Пытаясь вырваться из тьмы и сна в явь, к свету дня, она расслышала неясные, будто доносившиеся откуда-то снаружи, голоса; но слова разобрать было невозможно. Вдруг ее барабанные перепонки потряс какой-то оглушительный грохот, подобный реву поезда в туннеле, а затем она услышала, как какой-то мужчина сказал:
Это был Пагги Уильяме, тупо уставившийся на гроб своими налитыми кровью глазами.
— Да,— Чарли не переставая трясло, он едва мог выговаривать слова, так у него дрожали губы.— Это... это произошло случайно. Я не виноват. Клянусь, не виноват!
— Как?
— Хлороформ. Я... я не сделал ей больно. Я только хотел, чтобы она ненадолго затихла. А она стала драться, как дикая кошка. Она сама виновата, что получила слишком большую дозу.
— Ты что, совсем одурел, кретин?! Это же, по меньшей мере, убийство! Все, я сматываюсь — живенько!
— Нет, Пагги, помоги мне! Ну, правда же, все будет нормально! Никто и не узнает никогда.
— В это я не верю. Завтра твое имя уже будет в газетах.
— Но ты, что, не понимаешь? Люди уже пришли! Они же рядом—в гостиной... Я так торопился, чтобы успеть, пока ты их еще не отослал.
Хотя голос Чарли еще был высок и пронзителен, к нему понемногу уже возвращалась уверенность. Но шепот Пагги был полон ужаса.
— Так в о т в чем твой гениальный замысел! Ну, ты и человек! Тебе необходим был настоящий труп!.. Что ж, можешь сообщить об этом присяжным.
Он стряхнул с себя руку Чарли и поспешил к двери. Но, не дойдя до нее, он остановился, пораженный новой догадкой.
— А ты уверен, что она мертва?
— Абсолютно.
— Что ж, кому это знать, как не тебе. Ты ведь был когда-то врачом, да?
Как и предвидела Вера, в критической ситуации на Пагги нельзя было положиться. Он слишком был пьян, чтобы осознать всю важность своего вопроса. Ему оставалось только приподнять крышку гроба, но он бросил дело на полпути.
Он решил, что, раз Чарли пытается его впутать, надо как можно быстрее скрыться.
Дженнифер в гробу слышала каждое слово. Пока она слушала, страх окончательно прогнал туман из ее мозга. Наконец, она все увидела в истинном и жутком свете.
Ее собирались похоронить — связанную, стиснутую, с кляпом во рту, не способную ни двинуться, ни позвать на помощь. Скоро ее куда-то отнесут и там закопают в землю. Она ведь так хотела набраться опыта— вот, пожалуйста, живые впечатления, кошмарнее которых не выдумаешь. Ах, если бы все это происходило в кино, там уж спасение было бы неминуемо. Ее хватились бы в конторе и благодаря какому-нибудь пустяку — случайной фразе, сказанной сегодня утром, или чему-либо в этом роде — напали бы на ее след и разыскали бы в этой квартире.
Кроме того, об опасности обязательно знал бы Элан. В самый последний момент он ворвался бы в комнату и сбросил бы крышку с гроба. И опять прижал бы ее к себе.
Она почувствовала, как при мысли о нем по щекам потекли слезы. Никогда он не казался ей так дорог.
В этот самый момент, будто в подтверждение существования телепатии, Элан думал о ней. Он закончил свое дело и сейчас закусывал хлебом с сыром и пивом в небольшой деревенской гостинице. За окном солнечные лучи только что прорвались сквозь тучи, и на голой ветви каштана запела птаха. «Интересно, получила ли она мое письмо», — подумал он.
Как раз в эту минуту Дженнифер потеряла последнюю надежду. «Он не может знать,— сказала она себе.— Он за много миль отсюда. Никто не знает, где я».
Ее воображение с безжалостной ясностью нарисовало ей то, что ожидало ее в ближайшем будущем, которого, как она понимала, у нее оставалось слишком мало.
«Если меня не спасут сразу, я задохнусь. Долго это не протянется. Только вот — каждая минута покажется длиной в годы».
Ее телесные муки уже приближались к пределу, до которого она еще могла их выносить. Каждый вдох становился пыткой. Сердце то спотыкалось и замирало, то опять начинало слабо трепыхаться. В ушах звенело.
Вдруг она поняла, что в комнате, кроме Честера Бивербрука, еще есть люди. Она слышала их движения, приглушенные ковром шаги. Затем Чарли скомандовал резким голосом:
— Скорее, скорее! Мы уже опаздываем.
— Хорошо, хорошо, сэр,— ответил один из людей. После этого послышался какой-то вкрадчиво-мерзкий звук, который был прерван на время звонком в дверь. Сначала Дженнифер не поняла, что это, но когда звук повторился, до нее дошел его зловещий смысл.
Это привинчивали крышку гроба.
Казалось, каждая клеточка ее тела восстала против безжалостного насилия над ее личностью. Странно, но главное, что в тот момент было в ней ущемлено, так это ее чувство справедливости — одна из основных черт английского характера.
«Я ничем не заслужила этого! — в отчаянии подумала она.— Не может это со мной произойти! Этого не допустят!»
И тем не менее, это происходило. Она терпела еще несколько секунд, которые показались ей вечностью.
В тот момент, когда Дженнифер потеряла сознание, один из людей обратился к Чарли:
— Это мой помощник звонит, сэр. Можно, я пойду открою ему?
— Нет, я сам.
Отпирая дверь, Чарли уже чувствовал, как его захватывает волна эйфории. Он блестяще рассчитал этот ловкий ход, благодаря чему каждая минута приближала его к победе.
Тем сокрушительнее был удар, который он получил, увидев перед собой доктора Родди. Он уставился на доктора, а тот смущенно заговорил:
— Простите, что беспокою вас в такой момент, Би-вербрук. Боюсь, что вы будете против, но у меня есть на то право.
Он протянул письмо, но Чарли не взял его.
— Право?—повторил он.
Доктор Родди подумал, что вдовец; оглушен утратой, и взял инициативу на себя. Без дальнейших объяснений он прошел в спальню и обратился к похоронщикам.
— Отвинтите крышку!
— Нет! — запротестовал Чарли, повысив голос почти до визга.— Это надругательство!
— Это воля вашей жены,— объяснил доктор Родди.— Если бы я не оправдал ее доверия, то сегодня не смог бы заснуть. Вы бы тоже не смогли. Теперь вам лучше пойти подождать в гостиной. Зачем вам видеть, что я буду делать? Это займет одну минуту.
— Нет! Вы пьяны!
Доктор Родди, надо сказать, на этот раз случайно оказался трезвым, и ложное обвинение его обидело. От этого он еще больше утвердился в своем намерении,
— Я выписал свидетельство, не осмотрев тело,— объяснил он.— Это против правил. Для моей уверенности, я обязан настоять на том, чтобы гроб был открыт... Выворачивайте шурупы!
Его голос звучал авторитетно. Похоронщики робко взглянули на Чарли—тот больше не выказывал сопротивления— и поспешили подчиниться.
— Я не хочу видеть ее лицо,—сказал Чарли.
Он вышел в гостиную и закрыл за собой дверь. Но он все-таки услышал крик доктора, когда тот отодвинул крышку.
— Это же другая женщина! И... Парень, она живая!
Глава XXXII
Раз второй
Впоследствии доктор Родди сообщил своей жене, что никогда раньше не встречал такой чудесной и жизнерадостной девушки, как Дженнифер.
Она пришла в себя и обнаружила, что лежит на пурпурной постели без кляпа и не связанная, а над ней склонился доктор Родди. Превзойдя ожидания доктора, она нашла в себе силы и, не теряя времени, постаралась освободить свой организм от остатков хлороформа.
В ванной, между приступами неудержимой рвоты, она даже смеялась.
— Я жива!— без конца повторяла она.— Слава тебе, Господи! Никогда не думала, что от рвоты можно получать удовольствие! Ах, не правда ли, это чудесно?!
— Да-да, но с вас пока хватит,— твердо сказал доктор Родди.— Это вам не заплыв через Ла-Манш. Вы изрядно ослабли. Идите, опять лягте.
— Откуда вы узнали, что я там?
— А я и не узнавал.
— Тогда... зачем же вы пришли?
— Потому что не так давно я получил довольно странное письмо от миссис Бивербрук. Хотите взглянуть?
Он вынул из кармана измятый клочок бумаги с фирменным штампом известного брайтонского отеля.
Это было послание Веры, написанное ею под влиянием дурного сна и полбутылки бренди. Слова заплясали перед глазами Дженнифер, но она умудрилась разобрать Верины каракули.
«Дорогой доктор Родди! Я видела ужасный сон. Мне снилось, что меня похоронили заживо. Я так боюсь! Может, это мне предупреждение свыше. Обещайте, что, когда я умру, вы проткнете мне сердце ножом. Чарли даст вам десять фунтов. Не подведите меня. Ваша — Вера Б.»
— О!—вскрикнула Дженнифер.—Так он был женат?
— Они всегда женаты, моя милая.
— Все-то вы знаете. Одна я такая дура... А что же вы пришли в самый последний момент?
Доктор Родди явно смутился под ее обличительным взглядом.
— Стыдно сказать, но это вылетело у меня из головы,— признался он.— Но моя жена заметила, что Честер Бивербрук что-то очень спешит с похоронами супруги. Так что я рванул и ухитрился успеть, пожалуй, впервые в жизни.
Дженнифер благодарно посмотрела на его мягкое, дряблое лицо. Доктор Родди мог, вероятно, не приходить по вызову, а, придя, назначать неверное лечение. Но в одном, поняла она, ему не откажешь—в порядочности.
— А кто такой Чарли? — спросила она.
— Будь я проклят, если знаю. Наверное, это описка... Так, теперь полежите спокойно и постарайтесь вздремнуть... А я хочу малость поболтать с Бивербруком.
Уголки его рта опустились, поскольку его не очень прельщала эта беседа. Едва поняв, что тут дело неладно, он послал охранять входную дверь одного из похоронщиков, дабы до прибытия полиции никто не мог покинуть квартиру.
Он, однако, надеялся, что Бивербрук даст ему исчерпывающие объяснения и не будет необходимости звонить в участок.
Но, войдя в комнату, он сразу понял что Честер Бивербрук уже не станет делать заявление для прессы.
Чарли Бэкстер устроился очень удобно, собрав все имевшиеся в комнате подушки и положив их под себя на диван. Лицо его было покрыто носовым платком, а в воздухе стоял запах хлороформа.
Он умер. Во второй раз.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31