Плата была шесть пенсов, из которых над было еще отчислять проценты администрации.
Но такой же, как он, жиголо уверил его, что работенка это весьма прибыльная.
— Танцы ведь очень короткие,— сказал он.— Так что, если клиентка хочет тебя ангажировать на час, получается довольно дорогое удовольствие, для леди, конечно.
Чарли, однако, перепадало до обидного мало. Он чувствовал себя несчастным, ну и выглядел соответственно, поэтому его, как правило, обходили. Сознание же собственных неудач только подстегивало его комплекс неполноценности.
Сидя в своем закутке, он предавался меланхолии, и настроение его как раз подходило для того, чтобы принимать унижения. Хрупкие дамочки — тяжелые, как слоны—наступали ему на ноги, толстые—легкие, как мыльные пузыри, критиковали его танцевальные способности, хотя он знал, что танцует лучше всех в этом зале.
Целая неделя прошла в душевных муках, но тем не менее не дала ему достаточно денег для оплаты счета.
Покуда он пытался придумать, как бы добрать недостающее, ему вдруг улыбнулось счастье. Его любимая вдова, немного напоминавшая своим видом персидскую кошку, попросила его сыграть с ней в безик.
Моментально произведя в уме расчет, Чарли галантно согласился. Пришла пора перехода на летнее время, а вместе с ней—апрельская теплынь, поэтому вечерние танцы в Пале-де-Данс стали приносить совсем мало дохода.
— Предупреждаю: я буду жульничать,— сказал он с улыбкой.
Успокоив свою совесть этим признанием, и, таким образом, предоставив леди полагаться на собственную осмотрительность, он начал ее обдирать. Она была очень близорука, а очки носить стеснялась, так что оказалась легкой добычей.
Когда он вышел из комнаты, имея в кармане достаточно денег, чтобы, как подобает честному человеку, сполна оплатить свой счет, очень старая леди, весь день дремавшая, как черепаха, в особом личном кресле, приподняла одно морщинистое веко.
— Этот молодой человек жульничал,—заявила она глубоким басом.
Глупая вдова улыбнулась, поскольку была не такой уж дурой. Просто она недавно увидела в ванной забытую Чарли пару носков и захотела немножко помочь ему с оплатой услуг прачечной.
— Я тоже,— сказала она.— Было очень забавно. Он точно как мой сын, который утонул в море.
— Мой муж тоже утонул в море,— проворчала старуха.— В море виски. Что-то у всех находятся родственники, похожие на этого молодого человека; будь это и в самом деле так, мы все должны бы состоять в перекрестных браках, что очень пикантно.
Когда леди обсуждали его персону, Чарли услышал звонок почтальона и бегом спустился в холл. На полу его ожидало официальное письмо. Оно пришло из Отдела обратных доставок и внутри содержало его послание Вере.
На конверте было нацарапано: «Адресат выбыл».
Глава XXIII
Под часами
Уставившись на эти два слова, так просто подводившие черту под всеми его переживаниями и надеждами, Чарли думал, что от гнева и отчаяния голова его сейчас взорвется, как паровой котел. Он сразу понял: никакой задержки с выплатой страховки не было. Вера получила чек и уехала из Старминстера, не оставив своего нового адреса.
Это была обдуманная измена. Она с успехом надула его, ведь теперь ее следов уже не найдешь. Сейчас она, наверное, на континенте или на пути в Штаты. Она же знала его адрес и тем не менее не написала. Ну, допустим, написала, но письмо затерялось, тогда она сама могла бы приехать в пансион.
Глухо рассмеявшись, он обратился к собственному бледному отражению в зеркале.
— А зачем ей приезжать? Я ведь всего лишь ее муж!
Еще раз все вспомнив, он осознал, каким же безмозглым простаком он был. Он честно исполнил свою роль в их затее. И деньги на нее тоже дал он. Если он слегка и сомневался, когда Вера и Пагги шептались по углам, все же верил он им слишком безоговорочно них ожидал только такого же отношения.
Ну, вот и дождался: сидит в Лондоне, без денег и всеми покинутый.
Этот вечер в Пале-де-Данс был особенно неудачным. По пути к автобусу самый популярный танцевальный партнер, которого всегда нанимали на целый час, снизойдя с вершины своей славы, покровительственно обратился к неудачнику.
— Послушай, старина, ничего, если я дам тебе совет? Танцуешь ты неплохо, но... снял бы ты эти очки. Оно конечно, знаешь, идет, ну, там, Генри Холлу или Гарольду Ллойду, но у них свой особый смак, они — личности. А ты в них смахиваешь на школьного учителя, ей-Богу! Ты не обиделся, старина?
— Что вы, я только рад поучиться у знатока,— заверил ею Чарли.
— Ох, да гут просто удача нужна, сгарина И к тебе она придет.
Хотя внутри у Чарли все переворачивалось от злости, он изобразил на лице лучезарную улыбку, которая всегда помогала ему завоевывать сердца. Однако ночью, лежа без сна и думая, как бы в ответ уязвить звезду танцзала, он все-таки свел с ним счеты.
— Только один маленький совет, дружище,— ухмыльнулся он своей подушке.— Торчи в своем задрипанном пригороде. Никогда не вылезай в Вест-Энд. А мы будем работать головой, а не ногами!
Депо в том, что ему вспомнился тот наемный танцор, что так здорово исполнял танго и чья физиономия, как сказала девушка Пегги, была результатом косметических ухищрений.
— Вот оно! — взволнованно воскликнул он. — Так я и сделаю!
Проснувшись через несколько часов, он обнаружил, что воодушевление прошло, а осталась тишь тоска от ожидания предстоявшей ему пытки. Однако необходимость заставляла его осуществить это намерение. Поэтом} он отправился в два места: сначала к ростовщику, которому заложил свои часы, а потом — в косметический салон.
На протяжении долгой процедуры окраски волос его терзали мысли об ожидавшем его унижении, так как у него было достаточно времени, чтобы представить себе собственное будущее. Недели, годы сидения в закутке, в тоскливой надежде стать избранником какой-нибудь толстухи, носящей вместе жесткого корсета эластичный пояс.
В салоне, располагавшемся в подвале, было тесно и душно от пара и пахло горячими волосами. От этого Чарли подташнивало, да еще его мучили подозрения, что парикмахер за своей профессиональной лестью скрывает презрение, у самого-то — вон, какая роскошная седая шевелюра!
Наконец, Чарли поднялся из кресла и содрогнулся, увидев в зеркале незнакомое лицо. Поглядывая на него уголком глаза, он расплатился и выскользнул из заведения.
Только уже на улице он осознал, какие его ждут осложнения. Ведь в пансионе придется объяснять свое преображение. Щурясь от весеннего солнца, ужасно стесняясь, он пошел перекусить в кондитерскую, стремясь отсрочить пытку.
Растянув, насколько возможно, поглощение яйца-пашот, Чарли купил дешевый билет в кино, ища, конечно, не развлечения, а убежища. Безучастно уставившись на экран, он горько раскаивался в своем визите в косметический салон. Ведь теперь он потерял право называться «джентльменом», которым так гордился в Старминстере, и превратил себя в крашеного фигляра.
Он сидел в кинотеатре, пока голод не заставил его выйти. Когда он вернулся в пансион, как раз послышался первый удар гонга. Вернув на свое лицо очки и надвинув на глаза шляпу, он шагнул в холл.
Мисс Эванс, уставясь на него, замерла с молотком от гонга в руке. Как ни странно, она его узнала и рассмеялась.
— А я сперва и не поняла, что это вы,— сказала она.— Шейха, что ли, собираетесь изображать на маскараде?
— Да...— вяло солгал он, откладывая на потом неизбежное признание.
— Надеюсь, она этого стоит. Счастливой охоты. О, тут вам телеграмма.
Чарли разорвал пакет и не поверил своим глазам, которым предстала счастливая весть:
«Встречай семь под часами вокзале Виктория — Вера».
Когда отхлынула первая волна облегчения, его охватило знакомое чувство вины. Можно себе представить едкие издевательства Веры, когда они встретятся. Хорошо, хоть мисс Эванс его узнала, не хватало ему еще обвинений в самозванстве!
— Когда она пришла?
— Утром, вскоре после вашего ухода. А что? Это важно?
— Я мог бы сберечь немало денег и нервов.
— Что, она не может прийти? Маскарад отменяется?
— Решительно отменяется. Мисс Эванс, что, очень большим идиотом я сейчас выгляжу?
— Да нет, не так уж плохо вы выглядите. Потом, говорят, любовь слепа...
— Будем надеяться. Сегодня вечером я не вернусь. Только не падайте. Телеграмма от моей жены.
Мисс Эванс уныло усмехнулась.
— Так вы женаты? Что же скажут ваши пожилые приятельницы?
— Ах, они не будут по мне скучать. А я вот по ним — буду. Хотелось бы попрощаться с ними, но...— он потрогал свое бронзовое лицо и закончил.— Я хочу, чтобы они запомнили меня.
— Мы будем скучать по вас,—тихо сказала мисс Эванс.
Он улыбнулся и протянул ей руку.
— Я был здесь так счастлив. Спасибо вам ... за все. Интересно, а... Можно мне поцеловать вас?
Он вел себя просто, как мальчишка, благодарящий хозяйку за веселую вечеринку, поцелуй же его мисс Эванс смогла оценить, потому что—как всякая порядочная женщина слегка за тридцать — она в этом деле знала толк.
В пансионе обедали рано, так что трамвай, шедший до Стоквелла, подвез Чарли к вокзалу Виктория как раз вовремя. К часам он пришел первым, потекли минуты, и его опять начали терзать сомнения и страхи.
Вера явилась в пять минут восьмого; Чарли, который вглядывался в снующую толпу, тщетно пытаясь найти знакомую проворную фигурку, удивленно уставился на нее и несколько мгновений не мог вымолвить ни слова. Это произошло не только из-за ее нового дорогого наряда, но также потому, что она хромала, а голова ее была перевязана. — Вера! —воскликнул он, осипнув от волнения.— Не могу поверить, что это ты! Резко обернувшись на знакомый голос, она с недоверием вгляделась в Чарли, а потом бросилась к нему на шею.
— Но, милый,— сказала она,— ты-то что с собой сделал? Ты выглядишь потрясающе. Никогда не думала, что мой собственный муж сможет меня так взволновать.
Она не подозревала, что этой фразой изменила их судьбу, уничтожив комплекс неполноценности Чарли и одновременно подписав себе приговор.
В голове Чарли моментально возникла девушка из поезда.
— А что, я правда волную тебя? — спросил он.— Да, но с тобой-то что?
— Расскажу за обедом. Я сняла люкс в «Гроувнере». Ради нашего праздника.
Чарльз вошел в отель, как, отмени Господь свое проклятие, вновь вошел бы в Эдем наш праотец. Эпоха жизни в пансионе завершилась, и он был ей даже благодарен, так как теперь, по контрасту, мог испытывать еще большее наслаждение от роскоши. Когда они сидели в ресторане, он заметил, что многие привлекательные женщины посматривают на него с интересом, да и Вера была вполне искренна в своем восхищении.
— Глаз не могу от тебя оторвать! — заявила она. Это было ему понятно, потому что те же трудности испытывал и он насчет своего отражения в зеркале. Теперь он понял, что не менее неотразим, чем тот танцор, и выглядит даже намного лучше. Искусственный загар подчеркивал блеск его черных волос и белизну его зубов. Он также выявил нечто восточное в очертаниях его чувственного рта. Его большие темные глаза теперь не напоминали побитую собаку с ранимой душой, а, наоборот, намекали на скрытые амурные таланты.
— Почему ты заставила меня ждать так долго? — спросил он.
— Ничего не могла поделать Со страховой компанией прошло нормально, так что, уладив все в Сларминстере, я поехала в Скарборо — сразу рвануть к тебе я побоялась. И вот тут-то я и попала в автокатастрофу.
Чарли вскрикнул, почувствовав к ней искреннюю жалость. Он ведь любил Веру, а также понимал, что, погибни она—и прощай его богатство!
— Ты серьезно пострадала?
— Сотрясение мозга. Несколько дней была без сознания. Поэтому и оклемалась так быстро: мозги отдохнули, а это мне, ох, как было нужно после всей этой старминстерской нервотрепки.
— Что же ты мне не сообщила?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31