— Боялась попросить сестру написать тебе — страховая компания могла еще следить за моей корреспонденцией. Я жутко за тебя волновалась, но, волей-неволей, пришлось потерпеть.
— Мне тоже. Это было невыносимо.
Вера улыбнулась, услышав в его голосе страстную нотку.
— Что мы будем делать теперь?—спросила она.— Пойдем что-нибудь посмотрим или, единственный раз в моей жизни, напьемся? Я хромаю, как гусыня. Танцевать не могу.
Чарли выбрал обычный театральный спектакль, который нагнал тоску на Веру, но зато мог прийтись по вкусу его красавице. Уверенный в своей неузнаваемости, он искал ее глазами среди публики, но безрезультатно.
Его разочарование быстро забылось, когда они вернулись в свой роскошный номер-люкс. Он долго нежился в душистой ванне, а, выйдя, сообщил:
— Не поеду я больше в Брикстон. Сыт по горло этой дырой. Ванна одна на всех, да еще вся эмаль со дна отбита. Отвратительно. Чек им вышлю, завтра.
— Нет, я съезжу и все там устрою,— возразила Вера.— Твои вещи надо собрать и увезти.
— Мы, что, новых не можем купить?
— Можем. Но полиция не дремлет. Если мы не заметем следы, им будет слишком легко нас найти.
Чарли нахмурился от этого напоминания, но потом притянул Веру к себе на колени и заткнул ей рот поцелуем.
Однако посреди ночи Вера кое-что вспомнила. Это воспоминание так ее встревожило, что она разбудила мужа.
— Чарли,— обратилась к нему она,—кто запер мисс Белсон в гардеробе?
— Мисс Белсон? Не знаю такой. Не понимаю, о чем ты.
— Нет, понимаешь!
Сейчас, в темноте, чары нового облика Чарли не действовали. Может, у него и было лицо прекрасного незнакомца, но голос-то был тот же и знакомо дрожал, как всегда, когда Чарли Бэкстера уличали во лжи.
— Я сама ее там обнаружила вскоре после твоего ухода,— сказала Вера.
— Живую?! — выпалил он.
— Да, но на последнем издыхании. Слава Богу, доктор привел ее в чувство.
— Да ну! — она услышала, как он перевел дух.— И что же она рассказала?
— Какую-то сказочку про то, что испугалась и сама себя заперла.
— Ну, и что же тут особенного?—небрежным тоном спросил Чарли.— Спокойной ночи, дорогая. Я хочу спать.
— Нет, сперва расскажи мне правду. Я знаю, ты обнаружил ее что-то вынюхивающей в доме и запер. Ключ был повернут. Но... Ты отдаешь себе отчет, что уехал, никому не дав знать, где она?
— Я дал знать. Оставил записку.
— Насчет этих чертовых птичек.
— Это из осторожности. Я был уверен, что ты прочтешь необходимое между строк.
— Но откуда ты знал, что я в тот же вечер вернусь в коттедж?
— Я надеялся на это. Я знал, ты обязательно решишь проверить, выключил ли я газ.
— Стало быть, ты пошел на риск?
— Ну, знаешь, как было—либо она, либо мы. Чем-то надо было рискнуть. Потом, она даже не ушиблась. Я с ней был так нежен...
Но Веру не успокоили эти слишком обтекаемые отговорки. Хотя интуиция подсказывала ей, что надо бы заставить его объяснить, почему он так поступил, она больше не стала задавать ему вопросов.
Уткнувшись лицом в подушку и с головой укрывшись одеялом, чтобы не слышать ровное сопение с соседней кровати, она стала задыхаться и испугалась, поняв, как это мучительно, когда тебя душат.
Внезапно она почувствовала страх к незнакомцу по имени Честер Бивербрук.

Глава XXIV
В поисках живых впечатлений
В ту первую ночь, оставив попытки вывести мужа на чистую воду, Вера почувствовала, что почва уходит у нее из-под ног. Пока еще Чарли был во власти ее более сильной личности и, припугнув, его можно было заставить подчиняться по-прежнему. Однако он, по-видимому, уже нашел способ выбираться из-под ее каблука с помощью уклончивой тактики.
Она пробовала взять его наскоком, но потерпела неудачу, как лягушка, силящаяся выпрыгнуть из колодца. Однако проснувшись на следующее утро, она была той же жизнерадостной и рассудительной молодой женщиной, готовой наслаждаться жизнью. Готовой уступить соблазнам и окунуться в нескончаемый праздник.
Они сняли небольшую меблированную квартирку на Шафтсбери-Авеню и все свое время стали посвящать развлечениям. У Чарли хватало ума не нервировать Веру необузданным расточительством. Для домашней работы они наняли приходящую прислугу, питались в недорогих ресторанах и предпочитали кино театру.
Оба отнюдь не докучали друг другу. Вера порой целые дни проводила в больших магазинах, прицениваясь к товарам, подкрепляясь в кафе, наблюдая показы мод и при этом считая, что с ее стороны было бы нехорошо не давать Чарли ходить на танцы, сама-то она все еще хромала.
Через некоторое время ей пришло в голову, что они
до сих пор не подумали о помещении своего капитала.
Сельский домик по-прежнему оставался ее мечтой, но к ее осуществлению она не приблизилась ни на шаг.
Стоило ей заговорить с Чарли о будущем, и он неизменно менял тему.
Да и не удивительно, ведь никакая сила и никакое убеждение не могли заставить Чарли покинуть Лондон, который скрывал в себе девушку из поезда. Острое желание опять встретиться с ней превратилось в навязчивую идею.
Набравшись духу, он позвонил в упомянутый Дженнифер женский клуб, но услышал, что там она провела всего неделю, а куда она переехала, секретарша не знала. Тогда он вспомнил, то она говорила писателю, будто любит танцевать. И он стал каждый вечер по очереди ходить в разные ночные клубы и дансинги, в надежде встретить ее.
Вера не осознавала своего нового одиночества, пока не заметила, что постоянно думает о Пагги Уильямсе. Подобно тонкой вуали, защищающей увядшую кинозвезду от жестокой беспристрастности кинокамеры, время отретушировало в памяти Веры красноликий образ Пагги. Она помнила только, как он оригинален и весел в общении.
Как-то вечером, проглядывая газету, она заговорила о нем с Чарли.
— Тут пишут, что недавно после долгого пребывания за границей вернулся домой младший сын одного графа. А вдруг, это Пагги? Хорошо бы он появился у нас, когда ему осточертеют его сановные друзья!
— Если он это сделает, я его вышвырну,— заявил Чарли.
— Ага, этого как раз нам не хватает. Немножко газетной известности, чтобы разогнать тоску... А ты, что, ревнуешь?
— Да.
На Веру оказала должное действие таинственная улыбка, которой он сопроводил свое признание. «Бедная глупышка!» —подумал Чарли.
Как ему казалось, он испытывает муки ада, думая о том, что в жизни Дженнифер может существовать другой мужчина. Что чужие руки обнимают ее в танце. Хуже того, она уже, возможно, помолвлена или даже вышла замуж.
При мысли об этом несуществующем сопернике собственная квартира стала для Чарли невыносима. Подарив Вере на прощанье дежурный поцелуй, он вышел на вечерние улицы. После часа бесцельных блужданий, он случайно вспомнил, что недавно в баре получил приглашение в один из танцевальных клубов.
Вечеринка была из тех, на которые приятель зове г приятеля, и в конце концов степени знакомства присутствующих так запутываются, что сам устроитель — а в данном случае это был респектабельный шотландец, присяжный стряпчий — и понятия не имеет о некоторых из приглашенных.
Если бы не это, стряпчий, конечно, никогда бы не представил друг другу Честера Бивербрука и мисс Дженнифер Берне, которую знал с детства.
Честер едва мог поверить своему счастью, узнав девушку из поезда. Каждый вечер он безуспешно искал ее, а сюда пришел наобум, безо всякого умысла — и вот, пожалуйста — тут она его и ждет!
Он отметил, что она слегка изменилась. В твиде она была очаровательна, но в черном бархатном платье, отделанном парчой—великолепна, словно юная богиня. Она казалась еще выше ростом, но, хотя Лондон и весьма повлиял на ее внешность, это было всего лишь следствием высоких каблуков и длинной юбки с разрезом.
Однако, несмотря на новое достоинство ее облика и гордость осанки, в душе она оставалась все той же простой провинциальной девушкой, по-прежнему глядевшей на огни Лондона восхищенными глазами. Первые месяцы своей столичной жизни она провела довольно скромно, и в ночном клубе сейчас была впервые. Мужчин она почти не видела, за исключением некоего Элана Поула, ее соседа по дому.
Поэтому неудивительно, что на нее подействовали броская внешность Чарли и его танцевальные способности.
— А я думала, что умею танцевать,— честно призналась она.— Но до вас мне так далеко! Кажется, мне стоит возвратиться домой и развлекаться там с местной молодежью ходьбой на ходулях. Это все, на что я гожусь.
— Я так танцую только благодаря вам,— сказал Чарли.
В ответ она залилась очаровательным звонким смехом.
— О, нет,— сказала она, вспоминая свою записную книжку,— я не из тех страстных женщин, имена которых начинаются на «з». Я ни на что особенное вдохновить не могу... Кстати, об именах, я не расслышала ваше.
— Честер Бивербрук.
— Какое красивое имя. Звучит так, будто вы его сами придумали.
— Так и есть,— Чарли загадочно улыбнулся.— Мне показалось, что оно понравится вам.
— Я от него в восторге. А меня зовут...
— Дженнифер Берне.
Она подняла брови, явно весьма удивленная.
— Откуда вы узнали? Мистер Эндрюс всегда представляет меня как Джейн.
Эх, опять ловушка на его пути; но он уже несся на крыльях, так что никакие ловушки его не страшили.
— Интуиция,— объяснил он.— Я же знал, что вы не можете быть «просто Джейн».
Дженнифер опять засмеялась и сменила тему. Несмотря на ее молодость и неопытность, ей стало казаться, что его комплименты несколько назойливы.
— Вы, наверное, юрист? — спросила она.— Мистер Эндрюс говорил, что здесь будет много его коллег — юристов.
— Я не в счет. Меня сюда зазвали случайно.
— Ясно. Один из множества замечательных людей, пребывающих «в Городе, нынче вечером». Но... Кем вы работаете?
Он заколебался.
— Вы знаете, что такое «джентльмен без определенных занятий»? Я, конечно, не могу назвать себя джентльменом, ибо джентльмены себя так не называют, но я — без определенных занятий.
Он ожидал, что эта тирада произведет на Дженнифер впечатление, и был весьма разочарован, когда она сморщила свой маленький носик.
— Какая скука. Я обожаю работать. По-моему, нет ничего интереснее разговоров о работе.
Что бы он о себе ни говорил, она попыталась сама проанализировать его внешность для своего собрания «типов». Его стройная изящная фигура, напомаженные черные волосы и романтический гладковыбритый профиль как раз подходили для альфонса. Она знала, что, хотя тратила на наряды немного, благодаря своей прекрасной фигуре могла производить впечатление роскошной, богатой женщины, поэтому заподозрила, не наметил ли он ее в качестве будущей покровительницы.
При этой мысли она почувствовала, что рука его прижимает ее, пожалуй, слишком сильно.
— Давайте где-нибудь сядем,— сказала она.— Я хочу понаблюдать. Никогда раньше не была в ночном клубе.
Это замечание еще больше возвысило ее в его глазах.
— Вам нравится? — позволил себе спросить Чарли.
— Нет, жутко противно.
Она с отвращением оглядела тесный зал с безвкусной футуристической отделкой. Было душно и жарко, как в тропическом лесу. Мимо нее проплывали порочные физиономии; старцы сжимали в объятиях своих обмерших партнерш, как жадные стервятники ощипанных цыплят. Благодаря своему богатому кельтскому воображению она видела, как в усталых глазах девушек угасает свет юности.
— Я пришла сюда пособирать материал для книги, — объяснила она Чарли.— Ну, вы понимаете, атмосфера, типы. Мне нужны живые впечатления.
— А что за книга?
— Детектив. Конечно, главное внимание я уделю психологической стороне — сознанию преступника. Ну и все это мне надо перемешать с разными там ядами, наркотиками и сведениями по уголовному праву.
— А право-то зачем?
— Для суда, конечно.
Чарли улыбнулся, слегка показав зубы.
— Совсем не «конечно»,—сказал он.— Если преступник умен, его никогда не поймают.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31