый клиент, которому необходимо было подыскать комнату, возможно, ущемив кого-то из нынешних жильцов. Устрашенный образом «мистера Дженкинса», безусловно, достойного предпочтения, когда речь зайдет о его каморке, Чарли вдруг понял, что пансион для него — самое желанное место на земле.
Он уже и не помышлял сравнивать его с роскошью отеля. «Я был здесь счастлив»,— думал он, и мягкие карие глаза наполнялись слезами. Чистые постели, добротная пища. Очаровательные и столь милые его сердцу пожилые леди, которых молодые клерки из Сити так безжалостно называли «старыми перечницами».
* Сара Бэттл - один из персонажей «Очерков Элии» английского писателя Чарльза Лэма (1775- 1834) («Суждения миссис Бэттл о висте»).
В этом затруднительном положении Чарли поступил очень для себя характерно. Окажись рядом Вера, она убедила бы его, что, хотя дела со страховкой малость застопорились, вести себя надо с тройной осторожностью, поскольку они уже так близки к победе. Требуется только потуже затянуть пояс и попробовать раздобыть денег.
Но Чарли уже совершенно потерял присутствие духа, как будто тогда, заставив похоронщика поверить в то, что он труп, он и в самом деле убил в себе последние остатки личности. Хотя ему было строго запрещено писать Вере, он решил послать ей письмо с намеком на то, что он нуждается в немедленной помощи.
«У нее же было двадцать фунтов,—думал он.— И ей не приходилось так тратиться, как мне, платить за гостиницы. Ей-то хорошо. Она может покупать в лавках в кредит или занять у старика Райта».
Кабы не это, он, конечно, не стал бы добавлять ей забот. Убедив себя, Чарли составил дипломатическую ноту.
«Уважаемая мадам! Некий человек, Чарльз, который когда-то временно служил у вас садовником, обратился ко мне за материальной помощью. Не могли бы вы сообщить мне в письме, заслуживает ли он доверия. Мне бы не хотелось быть обманутым, с другой стороны, совершенно нет желания обрекать беднягу на голод.
Искренне Ваш, Честер Бивербрук».
Отправив письмо, он опять преисполнился надеждой. Вечером он даже пошел в кино со вдовой — своей любимицей. Показывали «Нелл Гвинн» *, и, сочтя это за доброе предзнаменование, он вполне уверился, что Вера «не станет обрекать бедного Чарльза на голод».
Он ежедневно выходил навстречу почтальону, но от Веры ответа не было. В конце последней недели своего благоденствия он, как всегда, с улыбкой, оплатил счет, будто это было его привилегией, а не обязанностью, и поднялся к себе, чтобы поразмыслить.
* «Нелл Гвин» — популярный историко-авантюрный фильм английского режиссера X. Уилкокса о танцовщице, ставшей любовницей короля Карла И. (1926, повторная экранизация в 1935 г.)
В понедельник утром он почти истратил последние медяки на трамвай, добираясь до Пале-де-Данс, расположенного за городом, в безопасном удалении от Брикстона. Он успешно прошел испытание, и его пустили в специально отгороженное место, где он стал ждать, пока его кто-нибудь не выберет себе в партнеры для танца.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31
Хозяйка—полная пожилая женщина— приветствовала его с валлийским акцентом.
— Вы как раз поспели к чаю. Мы тут сумерничаем.
Мисс Эванс, ну-ка, выключите эту болтовню и дайте нам побольше света.
— Нет-нет, для меня — не надо,— запротестовал Чарли.— Пожалуйста, леди, сидите и не беспокойтесь. Вы представляете такую очаровательную картину.
Затем он повернулся к хозяйке и сказал с искренним волнением в голосе:
— Вы представить себе не можете, как это все приятно после гостиницы. Такое чувство, будто я оказался дома.
Это замечание не только заставило растаять хозяйку, но и жильцам пришлось по сердцу. Еще не успев договорить свои сладкие речи, Чарли уже умудрился завоевать всеобщее расположение.
Мисс Эванс, одновременно исполнявшая обязанности секретаря, экономки и устроительницы развлечений, повела его наверх в отведенную ему комнату и по дороге заговорила с ним.
— Жаль, я не знала, что вы у нас поселитесь, мистер Бивербрук. Несколько дней назад вам было письмо, но я отослала его обратно на почту.
— А какой был штемпель? — спросил Чарли.
— Да я внимания не обратила. У нас этого добра бывает так много. А вы в каком отеле останавливались?
Какой-то инстинкт заставил Чарли проявить осторожность.
— «Стрэнд-Палас»,— соврал он.
Он был весьма благодарен себе за эту ложь, когда вечером все уселись за длинный стол обедать. Один из постояльцев, каждый день ездивший в Сиги, страдал навязчивой иллюзией, будто никто, кроме него, не читает газет, и всегда сообщал новости жившим с ним под одной крышей дамам.
— Сегодня в «Монополе» был пожар,— заявил он.
— Большой? — взволнованно спросил Чарли.
— Да нет, выгорели всего два номера. Быстро потушили.
— Благодарение Богу, что это случилось не ночью! — заметила одна из дам, вдова.— Как это ужасно, когда огонь застает людей в их собственных постелях!
— О, да,- Чарли посмотрел на нее с одобрением,— дневные пожары всегда довольно безопасны.
— Как сказать, одной несчастной пришлось-таки расстаться с жизнью,— сказал человек с газетой.— Она была больна и оказалась отрезана в своем номере.
Кровь бросилась Чарли в голову, и он резко отодвинул свою тарелку. Это осложнение было уж совсем излишне, и он пришел в бешенство. Слыша, как дамы сочувственно заохали, он захотел ударить по столу и прокричать им правду: «Не надо ее жалеть! Она сама виновата. Газеты всегда врут. Больна? Да пьяна она была, пьяна!»
— Бедняжка!—сказала вдова.— Была отрезана пламенем, потому что не могла двигаться! Что же она не позвала на помощь?
— Возможно, была без сознания,— объяснил человек из Сити.— Скорее всего, задохнулась дымом.
Когда он замолчал, мисс Эванс задала вопрос, от которого кровь, наоборот, отхлынула от головы Чарли, и он почувствовал невыносимую холодную пустоту.
— А причина пожара известна?
— Ну, если им верить... Будьте добры, передайте мне свеклу.
Рассказчик умолк, занявшись перекладыванием на свою тарелку ломтиков свеклы, с которых капал соус.
— Парни из страховой компании в таких случаях всегда тут как тут, все разнюхивают, как ищейки,— объяснил он.— Конечно, ведь бывают и умышленные поджоги.
— И что же оказалось?
— Где, простите? А, в «Монополе»... Нет, бедная женщина курила в постели, и они заключили, что она сама устроила пожар. Ну, а какая у нас программа на вечер? Карты или бильярд?
— О, мистер Бивербрук, вы будете играть в «Лексикон»?— спросила вдова.
— С удовольствием.
Он почувствовал себя веселым и беспечным, как ребенок. Вокруг были друзья. Сейчас он не променял бы этот пансион на всю роскошь «Монополя». Он даже был рад, что несчастной леди-алкоголичке не пришлось страдать. Она так и не узнала, что настал ее конец. Легкая смерть, а ведь ее могли ожидать ужасные муки от цирроза печени.
У него на сердце стало так легко, что он не удержался и, выйдя в холл, взял телефонную трубку, но, прежде чем набрать номер, опустил в коробку монету, заметив себе, что большинство людей забывают об этом акте элементарной честности.
— Это «Монополь»? Говорит Честер Бивербрук. Это вы, мистер Клайв? Услышал, что у вас был пожар, сочувствую. Там были кое-какие мои вещи, но Бог с ними, не беспокойтесь. Меня вызывают на континент, так что мне уже не до этого.
И тут он услышал от служащего нечто, заставившее его спешно повесить трубку. Когда он вернулся в столовую, в его глазах был испуг — вопрос оказался действительно трудным:
— А откуда вы знаете, что сгорел именно ваш номер?
Глава XXII
Без адреса
Хотя Чарли провел бессонную ночь и еще несколько дней жил в страхе, удача от него не отвернулась. Видимо, молодой человек из бюро регистрации сам не придал значения своему вопросу, а может быть, ему и вовсе было наплевать на надоедливого клиента. Как бы то ни было, он не попытался определить, откуда был сделан звонок.
Однако Чарли еще долго не мог успокоиться. Боясь быть узнанным, он не отваживался появляться в Вест-Энде и почти не выезжал из Брикстона. Иногда он отправлялся в трамвае вверх по Брикстон-Хилл и заходил в «Локарно» на Стритем-Хилл, чтобы поглазеть на танцующих. Это давало ему приятную возможность почувствовать свое превосходство и покритиковать чужие недостатки, но сам он никогда не выходил на площадку.
Большую часть его времени занимали грезы о будущем богатстве, будто он был монарх, ожидающий конца изгнания. Хотя хозяйка пансиона брала весьма приемлемую цену за свои в высшей степени сносные жилье и услуги, он уже ненавидел и все, что его окружало, и то, чем его кормили, и тех, с кем ему приходилось общаться. Но ему так успешно удавалось прятать свои чувства, что вскоре он стал самым популярным из постояльцев.
Местные леди в ответ на оказываемое им внимание часто приглашали его в кафе и кино. А так как они всегда настойчиво желали платить сами — ведь каждой он напоминал любимого сына или другого столь же обожаемого родственника — у него не было недостатка в бесплатных развлечениях.
Это, безусловно, помогало убить время, но вот закончился первый месяц, и его нетерпение достигло апогея. Вера говорила, что дело, возможно, займет месяца два. После его отъезда из Старминстера прошло семь недель, восьмая должна быть последней, не исключено даже, что в эту неделю приедет Вера и освободит его.
Дни проходили за днями, но, вместо ожидаемого письма или хоть какой-го весточки, приносили лишь разочарование. Пошел третий месяц, и его тревога обострилась до невыносимости. Дни стали длиннее, во всех садах на Брикстон-Хилл кусты и деревья окутались зеленой дымкой, а Чарли оказался в опасной близости от полного истощения своих средств. Вскоре ему пришлось самому -- украдкой, в ванной—стирать носки и носовые платки, а также чистить зубы, белизной которых он гордился, стянутой из буфета солью вместо зубной пасты.
Крайняя необходимость раздобыть хоть какие-нибудь гроши заставила его вновь обратить свои помыслы к детским конкурсам.
Маленький Честер Бивербрук — десяти лет от роду— начал пробовать свои силы в кроссвордах и ребусах.
К несчастью, теперь, когда успех был жизненно необходим, он оказался гораздо менее способным, чем маленький Чарльз Бэкстер, который в свое время был настоящим счастливчиком. Однако ни единого денежного перевода в брикстонский пансион не пришло. Правда, как-го раз Тетушка Флосси на своей «Страничке» похвалила его за чудесный почерк, но приз присудила кому-то еще.
Больше всего его выводили из себя подлые уловки газетчиков: часто у них имелось в запасе по нескольку вариантов правильных ответов. У гадких маленьких богатеев, которые могли себе позволить покупать сразу по два-три номера газеты, было нечестное преимущество перед молодым способным конкурсантом, уже начавшим считать каждый пенс и экономить на стирке носков. Вне себя от несправедливости, Чарли решил поискать сочувствия у своей любимой вдовы.
— Вы только посмотрите,— указал он на детскую страничку в ежедневной газете.— Конкурс по-настоящему трудный, а приз у них — всего два фунта шесть шиллингов. Как недостойно экономить на детях!
Еще одна леди, известная тем, что играла в бридж, как Сара Бэттл*—ради «суровой простоты игры», фыркнула.
— Им вообще не следует обещать деньги. Любой неиспорченный ребенок будет участвовать и просто из интереса.
Она пожалела о своих словах, так как Чарли тихо вышел из комнаты, как бы в доказательство исключительной ранимости своей натуры, которая не могла перенести одергивания при всех.
Он отправился наверх пересчитать свои деньги, хотя и так великолепно помнил, сколько у него осталось. При самой строгой экономии он может оставаться в пансионе еще не более недели. Он прекрасно знал, как добрая хозяйка относится к не платящим за жилье постояльцам.
На этот случай всегда имелся некий старый и уважаемый клиент, которому необходимо было подыскать комнату, возможно, ущемив кого-то из нынешних жильцов. Устрашенный образом «мистера Дженкинса», безусловно, достойного предпочтения, когда речь зайдет о его каморке, Чарли вдруг понял, что пансион для него — самое желанное место на земле.
Он уже и не помышлял сравнивать его с роскошью отеля. «Я был здесь счастлив»,— думал он, и мягкие карие глаза наполнялись слезами. Чистые постели, добротная пища. Очаровательные и столь милые его сердцу пожилые леди, которых молодые клерки из Сити так безжалостно называли «старыми перечницами».
* Сара Бэттл - один из персонажей «Очерков Элии» английского писателя Чарльза Лэма (1775- 1834) («Суждения миссис Бэттл о висте»).
В этом затруднительном положении Чарли поступил очень для себя характерно. Окажись рядом Вера, она убедила бы его, что, хотя дела со страховкой малость застопорились, вести себя надо с тройной осторожностью, поскольку они уже так близки к победе. Требуется только потуже затянуть пояс и попробовать раздобыть денег.
Но Чарли уже совершенно потерял присутствие духа, как будто тогда, заставив похоронщика поверить в то, что он труп, он и в самом деле убил в себе последние остатки личности. Хотя ему было строго запрещено писать Вере, он решил послать ей письмо с намеком на то, что он нуждается в немедленной помощи.
«У нее же было двадцать фунтов,—думал он.— И ей не приходилось так тратиться, как мне, платить за гостиницы. Ей-то хорошо. Она может покупать в лавках в кредит или занять у старика Райта».
Кабы не это, он, конечно, не стал бы добавлять ей забот. Убедив себя, Чарли составил дипломатическую ноту.
«Уважаемая мадам! Некий человек, Чарльз, который когда-то временно служил у вас садовником, обратился ко мне за материальной помощью. Не могли бы вы сообщить мне в письме, заслуживает ли он доверия. Мне бы не хотелось быть обманутым, с другой стороны, совершенно нет желания обрекать беднягу на голод.
Искренне Ваш, Честер Бивербрук».
Отправив письмо, он опять преисполнился надеждой. Вечером он даже пошел в кино со вдовой — своей любимицей. Показывали «Нелл Гвинн» *, и, сочтя это за доброе предзнаменование, он вполне уверился, что Вера «не станет обрекать бедного Чарльза на голод».
Он ежедневно выходил навстречу почтальону, но от Веры ответа не было. В конце последней недели своего благоденствия он, как всегда, с улыбкой, оплатил счет, будто это было его привилегией, а не обязанностью, и поднялся к себе, чтобы поразмыслить.
* «Нелл Гвин» — популярный историко-авантюрный фильм английского режиссера X. Уилкокса о танцовщице, ставшей любовницей короля Карла И. (1926, повторная экранизация в 1935 г.)
В понедельник утром он почти истратил последние медяки на трамвай, добираясь до Пале-де-Данс, расположенного за городом, в безопасном удалении от Брикстона. Он успешно прошел испытание, и его пустили в специально отгороженное место, где он стал ждать, пока его кто-нибудь не выберет себе в партнеры для танца.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31